ть. Ахрозов был не из тех мужиков, которые обрадуются, если их
пожалеет женщина. "Это у него просто пьяная придурь, - подумала Настя, -
у него была куча баб, а у меня не было ни  одного  мужчины,  и  если  бы
здесь была любая другая женщина, он вел бы себя точно также. А завтра он
и не вспомнит".
   Ахрозов неожиданно плавно соскользнул на колени и теперь  смотрел  на
Настю снизу вверх. Насте внезапно стало страшно. Очень страшно. В  серых
глазах Ахрозова разгоралась какая-то непонятная заря.
   Потом в пансионате внезапно погас свет. Ахрозов  вскочил  с  колен  и
метнулся  к  окну.  За  озером,  где   находились   цеха,   расстилалась
непроглядная чернота: только белые крупные звезды отражались  в  тусклой
воде шламохранилища.
   - Твою мать, - сказал Ахрозов, - они отключили комбинат!
   На столе жалобно зачирикал интерком.
 
Глава шестая, 
в которой служба безопасности Павлогорского ГОКа штурмует электрическую подстанцию, а Степан Бельский ведет переговоры с "Аэроспасиаль". 
 
   Денис вернулся в Павлогорск двадцать девятого августа.
   Количество охранников у дверей  удвоилось,  а  самое  дверь  защищала
прочная стальная решетка. Комбинат, под бдительным оком Гриши, переходил
на осадное положение.
   За  неделю,   прошедшую   со   времени   прошлого   приезда   Черяги,
электричество отключали три раза. Формальной причиной служил  недостаток
топлива на Павлогорской ГРЭС, но почему-то под веерное отключение  попал
только Павлогорский ГОК да еще небольшая птицефабрика, с которой у  мэра
были свои счеты. С вагонами дело обстояло по-прежнему скверно.
   Было уже семь часов вечера, и заводоуправление изрядно опустело.
   Денис зашел на второй этаж и прошел в приемную директора.  В  большом
аквариуме плавали красные рыбки, дверь из предбанника в  кабинет  стояла
раскрытая. Денис зашел в кабинет, но и там никого не было. В предбаннике
хлопнула  дверь,  послышались  женские  голоса.  Видимо,  это  вернулась
секретарша, Люба, и с ней еще какая-то  женщина.  Денис  уже  повернулся
было, чтобы выйти, но тут послышался жаркий-жаркий шепот, срывающийся на
визг.
   - Черяга как уехал, она на следующий день в кабинет заявилась. Юбочка
до попы, кофточка до пупа... А про печенье знаешь?
   Ответа не последовало, и женщина защебетала дальше:
   - Они в пансионат приехали, а Сашку-то он отослал прочь, и знаешь, че
сказал? Печенья, говорит, нам купи! В час ночи!  Уж  не  знаю,  в  какой
они-там позе это печенье ели... Люба, да ты чего плачешь?
   Денис вышел из  кабинета,  и  обе  женщины  замолчали.  У  Любы  были
расстроенные глаза. Вторая баба была толстая  и  румяная,  видимо,  жена
одного из охранников Ахрозова.
   - Где Сережа?  -  спокойно  спросил  Денис.  Сережа  был  в  кабинете
главного инженера. Кроме главного инженера, в  кабинете  наличествовали:
Гриша Епишкин, зам по финансам, еще пара  мужиков  и  трое  девок.  Стол
украшали три пустых  водочных  бутылки  и  половинка  полной.  С  бороды
главного инженера свисала закуска. Дым от сигарет стоял такой, что, будь
в здании система противопожарной безопасности, она бы сработала еще  час
назад.
   - А! - сказал Ахрозов, поворачиваясь к Денису, - вот и, так  сказать,
высший руководящий состав. Присоединяйся, коли не брезгуешь.
   Денис остановился на пороге кабинета.
   - Ты не рано начал отмечать?
