от,  -  ты  мой
единственный. Они за это ответят, все. Я их раздавлю, для  тебя,  я  все
сделаю, только очнись!
   Сергей открыл глаза. Около него на  коленях  стоял  Анастас.  Он  был
только что из душа, в белом пушистом халате. Нежные, сильные его  пальцы
с ухоженными ногтями гладили плечо Горного.
   - Сережа, ну как же можно есть  всякую  дрянь,  -  бормотал  Анастас,
жадно глядя на директора, -  тебе  нужен  порошок?  Я  тебе  дам  лучший
порошок...
   Ахрозов приподнялся и сел. В  углу  спальни  пылал  настоящий  камин,
языки пламени высовывались из камина  и  лизали  зеркальный  потолок.  В
пламени танцевали черти.
   Нос Анастаса вдруг необычайно удлинился и превратился в хобот. Во рту
сверкнули волчьи клыки.
   Ахрозов вскрикнул и изо всей силы влепил  Анастасу  кулаком  в  лицо.
Хобот треснул и отломился, как сломанная  дошечка,  Анастас  с  грохотом
обрушился  на  каминную  решетку.  Полы  халата  распахнулись,  открывая
длинные безволосые ноги и живот, одна нога задела подставку для каминных
щипцов. Щипцы покатились в огонь.
   Ахрозов с трудом  вылез  из  кровати.  Стены  комнаты  раздувались  и
опадали, как желудок гигантского насекомого. На теле Анастаса показались
трещины, и сквозь них полезли черные щупальца.
   Анастас застонал и приподнялся.  Черные  его  глаза  с  изумлением  и
укором глядели на Ахрозова, - Сережа, за что? -  еле  слышно  пролепетал
Анастас.
   Сергей схватил щипцы и стал хлестать ими по щупальцам. Он бил до  тех
пор,  пока  лицо  человека,  лежавшего  на  полу,  не   превратилось   в
бесформенный фарш, а одна из половинок щипцов не треснула и не  отлетела
в угол комнаты.
   Потом Ахрозов потерял  сознание  и  упал  рядом  с  трупом,  лицом  в
колышащийся пол.
   Прошло пятнадцать минут - в номере все было тихо.
   Затем дверь неслышно отворилась, и в номере показались двое: Бельский
и  Кирилл.  Бельский  некоторое  время  постоял   на   пороге   спальни,
вглядываясь  в  неподвижно  лежащие  фигуры,  а  потом  наклонился   над
Анастасом и пощупал пульс.
   - Отвези его домой, - сказал Бельский, кивая на Ахрозова.
   Повернулся и вышел вон. Спустя десять  минут  Бельский,  в  отдельном
кабинете, еще раз просмотрел запись всего, что происходило  в  номере  с
той минуты, как на пороге его показался Ахрозов.
   Степан вынул оригинал записи, а последние кадры, запечатлевшие его  и
Кирилла, стер и с пленки, и из компьютера.
   Сергей  Ахрозов  очнулся  утром  в  своей  московской   квартире   от
телефонного звонка.
   Звонил водитель, присланный за Ахрозовым.
   - А? - сказал Сергей, - В одиннадцать? Никуда я не поеду.
   И бросил трубку. Память была  абсолютно  ясной.  Сергей  помнил  все:
качающийся пол, чертей в пламени и даже черные петли, которые  росли  из
Анастаса. Все - до того момента, как он упал лицом в ковер.
   Вот как он очутился в квартире - этого Сергей решительно не помнил.
   Возможно, он добрался сам, в потустороннем состоянии.  Возможно,  его
привезли по приказу Степана.
