й лоб... Гаэль,  мне  страшно...  -  прошептала
Анна, глотая слезы.
 
*** 
 
   "Когда мы легли с ним в постель и я начала рассказывать ему  о  том,  что
увидела в московской гостинице привидение, напоминающее Милу,  он  посмотрел
на меня так, как смотрят на слабоумных, обиженных Богом детей.
   - Не смотри на меня так... Она даже говорила со мной,  правда,  я  смутно
помню, о чем именно...  Но  она  была  такая  бледная...  Знаешь,  Гаэль,  я
поступила жестоко с ней тогда, несколько лет тому назад. Но если бы ты  знал
ее, то понял бы меня и простил...
   Но он не слушал меня; после ужина с вином он видел во мне только женщину,
способную удовлетворить его, а у меня не было сил сопротивляться, и хотя мое
тело еще не позабыло ударов другого мужчины,  который  тоже  претендовал  на
обладание мною, я не нашла в себе сил отказать Гаэлю. Он слишком долго  ждал
этого вечера, чтобы отказать ему. Он бы не понял и, возможно даже,  ушел  от
меня. А мне в то время был нужен только он. Хотя,  если  уж  быть  до  конца
искренней, то ни Гаэль, ни Вик  не  могли  мне  за  все  эти  годы  заменить
единственного мужчину, которого я любила и который,  в  принципе,  и  сделал
меня такой, какая я есть. Игорь. Он погиб, как погибают крылатые мужчины. Он
был птицей, причем очень высокого полета. Его подстрелили, когда он был  уже
настолько высоко, что, будь он  даже  ранен,  он  бы  не  долетел  живым  до
земли... Он был старше меня на восемь лет и продавал газ,  который  нашли  в
пятнадцати километрах от С. Вернее, он продавал  документы  на  этот  газ  и
получал за это валюту. И когда те, кто платил за этот газ,  поняли,  что  им
продавали воздух, моего любовника расстреляли в упор, когда  он  выходил  из
ресторана. И, как мне кажется, он знал, что кончит именно так, потому у него
никогда не было телохранителей; больше того - он никогда не носил  при  себе
оружия, хотя в его квартире был целый оружейный склад... Он жил одним  днем,
одним часом, одной, отпущенной ему минутой. А я всегда была  рядом,  я  была
его тенью, я боготворила его и всегда хотела быть такой же, как  он.  И  вот
теперь собираются выстрелить в  меня.  Какой-то  подонок  по  имени  Матвей.
Неужели и меня ждет судьба Игоря?
 
*** 
 
   Гаэль ждал от меня ответных ласк, но их не было, их просто не могло  быть
после всего, что со мной  случилось.  Многие  женщины  после  того,  как  их
изнасилуют, прибегают к услугам психотерапевтов, которые пытаются вернуть им
образ  мужчины-любовника,  мужчины-защитника.  Я  же  вместо   того,   чтобы
зализывать свои раны в одиночестве у себя дома  под  собственное  завыванье,
отдалась изголодавшемуся по мне зверенышу. Это ли не безумие?
   - Ты устала? - спросил он меня, и я увидела склоненное надо мной красивое
лицо с огромными темными глазами, чудесные губы, пахнущие вином и молоком  -
очень странный, теплый, полумужской-полудэтский запах... - Хорошо, можешь не
отвечать, я и так все понимаю: ты просто не  можешь  забыть  Москву...  Энн,
давай сбежим?! Прямо сейчас  поедем  в  аэропорт,  а  оттуда  куда-нибудь  в
Африку, Австралию... Мир такой большой, а у нас с тобой есть деньги...
   - Гаэль, я не хочу, чтобы как-нибудь ты нашел меня  на  берегу  океана  с
пробитой головой... - Я почувствовала, как слезы заструились по моим  щекам,
мне показалось даже, что я слышу голос Матвея. - Так что  собирай  наличные,
одиннадцатого вечером я вылетаю в Москву..."
 
