момент, когда ради уничтожения чужого  бизнеса  каждая  из  сторон  была
готова рискнуть своим собственным. Ревко не смущали  миллионные  убытки,
которые несла экономика. Его не смущали трупы.
   Наоборот - в глазах президента эти трупы и  эти  убытки  должны  были
стать лучшим доказательством того,  что  частный  капитал  в  России  не
способен договариваться.
   Если эти двое готовы утопить друг друга вместе со своими  заводами  -
так пусть лучше отдают их государству! .Кстати, Слава, вспомни,  с  чего
все началось. С Анастаса.  С  губернаторского  фаворита,  который  решил
стравить две враждебные промышленные группы, чтобы доить взятки с обоих.
Ты отказался играть по правилам мелкого подлеца Анастаса.  Но,  уйдя  от
Анастаса, ты попал к Ревко, который  делал  то  же  самое  -  только  на
совершенно другом профессиональном  уровне,  недоступном  губернаторской
подстилке. Потому что Анастас, хоть и  просил  взятки,  но  хотя  бы  не
плодил трупов.
   А по мере того, как росла роль Ревко, трупы  в  конфликте  появлялись
все чаще и чаще. Ревко говорил, что трупы выгодны мне и Степану.  Потому
что увеличивают наше влияние. Однако  была  еще  одна  сторона,  которой
трупы были выгодны: это сам Ревко. Ведь, в конце концов, мы  все  знаем,
что  Александр  Ревко  -  не  производственник,  не   финансист   и   не
предприниматель. Он - бывший сотрудник спецслужб. Он не умеет  управлять
заводами, как Слава. Он не умеет  захватывать  заводы,  как  Костя.  Его
учили другому Убивать.  Разводить.  Подбрасывать  улики,  мешать  следы,
проводить спецоперации. Именно это он  и  сделал.  Вспомните  историю  с
Горным! Я был уверен, что Горный рассказал о моем предложении Степану, -
Степан был уверен, что Горный ответил мне отказом. На самом  деле  никто
не знал, о чем мы договорились с Горным, - никто, кроме полпреда  Ревко,
к которому я приехал в ту ночь! И которого я три часа убеждал  назначить
Горного гендиректором "Южсибпрома"!  Кстати,  Ревко  был  слишком  умен,
чтобы отрицать факт моего приезда.
   - Он этого не отрицал, - задумчиво сказал  Извольский,  -  однако  он
как-то вскользь заметил, что говорил только с тобой, а не с  Горным.  И,
строго говоря, ему неизвестно, согласился ли Горный на твое  предложение
или ты просто обеспечивал себе политическое алиби.
   - А покушение, при котором погиб Фаттах? - спросил Цой,  -  это  тоже
дело рук Ревко?
   - Наверное, - сказал Извольский.
   Цой усмехнулся.
   - Мы здесь беседуем откровенно, Слава. Если мы здесь для того,  чтобы
вешать лапшу на уши, можешь вон - пойти и говорить со следаками. А не  с
нами.
   Извольский помолчал.
   - После того, как ГОК утонул, -  сказал  Извольский,  -  у  меня  был
разговор с Денисом.
   - Разговор?
   - Я сказал "сегодня на  ГОКе  погибли  семнадцать  человек.  Их  убил
Константин Цой".
   Цой неторопливо повернул голову к Денису.
   - Крамер приходил ко мне, - сказал Денис, - до покушения.
   - Это всем известно!
   - Он предлагал убрать тебя. Я отказался.
   - Несмотря на разговор с боссом?
   - Да.
   - И как труп Крамера оказался в болоте?
   Денис помолчал.
   - Крамер приехал ко мне после покушения.  У  него  абсолютно  слетела
крыша и у него не  было  ни  копейки  денег.  Он  повторял,  что  Цой  -
заговоренный, и он сказал, что если я не дам  ему  денег,  он  пойдет  и
скажет, что его наняли мы.
   - И хоронил его действительно Гриша?
   - Да.
   - От твоей истории воняет, Денис, - сказал Кирилл. -  Ты  не  нанимал
киллера, но киллер прибежал к тебе и киллер  мертвый.  Я  таких  историй
знаешь, сколько слышал?
   - Больше, чем сам вчинял? - зло бросил Денис.
   - Может быть, мы будем сейчас обсуждать  более  конструктивные  вещи,
нежели вопрос о  том,  кто  и  когда  замочил  Лешу  Крамера  по  кличке
Самосвал...  -  усмехнулся  Извольский,   -   например,   судьбу   наших
холдингов?
   Цой встал, и от его тени в гостиной стало совсем темно. Поток воздуха
от кондиционера едва-едва  шевелил  листья  пальм,  и  в  темноте  могло