   В любом случае он вляпался не  по  шею,  а  по  уши.  Не  приходилось
сомневаться, что  все,  произошедшее  в  "Кремлевской",  было  снято  на
пленку, и  на  пленке  этой  мертвец  есть,  а  вот  чертей  и  щупалец,
натурально, нет. И на этот раз это не  избитая  проститутка,  Мансур  со
сломанной челюстью и не искалеченный прораб. Это  труп  Анастаса,  и  за
Анастаса  черловский  губернатор  не  только  посадит  Ахрозова,  но   и
вышвырнет  Извольского  из  области.  "Через  два  месяца  нечего  будет
наследовать", - вспомнил Ахрозов слова Бельского.
   Что он может сказать на суде? Что его  подставил  лично  Бельский?  А
Бельский скажет, что в "Кремлевской" не был, и весь персонал  гостиницы,
от мала до велика, это  подтвердит,  и  Сергей  Ахрозов  выйдет  лгуном,
который неумело пытается запутать в свое преступление врага компании.  И
вообще, если на то пошло,  первое,  что  спросит  Черяга,  "как  же  так
получилось, что вы, Сергей Изольдович, приехав в  Москву,  первым  делом
бросились к Бельскому, и о чем это вы говорили с ним без охранников?"
   Извольский еще этого не спросит, а Черяга спросит тут  же.  И  выйдет
так, что враги этой истории не поверят,  а  друзья  из-за  этой  истории
сочтут его предателем и отшатнутся.
   А история эта непременно  вылезет  наружу.  Она  была  хороша,  очень
хороша,  ловушка,  расставленная  Бельским.  Имея  такой  компромат   на
Ахрозова, Бельский мог бы вертеть им, как перышком. Но Бельский опоздал.
Ахрозова вызвали в Москву, чтобы уволить. И как только  Бельский  узнает
об этом, он отошлет кассету в органы.
   Тогда все равно выйдет оглушительный скандал, который скомпрометирует
Извольского, а черловский губернатор  будет  убежден,  что  Сляб  уволил
своего директора, именно узнав об убийстве...
   Ирония судьбы заключалась в том, что, скорее всего, никто и помыслить
не мог, что Ахрозов убьет  Анастаса.  Следует  глянуть  правде  в  лицо:
Ахрозова просто подложили под губернаторского фаворита,  как  накачанную
наркотиками проститутку, и именно это и собирались записать  на  пленку.
Записали другое. Еще лучше.
   Мобильный Ахрозова прозвонил еще раз.
   - Ты где? - спросил Извольский.
   - Я никуда не поеду, - ответил Ахрозов.
   - Ты поедешь и будешь у меня через двадцать минут.
   Ахрозов приехал в офис спустя два часа. Его провели в переговорную  и
оставили там одного. В переговорной было прохладно  и  тихо,  и  в  углу
сонной мухой жужжал кондиционер.
   Ахрозов прождал двадцать минут и еще раз  двадцать,  а  потом  набрал
сотовый Извольского. В трубке раздался длинный гудок - и тут же  сотовый
отключили. Ахрозов подождал еще полчаса и вышел в приемную.
   - А где Слава? - спросил  он  у  секретарши.  Та  удивленно  на  него
глядела.
   - Вячеслав Аркадьевич срочно  уехал,  -  сказала  она,  -  ничего  не
сказал, велел всем ждать.
   Ахрозов уехал из представительства около трех часов  дня,  так  и  не
дождавшись Извольского. На этот  раз  он  поехал  не  в  квартиру,  а  в
загородную гостиницу АМК.  Он  до  вечера  смотрел  телевизор,  а  потом
спустился вниз поужинать.
   В столовой, кроме него, ужинали двое: какой-то  угольный  директор  и
один  из   вице-президентов   холдинга.   Пришлось   подсесть   к   ним.
Вице-президент приветственно взмахнул рукой и сказал:
   - Слыхали, Сергей Изольдович, в губернаторской семье траур,  зарезали
Анастаса. Вчера ночью. В "Кремлевской". По телевизору уже передали...
   - Кто зарезал-то, неизвестно? - спросил Ахрозов.
   - А хрен  знает,  какой-нибудь  очередной  любовник.  Анастас  голый,
истыкали его как подушечку для булавок, кокаин  на  ковре  сантиметровым
слоем...