*** 
 
   Пол Фермин, которого она  вызвала  на  следующее  утро  к  себе  в  офис,
выслушав ее, некоторое время сидел неподвижно, все еще отказываясь верить  в
происходящее. Он даже тряхнул головой, после чего втянул ее в плечи,  словно
проверяя, его ли  это  голова  или  она  принадлежит  какому-нибудь  идиоту,
лишенному способности постигать реальность такой, какова она есть  на  самом
деле.
   Они сидели в кабинете вдвоем -  хозяйка  ?MCAL?  и  ее  доверенное  лицо,
адвокат,  находящийся  в  курсе  абсолютно  всех   ее   дел,   связанных   с
деятельностью фирмы. Зная прошлое Анны, он тем не менее  уважал  ее  за  ум,
поскольку до встречи с ней был твердо уверен, что женская голова набита если
не шпильками, то уж, во всяком случае, не мозгами, это  точно.  Анна  наняла
его после того, как Гаэль стал ее официальным любовником. Она изо  всех  сил
старалась не смешивать работу со своей  личной  жизнью,  но,  поскольку  это
редко когда удавалось, ей приходилось  подчас  довольно  сложно,  когда  она
вставала перед выбором: кому довериться  -  мужчине,  с  которым  спит,  или
мужчине, которому платит жалованье. В сущности, предать  могли  оба,  однако
общие дела, связанные  с  риском,  сближали,  по  ее  мнению,  куда  больше.
Разумеется, Гаэль много знал, но Пол был опытнее его  и  как  юрист,  и  как
человек, а потому все  дела,  связанные  с  русскими,  а  точнее,  якутскими
алмазами, вел в основном он.
   Когда Анна рассказала ему в общих чертах, что с ней произошло  в  Москве,
Пол понял, что этот шантаж может продолжаться до тех пор, пока из ?MCAL?  не
выкачают все деньги, но это лишь в том  случае,  если  человек,  назвавшийся
Матвеем,  действительно  имеет  какое-то  отношение  к  ФСБ.   Представители
Интерпола  уже  навещали  Фермина  в  отсутствие  Анны,  задавали   довольно
безобидные вопросы,  и,  как  он  понял,  у  них  на  Анну  не  было  ничего
сколько-нибудь  серьезного.  Ему  даже  показалось,  что  их   куда   больше
интересовали посреднические фирмы, осуществляющие связь  ?MCAL?  с  финнами,
нежели личность Анны Рыженковой. Ведь за три  года  существования  фирмы  их
проверяли не один раз, и всегда  все  проверки  заканчивались  благополучно.
Правда, это приходилось оплачивать из своего кармана.
   - Скорее  всего  это  блеф,  -  сказал  он  наконец,  доставая  сигару  и
раскуривая ее быстрее, чем обычно.
   Пол Фермин был  высоким  лысоватым  мужчиной,  неулыбчивым,  спокойным  и
рассудительным.  Он  хорошо  одевался,  любил  мужскую  бижутерию  и   очень
аккуратно пользовался духами. Но все  это  не  мешало  ему  метко  стрелять,
бегать, боксировать... Стрелял он на охоте, бегал  по  утрам  вокруг  своего
особняка, который купил полгода назад на побережье, а  боксировал  со  своим
родным братом на уик-эндах. Пол не был женат и содержал  любовницу,  которую
навещал не более двух раз в неделю. Ее звали Лора.
   - А раз это блеф, то я поеду с тобой и сам  лично  вручу  этому  мерзавцу
деньги... Я знаю одного человека в Лондоне, который поможет мне буквально за
сутки подготовиться к встрече... У него свои люди в  Москве,  он  из  бывших
русских и знает, к кому обратиться...
   - Ты имеешь в виду нашу охрану?
   - Охрана - это пустяки. Там нас могут охранять от аэропорта до аэропорта,
а здесь люди  этого  Матвея  пристрелят  тебя...  Поэтому  необходимо  найти
человека, который нанял Матвея, а через него выйти на  ту  скотину  из  ФСБ,
которая разработала эту идею. Ведь ты же сама  сказала,  что  тебя  выманили
рассказом о сестре и в подъезде ты увидела крышку гроба... Знаешь, о чем это
говорит?
