ибо".
 
*** 
 
   Заседание  арбитражного  суда  по  иску  областной  администрации   к
Павлогорскому ГОКу началось в девять пятнадцать утра.
   В маленьком, похожем на  школьный  класс  зале  яблоку  не  было  где
упасть: адвокаты и помощники-обеих сторон заняли  все  скамьи,  и  Денис
слегка вздрогнул, когда заметил впереди белые  волосы  и  черный  свитер
Константина Цоя. Цой никогда не оставлял подписей  под  документами,  не
занимал официальных должностей и не присутствовал на арбитражных  судах.
Он являлся своим противникам так  же  редко,  как  Господь  -  верующим.
Поэтому Цой не знал в жизни ни одного поражения: если кто-то проигрывал,
то это были всего лишь его младшие партнеры.
   И уж если Цой появился лично  -  это  означало,  что  он  не  намерен
проигрывать ни по чьей просьбе. Даже по просьбе Степана  Бельского,  для
которого выигрыш этого суда означал крах программы "МиГ-Еврофайтер".
   -  Слушается  иск  о  признании  несостоятельным  ОАО   "Павлогорский
горно-обогатительный  комбинат",  -   объявила   судья   Антонова.   Она
нервничала и постоянно поправляла кружевное жабо на груди. -  Иск  подан
совместно администрацией  области,  Черловской  железной  дорогой  и  АО
"Черловскэнерго" в  связи  с  отказом  руководства  ГОКа  от  выполнения
требований о возмещении ущерба, причиненного истцам в  ходе  наводнения,
вызванного  халатностью  и  не  правильными   действиями   руководителей
предприятия.
   Один из адвокатов Цоя поднял руку.
   - Я вас слушаю, - сказала судья Баланова.
   - Ваша честь, - сказал адвокат, - в нашем иске в  качестве  кандидата
на должность временного управляющего ГОКа  был  назван  Фаттах  Абишевич
Олжымбаев. Мы  все  знаем,  что  случилось  вчера.  Мы  просим  заменить
кандидатуру Фаттаха Олжымбаева кандидатурой Константина Кимовича Цоя.
   Денис вздрогнул. Это было невероятно. Даже появиться  на  сегодняшнем
заседании для Цоя было также тяжело, как морскому спруту -  выползти  на
берег.
   Открыто назвав себя преемником погибшего партнера,  Цой  дал  понять,
что ему нужна не победа - а полный и сокрушительный разгром.
   - Да, конечно, - растерянно сказала судья.
   Рядом с Денисом вскочил молодой московский юрист.
   - Ваша честь, а у господина Цоя имеются  документы,  позволяющие  ему
претендовать на подобную должность?
   Денис хотел одернуть юриста, но было уже поздно.
   - Да. Имеются, - ответил адвокат группы "Сибирь".  -  Константин  Цой
имеет диплом арбитражного управляющего  второй  степени.  Я  также  хочу
напомнить, что в 1994 году Константин  Цой  занимал  должность  внешнего
управляющего Нечерномысского медно-никелевого комбината.
   Это была единственная  ответственная  должность,  которую  когда-либо
занимал Константин Цой. "Ошибка молодости, - говорил Цой  о  подписанных
тогда документах.  -  Больше  не  повторится".  Хотя  решительно  ничего
страшного Цой тогда не подписывал.
   Адвокат встал  и,  сделав  несколько  шагов  к  судейскому  столу,  с
полупоклоном положил перед судьей Антоновой пачку документов.
   - Имеются  ли  у  истцов  какие-либо  добавления?  -  спросила  судья
Антонова.
   Все тот же московский адвокат поспешно вскочил с места.