показаться, что по гостиной вместо Цоя мягко ходит белый тигр-альбинос.
   - Обсуждать более конструктивные вещи, - сказал Кирилл, - имеет смысл
в одном случае: если за господином полпредом не стоит лично президент..
   - Президент бы просто пригласил нас обоих в кабинет и  очень  вежливо
попросил бы отдать наши комбинаты ему с народом, -  с  усмешкой  заметил
Цой. - Кстати, я не вижу способа отказаться.
   - Хорошо, - сказал Извольский, - я... я  найду  способ  поговорить  с
президентом. Мы ему все доложим.
   - Что именно? - уточнил Цой.
   - Все.
   - Да, - задумчиво сказал Цой, - ты все расскажешь президенту, а Ревко
все  подтвердит.  Ревко  охотно  скажет,  что  да,  он   убил   бандита,
авторитета,  державшего  в  страхе  половину   российской   металлургии,
человека, чье имя было вызовом закону и Кремлю. "Ведь менты не могли его
посадить, потому что были им куплены", - скажет Ревко, - "а я его убил".
А еще ты  расскажешь  президенту,  что  полпред  Ревко  мечтает  создать
государственную  металлургическую  компанию,  доходы  с  которой  должны
поступать  не  в  наш  с  тобой   преступный   частный   карман,   а   в
государственный оффшор для блага будущей России. А  потом  он  вспомнит,
как я утопил твой ГОК, а ты нанял Крамера, чтобы убить меня,  и  скажет:
"вот я и не хотел, чтобы такие люди правили бал  в  России".  И  чем  ты
думаешь, это кончится?
   Тем, что президент поскребет лоб  да  и  скажет:  "А  что,  Александр
Феликсович прав. Поставьте-ка активы на базу".
   В гостиной стало очень тихо.  Только  шелестели  листья  пальм,  едва
колеблемые кондиционером,  да  в  камине  гудели  березовые  полешки,  -
ровные,  идеально  наколотые,  специально   привозимые   каждую   неделю
выделенным для этого  человеком.  В  полутьме  на  столике  поблескивала
бутылка дорогого коньяка, который стоил  столько  же,  сколько  зарплата
рабочего на любом заводе любого из присутствующих, - бутылка была начата
и разлита, но никто из четырех человек, сидевших в гостиной, к коньяку и
не притронулся.
   И вот тут Денис почувствовал холодный  пот  между  лопаток.  Цой  был
прав. В России не было морали, не было права, не было закона, а там, где
нет законов, не бывает и преступлений. И точно так  же,  как  Извольский
или Цой могли оправдать любое  свое  беззаконное  действие  ссылками  на
обиду, месть и необходимость рассчитаться с врагом, - точно так же любое
свое действие мог оправдать и полпред Ревко. Причем ссылался бы  он  при
этом не на личную месть, а на высшие государственные интересы.
   - Так что? - резко спросил Извольский. - Сдадим активы на базу?  Я-то
хоть из России могу уехать, а ты, Костя, куда уедешь? Тебе в  шенгенской
визе когда отказали?
   Цой молчал. Он молчал очень долго.
   - Степан был у меня в доле, - сказал Цой, - двадцать  процентов.  Эти
двадцать процентов мы в  свое  время  оценили  в  шестьдесят  миллионов.
Теперь оно подросло... У меня есть  одна  идея.  Будет  она  нам  стоить
примерно шестьдесят миллионов. На двоих.  Если  тебе  жмется,  Слава,  я
готов одолжить.
   - Шестьдесят миллионов? - вскипел Денис, - ты нас за  лохов  держишь?
Да его за двушку хлопнут...
   Цой сделал шаг и схватил Дениса за ворот.  Его  не  мигающие  голубые
зрачки уставились в глаза Дениса.
   - Ты думай на три шага вперед, а не на два, мусор! Ты его  за  двушку
хлопнешь, а завтра тебя посадят! А бизнес наш отберут!
   - Шестьдесят миллионов за Ревко?
   - Шестьдесят миллионов за Степана, - ответил Цой.
   - Да ты за завод никогда больше пятерки не платил!
   - Дружба дороже завода, - пожал плечами Альбинос.
   Они уже прощались, когда Денис сказал.
   - Кстати, откровенность за откровенность. Я так понимаю, что вы очень
обрадовались, когда Ревко снял меня с "Южсибпрома". А по  какой  причине
вы одобрили кандидатуру Ахрозова?
   Цой пошарил у себя за пазухой.  На  стол  шлепнулась  видеокассета  в
белой обложке без надписи.
   - Посмотри на досуге, - сказал Цой. Усмехнулся и вышел.
 