   Угольный директор поразмыслил и изрек:
   - Убийцу, наверное, скоро поймают. Быть того не может, чтобы  Анастас
жил в "Кремлевской" и этот номер не был бы набит жучками.
   - Служба безопасности "Кремлевской" клянется, что ничего не ведает  и
за гостями не шпионит.
   Ахрозов просмотрел меню и сказал официантке:
   - Я ничего не буду. Голова болит.
   В номере Ахрозов еще  раз  позвонил  Извольскому,  но  телефон  снова
выключили, и он не стал перезванивать. В  конце  концов,  у  Извольского
стоял определитель номера, и если звонок Ахрозова для него еще важен,  -
пусть набирает сам.
   Телефон зазвонил сам в восемь часов вечера.
   - Але! - сказал Ахрозов.
   На том конце трубки молчали.
   - Але! - против воли Сергей сорвался на крик. Связь  была  исправной:
было такое впечатление, что человек,  держащий  вторую  трубку,  едет  в
машине.
   Далеко-далеко слышалась музыка, и доносился шум от улицы за стеклом.
   - Але! - повторил Ахрозов.
   Трубку подержали еще несколько мгновений и бросили.
   Через полчаса последовал еще один, такой же, звонок. Номер звонившего
не определялся.
   К  десяти  вечера  Ахрозов  весь  извертелся.  Вынужденное   безделье
разъедало его, как царская водка разъедает  золото.  Странное  дело,  но
снять возбуждение алкоголем не хотелось, при одной  мысли  о  водке  или
дозе Ахрозов чувствовал тошноту. Возможно, это из-за той дряни,  которой
Ахрозова окормили вчера. Или, наоборот, из-за стресса.
   Вице-президент и угольщик снова поднялись к нему в  номер  и  позвали
вниз, поиграть в боулинг. Ахрозов отказался.
   К одиннадцати вечера он принял  решение.  Ахрозов  заказал  машину  и
поехал в "Кремлевскую". Он не сомневался, что пленка с записью  убийства
существует, и что Бельский предъявит ее в самый неподходящий момент.  Он
хотел расставить все точки над "и" сам.
 
*** 
 
   Когда Ахрозов вошел в казино, праздник жизни был в самом разгаре.
   Бельского в общем зале не было. Кое-кто из  знакомых  помахал  Сергею
рукой, несколько удивленный встречей. За одним из столиков,  к  которому
был вынужден подойти Ахрозов, обсуждалось убийство Анастаса.  Видимо,  в
гостинице это было новостью номер один.
   Ахрозов попросил себе чашку кофе  и  фруктов,  а  потом  поднялся  на
второй этаж, в вип-помещение. У него не было соответствующей карточки, и
охранник, не знавший его в лицо, не хотел его пускать.
   - Скажи Степану, что я  хочу  с  ним  поговорить.  Сейчас,  -  сказал
Ахрозов охраннику.
   - Вы - это кто?
   - Он знает.
   Ахрозов спустился вниз и выпил заказанный  кофе,  а  через  некоторое
время к нему бесшумно подошел официант:
   - Вас ждут, - сказал официант.
   Они прошли на второй этаж, миновали  вип-зал  и  оказались  где-то  в
служебных помещениях гостиницы. Там они спустились в гараж, где Ахрозова
уже ожидал черный "мерседес"  с  тонированными  стеклами.  Около  задней
двери дежурил стриженый парень в кожанке.
   - Вам сюда, - сказал парень, распахивая дверь. Ахрозов сел на  заднее
сиденье, парень вскочил вперед, к водителю, и "мерседес" тут же  вылетел
со стоянки, бесшумно, как ниндзя, стелясь по мокрому осеннему асфальту.
   Поездка была  недолгой:  спустя  десять  минут  "мерседес"  нырнул  в
раскрытые ворота одного из арбатских особнячков. На особнячке не было ни
одной вывески, и вход в него  располагался  не  с  улицы,  а  со  двора,
перекрытого высоченным, с телекамерами забором.
