бще  была
похожа на сумасшедшую...
   - Скажите, Марк, а вы никогда не видели Журавлева вблизи?
   - Как же это не видел, когда я сам лично ему отдавал деньги, да и  вообще
я же учусь в академии и хожу на его лекции, остаюсь иногда, чтобы задать ему
какие-то вопросы, договориться опять же о зачете, да мало  ли...  Он  мужик,
несомненно, умный, но только слишком много из себя корчит...  А  зачем  вам,
чтобы я видел его вблизи?
   - Вы никогда не обращали внимание на его пальцы?..
   - На пальцы? Нет. У него вообще привычка держать руки в карманах. А  что,
все его пальцы унизаны кольцами? Или у него вместо них протезы?
   Сергей понял, что Маркие видел или не обращал внимание на  длинные  ногти
Журавлева. А что, если это все же не он?
   - Говорят, что он делает маникюр... - вдруг добавил Марк.  -  Ноя  и  сам
иногда делаю... Если вы об этом, конечно... Я  как-то  увидел  его  ногти  -
такие аккуратные... Но у  него  сама  форма  ногтей  красивая,  поэтому  они
кажутся длинными и узкими... У меня вот тоже, говорят, красивая форма...
   Марк очнулся и спрятал руки в карманы.
   - Послушайте, я не знаю; кто вы - частный детектив или нет, но, по-моему,
у вас в голове каша... - Марк явно осмелел. - Я не убивал Наташу и не  знаю,
где она. Вы - детектив, вот и  ищите.  Если  честно,  то  я  чувствую  себя,
конечно, виноватым в том, что после ссоры даже не позвонил ей и не  спросил,
как у нее вообще дела, тем более что она перестала ходить  на  лекции...  Но
мало ли причин может быть у человека... У нас некоторые гриппуют...
   - Тогда тем более могли бы позвонить...
   - Да, мог, но не позвонил, но из-за этого не стоит разговаривать со  мной
в таком тоне. Вы же не знаете ни меня, ни Наташу...
   - Я думаю, что вас скоро вызовут в прокуратуру.
   - Пусть вызывают. Я никакого  преступления  не  совершал.  Поссорился  со
своей девушкой - ну и что ж с того?
   - Она пропала, понимаете?  ПРОПАЛА!  Но  перед  этим  появилась  у  своей
сестры...
   - Кати? Ну и что же?
   - А то, что у нее на спине были глубокие, до крови, царапины... Я  думаю,
что это дело рук, а точнее, НОГТЕЙ вашего профессора Журавлева...  Вам  было
жалко денег, чтобы заплатить за зачет, которого она так боялась, потому  что
Журавлев домогался ее, а теперь бедная девушка прячется где-то и зализывает,
если можно так выразиться, свои раны... Она пришла к вам,  чтобы  рассказать
обо всем.. О том, что ее преследуют так же, как Машу Ильину, потому что Маша
тоже блондинка, а  Журавлев  любит  только  блондинок,  но,  зная  вас,  она
побоялась  вашей  реакции  на  ее  рассказ...  Журавлев  не   импотент,   он
извращенец, возбуждающийся лишь при виде крови... Не знаю уж, какие фантазии
роятся у него в голове в тот момент, когда он мучает  девушку,  но  от  этих
фантазий и от вида расцарапанной до крови спины он возбуждается и  совершает
с ней половой акт... Он изнасиловал вашу невесту, и она пришла к вам...  Но,
представив себе, что будет, если она разденется и вы  увидите  ее  спину  (а
зная  вас,  ей  было  нетрудно  предположить,  как  вы  отреагируете  на  ее
признание), она вдруг поняла, что  вы  -  не  тот  человек,  которому  можно
довериться, что вы скорее всего оскорбите ее, унизите  и  скажете,  что  она
сама во  всем  виновата...  Поэтому-то  она  и  обозвала  вас  сластолюбцем,
извращенцем и садистом... Потому что вы в тот момент были для нее  МУЖЧИНОЙ,
а мужчин она теперь ненавидит... Как видите, это у  меня  была  приготовлена
для вас история, а не у вас... И, может быть, я напрасно рассказал  вам  все
это, поскольку у вас с Наташей впереди еще целая жизнь, но Бог накажет  меня
за мой язык... А вас - за вашу прагматичность  и  ложь...  Вы  же  наверняка
говорили Наташе, что любите ее...