   - Мы сегодня подстанцию взяли, - сказал Ахрозов, - подписали  договор
и выставили охрану. Так  и  передай  Славке:  проблем  с  электричеством
больше не будет.
   - У нас проблемы, -  сказал  Денис,  -  потому  что  ты  набил  морду
Мансуру.
   Потому что вместо того, чтобы  заниматься  производством,  ты  машешь
кулаками и таскаешь чужих девушек по кабакам.
   - Это каких же чужих девушек я таскаю? Здесь, в Павлогорске, все  мои
девушки. Любая девушка - моя. Только свистни.
   - Ну посвисти.
   Гриша Епишкин подошел к Денису и обнял его за плечи.
   - Денис, ну что, ты ради бога, у всех был трудный день...
   - Денис Федорыч хочет сказать, - громко заговорил Ахрозов,  -  что  у
него любовь и я перешел ему дорогу.
   Ахрозов попытался встать, но не смог. Чтобы набраться сил, он взял со
стола бутылку, сокрушенно посмотрел на двести грамм водки,  которые  там
оставались, и хлебнул прямо из горлышка.
   - Маленькая поправка, Денис. У тебя нет права на любовь.
   Ахрозов пьяно помахал пальцем.
   - У тебя есть право на секс. В неограниченном  количестве.  Хочешь  с
одной девкой. Хочешь с тремя. В  бассейне,  в  гостинице,  в  бане  и  в
Таиланде. В свободное от работы время. Права  на  любовь  у  тебя  нету,
потому что любовь не бывает в свободное от работы время.
   Денис  молчал,  ожидая  продолжения  тирады.  Однако  продолжения  не
последовало. Ахрозов шумно вздохнул, допил водку из  горлышка  и  улегся
головой на стол.
   Денис вышел в полупустой коридор и некоторое время стоял  неподвижно,
потом достал сотовый и набрал номер.
   - Афанасий Никитич? - спросил он, - это Черяга. Нам  бы  встретиться.
Нет, сегодня.
 
*** 
 
   Вечером после истории с Жуковским Майя  перетащила  вещи  к  себе  на
квартиру, и Джек переехал вместе с ней. Там было не так  удобно,  как  в
президентском номере, и некому было стирать и  подметать  пол,  но  Майя
что-то соврала Джеку, и он покорно подчинился.
   Телефон в квартире  Майи  зазвонил  на  следующий  день.  Майя  взяла
трубку, ожидая втайне услышать голос Бельского: однако это был ее брат.
   - Майка, - сказал он, - там внизу стоит машина. Я  хочу  срочно  тебя
видеть.
   Молчаливый  водитель  привез  ее  в  представительство   АМК:   белый
трехэтажный  особнячок  с  черепичной  крышей.  К.  изумлению  Майи,  ей
пришлось подождать примерно минут пятнадцать  в  переговорной,  а  потом
откуда-то из боковой комнаты появился Слава. Он  был  в  белой  рубашке,
потный и усталый.
   Извольский сел за стол и сказал:
   - Я случайно  поговорил  с  Джеком.  Он  был  в  полном  восторге  от
аэродрома в Жуковском. Он сказал, что вас туда пригласил знакомый  пилот
Степан, которого вы накануне встретили в "Кремлевской".
   Майя молчала.
   - Джек не нашел  ничего  удивительного  в  том,  что  русские  пилоты
запросто гоняют чаи в  гостинице,  где  чашка  этого  самого  чая  стоит
половину месячной зарплаты военного. Он очень подробно описал  внешность
этого пилота. "Уши волка и глаза рыси", - сказал Джек. Ему не откажешь в
некоторой наблюдательности.
   Майя молчала.
   - Бельский звонил тебе?
   - Нет.
   - Майя, я добуду все распечатки твоих звонков через полчаса.  Я  что,
должен шпионить за собственной сестрой?
   - Он мне звонил.
   - Когда?