   Ахрозов ожидал, что машина остановится у подъезда, но не тут-то было:
в стене особнячка открылись  ворота,  и  машина  въехала  по  пандусу  в
небольшой подземный гараж.
   Ахрозов, не дожидаясь стриженого мальчика, отворил дверь и  вышел  из
машины. В гараже царила полутьма, словно в вырытой, но еще не засыпанной
могиле.  Фары  "мерседеса"  отражались  от  луж  на  бетонном   полу   и
хромированного лифта в дальнем конце. Около лифта стояли двое охранников
с рациями в руках и кобурами на  поясе.  Еще  один  охранник  подошел  к
Ахрозову.
   - Вам сюда, - сказал он, указывая на лифт.
   Пока они  поднимались,  охранник  несколько  раз  переговаривался  по
рации.
   Ахрозов сам был не новичок в том, что касается мер  безопасности.  Но
то, что он наблюдал, было не безопасность. Это было шоу.
   Наискосок лифта на третьем этаже во всю стену располагалось  зеркало,
удваивая  и  без  того  немаленькую  площадь  особняка.  Приемная   была
огромной, и ни одной из дверей, ведущей из  приемной,  не  было  никаких
табличек. Дверь слева была открыта, и за ней виднелся длинный  обеденный
стол. Дверь направо была закрыта, судя по всему, это был кабинет.
   Секретарш  в  приемной  не   было:   за   одним   из   столов   сидел
невыразительный человек в штатском.
   - Прошу, - сказал охранник, становясь у дверей кабинета.
   Ахрозов толкнул дверь и вошел.  В  кабинете  можно  было  б  устроить
теннисный корт. У дальнего конца его возвышался породистый стол красного
дерева и высокое, похожее на трон кресло. Сейчас кресле было пусто.
   Чуть дальше стоял диван белой  кожи  и  кресла  окружавшие  низенький
стеклянный столик. Под по  верхностью  столика  плавали  серые  округлые
рыбки - пираньи. В радужном стекле отражался экран  видеомагнитофона,  и
на экране этом был вчерашний номер в "Кремлевской".
   На  диване  сидел  круглолицый  человек  в  бежевой  водолазке  и   с
совершенно белыми волосами.
   Это был не Бельский. Это был Константин Цой.
   - Садись, Сережа, - сказал Цой. - Хочешь посмотреть?
   - Да.
   - Что, не помнишь, что делал?
   - Все помню.
   Цой щелкнул ленивчиком,  и  изображение  ожило.  Съемки  продолжались
минут семь. Это были съемки хорошей оптикой. Класс изображения был  даже
выше, чем на любительской VHS. На пленке было очень  хорошо  видно,  что
никакого хобота у Анастаса нет.
   Пленка закончилась. Ахрозов сидел в кресле и глядел, как плавают  под
стеклом пираньи.
   - Выпить хочешь? - спросил Цой.
   - Не в этом офисе и не из твоих рук.
   Цой достал из шкафа  бутылку  с  минералкой  и  два  тяжелых  стакана
венецианского стекла. От вида  холодной  воды  у  Ахрозова  пересохло  в
горле, он взял и механически опростал стакан. Цой поднес к губам свой.
   - Тебе надо лечиться, Сережа, - соболезнующе сказал Цой.
   Ахрозов молчал.
   - Меня подставили, - вдруг жалобно  сказал  Ах-позов.  -  Это...  это
гадко.
   Позорно...
   - Кого это интересует?
   Ахрозов промолчал.
   - Извини, Сереж, картина ясная. Имеется, извини  два  пидора.  Первый
заходит в номер, косой выше  крыши,  и  падает  носом  в  ковер.  Второй
волокет его в постель и раздевает. Тут первый приходит в себя и  шинкует
второго каминными щипцами. И потом, тебя  что,  заставляли  дурь  жрать?