   Сергей вышел из квартиры,  чувствуя,  что  совершил  очередную  глупость.
Выдал чужую тайну, разболтал все, что только мог. Не сдержался. И все  из-за
чего?  Из-за  того,  что  этот  губастый  придурок  вызвал  в  нем   чувство
гадливости... Разве можно так работать? Хорошо еще, что его никто не видел и
не слышал, кроме этого негодяя... Хотя почему он негодяй? Он просто мужчина.
Ведь редкий мужчина не совершал ошибок по отношению  к  женщинам.  И  редкий
мужчина не является собственником.
   Вспомнив, как он сам обошелся с Женей, Малько почувствовал,  что  у  него
запылали щеки. ?Чем же я лучше Марка? И что это я на него набросился?"
   Он был противен сам себе.
   Из машины он позвонил Ромиху.
   - Илья, есть дело. Я сейчас за тобой заеду. Как Берта?
   - Я ее кормлю... Просто силой заставляю... Не знаю, что с  ней  делать...
Может, ты с ней поговоришь?..
   - Хорошо, еду. Кстати, передай ей, что нашли Орангутанга...
   Он нарочно сказал это по телефону, вслух, поскольку знал, что Илья тотчас
передаст эту информацию Берте, и, пока Малько будет добираться до  них,  они
уже поговорят. Кто знает, возможно, она испугается и ПЕРЕДУМАЕТ?  Во  всяком
случае, когда Сергей приедет, Ромих перескажет ему их разговор, а  уж  потом
они вместе будут делать выводы.
   Остановить Берту, не дать ей погубить свою  жизнь  -  вот  за  что  Ромих
заплатил бы Малько чистым золотом. А так он платил лишь за молчание.
 
*** 
 
   Она сняла шляпу и тряхнула головой... Длинные блестящие волосы цвета льна
рассыпались по плечам, и Журавлев, ахнув, непроизвольно прикрыл  рот  рукой.
Он  увидел  пистолет,  направленный  на  него,  и  от  страха   почувствовал
неприятную слабость в животе...
   - Раздевайся, грязная скотина... - произнесла Берта  дрожащим  голосом  и
судорожно сглотнула, так как у нее пересохло в горле. - Быстро...
   - Но зачем?
   - Я хочу получить удовольствие...
   - Как ты здесь оказалась? Это ты убила Немого?  -  быстрой  скороговоркой
спрашивал Профессор, дрожащими руками расстегивая ремень и не сводя при этом
глаз со стоящей перед ним молодой женщины, один вид которой  теперь  наводил
на него ужас... - Послушай, я не знаю, как тебя зовут,  но  я  хорошо  помню
тебя... Ты же была с Милой, вы были ?собаками?... Но это была  игра,  и  вам
она нравилась... Мне Вик говорил, что вам хорошо платят за то, что мы делаем
с вами...
   Он нес эту ахинею, потому что не мог не  смотреть  на  маленькую  женскую
руку, затянутую в  черную  тонкую  перчатку  и  сжимающую  блестящий  черный
пистолет, нацеленный ему прямо в голову.
   - Я же тебя не трогал, мне нравилась Мила, красивая девочка, но она очень
любила наркотики... Как ты оказалась здесь? Ты ушла от Вика?