   - Уже давно. После выставки. Он прислал цветы, а потом позвонил.
   - Что он хотел?
   - Поужинать.
   - А ты?
   - Я отказалась.
   Извольский помолчал. Потом:
   - Завтра ты уезжаешь из России.
   - Почему? Мне здесь весело.
   - Ты что, не понимаешь? Бельский мой враг.
   - А если я ему нравлюсь?
   - Это не имеет значения, - сказал Извольский. -  Когда  речь  идет  о
бизнесе, личные чувства не имеют значения.
 
*** 
 
   На следующий день личный бронированный "мерседес" Извольского  подвез
Майю и Джека к залу отлета в Шереметьево-2. Они летели  в  Сардинию,  на
виллу, которая принадлежала полпреду  Ревко.  Полпред  очень  настойчиво
позвал их покататься на яхте. Шеф личной охраны директора АМК сопроводил
студентов до стойки регистрации. Они сдали багаж и отстояли  очередь  на
паспортный контроль.
   После этого они поднялись в  зал  для  пассажиров  бизнес-класса.  До
рейса оставалось еще сорок минут, Джек все любил делать заранее.
   - Ты знаешь, - сказал Джек, когда они уселись в кресла,  -  по-моему,
твой брат не просто  так  захотел,  чтоб  ты  поплавала  на  этой  яхте.
По-моему, ему хотелось отослать тебя из Москвы.
   - Зачем?
   - Не знаю, наверное, из-за его проблем. Но  ему  точно  не  хотелось,
чтобы ты была в Москве. Поверь мне, я очень наблюдательный человек.
   И тут за его спиной раздался знакомый голос.
   - Ничего себе, - сказал голос, - да тут жрачку бесплатно дают!
   Джек и Майя обернулись. Позади них стоял Степан Бельский, со стаканом
апельсинового сока в одной руке и дипломатом в другой. Он был в  бежевых
брюках и черном потрепанном свитере. За ним маячило улыбающееся лицо Яши
Ященко.
   - А еще там  булочки  дают  и  даже  выпить!  -  продолжал  Бельский,
плюхаясь в кожаное кресло, - ух ты, и телефон есть позвонить!
   Последнюю фразу он сказал по-английски.
   - Вы, наверное, впервые летите бизнес-классом?  -  сдержанно  спросил
Джек.
   - Да я не просто бизнес-классом! - в полном восторге  заорал  русский
пилот, привлекая к себе всеобщее внимание и  заставляя  обернуться  двух
пожилых леди, мирно кушавших кофе со свежевыпеченными muffins,  -  я  на
частном самолете лечу! По  приглашению  "Аэроспасиаль"!  У  нас  с  ними
переговоры! Прикинь, я на тренажере над Францией  летал,  над  вероятным
противником, а теперь они мне чартер оплачивают! Е! Ты  когда-нибудь  на
частном самолете летал?
   - А когда ваш рейс? - спросил Джек. Бельский взглянул на часы.
   - Через пятнадцать минут.
   Майя  встала  и  демонстративно  села  подальше  от  Бельского.  Джек
последовал за ней.
   - Правильно, - сказал он,  -  нечего  общаться  с  этими  людьми.  Он
забавный, этот пилот, но это не  наш  круг  общения.  И  к  тому  же  он
русский.
   До посадки оставалось еще около получаса. Майя оглянулась. Бельский о
чем-то  спорил  с  Ященко.  Ященко  считал  на  калькуляторе,   Бельский
возражал.
   - Ты знаешь, - сказал внезапно Джек, - я думаю, нам надо  подумать  о
свадьбе. Я понимаю, что у твоего брата сейчас трудности, но я думаю, что
мы сможем ему помочь, особенно в  том,  что  касается  квот  на  экспорт
стали...
   Майя положила ему руку на запястье и нежно заглянула в глаза.
