ензиями.
Мне пришлось прятаться. Платить. Мансур сказал, что я был не прав. Что я
неверно объяснил ситуацию. И в возмещение должен  отдать  бизнес.  Я  бы
отдал  бизнес,  только  я  случайно  встретил  убитого  в  ресторане   в
Черловске.
   Горный помолчал.
   - Вот такие у меня... партнеры... - негромко сказал Горный. -  Там  в
чем заключается ничья?
   - У нас кончаются проблемы  с  нехваткой  вагонов.  У  нас  перестают
выключать  электричество.  Вы  продаете  свою  железнодорожную  компанию
"Южсибпрому"  и  становитесь  первым   заместителем   его   генерального
директора. Ваш остальной бизнес нас, разумеется, не касается.
   - Я последний раз был чьим-то замом тридцать лет назад.
   - Это отказ? - спросил Денис. Горный долго молчал.
   - Нет, - сказал Горный. - Это не отказ. Просто если  вы  помните  мою
биографию, вы понимаете,  почему  я  не  могу  быть  замом  у  помощника
Андропова.
   Почему бы вам не назначить на это место меня?
   Невесело усмехнулся и добавил:
   - Я, как-никак, тоже чекист...
   Денис помолчал. Горный  был  прав,  и  к  тому  же  нынеший  директор
"Южсибпрома"  Агафонов  был  даже  не  пустым  местом,  а  отрицательной
величиной.
   Бездеятельность бывшего помощника Андропова  была  причиной  половины
бед  ГУПа,  и  между  Извольским  и  Ревко  уже   существовало   твердое
соглашение, что Агафонова надо менять.
   - Я не могу решать этот вопрос сам, - сказал Денис.
   - Ну  так  обсуди  его  с  Ревко.  Встретимся  завтра  в  двенадцать.
Подойдет?
   - Завтра в девять.
   Горный посмотрел на часы: они показывали полпервого ночи.
   - У меня у внучки завтра день рождения, - сказал Горный,  -  и  я  ей
игрушку обещал купить, а центральный универмаг в воскресенье работает  с
девяти.
   Завтра в пол-десятого. У меня в офисе.
   Горный, не прощаясь, встал, и побрел к двери.
   - Афанасий, - негромко окликнул его Денис. Горный обернулся.
   - Если мы придем к согласию, ты мог бы организовать для меня  встречу
со Степаном - Почему со Степаном? Почему не с Цоем?
   - Потому что Цой не способен вести переговоры, не поставив противника
раком.
 
*** 
 
   Лагерь приучил Афанасия Горного рано вставать, и тридцатое августа не
составило исключения: Горный встал в семь,  несмотря  на  воскресенье  и
неожиданно  ненастную  погоду,  и  долго  колол  дрова  во  дворе  своей
роскошной виллы на берегу Богоявленского пруда.
   Он заехал сначала не в центральный универмаг, как сказал Денису, а  в
свой собственный ювелирный магазин, и долго копался  там  среди  витрин,
тщательно чего-то выбирая. То, что он выбрал, было  под  его  присмотром
запаковано в бархатную коробочку, а  затем  с  надлежащими  инструкциями
передано рассыльному - дюжему  детине  с  короткой  стрижкой  охранника.
Чекист-проверяющий вышел в зал  посмотреть  на  хозяина,  но  ничего  не
сказал, и только проследил, чтобы покупка прошла через кассу.
   Затем Горный поехал в универмаг. В последнее время Горный  чувствовал
себя довольно напряженно, и после истории с покушением на Мансура за его
"мерседесом"  постоянно  следовал   джип   сопровождения   со   штатными
милицейскими сотрудниками, охранявшими его  по  контракту.  Милиционеров
было трое, не считая водителя, и все они были в камуфляже и  с  оружием.
Еще один охранник - с оружием,  но  не  милиционер,  постоянно  ездил  с
Горным в "мерсе".
   В универмаг Горный приехал в девять часов три минуты и оказался одним
из первых посетителей. Горный часто  баловал  внучку  игрушками,  но  по
большей части он привозил их из Парижа  и  Вены,  или  из  международных
аэропортов. Сейчас из-за всей этой войны против ахтарского холдинга  ему
было не до заграниц, а без подарка внучку оставлять не хотелось.
   "Мере" Горного притерся вплотную  к  широким  ступенькам  у  входа  в
универмаг, и двое милицейских охранников встали у выхода, а еще  двое  -
один милиционер, с автоматом, а другой старый охранник Горного, пошли  с
бизнесменом внутрь.