   - Снимай все... - сказала она, глядя, как Журавлев снимает брюки,  прыгая
на одной ноге. Увидев его белые подштанники, она едва  сдержала  подкатившую
тошноту. Как же она  ненавидела  этого  урода,  стоящего  теперь  перед  ней
совершенно голым, это  белое  гладкое  тело  с  выступающим  животиком,  эти
взмокшие от страха редкие волосы на голове, этот  покрытый  капельками  пота
крупный рыхлый нос... Да, в костюме и при очках он был  действительно  похож
на настоящего профессора, а теперь, без одежды, он был так жалок, что просто
хотелось пристрелить его на месте.
   - Что ты собираешься со мной делать? Убери пистолет, он действует мне  на
нервы...
   - Если скажешь хоть слово, я выстрелю... -  процедила  она  сквозь  зубы,
чувствуя,  как  тело  перестает  подчиняться   ей.   Головокружение   мешало
сосредоточиться, ее тянуло куда-то  в  сторону,  словно  она  была  сосудом,
который кто-то наклонил влево... Но она понимала также и то,  что  если  она
сейчас его не убьет, то и сама не выйдет отсюда живой.  И  что,  когда  сюда
прибежит Илья, все будет кончено...
   - Бери ручку и пиши список всех своих  дружков-извращенцев,  подробно,  с
адресами и телефонами...
   Он понял  ее,  а  потому  через  четверть  часа  перед  ней  лежал  густо
исписанный листок.
   - Вот и хорошо, - она спрятала листок в карман. - А теперь, иуда,  покажи
свои руки... Вытяни их вперед, чтобы я могла увидеть...
   Он сделал так, как она  приказала,  и  Берта  увидела  длинные,  покрытые
прозрачным лаком ногти, совсем как у женщины, только покрупнее...
   - Ты говорил Миле, что ты зверь, а звери оставляют на коже  своей  жертвы
следы... А теперь представь, что это ТЫ жертва и сделай так, чтобы на  ТВОЕМ
теле появились эти страшные вздутые кровавые полосы... Ну же...
   -  Ты  сумасшедшая...  Уходи,  оставь  меня  в  покое..,  тебе  место   в
больнице...
   - Считаю до трех...
   Он провел один раз ногтями правой руки себе по животу, но никаких  следов
не осталось. И тогда Берта прицелилась...
   Она смотрела, как он царапает себя, слушала его стоны и думала о том, что
напрасно она оставила Илью  внизу.  Еще  пару  минут  -  и  она  рухнет  без
чувств... Даже для мести нужны силы, и никакой пистолет не спасет ее  сейчас
от озверевшего, обезумевшего от злости и одновременно страха  окровавленного
Профессора...
   - Стой! - крикнула она, задыхаясь. - Прекрати делать это... Похоже,  тебе
уже и это начинает нравиться... Открой балконную дверь... Здесь душно, здесь
ОЧЕНЬ душно... А теперь иди.., ничего, что холодно, все равно иди... Тогда я
сохраню тебе жизнь...
   Журавлев голый стоял на балконе, на фоне черного вечернего неба - это был
восьмой этаж -  и  дрожал  от  леденящего,  пронизывающего  ветра,  дождя  и
ужаса...
   - Мне надо в туалет,  -  прошептал  он,  -  ты,  идиотка,  пусти  меня  в
туалет... Я же сейчас заору... Мне плохо... О...
   Она услышала отвратительный физиологический звук, и  ей  пришлось  зажать
пальцами свободной руки нос.
   - Ты даже умереть не можешь достойно... -  прошептала  она,  стараясь  не
дышать, - вставай на ящик, быстро!
   - Я не могу... Ты  же  видишь,  что  со  мной  происходит...  Ты  хорошая
девочка, отпусти меня в туалет, посмотри, что со мной творится...
   - Вставай на ящик, - Берта ткнула пистолетом  в  мокрую  от  дождя  спину
Журавлева. - Я же сейчас нажму на курок...
