е доверять  людям,
она попыталась представить  себе,  что  ВЕСЬ  ЭТОТ  КОШМАР  ОРГАНИЗОВАЛ  ПОЛ
ФЕРМИН! И, как ни странно, все сразу же встало на свои места. Ведь Пол  знал
о ней почти все. И про сестру, которая живет в С., и  многое  другое  из  ее
прошлого, что можно было бы разумно использовать, чтобы выбить почву  из-под
ее ног... Ведь если бы она сошла с ума, то Пол не растерялся бы и,  устранив
Гаэля, прибрал бы компанию к своим рукам. У него для этого  побольше  опыта,
чем у кого бы то ни было. Кроме того, у него были большие связи в  Москве  и
Питере. Полу действительно ничего не стоило устроить этот жуткий  спектакль,
наполненный призраками, насилующими ее мужчинами, трупами... Разве  не  Полу
она сказала однажды, что  ей  ничего  не  стоит  убить  человека?  Что  если
потребуется, то она сможет не только нажать на курок, но  и  удушить  голыми
руками... Они  были  откровенны  друг  с  другом,  потому  и  возникали  эти
доверительные разговоры... В ответ на ее признание  Пол,  помнится,  сказал,
что тоже, в принципе, способен на многое для достижения своей цели. И  какая
же у тебя цель, если не секрет, спросила у него Анна, на что получила вполне
ожидаемый ответ: моя цель - это ты.
   Он был слегка влюблен в нее, именно  слегка,  потому  что  иначе  она  бы
увидела другого Пола... Мужчина, испытывающий сильные чувства к женщине,  не
мог бы себя вести так, как Пол. Он  был  слишком  спокоен  для  этого.  Ведь
любить женщину и видеть каждый день, как воркует она с  другим,  -  а  Гаэль
просто-таки не  отходил  от  нее,  постоянно  демонстрируя  ей  свои  нежные
чувства, - это ли не пытка?
   А что, если Фермин затеял все это для того,  чтобы  отомстить  ей  за  ее
равнодушие, за ее неспособность понять его чувства?.. Но какова же, в  таком
случае, должна быть степень его оскорбленного самолюбия,  чтобы  мстить  так
масштабно, так мощно и жестоко... Не проще было  бы  просто  убить  ее?  Эти
вопросы мучили Анну постоянно. Галерея  знакомых  лиц,  способных  на  такую
чудовищную игру, была довольно длинной и внушительной: слишком уж многим она
успела попортить кровь... И это с учетом того, что большинства из этих людей
уже не было в  живых...  Она  сметала  их  со  своего  пути,  как  сор,  как
преграду... Но разве была она виновата в том, что  ее  жертвами  становились
люди, которые ни за что добровольно не оставили бы ее в покое и  никогда  не
уступили бы своего  места  под  солнцем?..  Это  были  сильные  и  достойные
соперники. Поэтому-то и приходилось уничтожать их физически...
   Но кто ее сделал такой? Не они ли?
   Она вздрогнула, когда увидела прямо перед собой незнакомое лицо. Это  был
мужчина, усы которого пахли чесноком.
   - Вам что-нибудь нужно от меня? - спросила  Анна  сдержанно,  подавляя  в
себе отвращение к этой противной физиономии.
   - Хочу с вами выпить...
   - Сейчас придет мой  муж  и  сделает  из  вас  фарш...  -  проронила  она
неуверенным голосом.
   - Как же, интересно, он может сделать из меня ФАРШ, если  он  сам  послал
меня к вам?
 
*** 
 
   "Я спросила его, о ком он ведет речь, и тогда мужчина -  обыкновенный,  в
помятом костюме и таком же настроении - кивнул на столик возле окна...
   Оглянувшись, я увидела человека, от одного вида которого мне сделалось не
по себе. Это было уже слишком даже для меня... Теперь, когда меня оставил  в
покое призрак моей сестры, на горизонте появился другой покойничек...
   - Разве это не ваш муж?
   Мужчина у окна тоже повернул голову и посмотрел на меня ободряюще, словно
бы говоря: ничего, крепись, маленькая, то ли еще будет...
   Он был так же красив и обворожителен, как там, в ресторане, где я увидела
его впервые...
   Это был мой телохранитель,  мой  любовник.  Это  был  Игорь.  Тот  самый,
которого я видела в гостиничной ванне с перерезанным горлом...
   - Он у меня ревнивый, - ответила я назойливому незнакомцу, чувствуя,  как
во мне закипает ненависть ко всем мужчинам вообще - Он не  любит,  когда  ко
мне пристают...