*** 
 
   Спустя час Денис поднялся на третий этаж  особнячка.  Там,  в  номере
люкс, сидел Сергей Ахрозов. Он сидел и тупо  смотрел  телевизор.  Ничего
удивительного в этой картине не было, если не считать того, что  Ахрозов
смотрел спутниковый французский канал, а французского бывший гендиректор
ГОКа не знал.
   Денис  вошел  в  гостиную  и  прикрыл  за  собой  дверь.  Ахрозов  не
шевельнулся.
   Денис кинул на тумбочку кассету.
   - Тебе следовало все рассказать мне. Или Славе, - сказал Денис.
   Ахрозов молчал.
   - Ты наверное, хочешь узнать, что с тобой будет? - спросил  Денис.  -
Ты очень  много  поработал  на  врагов  холдинга,  Сережа.  Теперь  тебе
немножко придется поработать на нас.
   Ахрозов ничего не ответил, а  просто  закрыл  глаза.  Денис  встал  с
кровати и пошел к выходу. У самой  двери  он  обернулся:  Ахрозов  снова
открыл глаза и глядел на него блестящими, суженными зрачками.
   - Лучше б ты утонул тогда, Сережа, - тихо сказал Денис и  вышел.  Это
было, наверное, мелко и злобно, - но великодушие Дениса на сегодня  было
исчерпано.
 
*** 
 
   Извольский улетел во Францию спустя несколько часов.  Там  он  срочно
встретился с Ревко. Извольский выглядел очень напуганным. По его словам,
мину на  дорожке  обнаружили  чисто  случайно:  усиленный  наряд  службы
безопасности осматривал асфальт и заметил  под  опавшими  листями  следы
свежей работы.
   Из Франции Ревко улетел на день  в  Арабские  Эмираты,  где  в  отеле
"Хайятт" его ждал  Константин  Цой.  Ревко  предложил  Цою  одну,  очень
разумную идею. Ревко сказал Цою, что теперь, когда Бельский  был  мертв,
Цою нет смысла работать с очаковскими. Цой поразмыслил и сказал, что  он
не против передать некоторые свои предприятия в государственный холдинг,
если таким путем он выкинет из бизнеса Кирилла.
   Денис Черяга по-прежнему находился в федеральном  розыске.  Положение
его ухудшилось еще больше. В гостевом доме  в  Павлогорске  нашли  следы
замытой крови.
   Группа крови была та же, что у Крамера, и  какие-то  ранние  дачники,
сшивавшиеся  в  шесть  утра  в  районе  павлогорского   железнодорожного
вокзала, опознали Крамера в одном из пассажиров, сошедших с шестичасовой
электрички.
   Следственные эксперименты подтвердили все показания  Самарина,  кроме
показаний по убийству Олжымбаева. Тут показания были несколько  туманны,
а осмотр места, где Крамер  и  Самарин  якобы  испытывали  "Метис",  дал
неожиданный результат. Обгоревшую сосну действительно нашли,  но  живший
неподалеку лесник категорически заявил, что слышал взрыв через  два  дня
после покушения, и как его ни допрашивали, все  стоял  на  своем.  Кроме
того, снаряд, убивший  Олжымбаева,  был  изготовлен  в  1989-м  году,  а
осколки снаряда, испытанного  в  болотах  на  севере  области,  уверенно
датировались 1997-м годом.
   Висягин и Крупцов показали, что Самарин появился  в  Черловске  через
два дня после покушения на Цоя. Это как будто полностью согласовалось  с
версией Самарина о том, что он обратился к  прежним  подельникам  только
после того, как убедился в смерти Крамера и понял, что его ожидает та же
участь.  Однако  оставалась  одна  странность.  Если  Денис  Черяга  был
заказчиком убийства Панасоника, то он не мог не понимать, что сотрудники
"наружки" так или иначе были в нем замешаны. Почему же тогда  Черяга  не
ликвидировал опасных свидетелей?
   Самарин на это, впрочем, убедительно отвечал, что опасными они  стали
только тогда, когда в Павлогорске сменилась власть, а после этого Черяге
было не до того, чтобы прочесывать с автоматом окрестные леса.
   В том же, что касается убийств Панасоника  и  Горного,  в  показаниях
Самарина не было ни щелочки лишней. Автомат, использованный при убийстве
Горного, выловили из реки в указанном Самариным месте. В заначке на даче
обнаружили более сорока тысяч долларов, которые Самарин назвал платой за
убийство. Висягин и Крупцов полностью признавали свою вину  и  подробно,
на месте, показали, как убивали Панасоника и как страховали  Самарина  в
универмаге.
 