   И он, изнемогая от страха и унижения, поставил одну  ногу  на  деревянный
ящик, в котором весной выращивал рассаду цветов. Он теперь ненавидел  цветы,
лето, землю, женщин и все то, что раньше так радовало его. Ящик для  рассады
на его глазах превращался в эшафот, а сам он, врач-психиатр, знающий о  себе
больше, чем кто-либо, и живущий вот уже много лет в своем собственном мирке,
наполненном острыми ощущениями  и  вечным  страхом  разоблачения,  напоминал
теперь кусок дерьма и пах соответственно... Его сущность, его организм,  его
физиологическая система, сильно отличающаяся от других,  нормальных  систем,
дала сбой. Последний сбой...
   Он не помнил, как ставил на ящик вторую ногу.
   - Собаке - собачья смерть, - сказала Берта и легонько подтолкнула  его  к
самому краю.
   Запрокинув голову, она  смотрела  на  небо,  пока  не  осознала,  что  на
балконе, на загаженном балконе никого, кроме нее,  нет.  Чуть  слышный  удар
где-то внизу не произвел на нее никакого впечатления. Ее радовало лишь  одно
- ей не потребовалось даже стрелять. Илья будет доволен. И Малько. Профессор
покончил жизнь самоубийством.
   Она достала из кармана носовой платок и, пятясь к двери, аккуратно стерла
с пола мокрые следы своих ботинок. Все до одного. Осторожно прикрыла дверь и
по ступенькам, не дожидаясь лифта, спустилась вниз, где ее подхватил в  свои
объятия измученный ожиданием Ромих.
   Подумав мельком о том, что он трус, Берта тем не менее поцеловала  его  и
заставила себя улыбнуться.
   - Все, Илюша, теперь можно возвращаться домой...  Журавлев  выбросился  с
восьмого этажа... Нам надо спешить...  Я  не  стреляла,  поэтому  можешь  не
переживать...
 
*** 
 
   Анна проснулась с тяжелой головой и долго не могла понять, что  же  такое
произошло с ее телом и почему так сильно болит правая нога... В комнате  все
было серым, словно посыпанным пеплом.
   Она попробовала пошевелиться, но поняла, что  лежит  как-то  странно,  на
боку, в неудобной позе, а нога и вовсе не слушается ее...
   Она изогнулась всем телом  и,  повернув  голову,  увидела,  что  ее  нога
пристегнута наручниками к радиатору отопления, находящемуся у самой кровати.
Игоря рядом не было.
 
*** 
 
   "Постепенно  глаза  мои  начали  привыкать  к  этому  непонятному  серому
воздуху, которым была заполнена комната, пока я не поняла,  что  просто  еще
очень рано, часа четыре или половина пятого.
   - Игорь... - позвала я, чувствуя, как комок подкатывает к горлу. - Игорь,
ты где?.. Неужели ты бросил меня?
   Но в комнате было тихо. Вопрос, который в ней прозвучал,  был  словно  бы
произнесен не мной - Я НЕ МОГЛА  в  силу  своего  характера  опуститься  так
низко,  чтобы  спросить,  не  бросили  ли  меня.  Меня  невозможно  бросить,
поскольку я не вещь... Но ведь я спросила... Это же мне не  приснилось!  Как
не приснилась мне и моя нога, пристегнутая наручниками к радиатору.
   -  Игорь!  -  крикнула  я  и  почти  в  ту  же  секунду  услышала   шаги,
приближающиеся по коридору к моей двери. Легкие  и  быстрые,  словно  кто-то
спешил мне на помощь...
   И точно: дверь распахнулась, и на пороге возникла Мила.
   - Это снова ты? - спросила я с горечью  и  захныкала,  как  маленькая.  -
Когда ты отпустишь меня? Ты ведь ничуть не лучше меня,  да  нет..,  ты  ХУЖЕ
меня, и ты сама это прекрасно знаешь... Зачем ты мучаешь меня?