   - О чем. Пол?
   - О  том,  что  они  основательно  готовились  к  встрече  с  тобой.  Вот
поэтому-то я и хочу сам подготовиться к  ответному  ходу.  Уверен,  что  это
самый настоящий русский  рэкет,  это  мафия,  как  ни  смешно  и  пошло  это
звучит... И ФСБ здесь совсем ни  при  чем.  Достаточно  пролистать  подборку
московских газет трехлетней давности, чтобы вспомнить историю банка ?Норд? и
его управляющую, остальное - дело  рядового  и  продажного  фээсбэшника,  за
тысячу долларов готового выкрасть из-под  носа  своего  начальства  папку  с
ксерокопиями документов, связанных с ранним этапом  следствия...  Ты  же  не
маленькая девочка  и  должна  понимать,  что  дело  в  Москве  на  тебя  уже
заведено... И благодари Господа за то, что тебе встретились такие люди,  как
Гаэль и твой покорный слуга, которые помогли тебе  привести  в  порядок  всю
твою бухгалтерию...
   Анна слушала его, забравшись  с  ногами  в  кресло.  В  желтом  шерстяном
свитере и джинсах она сейчас мало  походила  на  банкиршу  и  вообще  на  ту
решительную  леди,   которая   развила   на   острове   Мэн   такую   бурную
деятельность... Перед Полом сидела запуганная, маленькая и хрупкая женщина с
усталыми  глазами.  Ее  растрепанными  волосами  играл  прохладный  ветерок,
залетавший в кабинет из полураскрытого окна.
   - Энн, ты не заболела? У тебя температура?
   - Да, температура, но  я  все  равно  поеду.  Лучше  уж  быть  с  высокой
температурой, чем с минусовой, согласись...
   Это она так шутила. Пол вдруг почувствовал к ней влечение, как  тогда,  в
их первую встречу,  когда  она  пригласила  его  для  беседы.  Были  у  него
сексуальные порывы и позже, когда они подолгу оставались вдвоем  в  офисе  и
работали до утра с документами, но он всегда гасил их  в  себе,  представляя
Энн в объятиях Гаэля. Он был великим собственником, обожавшим  свои,  ЛИЧНЫЕ
вещи, и как восторгался бы он новым  кожаным  портмоне  ручной  работы,  так
восторгался бы он и Энн, будь она его законной женой.  Но  она  принадлежала
сразу нескольким мужчинам (Пол знал в лицо всех ее любовников),  поэтому  он
не позволял себе расслабляться и даже мечтать о ней. Она была для него ЧУЖОЙ
вещью, на которую он не имел права даже смотреть. Будь она проституткой,  он
бы позволил себе в отпущенное ему  с  ней  время  ВСЕ.  Он  бы  оплатил  это
удовольствие. Но Энн не была проституткой.  Она  была  дорогой  и  роскошной
женщиной, принадлежащей лишь самой себе.
   - Возьми себя в руки и успокойся. Деньги я соберу  через  пару  дней.  Ты
правильно сделала, что позвонила мне вчера и попросила заказать наличные...
   - Могу представить, какое у тебя было лицо, когда  я  попросила  тебя  об
этом...
   - Разумеется, я был удивлен, поскольку  уже  забыл,  когда  расплачивался
наличными. Но ты не переживай, я тебе уже все объяснил... У нас есть деньги,
следовательно, ты можешь рассчитывать на помощь  той  самой  русской  мафии,
которая тебя же и запугала... Деньги - это все, и я бы на твоем месте  вытер
слезы... Тебе дать аспирину?
   - Меня Гаэль накормил утром целой горстью лекарств... Может, поэтому меня
сейчас так тошнит... Спасибо тебе, Пол. Я немного успокоилась. Звони  своему
знакомому, пусть он свяжется с Москвой... Сейчас  за  мной  заедет  Гаэль  и
отвезет  меня  домой,  мне  надо  выспаться...  Да,  кстати,  когда   будешь
собираться в Россию, не забудь взять плащ или даже  пальто,  лучше  все-таки
пальто, там, в Москве, холодно, ветер и дождь, в общем, мерзкая погода...  Я
там так замерзла, неудивительно, что у меня  поднялась  температура.  Ты,  я
надеюсь, уже заказал билеты?
 