*** 
 
   Сообщение легло на стол президента в одиннадцать утра, как только  он
приехал на работу.
   Сообщение было взято из "Рейтера" и гласило:
   "Трейдерские компании, зарегестированные  в  Америке  и  связанные  с
Ахтарским металлургическим комбинатом, подали в суде Washington  DC  иск
против российской группы "Сибирь".
   Американские трейдеры АМК обвиняет группу "Сибирь" в организации ряда
убийств с целью завладения промышленными активами АМК в России, а  также
в подкупе руководящих российских чиновников. В частности, АМК  отмечает,
что десять дней назад группа "Сибирь" перевела  на  счет  83655-альдо  в
Republican National Bank сорок  восемь  миллионов  долларов.  По  словам
адвокатов АМК, этот счет  принадлежит  крупному  российскому  чиновнику,
представителю президента России по  Южносибирскому  федеральному  округу
Александру Ревко, и у АМК есть  аудио-и  видеодоказательства  того,  что
деньги были уплачены за полное уничтожение бизнеса АМК в Сибири".
   Президент внимательно ознакомился с текстом, поднял  глаза  на  часы.
Часы показывали половину двенадцатого.
   - Витя, - сказал президент, сообщи пожалуйста Извольскому, что я  жду
его в час. С аудио-и видеодоказательствами.
   - А если он не в Москве? - резонно спросил чиновник,  -  если  он  за
границей?
   - Пусть закажет себе "Шаттл", - сквозь зубы сказал президент.
 
*** 
 
   Чиновник, принесший президенту листок с "Рейтером", вышел из кабинета
и в предбаннике столкнулся с другим чиновником.  Оба  они  кивнули  друг
другу и вышли в туалет.
   - Сукин сын Сашка, - сказал  один  из  кремлевских  чиновников,  тот,
которого президент назвал Витя, -  ты  знаешь,  сколько  он  получил  от
Альбиноса?
   - Ну?
   - Сорок восемь лимонов. А нам с тобой отдал пятьсот штук!
 