   - Ваша честь, - сказал  он,  -  я  прошу  вас  обратить  внимание  на
общественную  значимость  этого  процесса.   Здесь   судят   не   просто
недобросовестных должников. Здесь судят  руководителей  предприятия,  по
вине которых погибли семнадцать человек, и  еще  несколько  сот  жителей
Черловской области лишились крова.  Ахтарский  металлургический  холдинг
отказался возмещать этим людям ущерб: эту обязанность добровольно  взяла
на себя администрация области. Многие из  этих  людей  перенесли  в  дни
наводнения  тяжелейшую  психологическую   травму.   Некоторые   лишились
близких,  другие  потеряли  все,  что  нажили   за   сорок,   пятьдесят,
восемьдесят лет жизни.  И  это  была  не  случайная  трагедия.  Это  был
результат  систематической  политики  разграбления  природных   ресурсов
черловской области, которую практиковали чужаки. Их виллы на Рублевке  и
в Ницце остались в полной сохранности. Их "мерседесы"  не  смыло  водой,
как "запорожец" пенсионера Омельника, их девочки по-прежнему ждут  их  в
дорогих московских казино, в отличие от дочери Ирины Смолянской, которая
погибла в семнадцать с небольшим лет.
   Адвокат закончил свою пламенную речь и сел.
   - Ответчик что-либо желает сказать? - спросила судья.
   Денис встал.
   - Я прошу отложить заседание суда, - сказал Денис, - в связи  с  тем,
что иск обращен к ненадлежащему ответчику Павлогорский ГОК  не  является
самостоятельным  предприятием.  Его   акции   переданы   в   федеральную
собственность, и  управляющей  компанией  Павлогорского  ГОКа  выступает
государственное унитарное предприятие "Южсибпром".
   Зал замер.
   - У вас есть документы? - недоуменно спросила судья Антонова.
   Денис встал и положил на судейский  стол  пачку  бумаг.  Бумаги  были
подписаны Денисом и Ревко только вчера.
   - А... в зале есть представители "Южсибпрома"?
   - Да, Ваша  Честь,  -  ответил  Денис.  -  С  сегодняшнего  дня  я  -
генеральный директор ФГУП "Южсибпром".
   Судья Антонова растерянно поглядела на своих двух коллег.
   - Я... я  прошу  объявить  перерыв,  -  сказала  судья.  Когда  Денис
спустился  на  первый  этаж,  его  кто-то  окликнул.  Денис   обернулся.
Константин Цой сидел на подоконнике и нервно курил.
   - Вы что-то хотели сказать, Константин Кимович?
   Кореец воткнул сигару в горшок с ощипанным фикусом.
   -  Передай  своему  хозяину,  что  олигарх,   который   отдал   этому
государству хоть списанный "мерс", не достоин  управлять  даже  скобяной
лавкой.
   Цой поднялся и пошел наверх. Денис смотрел  ему  вслед.  Похоже,  это
была капитуляция. Денис представил себе, какой переполох сейчас творится
в администрации области. Губернатор Орлов не тот человек, чтобы вот  так
сцепиться с федеральной властью. Для этого надо иметь яйца, а есть ли  у
Орлова яйца - большой вопрос.
   Кто-то вежливо тронул Дениса за плечо. Он обернулся  и  увидел  перед
собой старшего следователя  прокуратуры  Шевчука  в  сопровождении  двух
милиционеров.
   -  Денис  Федорович  Черяга?  -  спросил  один  из  милиционеров,   с
лейтенантскими погонами.
   - Да?
   - Вы задержаны по подозрению в убийстве Фаттаха Олжымбаева.
 