   - Джек, милый, - сказала  она,  -  ты  знаешь,  это  такой  серьезный
вопрос. И вообще... Я  совсем  забыла,  мне  одну  вещь  надо  купить  в
duty-free... Я сейчас.
   - Простите, у вас сейчас должен лететь чартерный  рейс  на  Париж,  -
сказала она через пять минут у стойки авиакомпании. -  Где  регистрируют
пассажиров?
   Спустя десять минут  хорошо  одетый  молодой  человек  провел  ее  на
посадку в небольшой представительский  "Боинг".  Бельский  уже  сидел  в
салоне,  спиной  ко  входу,  и,  перегнувшись  через  столик,  о  чем-то
увлеченно  спорил  с  блондином  Яшей.  Майя  уловила  слова  "носок"  и
"предельные углы атаки". Рядом  с  Бельским  в  широком  кожаном  кресле
дремал еще один летчик фирмы, Коля Свисский.
   Майя остановилась над креслом Свисского и сказала:
   - Вы не позволите сесть?
   Бельский повернул голову, и Майя второй раз в жизни увидела,  как  он
улыбается. Первый раз на ее памяти он улыбался на аэродроме, сразу после
посадки.
   - Да, Коля, - сказал он, - уступи-ка девушке место.
 
*** 
 
   Рейс на Сардинию занимает  больше  трех  часов,  и  когда  Извольский
набрал номер сестры, & Москве было около четырех утра. Ее мобильный  был
выключен, и Извольский позвонил на мобильный Джеку.
   - Но она же осталась в России, - сказал Джек.
   - Как - в России?
   - Так. Она  вышла  перед  посадкой,  а  когда  я  сидел  в  самолете,
позвонила и  сказала,  что  я  обязательно  должен  лететь,  и  что  она
непременно прилетит следующим рейсом и  объяснит,  в  чем  дело.  Мистер
Извольский, я страшно переживаю, и если я могу чем-то помочь...
   - Она ушла сама? Ты не заметил... чего-нибудь странного?
   - Нет. Ничего  странного.  Вот  только  этот  пилот,  из  Жуковского,
помните, я рассказывал? Он тоже был в вип-зале. Только летел во Францию.
   Звонок на мобильный Степана раздался почти сразу же.
   - Степан? Ты случайно не знаешь, где моя сестра?
   Шепот. Легкий женский смех. Извольский почти кожей почувствовал,  как
на том конце связи шуршат шелковые простыни.
   - Знаю. И даже могу дать ей трубку.
   Извольский помолчал.
   - Степан, я не верю, что ты ее любишь. Но  если  это  одна  из  твоих
разводок, если хоть волос упадет с ее головы... Степан,  тебе  никто  не
поможет, даже твой партнер, с которым ты пилишь государственную нефть.
   - Ты имеешь в виду Костю?
   - Я имею в виду вице-премьера, - ответил Извольский.
 
*** 
 
   Черяга и Горный встретились в час ночи в ресторане того  самого  Дома
Культуры, в котором год назад торговал наркотиками Мансур. Ресторан  уже
закрывался; с кухни доносилось громыхание тарелок, да маялся  на  всякий
случай бармен за стойкой.
   Бармена выгнали, и его  место  занял  молчаливый  парень  с  короткой
стрижкой и удостоверением сотрудника службы  безопасности  AMК.  Четверо
парней - по двое с каждой высокой переговаривающейся стороны - встали  у
порога. Еще двое прошли к черному ходу. "Скоро я буду ходить с небольшой
дружиной",  -  подумал  Денис,   задумчиво   провожая   взглядом   своих
охранников.
   Горный сидел посередине зала, большой и грузный,  как  экскаватор,  и
прихлебывал из фарфоровой чашечки зеленый  листовой  чай.  Когда  Черяга
подсел к нему, Горный не пошевелился и не сказал "здравствуй", а  только
вопросительно поднял брови.
