ли  труп
Крамера. В Акантуйских болотах.  А  ты  знаешь,  что  случилось  в  утро
покушения?  В  это  утро  Гриша  Епишкин  поехал  на   охоту.   Накануне
арбитражного суда! Накануне захвата ГОКа! Начальник службы  безопасности
ГОКа поехал охотиться, и знаешь куда?
   Правильно, на Акантуйские болота. Я совершенно точно знаю, что  Денис
и Крамер встречались. И после этой встречи у Крамера  появились  деньги.
Слава, ты давал Денису указание разобраться с Цоем?
   Извольский помолчал.
   - Нет. Не давал. Никогда. Даже косвенно.
   - Слава, ты понимаешь, почему они не арестовали Дениса? Им  не  нужен
Денис, им нужен ты. Ты понимаешь, что будет с твоей компанией, когда  ты
окажешься за решеткой по обвинению в  нескольких  убийствах?  Тебе  было
непонятно, как Цой хочет отобрать у тебя твой комбинат?  Ты  думал,  для
этого он будет скупать все ГОКи России?
   Извольский молчал.
   - Ты же сам говорил, что если у тебя не будет Павлогорского  окатыша,
ты просто заплатишь дикую цену за окатыш с Михайловки!  Это  отвлекающий
маневр, Слава! Цой никогда не наносит удара по одному  направлению,  его
главный удар - это уголовное дело!
   - Останови это дело.
   - Слава, это же не липовое дело.  Это  реальные  показания,  реальные
трупы.
   Я могу его здесь остановить, в Черловске его как остановишь?!
   - Тогда что мне - уезжать из страны?
   - Из страны тебе не поможет. Ты не Гусинский.  Тебя  не  по  политике
будут искать, по уголовке. Слава, я еще  раз  повторяю:  отдай  комбинат
федеральному холдингу! Никакой Цой его тогда у тебя не заберет!
   - Нет.
   - Слава, ты понимаешь, что ты сядешь в тюрьму и сделаешь это же самое
в тюрьме, потому что у тебя будет выход: либо Цою продать за полкопейки,
либо отдать государству. Только  у  меня  будут  уже  слабые  позиции  в
разговоре с президентом. Раньше у меня были сильные  позиции.  Я  неделю
назад  пришел  бы  и  сказал:  вот  Извольский  все  добровольно  отдает
государству, и поэтому он всем этим должен  управлять.  С  ним  -  можно
работать. Сегодня позиция слабая. А завтра,  после  твоего  ареста,  она
станет еще слабее.
   - Хорошо. АМК я отдаю в управление. А что взамен?
   - Взамен я уже говорил: ты становишься гендиректором всего холдинга.
   Вместо Ахрозова. Пожалуйста, ты можешь стать совладельцем учрежденных
холдингом сбытовых компаний. Все.  Считай,  что  президент  гарантировал
тебе полный иммунитет. Я хотел бы  посмотреть  на  следователя,  который
заведет дело против олигарха, отдавшего Кремлю свои заводы. А если  что,
так этому следователю голову оторвут, вместе с Цоем.
   - Хорошо. Пусть юристы подготовят документы, - приказал Извольский.
 
*** 
 
   Вечером в "Кремлевскую", где за ужином сидели  Цой  и  несколько  его
менеджеров, заехал Кирилл. Прошло всего два дня после смерти Степана, но
по лицу Цоя никто не сказал бы, что он лишился своего близкого  партнера
и друга.
   Цой улыбался за ужином и шутил, и самое удивительное было, что он  не
притворялся. Да, Степан погиб. Да, за него надо было мстить, и Цой знал,
как будет мстить он сам и догадывался, как будет мстить  Кирилл.  Степан
был для Цоя не просто партнером - а другом, одним из немногих друзей,  с
которыми можно было говорить почти  откровенно.  Если  бы  Цою  сказали,
"отдай твою правую руку, и Степан воскреснет", - Цой, не  раздумывая  ни
мгновения, руку бы отдал.