   - Но он же сам мне сказал: пойди предложи моей жене выпить с  тобой.  Она
не откажется.
   Я встала из-за стола и быстрым шагом направилась  к  выходу.  Мне  нельзя
было оставаться в ресторане. Да и в поезде  тоже.  На  меня  снова  началась
охота, и те, кто все это организовал, хоть и выпустили меня из  поля  своего
зрения на какое-то время (за  которое  я  успела  убить  Цветкову,  бомжа  и
кладбищенского сторожа), теперь будут пасти до  самой  Москвы,  если  не  до
Лондона...
   А мне уже не нужны были телохранители. Мне вообще никто не был  нужен.  Я
хотела свободы, полной свободы перемещения в  пространстве...  У  меня  были
деньги, были документы на Цветкову, и в  Москве  при  помощи  парикмахера  и
грима я намеревалась сделаться хотя бы чуточку похожей на нее... И что тогда
сможет удержать меня от того, чтобы  сесть  в  самолет  и  вылететь  наконец
домой? Какие еще призраки возникнут на моем пути? Кто еще, зная мою  твердую
руку и мое трепетное отношение к запаху и виду крови,  посмеет  приблизиться
ко мне, не страшась смерти?
   Ломая ногти, я попыталась открыть дверь своего купе, пока  не  вспомнила,
что оно заперто по моей же просьбе проводницей. Я кинулась к ней, но  ее  не
оказалось на месте. Я колотила в дверь, но  все  было  бесполезно.  Я  снова
попала в ловушку. Стоя в пустом коридоре вагона ?СВ?, я  почувствовала,  что
меня охватывает паника  Я  услышала  хлопок  двери:  это  из  тамбура  могла
вернуться проводница, но мог быть и Игорь...
   И тогда я резко рванула вправо соседнюю дверь,  вошла  в  темное  купе  и
заперлась. Замерла, затаив  дыхание.  Голубоватые  мигающие  блики  из  окон
освещали постель и лежащего в ней человека. Он, казалось, крепко спал.
   Я слышала, как кто-то открыл МОЕ КУПЕ -  металлические  звуки  подсказали
мне, что скорее всего воспользовались ключом... А что, если это  проводница,
а я сижу за стеной и ничего не предпринимаю, чтобы выйти отсюда  и  войти  к
себе?
   Но это мог быть и Игорь, которому ничего не стоило подкупить  проводницу,
а то и просто пригрозить ей...
   Вскоре я уже слышала два голоса: мужской и женский. Они говорили обо мне,
потому что я слышала слова  ?она?  и  ?попалась?...  Но  больше  всего  меня
поразило то, что они, эти ДВОЕ, смеялись! Что смешного было  в  этой  жуткой
травле?!
   Поезд резко повернул, и я, не удержавшись,  села  на  постель...  Человек
зашевелился... И тут я поняла, что это женщина. Свет фонарей, мелькающих  за
окном, осветил гладкое лицо и прядь серебристых волос... Я бы не  удивилась,
если бы услышала уже знакомое мне до боли: ?Привет, сестренка...? Но  этого,
к счастью, не произошло. Это была, слава богу, не Мила.
   Вспыхнул свет, и я увидела испуганное лицо женщины, которая  смотрела  на
меня со страхом и ужасом.
   - Кто вы? Вы что, ошиблись купе? Что случилось?
   Она вся подобралась, обняла  свои  колени,  прикрытые  одеялом,  и  вжала
голову в плечи.
   - Извините, я была, наверное, не  в  себе,  когда  вошла  сюда...  Вы  не
бойтесь, я не причиню вам зла, я просто посижу здесь немного, подожду,  пока
ОН уйдет...
   - Он, это кто?
   - Мой муж. Мы из соседнего вагона... Вы знаете, что такое ревнивый муж?
   Женщина молча смотрела на меня, словно и не слышала моего вопроса.
   - Мы были с ним в ресторане, и он приревновал меня к соседу  по  столику,
устроил сцену, кричал на меня, оскорблял... Я выбежала и оказалась  здесь...
Наверное, потому, что ваша дверь была не заперта.
   - Понятно...
   Я поняла, что первый ее испуг прошел.
   - У вас случайно нет валидола?
   Мне захотелось, чтобы она встала, вышла из купе и постучала  в  соседнее,
якобы за валидолом, а потом рассказала мне, кто там и сколько ИХ.
   - Нет, у меня нет. Но я могу сходить к проводнице...
   - Да, пожалуйста, к проводнице или в соседнее  купе..,  -  Хорошо  -  Она
встала,  надела  на  себя  длинный   шелковый   халат   и   остановилась   в
нерешительности, не зная, как ей поступить; я поняла, что она боится, как бы
я не ограбила ее.