*** 
 
   Распоряжение  Президента   осталось   невыполненным.   К   двенадцати
ноль-ноль отыскать Извольского и представить его  в  Кремль  не  смогли.
Только к трем часам дня выяснилось, что Извольский - в Ам ерике.
   Зато к  четырем  еще  один  кремлевский  чиновник  принес  в  кабинет
президента новое сообщение. На этот раз сообщение  было  снято  с  ленты
"Интерфакса" через минуту после его появления в сети.
   Сообщение гласило: "Швейцарская прокуратура  выдала  ордер  на  арест
полномочного   представителя   президента   России   по   Южносибирскому
федеральному округу. Поводом для этого послужило расследование,  начатое
прокурором Бенедетто  Скавольо.  По  словам  г-на  Скавольо,  конкретной
причиной расследования является  счет  Александра  Ревко  в  "Banco  del
Miro".
   Неделю назад на счет Ревко пришло тридцать девять миллионов долларов.
   Деньги были переведены из небольшого оффшорного  банка,  который,  по
сведениям  швейцарской  юстиции,   полностью   принадлежит   одному   из
крупнейших росссийских промышленников - Вячеславу Извольскому, владельцу
и генеральному директорому Ахтарского металлургического комбината.
   По словам г-на Скавольо, сразу после перевода денег Александр  Ревко,
считающийся одним из ближайших сподвижников  российского  президента,  в
категорической форме предложил конкурентам Извольского - группе "Сибирь"
передать все приобретенные ей предприятия в государственный  холдинг,  а
во главе холдинга поставить одного из подчиненных г-на Извольского".
   Президент внимательно прочел сообщение раз и другой. Лицо его  сильно
побелело. Президент добыл  со  стола  папочку,  в  которой  лежал  текст
"рейтер", и присовокупил к нему сообщение "Интерфакса".  Потом  подумал,
достал оба текста, самолично скрепил  их  степлером  и  снова  сложил  в
папочку.
   - Что-нибудь еще по этому поводу? - спросил президент.
   - Звонил госсекретарь США, - сказал чиновник, -  просил  отнестись  с
пониманием к вопросу и отложить  твой  визит  в  Америку.  Судя  по  его
словам, там в иске много сенсационных подробностей.  Есть  даже  пленка,
где говорят, что деньги предназначались лично тебе. Сам госсекретарь был
очень любезен. Но сказал, что лучше подождать,  пока  газетчики  устанут
брехать. Тем более Извольский сейчас в Америке.
   Президент помолчал.
   - Еще что? - спросил он.
   Чиновник, который говорил с президентом, был его личный старый друг и
человек очень честный. Ни московские соблазны, ни связки  легких  денег,
ходившие по администрации, не успели испортить его. Впрямую этот человек
не взял ни копейки, хотя  был  обеспечен  всем  необходимым  через  кучу
полугосударственных фондов, а дочь его в  последнее  время  безо  всяких
просьб и понуканий с его стороны сделала  головокружительную  карьеру  в
одной из крупнейших российских консалтинговых фирм.
   - Еще то, - сказал человек, - что три месяца  назад  мы  попросили  у
Извольского денег через Ревко. Для спецфондов. Ревко принес  чемодан,  в
котором было семьсот тысяч, и сказал, что это все Президент помолчал.
   - Да, - сказал он наконец после минутной паузы, -  все  говорят,  что
Альбинос щедрей  Сляба.  Сорок  восемь  миллионов,  это  вам  не  сорока
накакала. Цоя ко мне.
   - Ты уверен, что тебе следует вмешиваться в драку двух олигархов?
   - Это уже не драка олигархов, - рявкнул президент, - и  я  в  нее  не
вмешивался слишком долго.
   Константина Цоя и Вячеслава Извольского разыскали почти одновременно,
и в приемной президента они оказались в один и тот же  час:  в  половине
девятого утра. Один прилетел из Америки, другой - из Кувейта.
   Цой вошел немного позже, и когда он показался  в  дверях,  оказалось,
что все сидячие места в  приемной  заняты.  Извольский  расположился  на
большом кожаном диване, а в кресле напротив сидел его помощник. При виде
Цоя помощник попытался было встать, но тут же поймал взгляд  Извольского
и, напротив, расположился в кресле поудобней.
   Беловолосый  кореец,  пришедший  в  приемную  в  сопровождении  главы
администрации  президента,  остановился  на  пороге,  скрестил  руки   и
прислонился к дверному косяку - Ты уж не с охраной ли, Слава?  -  сказал
глава  администрации.  -  Боишься,  что  тебя  в   приемной   президента
подстрелят? Вон, Костя без охраны.
   - У него охрана - Кирилл, у  Боровицких  ворот  ждет,  -  откликнулся
Извольский, - такую охрану не то что в Кремль, в рюмочную не пустят.
   В приемной как-то внезапно образовались несколько  парней  из  службы
охраны,  видимо  предупрежденных  о  возможной  склоке,  но  тут   дверь
верховного кабинета отворилась, и  оттуда  вышел  один  из  приближенных
чиновников.
   - Константин Кимович, - сказал он, - президент ждет вас.
 
*** 
 
   Когда Цой вошел, президент России сидел совершенно неподвижно, как на
предвыборной фотографии. Даже стоявший в углу трехцветный флаг  выглядел
живей, чем глава государства, и бахрома  его  еле  видимо  трепетала  от
потоков теплого воздуха из вентиляции.
   Президент не встал из-за стола, не поздоровался и  не  пригласил  Цоя
сесть. Он просто смотрел на промышленника, и под  этим  взглядом  обычно
невозмутимый Цой почувствовал, что он покрывается холодным потом.
   Президент был разъярен. Президент был разъярен больше,  чем  если  бы
ему сообщили о провозглашении независимости Чечни. То, что задумали  Цой
со  Слябом,  было  немыслимо.  Скандал  только  разгорался,  а   телефон
(полусекретный!) приемной Цоя уже раскалился от журналячьих  звонков,  и
было ясно, что ущерб репутации России нанесен чудовищный - такого ущерба
правящей семье не было со времен скандала с Гришкой Распутиным.
   Цой молча стоял у  двери  кабинета,  тем  самым  вынуждая  президента
начать первым, - и эти двадцать шагов, отделяющих  его  от  стола  главы
государства, Цой охотней бы прошел под  прицелом  снайпера,  нежели  под
взглядом президента.
   Президент заговорил - очень негромко.
   - В  своем  иске  швейцарская  прокуратура,  -  сказал  президент,  -
утверждает