   Но правой руки никто не просил,  и  Степан  был  мертв.  А  раз  так,
совершенно не  стоило  думать  об  этом.  Прошедшее  сослагательное  для
олигархов не существует. Стоит ли вспоминать то, что нельзя  переделать?
Это неконструктивно, а Цой всю жизнь был очень конструктивным человеком.
   Кирилл обнялся с Цоем, а потом взял в руки стакан с водкой и встал.
   - Ребята, - сказал Кирилл, - у меня для вас новость.
   - Какая? Что Черяга в розыске? Кирилл рассмеялся.
   - Нет. Мы сегодня справляем поминки по Степану. Такие, как  подобает.
Так выпьем же все за то, чтобы поминки прошли успешно.
   Все выпили. Кирилл взглянул на часы, извинился и уехал. Цой остался в
"Кремлевской", постепенно напиваясь. Он  был  сильно  рассержен  словами
Кирилла насчет поминок. Степан бы никогда так не сказал.  Степан  вообще
сначала делал, а потом хвастался.
   В этом была разница между Кириллом и Степаном, и Цою было ясно, что с
Кириллом ему будет гораздо труднее. Проще будет выкупить у Кирилла долю.
Можно будет  даже  сказать,  что  в  некоторых  бизнесах  эта  доля  уже
выкуплена, и деньги переведены на счета Степана.  А  где  счета?  А  кто
знает? Только Степан знал. А второго раза платить никто не будет.
   - Ну что, - сказал кто-то из замов Цоя, сидевший рядом, - за Степана!
   Пусть земля ему будет пухом!
   Через толпу к Цою пробрался начальник его охраны -  бывший  сотрудник
ФСО Борсков.
   - Константин Кимович, - сказал Борсков, -  там  к  вам  один  человек
приехал. В машине ждет.
   - Чего он ждет? Пусть заходит.
   - Константин Кимович, вам лучше выйти.
   Цой  пожал  плечами  и  спустился  по  широкой  мраморной   лестнице,
окаймленной бронзовыми копиями античных скульптур. Его "чайка" стояла  у
входа, негромко урча и  светясь  красными  габаритами.  Борсков  отворил
дверцу машины, и Цой нырнул внутрь. На заднем  сиденье,  откинувшись  на
подушки, курил человек.
   - Ну у тебя и нервы, Денис Федорович, - промолвил Цой. - Приехать  ко
мне. И сюда.
   - Разговор есть, - ответил Черяга.
 
*** 
 
   Спустя полчаса Денис и Цой  вместе  поднялись  по  широкой  мраморной
лестнице на третий  этаж  арбатского  особняка,  принадлежавшего  группе
"Сибирь".
   Весь этаж полностью принадлежал Цою:  сразу  за  мраморной  лестницей
начинался изрядный холл, метров  на  пятьдесят,  с  огромным  аквариумом
посередине и двумя рабочими столами для секретарш.  Справа  был  кабинет
Цоя и переговорная.
   Слева белая дверь вела в столовую, где Цой обедал один или с гостями.
   Денис заметил, что секретарш в предбаннике не  было.  Вместо  них  за
одним из компьютеров сидел Саша Борсков.
   В кабинете Цой нажал громкую связь, снял трубку с телефона  и  набрал
номер. Денис  с  удивлением  заметил,  что  номер  Цою  подсказывать  не
пришлось.
   - Слава, - сказал Цой, - я тут подумал и решил, что мы должны с тобой
переговорить.
   - О чем речь. Конечно. Как насчет следующей пятницы?
   - Сегодня. Сейчас.
   - А в чем дело?
   - У тебя под рукой факс есть? Я сейчас пришлю факс.
   На том конце трубки озадаченно молчали.
   - Зачем факс, Костя?