   - Вы боитесь оставлять здесь  меня  одну?  Я  -  не  грабитель  Я  просто
женщина. Посмотрите на меня, разве я похожа на воровку?
   - А вы думаете, что я знаю, как выглядят воровки? Вы уж извините.
   - Хорошо, тогда мне лучше уйти... Я сама постучу в соседнее купе.
   Женщина покраснела. На вид  ей  было  слегка  за  сорок.  И  если  бы  не
заспанное лицо и растрепанные волосы, она могла бы выглядеть много моложе.
   - Хорошо, я постучу... Только я запру вас.., на всякий случай, хорошо?
   И прежде чем я успела сообразить, она заперла  меня.  Тут  же  послышался
топот ног, мужские громкие голоса, и фраза, от которой  у  меня  подкосились
ноги ?Попалась птичка?"
   Дверь распахнулась, и первое, что я увидела, была милицейская форма.
   - Фамилия, имя, отчество... - сквозь зубы процедил высокий сухой  офицер,
хватая меня за руки и надевая наручники. - Из-за тебя, сука, столько  народу
подняли на ноги... Ты арестована за убийство Цветковой. - А  вам,  Маргарита
Михайловна, спасибо... В жизни бы не догадался  занять  соседнее  купе...  А
если бы не заглянула?
   Женщина, запахнув поплотнее халат, усмехнулась:
   - Я ее, голубушку, давно ищу... Вы хотя бы знаете, кого взяли? Неужели вы
ее не узнаете, Андрей Никитович? Смотрите...
   И она сунула ему под нос тот самый паспорт, который я нашла в  последнем,
четвертом гробе в могиле Милы Рыженковой.
   - Всем руки за голову!
   Я увидела стоящего за спиной Андрея  Никитовича  и  Маргариты  Михайловны
Игоря с пистолетом в руках. Он целился в голову женщине.
   - Снимите с нее наручники, быстро... Он говорил тихо,  но  таким  злым  и
твердым голосом, что, прикажи он им выпрыгнуть из вагона, никто  из  них  не
осмелился бы перечить... С меня сняли наручники.
   - Иди к себе и собирайся.
   Эти слова были уже адресованы мне Я, едва протиснувшись между стоящими  в
дверях купе мужчиной и женщиной, открыла дверь своего  купе  и  в  считанные
минуты собралась. Выходя из купе с сумкой на плече, я уже знала, кто побывал
здесь в мое отсутствие и зачем: это были те самые смертники, которые  сейчас
стояли в коридоре под дулом пистолета Игоря, а приходили они ко мне в  купе,
чтобы забрать деньги, документы и пистолет.
   - Скажи им, чтобы вернули пистолет, все деньги и документы, особенно  тот
паспорт, что у нее в руке.
   - Вы слышали? Выполняйте, и быстро..
   Я раскрыла сумку, куда Маргарита Михайловна положила пистолет, паспорт  и
целлофановый пакет с деньгами, а Андрей Никитович дрожащей рукой  достал  из
кармана документы Цветковой и, глядя мне в  глаза,  словно  упрекая  меня  в
чем-то, нехотя сунул их рядом с пистолетом.
   - Иди в тамбур, минут через пять будет станция, и  нам  откроют  дверь...
Иди, не смотри, не надо...
   Последнее, что я увидела, это были широко раскрытые глаза этой не  старой
еще женщины... Ее голова дернулась, выплеснув  из  виска  что-то  красное  и
густое,  и  стала  медленно  опускаться  вниз...  Второй  выстрел  я  только
услышала, но ничего не увидела - я была уже в тамбуре.
   "Глушитель - хорошая штука. Удобная..."
   Поезд медленно подъезжал к  станции.  Появилась  проводница,  но  не  та,
которая проверяла мои билеты и запирала мое купе,  когда  я  направлялась  в
ресторан. Другая. С улыбающимся порочным личиком. Интересно,  сколько  Игорь
заплатил ей, чтобы она помогла ему запереть все  купе  на  случай,  если  бы
поднялся шум?
   Через  четверть  часа  мы  остановили  первую  же  попавшуюся  машину  и,
вытряхнув из нее водителя, помчались по дороге в сторону московской трассы.
   - Так ты живой, черт возьми? Как же ты напугал меня Он молча вел машину и
внимательно смотрел на дорогу. Была ночь, и свет  фар  освещал  заледеневшую
поверхность асфальта.
   - Зачем ты сбежала? Я же сказал, что доставлю  тебя  домой  в  целости  и
сохранности...