Тебя Степан, что ли, накормил кислотой?
   - Я... я не контролировал себя...
   Цой запрокинул голову, словно собираясь расхохотаться.
   - Ты хочешь сказать, что экспертиза признает тебя невменяемым?
   Сергей молчал.
   - Ну и что? Извольский что, оставит тебя  генеральным  директором?  А
тогда какая тебе разница, дадут тебе двадцать пять лет или дурку?
   Цой рывком наклонился к Сергею.
   - Ведь именно это тебя мучит, да, - что  каждую  секунду  тебя  могут
выкинуть на улицу? Что Извольский - хозяин, а ты - репей сбоку.  Не  так
ли? Кого ты хотел убить на самом деле, когда  шинковал  этого  придурка?
Черловского губернатора? Или Извольского?
   - А если я хотел убить тебя? - тихо выговорил Ахрозов.
   - Меня? - Цой искренне удивился. - За что?
   Он  запрокинул  голову  и  засмеялся,  и  смех   его   звучал   почти
по-мефистофелевски.
   - За что? За Шалимовку? Извини, Сережа - мне был нужен этот комбинат.
Nothing personal, как говорится. Он продавался на чековом аукционе, если
ты помнишь. И мои заводы сидели без него на сухпайке. И когда я услышал,
что банк тоже нацелился на комбинат, я пришел и  сказал:  ребята,  зачем
портить друг другу игру и  тратить  друг  у  друга  деньги?  Давайте  вы
возьмете мои ваучеры и вложите их от своего  имени,  а  акции  мы  потом
разделим поровну. А я обеспечу, чтобы на аукционе не было посторонних. И
они взяли мои ваучеры и купили контрольный  пакет  за  два  с  половиной
лимона. Два с половиной миллиона долларов за ГОК,  который  выпускает  в
месяц окатыша на десять миллионов! А потом они пришли ко мне и  сказали:
ты знаешь, парень, мы передумали, вот тебе  твоя  доля  деньгами,  целых
полтора миллиона, а ГОК будет наш.
   Извини -  у  меня  были  партнеры,  которые  убивали  за  меньшее.  Я
Константин Цой. Меня не кидают, как лоха на пляже.  Я  шесть  лет  ждал,
пока я отплачу этим уродам с процентами. И я не виноват, что ты  попался
у меня на пути. Когда ты выбирал  работу,  надо  было  помнить,  что  ты
работаешь на кидалу.
   Ахрозов  сидел,  уставясь  в  одну  точку.  Рука  его   автоматически
протянулась к бутылке с водой. Он налил стакан и снова жадно выпил.
   - Я мог посадить тебя два года назад,  -  сказал  Цой.  -  За  Наиля,
который от твоих побоев месяц в больнице лежал. Я  тебя  не  посадил.  Я
заплатил тебе те деньги, которые зажал банк. Ты знаешь, сколько я  тогда
дал за акции? Двадцать миллионов. Эти двадцать миллионов спас для  банка
ты и только ты. Тебе  по  праву  полагалась  половина.  Тебе  дали  хоть
копейку? Скажи, Извольский в такой ситуации заплатил  бы  деньги  врагу,
который стоил ему двадцать лимонов? Извольский отговорил бы Наиля, когда
тот побежал в ментовку с заявлением?
   - Извольский дал мне этот ГОК, - сказал Ахрозов.
   - И когда он посмотрит эту пленку, он бросит  тебя  губернатору,  как
кость собаке. Ты для него даже не пешка, ты мусор на доске.
   Ахрозов молчал.
   - Кстати, о мелких одолжениях, усмехнулся - Ты  в  своем  Павлогорске
заметил, что мы сменили в Оренбурге губернатора?
   - И что?
   - Между прочим, новый губернатор отдал нам в траст  Карачено-Озерский
ГОК. То есть принадлежат акции Макееву, а управляем  ими  мы.  С  правом
выкупа.