   Но она, казалось, меня не слышала. Подойдя стремительным шагом к кровати,
она, даже не глядя мне в лицо, достала из кармана своего, ставшего  мне  уже
ненавистным черного пальто ключ, при помощи которого сняла наручники с  моей
щиколотки и трубы радиатора и почти бегом выбежала  из  номера,  прикрыв  за
собой дверь...
   Я моментально вскочила с постели и стала оглядывать комнату... В ней явно
либо что-то искали, поскольку все было перевернуто вверх дном  и  разбросано
по полу, либо здесь происходила борьба...
   Я искала вещи и  предметы,  принадлежащие  Игорю,  и,  на  свое  счастье,
находила их, что свидетельствовало о том, что он все же не бросил меня,  что
он где-то здесь, возможно, в  коридоре...  Мысли  мои  путались...  Осмотрев
тщательно две комнаты номера, я поняла, что нас ограбили -  я  не  нашла  ни
рубля, ни доллара. Портмоне Игоря оказалось пустым, выпотрошенным и валялось
в кресле; в карманах моего костюма тоже не было ни гроша, больше того  -  не
было моего мехового пальто!
   И тогда я зашла в ванную, чтобы умыться и привести себя в  порядок  перед
тем, как обратиться к администратору с просьбой выяснить, как же  это  могло
случиться, что в номер ночью вломились грабители,  которые  к  тому  же  еще
действовали так тихо, что я не проснулась?! У них были ключи? Кто им дал эти
ключи? И где Игорь? В тот момент я меньше всего думала о том,  что  живу  по
Дориным документам, по ее паспорту, и что при первой же проверке меня  могут
арестовать и осудить за ее убийство...
   Игорь лежал в ванне, наполненной красной жидкостью, и смотрел в  потолок.
Горло его было перерезано...  Белые  кафельные  стены  ванной,  забрызганные
кровью, напоминали декорации к фильмам ужасов Дэвида Линча...?
 
Глава 12 
 
   Малько позвонил к Ромихам  вовремя:  они  успели  вернуться  с  проспекта
Вернадского  и  теперь  тихо-мирно  ужинали.  Вернее,  Илья  кормил  ставшую
совершенно бесчувственной и апатичной Берту.
   Когда Сергей приехал, они все еще сидели за столом, и Берта,  уставившись
в одну точку, молча пила маленькими глотками чай.
   - Добрый вечер... - Сергей сел рядом и, понимая,  что  с  ней  происходит
что-то нехорошее, подтачивающее ее изнутри, положил свою ладонь ей на  руку.
- Берта, очнитесь... Это я - Сергей Малько.
   И она действительно пришла в себя. Вздрогнула, оглянулась по  сторонам  и
судорожно вздохнула.
   - Привет, Малько... Я что-то неважно себя чувствую. Вы  здесь  поужинайте
без меня, а я пойду прилягу...
   Илья проводил ее в спальню, вернулся на кухню и сел напротив Сергея.
   - Вы куда-нибудь ездили?
   - НЕТ.
   - Но ваша обувь... Она мокрая и в грязи...
   - ТЫ УЖИНАЛ С НАМИ.
   - Илья, где вы были?
   Ромих достал из кармана смятый листок и протянул его Сергею.
   - Ты, конечно, можешь его порвать. Это  твое  дело.  Но  ведь  ничего  не
изменится... - сказал он и закрыл лицо руками.
   - Но здесь только четверо...
   - Теперь четверо.
   - Она уже начала?.. Журавлев был первым?
   - Она и пальцем до него не дотронулась. Ты обещал нам... Мы втроем сидели
вот на этой самой кухне с половины пятого и до восьми... Хорошо?
   Илья встал и походкой  больного  человека  вышел  из  кухни,  вернулся  с
конвертом и протянул его Малько.