   - Афанасий Никитич, - сказал Черяга, - я бы вполне мог  обойтись  без
этой встречи. Я думаю, Слава был бы этому рад, а Сергей  уж  точно.  Они
очень злы на вас.
   - Какое совпадение, - усмехнулся Горный, - а я  на  них.  С  чего  бы
это?
   Денис помолчал. Потом выложил на стол папку.
   - Пункт первый, - сказал Денис,  -  вчера  арбитражный  суд  соседней
области  принял   к   рассмотрению   иск   о   банкротстве   Тихвинского
машиностроительного завода.
   Девяносто процентов ваших долгов скуплено нами. Это  обошлось  нам  в
четыреста тысяч долларов, но Слава посчитал, что завод  по  производству
железнодорожных костылей -  это  удачное  дополнение  холдинга,  основой
которого  является  завод-монополист  по  изготовлению   железнодорожных
рельс. Вы прекрасно понимаете, что для вас приемлемого  выхода  из  этой
ситуации нет. Либо мы обанкротим завод, либо вы погасите эти долги, а по
номиналу это около пяти миллионов долларов.
   - Это для меня не новость, - сказал Горный.
   - Пункт второй. - Вчера в органы налоговой полиции Черловской области
поступило анонимное заявление о том, что две "бочки" бензина, которые вы
реализовали  через  свою  сеть  автозаправок,   оформлены   по   липовым
документам и на самом деле принадлежат преступной  группировке  Мансура.
Вы лучше меня знаете, что весь бензин, который вы якобы  реализуете  как
клиентский, поставляется по липовым документам. Вы  лучше  меня  знаете,
что начальник налоговой полиции области совсем не дружит с  губернатором
и очень дружит с полпредом, и что в этих условиях возбудить  дело  будет
мне стоить меньше  десятки.  А  вот  прекратить  дело  -  совсем  другой
коленкор. Оно уйдет наверх, и даже я не смогу его контролировать, и  тут
уж не только десяткой, а и сотней штук не обойдешься.
   Горный молчал.
   - Пункт третий, - сказал Денис, - ваш  самый  крупный  бизнес  -  это
золотой  бизнес.  Сеть   ювелирных   магазинов   "Росинка".   Ею   очень
заинтересовались федеральные  чекисты.  Которые,  как  вы  понимаете,  с
губернатором совсем не дружат. А дружат опять-таки  с  полпредом.  Особо
обращаю внимание, что в этом бизнесе вы пополам со  Степаном,  а  вот  в
ваших железнодорожных делах Степан  не  дольщик.  А  также  на  то,  что
золото, которое приносит Степан - это не золото с приисков. Это  золото,
полученное из черновой меди на заводах Цоя. Его крадут после  того,  как
занижают  его  содержание  в  документах.  Поэтому  когда   ФСБ   начнет
разбираться с вашей ювелиркой, то все претензии Степана будут к вам.
   Горный хмуро пролистал документы и отложил в сторону. Денис в который
раз обратил внимание на его руки - тяжелые и разлапистые, с редким белым
пушком на пальцах и совершенно без старческих пигментных пятен. На левой
руке три пальца, от мизинца до среднего, были обрезаны начисто, - это  в
лагерной драке Горный  схватился  за  нож.  На  оставшемся  указательном
пальце сидела тяжелая золотая гайка с тремя бриллиантами.
   - Через три недели, - сказал Денис, - от вашего бизнеса не  останется
ничего, за бензин на вас выпишут ордер, по ювелирке вы будете бегать  от
бандитов, и все, от ментов до судей, будут просить у вас денег,  которых
у вас уже не будет.
   Руки у Горного совершенно не дрожали. Черяга немного помолчал.
   - Война, - дорогостоящая вещь, особенно когда человек в розыске.  Вас
объявят в розыск на территории России и на территории  Европы.  Если  вы
уедете, то сразу потеряете свой бизнес. Если останетесь,  война  разорит
вас.  Вам  нужно  будет  менять  квартиры,  машины   и   телохранителей.