*** 
 
   Суд признал Павлогорский ГОК банкротом спустя пятнадцать минут  после
ареста Дениса.
   Еще через десять минут Константин Цой выехал в  Павлогорск  на  своей
пуленепробиваемой "чайке".
   Первый же милицейский пост, расположенный у въезда на мост через реку
Тура,  попытался  остановить  машину  Цоя.  Из  машины  вышли  несколько
автоматчиков, а затем из нее вылез начальник областной милиции  Яковенко
и старший следователь областной прокуратуры Шевчук. Шевчук показал ордер
на задержание Григория Епишкина, выписанный одновременно  с  ордером  на
задержание Дениса Черяги.
   Ордер угодил  в  тщательно  продуманную  систему  обороны  ГОКа,  как
танковый снаряд - в хлипкий.курятник. Ни  один  последующий  милицейский
пост даже не осмелился задержать Цоя.
   Не понадобилось никаких танков - узкий проезд к заводоуправлению  был
оставлен открытым, и даже доски, перекрывавшие траншею,  красовались  на
месте.
   Охрана разбежалась  от  дверей  ГОКа,  как  от  зачумленного  барака.
Решетки были выломаны в пять минут.
   Гриша Епишкин ждал гостей в кабинете  генерального  директора.  Перед
ним на столе дымился в фарфоровой чашечке горячий чай, и на столе справа
от него стояла фотография - улыбающийся Извольский с Ириной и Ахрозовым.
Экран компьютера справа от него был черен и пуст. Вся компьютерная  сеть
в заводоуправлении была только что  уничтожена.  Информация  на  жестких
дисках не подлежала восстановлению. В углу пережевывал  последнюю  пачку
документов новенький шреддер.
   Гриша внимательно изучил ордер.
   - Имеете что-нибудь сказать следствию? - спросил Шевчук.
   Гриша неторопливо полез в стол  и  достал  оттуда  белую  пластиковую
папку.
   - Конечно имею, - сказал Гриша, - вот это - копии  платежек,  которые
наши фирмы отправляли на заграничные  счета  Олжымбаева  за  тот  уголь,
который он воровал для нас с разрезов уважаемого  Константина  Кимовича.
Каждое  преступление  совершает  тот,  кому  оно  выгодно.  Нам  убивать
господина Олжымбаева,  как  вы  видите,  было  совершенно  невыгодно,  а
господин Цой в  результате  этой  смерти  получил  предлог  для  захвата
комбината. В связи  с  этим  у  меня  вопрос,  уверены  ли  вы,  товарищ
следователь, что та болванка, которая влетела на чердак виллы, если  она
конечно  влетала,  -  и  та  штуковина,  на  которой  подорвался  спустя
несколько часов Олжымбаев, - это одно и то же?
   Шевчук молча листал папку. Потом передал ее Яковенке.
   - Еще какие заявления, Григорий Ефимович? - спросил Цой.
   Епишкин развел руками.
   - Селектор работает?
   - Да.
   Цой перегнулся через Гришу и взял телефонную трубку.
   - Говорит внешний управляющий Павлогорского ГОКа  Константин  Цой,  -
сказал Альбинос, - Руководящему составу предприятия немедленно подойти в
мой кабинет.
   Спустя пять минут Константин Цой стоял у окна в кабинете и глядел  во
двор. По двору  вилась  ноябрьская  поземка,  и  двое  ментов  сажали  в
милицейский газик Гришу  Епишкина  с  заведенными  назад  руками.  Гриша
дурачился и шутил.
   Автобус с ахтарским СОБРом стоял с занавешенными окнами,  и  напротив
него стоял автобус с черловским СОБРом.
   Сзади шевельнулся следователь Шевчук.
   - Константин Кимович, - спросил Шевчук, - вы понимаете, что у нас нет
реальных поводов для ареста Черяги и Епишкина?
   - Мне-то что, - пожал плечами Цой, - вы задержали, вы и выпускайте.
   - Скажите, Константин Кимович, а Степан Дмитриевич всю неделю  прожил
на вилле?
   - Да.
   - Он уехал вчера неожиданно для вас?
   - Ты что имеешь в виду?
   - Я хочу спросить, Константин Кимович, вы уверены, что  расследование
этой истории не приведет к неприятным для вас выводам?
   - Папку дай, - сказал Цой, - которую этот... уголовник тебе дал.
   - Она у Яковенко. И вряд ли это оригиналы, знаете ли.
   Цой  повернулся  от  окна  и  с  откровенной  усмешки   взглянул   на
следователя.
   - Ну тогда ты чего здесь делаешь. Иди  вон,  расследуй.  Машину  тебе
дать?
 
*** 
 
   Шевчук пожал плечами и вышел  из  кабинета.  Цой  постоял  молча  еще
несколько секунд, неподвижный словно списанный станок. Потом  Цой  сунул
руку под свитер и достал оттуда  фотографию.  Это  был  снимок  женщины,
небольшой, размером с кредитку. Снимок  был  смешной,  его  сделали  как
игральную карту: верхняя половинка карты изображала Даму Пик  в  черном,
усыпанном стразами платье, нижняя - ту же Даму Пик, но уже  без  всякого
платья. Цой достал этот снимок еще вчера из бумажника  Фаттаха.  У  него
самого был точно такой же. И даже надпись на обороте снимка  была  точно
такая же.
   В дверь заскреблись. Это пришли  главный  инженер  ГОКа  и  начальник
второго цеха. Вслед за ними явились еще двое.
   Цой направился к директорскому столу, по пути небрежным жестом  сунув
фотографию в шреддер. У стола он обернулся, скрестив руки на груди.
   - Я собрал вас, чтобы сообщить о  новых  производственных  планах,  -
сказал Альбинос, - с этого часа Павлогорский  ГОК  полностью  прекращает
поставки окатыша и агломерата на Ахтарский металлургический комбинат.
 