   - Я.., сбежала? Да я очнулась после нашей с тобой попойки  на  кровати  с
наручниками на ноге Потом какая-то девица, похожая на мою сестру, отстегнула
их . А ты. , ты-то сам знаешь, где был?
   - Знаю Я спокойно спал, а когда проснулся, то понял, что ты сбежала.
   - "Идиот Ты лежал в ванне с перерезанным горлом! Нас ограбили...  Я  едва
унесла ноги из этой проклятой гостиницы...
   - Ты случаем не рехнулась, мать?
   Я замолчала. Мой  рассказ  действительно  напоминал  сюжет  американского
боевика Я даже улыбнулась этой идиотской мысли.
   - Мы куда, в Москву?
   - А куда же еще?
   - Останови машину, пожалуйста... Он затормозил.
   - Что еще случилось?
   - Мне  страшно...  Обними  меня,  обними,  мне  холодно  и  страшно...  Я
запуталась... Я уже и сама не знаю, чего  хочу...  У  тебя  есть  что-нибудь
выпить?
   - Коньяк в багажнике, в сумке. Достать?
   - Достать. Тебе не надо было связываться со мной. Это очень опасно...
   - С бабами всегда опасно. Но  тебе  просто  нужно  подлечиться.  Немного.
Самую малость.
   - В смысле?
   - Может, ты нанюхалась чего-нибудь? Откуда эти странные видения?.. Ты  же
просто сбежала от меня... Ты же видишь?.. - Он вышел из машины  и  склонился
ко мне, показывая крепкую шею. - Горло не перерезано?
   - Нет... - ответила я рассеянно. - Так ты достаешь коньяк или нет? Или ты
мне ничего про него не говорил, и мне все это только послышалось?
   - Достаю-достаю... Не послышалось. ?И я тоже достаю..."
   Пока он ходил за коньяком, я достала из сумки пистолет.
   - Армянский... - Он снова появился передо мной, но уже с бутылкой.  -  Ты
будешь прямо из горлышка или тебе раздобыть стакан?
   - Сначала поцелуй меня...
   И он хотел поцеловать, действительно  хотел  поцеловать  и  даже  прикрыл
глаза... Губы наши встретились.
   - Ты с ними ЗАОДНО, - сказала  я  громко,  чтобы  он  успел  услышать,  и
выстрелила ему прямо в сердце. - Вот теперь ты уже  не  сможешь  возникнуть,
как сегодня в ресторане... И что это тебя так тянет именно  в  рестораны?  В
следующий раз придумай что-нибудь пооригинальнее...
   Я вышла из машины и оттащила его тело к обочине.
   - Прощай, телохранитель.
   Я пересела на место водителя,  завела  машину  и  не  спеша,  наслаждаясь
свободой и вдыхая в себя свежий морозный воздух, покатила вдоль  присыпанной
снегом, словно сахарной пудрой, дороге вперед, навстречу своему спасению.  В
Москву. В Шереметьево-2. В Лондон. На остров  Мэн.  К  нормальной  жизни.  К
Гаэлю.
 
*** 
 
   Алексей Павлович Дубников жил неподалеку от станции метро  ?Баррикадная?.
Ромих не помнил, как добирался до его дома, как  поднимался  на  лифте,  как
звонил в дверь. Главное для него в тот момент, когда он решился на  все  эти
убийства, заключалось в том, чтобы выстрелить именно в  того  человека,  имя
которого  записано  на  листке,  и  ничего  не  перепутать...   Ведь   своих
потенциальных жертв он не знал в лицо, а  потому  ему  надо  было  придумать
нечто такое, что позволило бы выяснить, видит ли он перед собой именно  того
Дубникова, или его брата, родственника, соседа, знакомого..
   По   телефону   он   предварительно   договорился   о   встрече,   честно
представившись Ильей Ромихом, для того, чтобы потом,  как  бы  ни  сложились
обстоятельства,  у  него  было  бы  хоть  какое-нибудь   объяснение   своего
присутствия в квартире, где произошло преступление . Все-таки он  ювелир,  к
тому же - довольно известный. А такой предлог для встречи, как ручной работы
перстень с большим бриллиантом стоимостью в двадцать тысяч долларов, мог  во
всей Москве найти далеко не каждый... Кроме того, у этого перстня  (который,
кстати, существовал реально и был заказан Илье представителем одной из самых
состоятельных семей армянской диаспоры в Москве), была легенда,  на  которую
не могли не клюнуть эти бизнесмены-толстосумы вроде Дубникова и  Белоглазова
с Алиевым. Этот перстень якобы был  заказан  для  одной  столичной  артистки
видным   политическим   деятелем,   известным   как   своими    скандальными
похождениями, так и дружбой с президентом. Но произошла ссора, и перстень не
выкупили...