*** 
 
   "На мне в тот день был теплый брючный  костюм  черного  цвета  и  длинное
кожаное пальто на меховой подстежке. В сумочке рядом с пачкой  денег  лежала
острая и длинная серебряная шпилька, приготовленная специально для Матвея. Я
была готова встретиться с Москвой.
   Пол и Гаэль, пока мы ехали в  Хитроу,  как  могли,  подбадривали  меня  в
машине, даже пытались рассмешить.
   Мы успели все сделать в последнюю  минуту:  я  оформила  доверенность  на
Гаэля, и теперь он должен был вести наши дела, пока нас с Полом не будет.  И
я была уверена, что, когда мы вернемся, тридцать миллионов долларов осядут в
одном из наших швейцарских банковских филиалов: плата за проданные  якутские
алмазы, доставленные в Париж послом одной крошечной африканской страны.  Эти
алмазы путешествовали по миру в течение двух с половиной месяцев, заметая за
собой следы при помощи русских шоу-мэнов и политиков, пока  не  оказались  в
дипломатическом багаже этого смешного чернокожего человека, который  в  свое
время учился вместе с Ферми-ном в Сорбонне. Мы довольно  часто  пользовались
его услугами, помогая  ему,  в  свою  очередь,  средствами  для  организации
предвыборной кампании  его  ближайшего  друга  и  нынешнего  президента  той
страны, которую он представлял в Москве.
   Но тогда мне было не до алмазов, аспирин так и не сбил температуру,  и  я
чувствовала себя отвратительно: все суставы болели, кости ломило,  а  голова
просто-таки раскалывалась. Гаэль протянул мне фляжку с виски,  и  я  сделала
несколько глотков...
   Он, мой милый Гаэль, долго махал нам рукой,  пока  мы  не  потеряли  друг
друга из виду...  Мне  казалось,  что  аэропорт  проглотил  Гаэля  и  теперь
собирается проглотить меня... Все перед моими глазами расплывалось, и только
присутствие неунывающего Пола поддерживало меня и вселяло надежду на то, что
уже очень скоро все будет кончено и мы вернемся в этот же аэропорт с папкой,
которую сожжем прямо на лужайке перед моим  домом...  Дело  Анны  Рыженковой
превратится в дым, в пепел...
   Я  плохо  помню  перелет.  Должно  быть,  я  спала,  потому  что,   когда
проснулась, мы были уже в Москве. Я была вся мокрая от пота.
   - Ты стонала и бредила  во  сне,  -  сказал  мне  Пол,  когда  мы  с  ним
спускались по  трапу,  и  ледяной  ветер  с  дождем  холодил  наши  лица.  -
Бедняжка... Вот  передадим  сейчас  деньги,  и  ты  хорошенько  выспишься  в
отеле... Энн, постой-ка, дай-ка я тебе подниму воротник... Ну и погодка! Иди
сюда...
   И он так нежно привлек меня к себе,  словно  я  была  ему  самым  близким
человеком на свете. Он поцеловал меня и крепко  обнял.  Когда-то,  в  другой
жизни, примерно таким же образом меня подбадривал другой мужчина...
   - Ничего не бойся, слышишь? Я до сих пор чувствую его  запах,  слышу  его
голос и ощущаю его нежные прикосновения...
   - Садись вот сюда, здесь не так сильно дует, а я пойду найду такси...
   Он  ушел  и  растворился  в   ледяных   сумерках,   окружавших   аэропорт
Шереметьево-2, а я осталась ждать его,  сотрясаясь  от  озноба  и  с  трудом
понимая, что вокруг меня происходит и где я нахожусь. Похоже, в тот вечер  у
меня была температура градусов сорок, а то и все шестьдесят...
   Но я так и не дождалась своего  Пола  Фермина.  Поднялась  с  кресла,  на
котором чуть не уснула, и поплелась к выходу.
   Среди суетящихся перед дверями пассажиров, прибывших,  очевидно,  тем  же
рейсом, что и мы, Пола не было видно.  Затем  произошло  какое-то  движение,
послышался какой-то шум, и  прямо  передо  мной  возникла  из  тумана  (хотя
возможно, что этот туман возник  из  моей  больной  головы)  машина  ?Скорой
помощи?, откуда выкатили и куда-то унесли носилки.
   Мне стало нехорошо. Дурные  предчувствия  мешали  мне  сосредоточиться  и
вообще что-либо соображать. Ведь я должна была искать Пола. Сумка с деньгами
была при мне. ?Дипломат? Пола остался при нем. Ну не мог  же  он  сбежать  и
оставить меня одну в аэропорту - в этом не было никакого смысла. Будь  он  с
НИМИ, зачем же ему тогда было везти меня в Москву? Он мог бы договориться  с
Гаэлем (который теперь, кстати, имел те же права и полномочия, что и  я),  и
прибили бы меня, не отходя, что называется, от офиса, после чего закопали бы
в цветочной клумбе. Все так просто...
   И тут я увидела Пола. Его несли на носилках. Его светлое  пальто  было  в
крови, голову, простреленную в области виска, прямо на моих глазах  прикрыли
белой простыней... Последнее, что я увидела,  были  мокрые  подошвы  ботинок
Пола. Эти ботинки ему привез тот самый  африканский  посол,  с  которым  они
дружили и который довольно часто прилетал в Лондон по своим  делам.  Ботинки
были из натуральной змеиной кожи и стоили что-то очень дорого...
   И я вдруг подумала тогда, что его  ботинки  уже  этим  же  вечером  будет
примерять какой-нибудь русский... Ведь они чистые, на них нет крови.
 