   - Затем, что факс иногда труднее перехватить, чем разговор.
 
*** 
 
   Цой повесил трубку, придвинул к себе лист бумаги  и  написал  на  нем
четким почерком несколько фраз. Вверху он присовокупил номер факса.
   - Отправь, - приказал он Борскову  Спустя  несколько  секунд  Борсков
вернулся в кабинет.
   - Он сам принял факс, - сказал начальник охраны, - спустился  вниз  и
принял.
   Цой снял с руки часы, пододвинул к себе телефон, положил часы с одной
стороны, а мобильники выложил с другой,  и  принялся  ждать.  Мобильники
молчали и телефон молчал тоже. Цой нажал кнопку селектора  и  сказал  на
всякий случай Борскову:
   - Если позвонят от Извольского - немедленно соедини.
   Но звонка не последовало ни спустя минуту, ни спустя пять  минут,  ни
спустя десять.
   Через пятнадцать минут  на  третьем  этаже  громко  хлопнул  лифт,  и
послышались возбужденные голоса. Цой молча показал Денису  на  кресло  и
вышел в предбанник.
   Денис откинулся на кожаную спинку и уставился прямо перед  собой.  На
стене  перед  ним  висела  фотография  в  большой  раме.   Подпись   под
фотографией гласила: "Ахтарский металлургический комбинат".
   Через пять минут  на  столе  Цоя  зазвонил  прямой  телефон.  Телефон
прозвонил раз, другой и третий, а потом Денис не выдержал и взял трубку.
   - Слушаю, - сказал Денис.
   Дверь в кабинет распахнулась, и в дверях показался Цой, а  за  ним  -
Кирилл.
   - Как приятно слышать знакомый  голос,  -  сказал  в  трубке  баритон
Извольского, - этого и следовало ожидать.
   Денис молча протянул трубку Цою и нажал на громкую связь.
   - Слава, - спросил Цой, - ты все еще у себя на вилле?
   - Я уже уезжаю.
   - Слава!
   - Что?
   - Ты не мог бы не покидать виллу? Мы к тебе сейчас заедем,.
   Денис в ужасе посмотрел на Кирилла. Тот улыбнулся  и  пожал  плечами:
мол, дело житейское. Один олигарх просит другого олигарха не выходить во
двор, бывает...
   На том конце связи Извольский повесил трубку,  медленно  оглянулся  и
наконец заметил  Калягина,  начальника  промышленной  полиции  Ахтарска,
временно вызванного в Москву на подмогу.
   - Володя, - сказал Извольский, -  меня  тут  попросили  не  выезжать.
Задержи самолет. И будь добр, проверь все подъезды к особняку.
   Машину Цоя остановили у съезда с Рублевки, там, где  дорога  к  вилле
уходила  в  лес  и  петляла  между  соснами,   вынуждая   любую   машину
притормаживать.
   Поперек дороги была натянута лимонно-желтая лента, возле  нее  стояли
люди в камуфляже, и далеко-далеко, метрах в пятидесяти, двое  охранников
ковырялись в асфальте.
   "Чайка" Цоя остановилась у препятствия. Денис сидел вместе с  Цоем  и
Кириллом на заднем сиденье, следующей была машина Кирилла, а уж  третьим
шел джип сопровождения. К головной машине подошел  Володя  Калягин.  Цой
приспустил тонированное стекло.
   - Вам придется выйти, Константин Кимович,  -  ровным  голосом  сказал
Калягин, - и пройти до наших машин. Это всего сотня метров.
   - А что случилось? - спросил Цой. Калягин помолчал.
   - Там мину на дороге нашли, - ответил Калягин.
   - Мощную?
   - МОН-50 плюс два килограмма  тротила.  На  бронированный  "мерседес"
вполне хватает.
   - Только мину? Без людей?
   Калягин перевел взгляд с Цоя на Кирилла, сидевшего в глубине "чайки".