*** 
 
   Как бы далеко ни зашел губернатор Орлов  в  своем  стремлении  помочь
группе  "Сибирь",  все-таки  это  было  слишком   -   задержать   нового
генерального   директора   государственного   холдинга   по   совершенно
недоказанному подозрению в убийстве.
   Дениса выпустили вечером того же дня. Гриша Епишкин остался  в  СИЗО,
но ему так и не  предъявили  никакого  обвинения.  Прокуратура  темнила,
адвокаты уверяли, что Гришу выпустят по истечении 72-х часов.
   Денис улетел тут же, рейсовым самолетом. Настя летела вместе с ним.
   Спустя два дня после прилета Дениса в  Москву  в  том  же  Черловском
арбитражном суде должно было рассматриваться дело: управляющая  компания
ОАО  "Черловский  авиационный  завод",  а  именно  -  ФГУП   "Южсибпром"
ходатайствовала  о  возвращении  в  оное  ОАО   активов   и   имущества,
выведенного в 000 "Черловский авиационный завод".
   Рассмотрение не состоялось: за несколько часов до  суда  обе  стороны
подписали мировое соглашение. Одна из лучших российских  деловых  газет,
знавшая об иске, приготовила на эту тему небольшую заметку, но за час до
подписания   номера   главному   редактору   позвонили    на    сотовыми
порекомендовали заметку снять.
   Главный редактор полюбопытствовал насчет  имени  своего  собеседника,
который взялся определять редакционную  политику  газеты,  и  собеседник
отрекомендовался Степаном Дмитриевичем Бельским.
   Степан  Дмитриевич  был  очень  любезен  и  даже  предложил  редакции
возместить убытки, понесенные от снятия заметки, на что главный редактор
заверил, что никаких  убытков  возмещать  не  надо  и  что  для  Степана
Дмитриевича заметку снимут просто так.
   Спустя   два   дня   западноевропейский   консорциум,    в    составе
"Аэроспасиаль", "Бритиш Аэроспейс", СААБ и "АЕС", Черловский авиазавод и
его  управляющая  компания  "Южсибпром"  подписали  окончательный  текст
договора о сотрудничестве.
   Европейцы были несколько  удивлены  тому,  что  их  партнер  по  ходу
переговоров изменил юридический статус. Однако полпред Александр  Ревко,
который уже  два  месяца  принимал  горячее  участие  в  судьбе  проекта
"МиГ-Еврофайтер" и котировался всеми западными экспертами очень высоко -
во-первых, как блестящий специалист по системам современных  вооружений,
а во-вторых, как ближайший друг русского президента, - так вот,  полпред
Александр Ревко заверил, что изменение статуса завода не скажется на его
эффективности, а наоборот, отражает огромное  значение,  которое  Кремль
придает программе сотрудничества Европы и России в деле создания легкого
истребителя пятого поколения. Александр Ревко сказал, что  вчера,  перед
третьим чтением, правительство внесло в федеральный  бюджет  на  будущий
год поправки, предусматривавшие выделение дополнительных 300  млн.  дол.
на НИОКР по созданию самолета пятого поколения.
   Присутствовавший тут же генеральный конструктор  ОКБ  "Русское  небо"
Яков Ященко (46% КБ принадлежали ЧАЗу) заверил французов  и  испанцев  в
своем  горячем  желании  сотрудничать  с  Александром  Ревко   и   новым
генеральным директором ФГУПа Денисом Черягой.
   Кроме этого, французам и  испанцам  представили  нового  гендиректора
самого ЧАЗа. Это был Сергей Ахрозов,  котировавшийся  всеми  деловыми  и
репута-ционными рейтингами как один из лучших менеджеров России.
   Окончательно добило иностранцев известие о том, что назавтра в Кремле
их ждет президент Путин.
   По подписании договора  состоялись  совместная  пресс-конференция,  а
затем - ужин, на который приехали  замглавы  кремлевской  администрации,
руководитель ФСБ и министр обороны. Репортажи о пресс-конференции прошли
по всем  федеральным  каналам,  и  деловые  газеты  посвятили  ей  очень
восторженные и более чем поверхностные заметки. РТР даже начало с  этого
сюжета вечернюю программу новостей, рассмотрев  на  примере  Черловского
авиазавода благотворное влияние укрепления вертикали власти  на  процесс
сотрудничества с Европой.
   Степан  Бельский  и  Константин  Цой  разумеется,  не  были   ни   на
подписании, ни на пресс-конференции.
 
Глава восьмая, 
в которой Дениса Черягу объявляют в федеральный розыск. 
 