   - Это твой гонорар. А на ужин у нас была  баранина  и  салат  из  красной
капусты... И ты сам сейчас в этом сможешь убедиться... Вот  только  подогрею
Малько держал в руках конверт и смотрел на него, думая  о  чем-то  своем,  а
потом положил его на стол и отодвинул от себя.
   - Я не возьму ЭТО.
   Ромих резко обернулся и застыл с большой вилкой в руке...
   - Почему? - испугался он, не веря своим ушам. - Ты же обещал... Обещал!
   Сергей вдруг понял, как сильно сдал Ромих за эти  последние  две  недели,
как постарел,  как  заметно  поседела  его  голова.  Он  выглядел  стариком!
Высоким, худым и стройным, но СТАРИКОМ! А Берта повзрослела и превратилась в
упрямую и фанатично мстительную  женщину.  Не  было  уже  той  прекрасной  и
удивительной  пары,  которую  все  называли  четой  Ромихов.  Умерла  нежная
полудевочка-полуженщина,     которая     питала     энергией      моложавого
пятидесятилетнего холеного мужа, и вместо нее появилось  совершенно  другое,
сломленное страданиями и обозленное на мир существо  с  жестким  взглядом  и
истеричным голосом...
   - Если я обещал, значит, сдержу слово. Но только я не  возьму  денег.  Ты
думаешь, что я такая же скотина, как и они? Что во мне  не  осталось  ничего
человеческого? Ты же мой друг... Пусть даже и не друг, потому что мы никогда
с тобой не были друзьями,  мы  были  просто  приятелями,  но  теперь,  когда
случилось то, что случилось, я предлагаю тебе свою руку...  Я  прошу  только
одного - понять меня... Я не продажный мент,  какими  вы  все  привыкли  нас
видеть... Я не могу отвечать за поступки других, но я сделаю все,  чтобы  ЕЕ
НИКТО НЕ ВЫЧИСЛИЛ... Будет у вас и алиби, и помощь...
   - Будет вам и белка, будет и свисток... - разочарованно  протянул  Ромих,
который всегда считал, что только с помощью денег можно  заставить  человека
что-то сделать. Теперь он не верил Малько, как не  верил  никому,  и  сейчас
больше, чем когда-либо, испугался за Берту.
   - Ты не веришь мне? А ты поверь... Я только что был у одного  парня,  его
зовут  Марк...  Помнишь,  я  рассказывал  тебе  про  Наташу,   сестру   жены
Севостьянова, мы еще тогда говорили с тобой  про  тот  тип  женщин,  который
предпочитает Журавлев... Ты помнишь? Так  вот,  Наташа  пропала,  и  сейчас,
когда мы здесь с тобой сидим, этот Журавлев, быть может, мучает ее... Или же
она прячется сейчас ото всех... И ты не должен так думать обо мне...
   - Он уже не сможет никого мучить... Они оглянулись и  увидели  стоящую  в
дверях Берту. Яркий малиновый румянец на ее щеках выглядел неестественным  и
свидетельствовал о ее нездоровье, о сжигавшем ее изнутри огне...
   - Не слушай ее, - Ромих хотел было встать и увести  жену  в  спальню,  но
Берта отстранила  его  и  подошла  к  Сергею  совсем  близко,  так,  что  он
почувствовал исходящий от нее легкий запах какого-то лекарства.
   - Илья,  прекрати!  Я  же  сказала,  что  он  должен  знать  обо  всем...
Послушайте, Сергей, мне все равно, возьмете вы деньги или нет. Я вас  совсем
не знаю, но, если в вас осталось хоть  что-нибудь  человеческое,  вы  должны
просто ПОНЯТЬ меня... Журавлева больше нет в живых. Но  так  случилось,  что
это не я его убила. Он сам выбросился с балкона...
   - Но вы там были?
   - Была. Илья сказал вам чистую правду: я даже пальцем не  дотронулась  до
этого мерзавца. Я просто держала его на мушке. Он мог бы не прыгать - у него
был выбор...
   - Понятно