   Горный и не ожидал, что павлогорский универмаг, который он  лет  пять
назад отказался брать по причине его  крайней  запущенности  и  большого
количества деливших его "крыш", будет так хорошо  отремонтирован  и  так
изобилен товарами.
   Горный купил целую кучу всяких игрушек в  больших  пестрых  коробках,
куклу Барби и набор мебели для куклы. Пакет  с  игрушками  Горный  отдал
охраннику в камуфляже. Тот взял их в руки и  они  у  него,  в  нарушение
инструкций,  оказались  заняты.  В  этот  момент  у   Горного   зазвонил
мобильник. Тот взял трубку, и это оказался Черяга.
   - Ты где? - спросил Черяга. Горный взглянул на часы и увидел, что  до
половины десятого осталось еще тринадцать минут.
   - В универмаге, - ответил Горный, - Денис, я же  сказал,  в  половине
десятого буду.
   И выключил трубку.
   Потом они спустились с третьего этажа на второй, и там Горный  увидел
в витрине небольшой электро-мобильчик, на котором внучке было бы  хорошо
кататься   по   мраморным   дорожкам   его   загородной   дачи.    Когда
электромобильчик упаковали, получилась очень  внушительная,  полтора  на
два метра коробка. Горный кивнул второму охраннику и сказал:
   - Возьми.
   Они спустились на первый  этаж,  и  там  Горному  навстречу  попалась
тележка.
   Ее вез бородатый грузчик в синем фирменном  комбинезоне  и  синей  же
кепке-бейсболке, глубоко  надвинутой  на  глаза.  Тележка  была  гружена
ящиками, на которых анфас красовалась стилизованная  копия  израильского
автомата "Узи".
   Коробок было много, и они грозились вот-вот обрушиться.
   Тележка была широкая и еле пролезала в  проход.  Охранники  и  Горный
посторонились, чтобы пропустить ее, а охранник в камуфляже даже  забился
со своей коробкой в щель между прилавками.
   Бородач с тележкой протиснулся мимо Горного, но  тут  колесо  тележки
задело стойку прилавка, коробки ворохом посыпались вниз. Верхняя,  плохо
закрытая коробка, ударилась о пол, и из нее  веером  разлетелись  легкие
пластмассовые автоматы.
   Грузчик вы матерился и нырнул за ними.
   Охранник  в  камуфляже  стал  выбираться  из-за  прилавка,  а  старый
телохранитель Горного вдруг почувствовал  неладное  и  шагнул  навстречу
грузчику.
   В следующую секунду  грузчик  выпрямился,  и  в  руках  его  оказался
автомат - отнюдь не пластмассовый "узи", а самый обыкновенный  советский
"Калашников", кем-то подложенный под коробки,  отчего  вся  конструкция,
собственно, и была неустойчива.
   Первая очередь убила телохранителя на  месте  и  рассадила  вдребезги
половину окрестных витрин. Второй охранник судорожно искал свой автомат.
Но коробка с электромобильчиком,  застрявшая  между  прилавками,  мешала
ему. Киллер слегка  развернулся  и  дал  вторую  очередь.  Горный  погиб
мгновенно.  Охранника  в  камуфляже  тяжело  ранило,  но  большая  часть
предназначавшихся ему  пуль  застряла  в  игрушечном  авто,  он  выронил
автомат и завалился вглубь прилавка.
   Киллер торопливо подбежал к Горному и всадил ему еще  одну  пулю,  на
этот  раз  одиночную,  между  глаз.  Затем   он   бросил   "Калашников",
перепрыгнул через тележку и побежал к служебному выходу  из  универмага,
сопровождаемый начинающимся визгом редких посетителей и продавцов.
   Денис терпеливо прождал Горного в его офисе до половины  десятого,  а
потом еще пять минут и еще пять минут. Скучающая  секретарша  предложила
ему кофе, и Денис выпил кофе и съел булку, потому что волновался.
   В десять без пятнадцати он позвонил Горному на мобильник,  но  Горный
не  отозвался.  В  десять  без  пяти  он   позвонил   снова,   и   опять
безрезультатно. "Дурак!
   - выругал себя Денис, - какой универмаг,  какие  игрушки!  Этот  урод
давно в Черловске, затирает следы по бензину, а ты не  на  него  купился
вчера, как последняя институтка!"
   Больше всего Денису было стыдно перед Ревко.  Он  поднял  полпреда  в
четыре часа утра.