   Открыл было рот, а потом нехорошо улыбнулся и произнес:
   - А вы вот сидите  и  думайте,  нашли  или  нет.  Так  что  извините,
Константин Кимович, проехать никак нельзя. Столько взрывчатки хватит  не
то что на наш "мерседес", а и на вашу "чайку".
   Цой вылез  из  машины,  прошел  к  Саше  Борскову  и  что-то  коротко
приказал.
   Джип сопровождения начал пятиться назад, а за ним поехали  "мерседес"
и "чайка".
   - Ну пошли прогуляемся, - сказал Цой.
 
*** 
 
   Через двести метров выяснилось, что Цой угадал верно: за поворотом их
ждала всего одна машина, и при ней непременный, как запаска, охранник, и
если б Цой взял своих, то его охрана все равно бы в машину не влезла.
   Спустя три минуты машина закатилась в подземный гараж. Свет в  гараже
был тускл и скуден, откуда-то капала вода, и двери лифта  подпирали  два
массивных атланта в камуфляже и со "стечкиными".
   Лифт в гараже по проекту не было. Его поставили три года назад, когда
после  покушения  чудом  выживший  Извольский  был  вынужден  почти  год
передвигаться в инвалидной коляске.
   - Вам сюда, - сказал Володя Калягин.
   Лифт остановился на третьем этаже, в гостиной, соединенной  с  зимним
садом. Пальмы тихо шевелили  растопыренными  пятернями,  и  единственный
свет, который был в гостиной, шел от приглушенных неярких  светильников,
укрепленных в стыках стеклянной крыши.
   Извольский был один. Он сидел в мягких креслах у низкого  столика,  и
рядом со столиком стояли еще два кресла и диван. На  столике  красовался
трехлапчатый телефон с громкой связью и бутылка  коньяка.  В  изысканном
дизайнерском камине, похожем на стеклянную луковицу, догорали  березовые
дрова.
   Извольский был полностью одет, в свежей  белой  рубашке,  видимо  для
самолета.
   - А ведь ты, Денис, в федеральном розыске, - уточнил Извольский.
   Денис молча сел в кресло наискосок от хозяина.
   Цой и Кирилл уселись на диван.
   Присутствие Кирилла сильно смущало Черягу. Кирилл был безмерно предан
Степану, жесток, хитер и не очень умен.  Последним  аргументом  в  любом
споре он всегда считал ствол, - то есть был бандитом в .  прямом  смысле
этого слова. В отличие от покойника Бельского.
   - Итак, господа, - спросил Извольский, - что вы трое собираетесь  мне
сказать?
   Денис кашлянул. От того, насколько убедительны будут  его  аргументы,
зависела будущее ахтарского холдинга. И судьба  группы  "Сибирь".  И  уж
конечно его, Дениса, собственная жизнь.
   - Прежде всего я хотел  бы  уточнить,  Слава,  -  в  каком  состоянии
находятся твои переговоры с Ревко  о  передаче  всех  активов  группы  в
государственный холдинг?
   - Это мои переговоры и мои активы.
   - Вероятно, тебя заинтересует информация, что Ревко ведет аналогичные
переговоры с Константином Кимовичем. И руководителем холдинга он  обещал
назначить его ставленника.
   Извольский внимательно поглядел на Цоя.
   - В самом деле?
   Цой, усмехнувшись, кивнул.
   -  И  я  хотел,  чтобы  вы  уточнили,  Константин  Кимович,  что   вы
согласились на  это  предложение,  так  как  были  убеждены,  что  Ревко
работает на вас и что этот государственный холдинг, на самом деле -  это
всего лишь способ отнять собственность у Славки.
   - Допустим.
   - У Степана и у Ревко были  не  очень  хорошие  отношения,  -  сказал
Извольский, - особенно после того, как Ревко стал отбирать у него ЧАЗ.