   Степан появился на ЧАЗе спустя  два  дня.  Он  прилетел  обыкновенным
рейсовым самолетом, как всегда, почти без охраны. С ним были только двое
братков. Машины сопровождения у него не было.
   Он поехал прямо на завод. Черный его "мерс" подъехал к самому  входу,
и новый охранник из ахтар-ского ЧОПа встревоженно подошел к "мерсу".  Он
шел так, как будто асфальт вокруг машины был заминирован.  Телохранитель
Бельского опустил стекло и сказал охраннику:
   - Скажи, что приехал Степан Дмитриевич. Хочет поговорить с Ахрозовым.
   Охранник вернулся через полминуты.
   - Сергей Изольдович занят. У него совещание. Просили не беспокоить.
   - Ну тогда скажи, что мы подъедем завтра в одиннадцать. И  чтобы  без
совещаний.
   "Мерс" сорвался с места и растаял в ночи. Охранник отставил автомат и
перекрестился.
   Заводской аэродром охранялся особо, военной  частью,  и  на  аэродром
Степана пустили. На аэродроме никого не было. Только в  огромном  ангаре
на стылом бетонном полу высился снежно-белый МиГ-1-48. В  углу  выпивали
два техника и штурман Борис Борщев.
   Борщев сказал Степану, что все летчики заливают печаль водкой дома  у
шеф-пилота фирмы, Михаила Степановича Рубцова,  и  вызвался  сопроводить
Степана.
   Рубцов жил в  Авиазаводском  районе  в  панельной  Девятиэтажке.  Все
подходы к дому были заметены снегом, из-под  нарождающегося  ноябрьского
сугроба торчал зловонный ящик с помоями, и девочка, выгуливавшая пуделя,
со страхом покосилась на большую черную машину, подкатившуюся  к  самому
подъезду.
   В трехкомнатной квартире Рубцова  дым  стоял  коромыслом.  Пилотов  и
штурманов набилось человек шесть, там же был зам генерального и  парочка
инженеров. Жена Рубцова, полная женщина  лет  пятидесяти,  хлопотала  на
кухне.
   Когда в дверях показался Степан, разговоры на мгновение прекратились.
   Потом Рубцов, со стаканом в одной руке и с бутылкой водки  в  другой,
подошел к бандиту, обнял его и заплакал.
   - Ну, Степа, - сказал Рубцов, - спасибо тебе  за  все.  А  только  не
летать теперь машине.
   - Посмотрим, - ответил Степан.
   Он прихватил со стола кусок хлеба с  аккуратно  нарезанной  колбасой,
сел на диван и принялся осматриваться.
   Квартира Рубцова пахла уютом и процветанием, но процветанием  старым,
обустроенным еще в восьмидесятых, когда были куплены и широкая хельга  с
горкой из хрусталя, и  польский  диван  с  потершейся  ныне  обивкой,  и
восточный красный ковер во всю стену. Кто-то подошел и протянул  Степану
стакан водки. Степан водку взял, не отказываясь, но поставил на тумбочку
рядом с диваном. Он собирался пить, но чуть погодя.
   Минуты  через  три  Степан  вышел  на  кухню.  Жена  Рубцова,  полная
низенькая женщина лет  пятидесяти,  вынимала  из  старой  плиты  сдобный
пирог.
   От противня несло жаром, Дарья Михайловна  корячилась,  но  никак  не
могла ухватить его слишком коротким полотенцем, и, заметив,  что  кто-то
вошел в дверь, она сердито зашипела:
   - Ну чего стоишь, помоги!
   Степан помог достать пирог. Из-под румяной корочки выглядывали дольки
грибов. Они поставили пирог на стол, Дарья Михайловна оглядела  Степана,
прищурилась, уперла руки в боки и сказала:
   - Ты Бельский, что ли?
   - Да.
   - Ну так учти, Бельский, муж там не останется. Я этого  не  допущу  -
Это не обязательно. Я хочу, чтобы Миша остался на заводе.
   Дарья Михайловна уперла руки в пышные боки и заявила Степану:
   - Ты поживи с мое, а потом меня учи,  чего  мой  муж  должен  делать!
Хочет он! Уйдет он, ясно!? Ты чего дыбишься?
   - Ничего, - сказал Бельский, - вкусный у вас пирог.  Мама  в  детстве
такой пекла.
   - Так чего стоишь? Помой руки и бери, для людей пекли, не  для  себя!
Да не здесь помой, в ванной!
   Бельский улыбнулся - впервые за последнюю неделю - и вышел из  кухни.
В коридоре он, однако, свернул не  в  ванную,  а  в  кабинет.  Кабинета,
собственно, не  было:  была  спальня  с  маленьким  чертежным  столом  и
стенами, завешенными снимками истребителей. В спальне сидели и  выпивали
трое: шеф-пилот Михаил Рубцов, гендиректор "Русского неба" Яша Ященко  и
еще какой-то техник.
   ОКБ "Русское небо" на 48% принадлежало Черловскому  авиазаводу  и  на
45% - оффшоркам, представлявшим Степана. 5% принадлежали самому  Ященко.
Раньше эти 5% ничег