   Ахрозов вскинулся. Слова его прозвучали почти как крик.
   - Акции не принадлежат Макееву! Они принадлежат мне! Я... я  подам  в
суд.
   - Подай. Я, например, готов сделать все, чтобы ты его выиграл.
   У Ахрозова внезапно пересохло в горле.
   - Ты врешь, - сказал он, - ты... ты не можешь.... если я....
   Ахрозов  окончательно  запнулся  и   кивнул   на   опустевший   экран
видеодвойки.
   - Я рискну, - сказал Цой. - Я рискну там, где не рискнет Извольский.
   Потому что он не сотрудничает с убийцами.
   - А ты - сотрудничаешь?
   Цой пожал плечами.
   - Ну, в сущности, что ты такрго сделал? Прикончил подонка, который  к
тебе приставал? Я бы на твоем месте сделал бы тоже самое, только давно и
через  специально  обученных  людей.  Жалко,  конечно.   Мы   этого   не
планировали. Полезный был подонок, надо признаться. Со мной работал.
   - С тобой всегда подонки работают.
   - Ну, вот это преувеличение. Ты же будешь со мной работать?
   - Я сумасшедший. Но не до такой степени.
   - Ты конечно сумасшедший. И я догадываюсь, чем тебя вылечить.
   - Чем? Электрошоком?
   - Тебя можно вылечить, если сделать  из  менеджера  -  собственником.
Давай меняться. Ты отдашь мне Павлогорск, а я тебе  -  Озерский  ГОК.  У
тебя очень распространенная болезнь, поверь мне, Сережа. Просто симптомы
слишком яркие.
   - Меня все равно выгонят, - сказал Ахрозов, - я разругался с Черягой.
   - Из-за чего?
   Ахрозову  было  уже  все  равно,  с  кем   быть   откровенным   -   с
собутыльником, с попутчиком в метро или палачом.
   - Из-за девки.
   Цой, запрокинув голову, расхохотался.
   - Ничего... посреди драки не выгонят. Потом - да, потом  -  извините.
Ты там слишком много мозолей поотдавил... Так что, - будем меняться?
   Ахрозов молчал.
   - Ты сделаешь на Павлогорке то, что предлагал тебе Анастас, -  сказал
Цой. - Взамен ты получишь свой старый завод. Он  мне  не  нужен.  Он  не
вписывается в структуру моего холдинга.
   Ахрозов усмехнулся.
   - Я не знаю  ни  одной  вещи  в  России,  которая  не  вписывается  в
структуру твоего холдинга, Константин Кимович. Ты охотишься на все,  что
потребляет газ, воду и электроэнергию.
   - У тебя есть выбор?
   Ахрозов, опустив голову, глядел сквозь  радужное  стекло  стола.  Под
стеклом плавали серые рыбки пираньи.
   - Нет, - медленно проговорил Ахрозов, - выбора у меня нет.
 
*** 
 
   Черяга был у Извольского в десять утра. За прошедшие  несколько  дней
Извольский  еще  больше  осунулся.  Денис  очень  хорошо  знал  причину.
Швейцарские врачи отказались делать операцию  Ларочке  -  слишком  велик
риск, сказали они.
   Майя Извольская прилетела из Франции. Ее видели вместе со Степаном  в
одном из ночных клубов столицы. Извольский рывком встал, обошел  стол  и
навис над Черягой.
   - Что у тебя там с Серегой?
   - Ахрозова надо убирать, - сказал Черяга.
   - Почему?
   - Он не контролирует себя.
   - В смысле?
   - Он избивает людей. Когда выключили в первый раз свет, он  охранника
на подстанции чуть не убил.
   Извольский смотрел на Дениса тяжелым, ничего не выражающим взглядом.
   - У тебя есть эта девушка, Настя? - спросил Извольский.
   Денис молча кивясул.
   - Сережа напилбя и лапал ее, а она ему отказала?
   - Да.
   - И после этого он избил охранника на подстанции?