   В  десять  часов  Черяга  позвонил  снова,  и  на  этот  раз,  к  его
облегчению,  в  трубке  раздался  какой-то  казенный  голос,   наверняка
охранник Горного.
   - Мне Афанасия, - сказал Черяга.
   - Простите, а кто его спрашивает?
   - Денис Черяга.
   Трубку прикрыли рукой,  казенный  голос  консультировался  с  кем-то,
стоящим рядом.
   - Простите, Денис Федорыч, а о чем вы хотели поговорить  с  Афанасием
Никитичем?
   - Я полчаса в его офисе, он сколько будет опаздывать? Дай ему трубку!
   Пауза. Снова приглушенные консультации. Потом казенный голос сказал.
   - Денис Федорыч, вам лучше было бы  подъехать  к  нам  немедленно.  В
центральный универмаг.
   - Что такое?
   - Афанасия Горного убили сорок минут назад.
   Казенный голос говорил в трубку что-то еще, но Денис уже не слышал.
   Кажется, казенный голос сказал, что  один  охранник  убит,  а  другой
тяжело ранен, и еще ранена продавщица в отделе галантереи.
   - Сейчас буду, - сказал Денис.
   Он поднялся, и пока поднимался, опрокинул остатки кофе себе на брюки.
   На улице к Денису подошел коротко стриженый парень в слишком потертой
для бандита  куртке.  На  фирменной  его  фуражке  красовалась  надпись:
"Росинка", - так называлась ювелирная сеть  Горного,  наезд  на  которую
Денис так хорошо организовал.
   - Простите пожалуйста, - сказал  парень,  -  Афанасий  Никитич  велел
передать это вам, когда вы выйдете из его офиса.
   В руках парня была  небольшая  коробочка,  кокетливо  запакованная  в
тисненую бумагу и с красной  атласной  розочкой  вместо  узла.  Охранник
Дениса потянулся было взять коробочку, но Денис был  так  растерян,  что
молча забрал ее из рук рассыльного и плюхнулся на заднее сиденье  своего
джипа. Охранник вскочил следом.
   - К универмагу, - сказал Денис.
   Когда джип тронулся, Денис, не думая ни  о  чем,  оборвал  розочку  и
вскрыл коробку. Внутри было две  коробочки  поменьше,  а  в  них  -  два
изящных  кольца  белого  золота,  с  тонким  желобком  посередине  и   с
небольшими бриллиантами, вплетенными в  листья.  Со  дна  коробки  Денис
выудил записку: "Тебе и Насте на свадьбу".
   Денис откинулся на сиденье и закрыл глаза.
 
*** 
 
   Как ни парадоксально, Степан Бельский не соврал Джеку, утверждая, что
летит во Францию  на  переговоры  с  "Аэроспасиаль".  Правда,  он  забыл
упомянуть, что на борту частного "Боинга", летевшего  во  Францию,  было
написано не Aerospaciale  или  там  Dasso,  a  группа  "Сибирь",  и  что
Константин  Цой  был  немало  раздосадован  выходкой  Степана,   который
поставил на уши пол-Шереметьева, чтобы улететь во Францию во что  бы  то
ни стало не через три дня, а через три с половиной часа.
   Вот уже второй месяц Бельский был  захвачен  новым  проектом.  Проект
состоял не более и не менее как в том, чтобы предложить  новый  МиГ-1-48
"Сапсан"
   Европейскому Союзу в качестве базовой модели истребителя-перехватчика
пятого поколения.
   Идея казалась безумной только на  первый  взгляд.  Дело  в  том,  что
авиационной  школой  Европа  явно   уступала   России,   а   финансовыми
возможностями столь же  явно  превосходила.  Новая  объединенная  Европа
тяготилась воздушным превосходством американцев, - их "еврофайтер" и был
первой  попыткой  избавиться  от  такого  превосходства.  Попытка  вышла
неудачной: "еврофайтер" был заведомо ученической  машиной  -  технически
вымученной и интеллектуально беспомощной.
   У Европы не было авиационных конструкторов. У  России  -  технических
возможностей. Их сотрудничество позволило  бы  создать  на  базе  нового
"МиГа" машину пятого поколения в течение года-полутора.
   Разумеется, и речи не было  о  том,  чтобы  новая  машина  называлась
"МиГом".
   Бельский не строил иллюзий: никогда и ни  при  каких  обстоятельствах
российская  машина  не  будет  принята   на   вооружение   стран   НАТО.