   - Да, мы все знаем про этот разговор  между  Ревко  и  Степаном  -  в
присутствии свидетелей. Очень удачно, что там было много свидетелей. Но,
насколько я понимаю, был и другой разговор, с глазу на глаз.  В  котором
принимали участие Цой, Ревко и  Степан.  И  там  аргументы  были  совсем
другие. Там Ревко сказал Степану, что это идея  Извольского  -  отобрать
ЧАЗ. И, мол, что если Извольский его не отберет, то в отместку  разрушит
программу "МиГ-Еврофайтер". И что он сумел отчасти  нейтрализовать  АМК,
предложив передать ЧАЗ в государственный холдинг. В этом разговоре Ревко
заверил Степана, что человек, вложивший свыше тридцати миллионов  личных
долларов в государственное дело, достоин уважения и прощения - что бы он
не совершал в прошлом. Он сказал:
   "Немногие люди с чистой биографией сделали для  нашего  ВПК  то,  что
сделали вы, Степан Дмитриевич". И пообещал, что новый Кремль никогда  не
пойдет  против  Степана,  -  скорее  поддержит  его  претензии  на  роль
общероссийского посредника между криминалом и бизнесом.  И  именно  этот
разговор, а вовсе не громкая ссора,  заставили  Степана  согласиться  на
проигрыш иска. Он считал, что ничего не теряет, напротив, - что  это  он
кидает Славу Тебя, к примеру, не удивило, что Степан не  вывел  из  ЧаЗа
ничего, даже акций "Русского неба"?
   - Мало ли почему не вывел, - медленно  сказал  Извольский,  -.потому,
что не бизнесмен, а бандит. А Саша Ревко не очень-то жалует бандитов.
   - Так ведь весь и вопрос, кто бандит, а  кто  нет.  Ведь  трупы-то  в
истории появлялись с удивительной регулярностью. И мне лично Ревко прямо
заявил, что трупы плодит Бельский, потому что ему это выгодно. Ведь  чем
больше криминальная составляющая конфликта, тем выше  будет  потом  доля
Бельского. А  Косте  и  Степану  он  сказал  что-то  вроде:  "Извольский
называет свой бизнес чистым, но  его  зам  убивает  людей".  Потому  что
опять-таки, чем выше криминальная составляющая конфликта - тем важней  в
нем моя роль.
   - Вопрос в том, - заметил Извольский, - когда он врал, а когда нет.
   - Он врал в обоих случаях, - сказал Денис. - Весь расчет  г-на  Ревко
строился на двух привычках российского бизнеса: к хроническому вранью  и
хроническому  недоверию.  Допустим,  Бельский  везде  повторяет,  что  я
заказал Мансура и Горного. Никто в нашей группе даже и не подумает,  что
Бельский  действительно  в  это  верит,  а  не  пользуется  возможностью
посадить своих  врагов  за  свои  же  преступления.  Допустим,  я  везде
повторяю, что Горного убил Бельский.
   Ни Бельский, ни  вы,  Константин  Кимович,  даже  не  на  секунду  не
допускали мысли, что я действительно в это верю, а не  отчаянно  пытаюсь
оправдаться.
   - Сейчас в это трудно поверить  даже  мне,  Денис,  -  жестко  сказал
Извольский. Денис положил на стол фотографию.
   - Этот снимок сделан десять лет назад в Сирии. Как видите,  здесь  на
снимке четверо. Летчик -  это  Миша  Рубцов,  нынешний  шеф-пилот  ЧАЗа.
Второй - сирийский шеф службы безопасности, третий - Саша Ревко. Это  он
тогда продавал самолеты Сирии. Четвертый  -  сопровождающий  Ревко,  как
видите, он на этой фотографии стоит спиной.
   Извольский взял снимок.
   - Ну и что? Я и без тебя знал, что Ревко торговал "МиГами"...
   - А вот на этом снимке сопровождающий повернулся лицом.