*** 
 
   Я поняла, что ОНИ не шутят, им было важно, чтобы на  встречу  я  приехала
одна. Они убили Пола,  моего  верного  помощника  и  преданного  друга,  они
застрелили его, едва он показался в дверях... Я поняла это, когда подслушала
разговор  стоявших  неподалеку  от  меня  двух  мужчин,  которые  явно  были
свидетелями разыгравшейся на их глазах трагедии.
   Я не помню, как очутилась в такси. Просто  остановила  первую  попавшуюся
машину и назвала адрес. Мысль о том, что те, кто убил Пола, могли бы с таким
же успехом убить и меня, чтобы похитить сумку  с  деньгами,  не  давала  мне
покоя. Ведь тогда им не пришлось бы обменивать на них папку  с  документами,
тем более что эти бумаги все равно будут фальшивыми.  Такова  логика  вещей.
Бандиты с большой дороги обвели меня вокруг пальца,  попользовались  мною  и
теперь собирались ограбить меня...
   Я не узнавала себя.  И  никак  не  могла  взять  в  толк,  как  же  могло
случиться, что Москва, которая воспитала  меня  и  подарила  мне  лотерейный
билет, называемый удачей, теперь отвернулась от меня...  Да,  действительно,
поначалу, когда мы с Виком только  приехали  сюда,  в  этот  распираемый  от
амбиций и перегруженный такими же искателями приключений, как мы, город, нам
было трудно. Но первое, что мы сделали, это,  просмотрев  все  объявления  в
первой попавшейся газете, нашли квартиру.  Недорогую,  на  девятом  этаже  в
районе Крылатского. Денег, которые я украла у своей сестры  (именно  украла,
причем самым циничным образом, запустив руку в шкатулку, где она хранила все
свои накопленные доллары для покупки новой фотоаппаратуры),  хватило,  чтобы
заплатить за месяц  вперед  да  на  приличный  ужин  в  недорогом  кафе.  Мы
поужинали, добрались до квартиры и завалились спать. И только  выспавшись  и
надышавшись свежим, хотя и сырым московским  воздухом,  который  врывался  в
комнату через открытую форточку, мы встали, умылись, позавтракали (а точнее,
выпили по чашке кофе) и отправились добывать деньги. И никакой речи тогда не
могло быть о том, чтобы искать себе постоянную работу.  При  помощи  книг  и
справочников, журналов и газет, в которых  давались  советы,  каким  образом
следует искать себе работу, словом, той  литературы,  которую  мы  тщательно
изучали еще в С , готовясь к поездке в Москву, мы отлично уяснили себе, что,
помимо моего диплома Экономической академии  и  свидетельства  об  окончании
курсов  арбитражных  управляющих,  мне  необходимо  соответствующим  образом
выглядеть и что внешний вид играет в этом  деле  не  последнюю  роль.  Кроме
того,  мы  запаслись  двумя   рекомендательными   письмами,   подкрепленными
телефонными звонками: эту поддержку мне оказал мой  преподаватель-экономист,
Барышников,  у  которого  были  большие  связи  в  Москве  в   Комитете   по
банкротству, и один не последний человек из с-ской администрации, с  которым
мне пришлось пару раз переспать,  чтобы  он  соизволил  снизойти  до  письма
некому Р. из Федерального агентства по банкротству. Я знала,  я  чувствовала
те золотые рычаги, которые мы с Виком приведем в движение и которые  помогут
мне сориентироваться в московской  системе  банков.  Ведь  мне,  в  конечном
итоге, предстояло выбрать банк, управляющий которого смог бы по  достоинству
оценить мои способности и постепенно передать мне один  из  своих  филиалов.
Вик хотя и говорил, что планка моих амбиций и претензий более чем  завышена,
но все равно помогал мне, и если уж быть до конца справедливой  к  нему,  то
попросту СЛУЖИЛ мне, забывая подчас о себе, точнее,  о  СВОИХ  потенциальных
возможностях и перспективах, которые постепенно открывала перед ним столица.
Ведь Вик был умным и решительным человеком, способным не хуже  меня  развить
бурную деятельность с тем, чтобы занять  СВОЮ  нишу  если  не  в  финансовой
системе, то, уж во всяком случае, в игорном бизнесе. У него для  этого  были
все задатки афериста с большой буквы. Он знал о  картах,  рулетке  и  прочих
азартных  играх  практически  все.  Кроме  того,  он  обладал   незаурядными
способностями по части логического мышления и мог просчитать на много  ходов
вперед не только карточную игру, но и саму жизнь.  Возможно,  этот  дар  был
синтетическим, поскольку, кроме логики, он  обладал  завидной  интуицией  и,
самое главное, памятью. Ему  ничего  не  стоило,  занимаясь