Конфиденциальные переговоры, которые вели "Аэроспасиаль", "АЕС", "Бритиш
Аэро-спейс" и ОКБ "Русское небо", заключались в следующем:  французские,
испанские  и  британские  авиастроители   получают   полный   доступ   к
документации нового МиГа. Новый "МиГ" становится новым "Еврофайтером", а
Россия, в обмен, получает право  производить  до  15%  комплектующих  на
своих заводах. Объем заказов на новую машину еще до окончания разработки
составлял 300  штук,  15%  комплектующих  означали  14  млрд.  дол.  для
голодающей  российской  оборонки  -  втрое  больше,  чем  весь   экспорт
российского оружия в 2002 году. (Нет нужды подчеркивать, что  заказы  на
большую часть комплектующих должны были достаться предприятиям, так  или
иначе находившимся под контролем группы "Сибирь").
   В июле ОКБ "Русское небо", Черловский авиазавод и  западноевропейский
консорциум, состоящий из французской "Аэроспасиаль", британской  "Бритиш
Аэроспейс", шведской "Сааб" и  испанской  "АЭС",  подписали  протокол  о
намерениях.
   Еще  не  рожденный  российский  МиГ-1-48   "Сапсан"   получил   новое
европейское имя - "Цезарь".
   Бельский  присутствовал  на   подписании   в   качестве   одного   из
летчиков-испытателей  фирмы.  Даже  скептически  настроенный   Цой   был
вынужден признать, что в безумной затее Степана есть толк.
   А полпред Ревко, в  чьем  ведении  находился  Черловский  авиационный
завод, заметил в разговоре с президентом:
   -  Остается  посетовать,  что  Степан  Дмитриевич  Бельский  не   был
ракетчиком.
   Иначе у нас сейчас была  бы  великолепная  перспектива  разрабатывать
новейшие баллистические ракеты на деньги очаковских бандитов.
   Степан официально в проекте "Цезарь" не участвовал и даже не значился
в членах делегации: он просто скромно остановился на  шикарной  вилле  в
одном из пригородов Парижа, и на эту виллу то  и  дело  приезжали  члены
делегации.
   Остальное время Степан проводил с Майей.
   Джек даже не забылся:  он  выцвел  на  фоне  Степана,  как  выцветает
акварель на солнце.
   Степан дурачился, как мог. Здесь, в Париже,  у  него  практически  не
было охраны, но почему-то и без  охраны  любое  нарушение  общественного
порядка сходило ему с рук. Он всегда парковал машину  там,  где  стоянка
была запрещена.
   Полицейские ни разу не сделали ему замечания и только боязливо лепили
на стекло штрафы.
   Он ужинал в ресторане на  берегу  пруда  и,  усомнившись  в  свежести
поданной им утки, тут же пристрелил другую, плававшую в пруду.  Официант
не осмелился возразить, а когда Степан расплачивался, он медленно,  так,
чтобы официант видел каждое  его  движение,  посчитал  чаевые:  двадцать
тысяч франков.
   - Держи, - сказал Степан, - пересчитай.
   Официант пересчитал деньги: их оказалось пять тысяч. Пятнадцать тысяч
Степан "заломал" и, смеясь, швырнул официанту.
   В одном  из  самых  модных  французских  ресторанов  Степану  и  Майе
захотелось заняться любовью: время было позднее, за столиками сидели две
или три пары.
   Степан прошептал что-то сопровождавшему их Кириллу,  и  тот  принялся
обходить столики. Пары, сидевшие за  ними,  оглядывались  на  русских  и
поспешно исчезали.
   Последними ретировались официанты.
   За эту ночь Степан заплатил ресторану тридцать тысяч франков.
   Они ни разу не обсуждали взаимоотношения группы "Сибирь" и Ахтарского
металлургического комбината, и в  этом  не  было  никакого  притворства:
когда они были рядом, все остальное было совершенно неважно.
   Извольский больше Степану не звонил; однако когда через  неделю  Майя
попыталась расплатиться в супермаркете кредитной  карточкой,  оказалось,
что карточка заблокирована. Заблокированы были и еще две карточки, счета
по которым оплачивали компании ее брата.
   Когда она вернулась без молока, Степан еще лежал в постели. Она  была
так расстроена, что Бельский сразу обо всем догадался.
   - Что такое, девочка? - сказал он. Майя села к нему на постель:
   - Брат заблокировал мои карточки.
   - Этого следовало ожидать. Ему было б очень неприятно, если б девушка
Бельского оплачивала свое молоко из денег АМК.
   - А ты не мог бы с ним помириться?
   - С какого дуба?
   - Из-за меня.