   Денис протянул своему хозяину вторую фотографию. Четвертым  был  Олег
Самарин.
   - Самарин работал не на меня и не  на  Степана,  -  сказал  Денис,  -
Самарин работал на Ревко. Они были знакомы  очень  давно  и  состояли  в
одной и той же организации. В свое время, когда мы пробивали  назначение
Самарина, я отметил одну маленькую деталь: у Самарина был липовый диплом
об окончании Пермского педагогического института. Тогда я просто  решил,
что это вполне в стиле Олега.
   На самом деле это был документ прикрытия. Самарин кончал Высшую Школу
КГБ, и когда после возвращения из Сирии чекисты решили  внедрить  его  в
ряды милиции, ему конечно не могли выдать  настоящий  диплом.  И  взамен
выдали фальшивку, как это принято в таких  случаях  на  Лубянке.  Именно
этот снимок - вернее, другой такой же, - увидел Степан в  квартире  Миши
Рубцова за два часа до своей гибели.
   Именно поэтому он позвонил мне - человеку, которого  искренне  считал
убийцей своего друга.
   - Разве они были знакомы, Степан и Самарин?
   - Нет. В том-то и дело. Если Степан когда-то и видел Самарина, то это
было давно и мельком. Скорее всего, если бы он просто увидел снимок,  он
бы ничего не понял. Но так уж легла карта,  что  за  двадцать  минут  до
этого Степан был  в  черловской  прокуратуре,  где  ему  показали  кадры
допроса Самарина. И честно говоря,  я  полагаю,  что  Степан  уже  тогда
насторожился. Самарин слишком много  и  слишком  охотно  брал  на  себя.
Публично  Степан  торжествовал.  Он  даже  сказал,  что  никогда  нельзя
поручать убийство мусору, потому что  мусор  всегда  всех  сдаст.  Но  в
глубине души он чувствовал дискомфорт. Это была, что называется, слишком
жирная приманка. И когда он увидел фотографию - он мгновенно все понял.
   Кирилл встал с дивана и  начал  ходить  по  зимнему  саду.  На  столе
зазвонил  внутренний  телефон.  Извольский,  перегнувшись  через   ручку
кресла, нажал на кнопку громкой связи.
   - Вячеслав Аркадьевич, - раздался голос Вовы Калягина, -  там  это...
следователи подъехали. По факту мины. Хотят с вами  побеседовать  и  нас
спрашивают, на предмет версий.
   Извольский внимательно поглядел  на  Кирилла.  Тот,  в  своей  рваной
черной кофте и черных же штанах, рассеянно ворошил угли в камине.
   - Скажи им, - проговорил  Извольский,  -  что  у  нас  нет  абсолютно
никаких версий. Я ума не приложу, кому бы я мог помешать. И еще  добавь,
что дорожка-то ведет не только к нашему особняку, там еще шесть дач. Так
что если моя служба безопасности нашла мину, это просто  значит,  что  у
меня хорошая СБ. А вовсе не что покушались именно на меня.
   - Ага, - сказал Вова Калягин, - понял. Никаких версий и вообще это не
про нас.
   Извольский положил трубку.
   - Продолжай, Денис.
   Денис внимательно оглядел Извольского и Цоя.
   - Я вижу ситуацию так. Между  нами  и  группой  "Сибирь"  случился...
довольно неприятный конфликт. Он мог погаснуть. Мог вяло тлеть. Наконец,
многие такие войны, даже очень острые, остаются  во  вполне  юридической
плоскости.
   Противники не переходят границ и уж  конечно  не  убивают  людей.  Но
полпред Ревко приложил все силы к тому, чтобы раздуть  из  углей  пожар,
который поглотит половину промышленной России. Чем острей был  конфликт,
тем больше обе стороны нуждались в поддержке, чем больше они нуждались в
поддержке - тем больше они были готовы за нее отдать. И наконец наступил