   Настоящие ценители ювелирного искусства, люди, знакомые с десятком лучших
ювелиров Москвы, никогда бы не поверили этой байке уже хотя бы  потому,  что
рассказана  она  была  по  телефону,  пусть  даже  и  самим  Ромихом.  Такие
предложения, тем более когда речь идет о десятках тысяч долларов, делаются в
камерной, почти интимной обстановке, чаще всего  на  дому  у  ювелира,  куда
покупатель приходит в строго назначенный час и, как правило, один.
   Но согласились на  встречу  все  трое.  Однако  Ромиха  хватило  лишь  на
одного...
   Он смутно помнил, как вошел в квартиру Дубникова, как поздоровался с  ним
за руку, не снимая перчаток, сказал, что очень извиняется за столь внезапное
вторжение, что обычно он так не поступает и приглашает покупателя к себе...
   Он бормотал минуты две, постепенно привыкая к тому, что рядом с ним стоит
именно Дубников, потому что тот, пожимая  ему  руку,  представился  Алексеем
Павловичем, а потом Илья просто достал  из  кармана  заряженный  пистолет  и
выстрелил ему в лоб. Почти в упор. И сразу же вышел,  осторожно  прикрыв  за
собой дверь.
   На улице он вдруг почувствовал себя намного лучше. Все-таки ему повезло -
его никто не встретил ни возле дома, ни в подъезде. Возможно, никто  никогда
не узнает, что Дубникова убил именно он, Илья Ромих...
   Затем он поехал к Алиеву на  Озерковскую  набережную,  позвонил,  постоял
немного у двери, а потом взялся за ручку, и дверь поддалась...
   - Ренат Тарханович, к вам можно?
   Дверь открылась, а  за  ней  показалась  еще  одна,  красного  дерева,  с
золоченой ручкой и тоже приоткрытая...
   Илья уже почему-то  уверенно  зашел  в  квартиру  и  остановился  в  ярко
освещенной  прихожей,  устланной  толстым  желто-красным  ковром  с   белыми
пушистыми кистями по периметру.
   - Ренат Тарханович... Это Ромих, Илья... Но ему никто не ответил.
   - Да есть здесь кто-нибудь или нет?
   И снова тишина.
   Тогда он, вытерев ноги о черный  жесткий  коврик,  разостланный  прямо  у
порога, прошел до двери, ведущей в комнату, и остановился на пороге, не веря
своим глазам.
   Маленький черноволосый татарин Алиев, которого  так  хорошо  описала  ему
Берта, лежал лицом вниз на паркетном полу в луже крови.
   Илья, пятясь, вышел из квартиры и бросился к лестнице  Он  шел  по  улице
навстречу ветру, разгоряченный, не чувствуя мороза, и думал о том, что  все,
что с ним сейчас происходит, - всего лишь сон. Что  такого  не  может  быть.
Ведь он  специально  приехал  к  Алиеву,  чтобы  убить  его,  раздавить  это
чудовище, принесшее несчастной Берте столько страданий, но  кто-то  опередил
его... Кто?
   Словно что-то  предчувствуя,  Ромих  снова  позвонил  Белоглазову,  этому
сырному магнату, этому зверю, обладающему неукротимой сексуальной  энергией,
с которой он был не в силах совладать сам, а потому обратился за  помощью  к
Храмову, чтобы тот впустил его в свой зверинец, где этот гнусный  белобрысый
человек мог освободиться от своих забродивших соков, выплеснув в чужих жен и
дочерей свой белый, едкий яд...
   Человек, взявший трубку, был явно не Белоглазов.
   - Кто это? Отвечайте! Не бросайте трубку... Там уже милиция? И этого тоже
убили? Чтобы не испытывать судьбу и не попадаться лишний раз на  глаза  тем,
кто сейчас находился в квартире Белоглазова (а Илья был просто  уверен,  что
Белоглазова постигла та же участь, что  и  Алиева,  а  может,  и  всех,  кто
находился в журавлевском списке), он вернулся домой.
   Берта уже не спала. Она смотрела телевизор и грызла яблоко. Лицо ее  было
хоть и заспанным, но посвежевшим, спокойным и даже умиротворенным.
   - Ты как? - спросил Ромих, входя в комнату и целуя жену. - Выспалась?
   - Знаешь, что я решила? - Она улыбнулась и потерлась щекой о его щеку.  -
Давай уедем... Я не хочу в тюрьму... Понимаешь, прошло всего несколько дней,
и чувство мести постепенно сменилось чувством страха за тебя,  Илюша