   - Нет. Ты - это личное, а Слава - это бизнес.
   - Не понимаю, как можно отделять бизнес и личное.
   - У тебя нет бизнеса, вот ты и не понимаешь. В этот день Степан купил
ей у Tiffany похожие на две слезы сапфировые серьги, в цвет  синих  глаз
Майи.
   В ночь на второе сентября Майя проснулась и обнаружила, что Степана в
постели нет. Она тихонько зажгла свет и сползла с кровати.
   Степан спал внизу, в гостиной. Сначала Майе показалось, что  простыня
постелена прямо на ковер, но когда  она  дотронулась  до  простыни,  она
поняла, что Степан лежит на листе фанеры.
   Степан заворочался и проснулся. Майя легла рядом  и  положила  голову
ему на плечо.
   - Что с тобой? - спросила Майя.
   - Позвоночник болит. Последствия неудачного приземления. Меня за  это
выкинули из армии.
   - Обидно было?
   - Очень. Я  тогда  мечтал  о  военной  карьере.  Сейчас  наверное  бы
дослужился до командира эскадрильи.
   Они помолчали, и потом Майя неожиданно сказала:
   - А это страшно - убивать людей?
   - Кто тебе сказал, что я убивал?
   - Без этого не становятся авторитетами.
   - Люди, которые убивают других,  становятся  киллерами.  Авторитетами
становятся немного другие люди.
   Степан лежал, вытянувшись на спине,  и  по  неподвижности  позы  Майя
поняла, что ему очень больно.
   Было так тихо, что можно было услышать, как  катится  по  небу  луна.
Листва на дубе была словно вырезана из серебра.  Потом  гравий  у  ворот
зашуршал под  колесами  машины,  далеко  внизу  прозвенел  звонок.  Майя
услышала, как охранник Степана отворяет дверь.
   Степан накинул халат и вышел из гостиной. В прихожей стоял человек по
имени Кирилл - правая рука Бельского.
   - У тебя мобильные не отвечают, - сказал Кирилл.
   - Допустим.
   - Сегодня в Павлогорске расстреляли Горного.
   Степан долго молчал. Потом приказал:
   - Я хочу, чтобы ты связался с человеком по  фамилии  Шевчук.  Дмитрий
Борисович Шевчук. Если надо, я сам ему позвоню.
 
*** 
 
   В универмаге Денис пробыл недолго - около пятнадцати минут.  Там  уже
был городской прокурор и замначальника городского УВД. Менты были видимо
растеряны и ничего у Дениса  не  спрашивали,  только  попросили  его  не
уезжать из города.
   Следователь,  назначенный  на  дело  Горного,  объявился  только   на
следующий день в девять утра. Он позвонил Денису на сотовый  и  попросил
через час подъехать в прокуратуру.
   Следователю не было и двадцати пяти, он был застенчив  видом  и  нагл
глазами, и звали  его  Дмитрий  Борисович  Шевчук.  Костюм  у  него  был
шикарный, а кабинет ободранный, и  коллега,  сидевший  напротив  Дмитрия
Шевчука, при виде Дениса поднялся и вышел вон.
   - Скажите пожалуйста, Денис Федорович, -  спросил  следователь,  -  в
день убийства у вас была назначена встреча с Горным?
   - Да. Я уже говорил. На половину десятого в его офисе.
   - А когда вы последний раз виделись с Афанасием Никитичем?
   - Накануне. В ресторане ДК.
   - Какова была тема разговора?
   - Я предложил ему мир.
   - Он отказался?
   - Он согласился.
   - Простите, но в это трудно поверить, Денис  Федорович.  У  комбината
большие проблемы, виновником которых вы считали  Горного,  и  у  Горного
большие проблемы, виновником которых он называл  комбинат.  Насколько  я
знаю, кто-то банкротит его завод, а местное ФСБ вот уже неделю старается
над его ювелиркой.
   - И зачем я тогда с ним встречался? - усмехнулся Денис.
   - Ну это довольно очевидно. Горный - теневая  фигура.  На  экране  не
появляется, на приемах тоже. Людный ресторан -  идеальное  место,  чтобы
показать человека киллеру.
   Денис помолчал.
   - Вы совершенно серьезно думаете, - сказал он, -  что  вице-президент
крупного холдинга не имеет других способов показать Горного киллеру, как
нарисоваться с ним в ресторане?
   - Почему нет? Это удобный способ.
   - Хорошо. Предположим, я бы показал Горного киллеру. Киллер, по вашей
логике, должен был бы проводить его  до  дверей  особняка.