Телохранителей как минимум шестеро, - трое по две смены, это шесть тысяч
в месяц. Еще шесть тысяч кладем на квартиру, машину и водителя. Еще  вам
нужно содержать офис, - тысяч сорок, как минимум,  кладем  на  аренду  и
зарплату сотрудникам. Кроме  этого,  есть  еще  арбитражные  суды.  Если
сейчас вы защищаете свой железнодорожный бизнес на  деньги,  которые  вы
берете с бензина и золота, то через неделю вам  придется  защищать  все,
что у вас есть, а постоянного источника денег у вас не будет.
   Самое мелкое решение суда, которое не то что  позволит  вам  отстоять
бизнес, а просто создаст прецедент для новой  жалобы,  стоит  не  меньше
двадцати тысяч долларов, а в случае с  человеком  в  розыске  -  и  того
больше. А  вам  надо  будет  защищать  сразу  четыре  бизнеса.  По  моим
подсчетам, если вы решите драться, вы будете проедать по двести тысяч  в
месяц.
   - Вы думаете, у меня нет таких денег? - спросил Горный.
   - Кроме денег, у вас есть и партнеры. И если я что-нибудь  понимаю  в
их психологии, то первое, что они сделают -  это  переведут  стрелки  на
вас. Они скажут, что бизнес сдох  из-за  вас,  и  вы  должны  возместить
убытки. Потому что бандиты всегда берут деньги  не  у  виноватого,  а  у
слабого.
   Горный молчал.
   - Кого вы защищаете? - спросил Денис, - Цоя? Цой стал такой  большой,
что не общается с вами. Степана? Степан разучился стрелять  и  играет  в
самолетики. С вами общается Фаттах.  А  Фаттах  -  это  мелкий  сучонок,
который живет по принципу:
   "падающего - ограбь". Про  Анастаса  я  говорить  не  буду.  Афанасий
Горный, который в лагере создавал  для  воров  кооперативы,  никогда  не
будет партнером гомосексуалиста.
   Горный пошевелился, - добыл стакан воды  и  залпом  выпил.  Он  очень
хорошо помнил свой разговор с Фаттахом неделю назад.
   - Все, что мы используем, это легальные методы, - сказал Денис,  -  а
легальные методы  имеют  один  недостаток  -  раз  запустив,  их  нельзя
остановить. Вы - разумный человек, вы не игрок, как Цой. Если вы видите,
что проиграете партию, вы не будете  ее  доигрывать.  Поэтому  я  здесь.
Против желания Сляба.
   Категорически  против  желания  Ахрозова.  Вы  видите,  что  я   могу
поставить мат в три хода, а я предлагаю почетную ничью.
   За столиком воцарилось молчание. Грохнула на кухне оброненная поваром
кастрюля, где-то далеко за окном звякнул трамвай. Денис спокойно  глядел
на руки Горного. Горный посмотрел, куда он глядит,  спокойно  улыбнулся,
но искалеченной руки не убрал.
   - К вопросу о легальных методах, - задумчиво сказал Горный, - вряд вы
такой уж их сторонник, Денис Федорович, если приказали убить Мансура.  И
Панасоника.
   - Чушь, - сказал Денис сердито, - я клянусь, я...
   Горный властно поднял руку, и Денис замолчал.
   - Мансур, наверное, выживет, - задумчиво сказал 1Ьрный, - месяца  два
еще будет валяться, но выживет.  Я  тебе  никогда  не  рассказывал,  как
Мансур помог мне с бандитами?
   - Нет.
   - На меня наезжал один бычок. В девяносто  четвертом.  Я  пожаловался
Мансуру. Мансур посадил его в машину и при мне застрелил.
   Денис удивленно поднял брови.
   - Потом люди этого бандита начали приходить к Мансуру с  прет