А  потом  он
должен был бы  выслеживать  Горного  несколько  дней.  Уточняя  все  его
перемещения и распорядок дня. Разве не так?
   - Не так. Дело в том, что сегодня утром вы контролировали по телефону
все  перемещения  Горного.  Раненый  охранник  пришел  в  себя,   и   он
показывает, что за  несколько  минут  до  покушения  Горный  говорил  по
телефону с каким-то Денисом и сказал, что он в универмаге. Точные  слова
Афанасия Андреевича были: "Я же сказал, я  в  универмаге!"  То  есть  вы
заранее знали, где он будет.
   Денис помолчал.
   - Если бы мы считали, что пуля в голове  Горного  разрешит  все  наши
проблемы, мы бы вряд ли потратили на банкротство  его  завода  четыреста
тысяч долларов. Служба безопасности призвана решать проблемы  комбината,
а не создавать их. А любое убийство проблемы создает.
   - Как, например, попытка убить Мансура. Она  ведь  создала  вам  кучу
проблем, не правда ли?
   Денис еле сдержался.
   - Олег ненавидел Мансура, как чечен - кровника. Сначала найдите Олега
и получите у него показания, что это я  заказал  ему  Мансура,  а  потом
предъявляйте мне обвинение.
   - Самарин признался Мансуру в убийстве Панасоника.
   - Я бы на месте Мансура сказал, что он признался в  сотрудничестве  с
Бен Ладеном.
   - У вас есть какие-нибудь версиии, кто мог убить Горного?
   - Афанасий Горный был должен очень много денег. Мансуру. Губернатору.
   Степану Бельскому. У него была куча обязательств перед самыми разными
уголовниками. И он платил им из денег,  которые  он  снимал  с  железной
дороги.
   Когда железнодорожные деньги кончились, у него возникли  колоссальные
проблемы.
   Если Горный решился на то, чтобы устроить железнодорожный кризис, то,
будьте уверенны, - такие вещи  делаются  не  ради  собственной  прибыли.
Такие вещи  делаются  ради  собственной  шкуры,  если  вы  боитесь,  что
кредиторы отвернут вам голову.
   - Вы угрожали Горному во время вашей встречи.
   Денис подумал несколько секунд, тщательно формулируя ответ.
   - От имени нашего холдинга и  полпреда  президента  я  предложил  ему
возглавить "Южсибпром". Он  согласился.  Его  партнеры  испугались,  что
согласившийся Горный очень много может рассказать. И вот результат.
   - Ну что же,  -  сказал  следователь  Шевчук,  -  вот  вам  протокол,
прочтите и распишитесь.
 
*** 
 
   Денис нашел Ахрозова в ресторане с Настей.  Раньше  за  Ахрозовым  не
водилось привычки посещать ресторан в дневные часы. На Насте были рваные
джинсы и белая маечка с прорезями. Черные короткие волосы  были,  словно
золотым ободком, украшены солнечным светом,  лившимся  из  узкого  окна.
Настя бросилась ему на шею:
   - Денис, тебя отпустили! - закричала она.
   - Отпустили. И даже не взяли подписки о невыезде. Я  вечером  лечу  в
Москву, - хочешь со мной?
   - Конечно, хочу!
   Ахрозов нахмурился.
   - А кто следователь? - спросил он.
   -  Следователя  прислали  по   такому   случаю   из   Черловска.   Из
следственного комитета МВД. Шевчук Дмитрий Борисович. Сука  полная.  Мне
Самарин в свое время говорил, что он работает на группу "Сибирь".
   - А кстати, - спросил Ахрозов, глядя в упор на Дениса, - это  правда,
что ты Самарину еще и заплатил за Мансура? Пятьдесят штук.
   Рука его легла на плечи Насти.
   - Настя, оставь нас на минутку, - попросил Денис.
   - Почему? - сказала Настя с вызовом. - Мне здесь нравится. Ты же  мне
два раза это место обещал показать.
   Денис вспыхнул.
   - К вопросу о Самарине, - спросил Денис,  -  это  правда,  что  ты  у
Самарина попросил его девушку, а  когда  Самарин  тебе  ее  не  дал,  ты
Самарина напоил, а девушку изнасиловал?
   Разумеется, Денис не имел права говорить ничего подобного.  Это  была
непроверенная информация. Это была информация, полученная от злейшего на
тот момент врага комбината, - вдобавок покойного. От  человека,  который
пытался оставить АМК без сырья. От человека, про которого было известно,
что он дружен с ворами, с Бельским, с Цоем и вообще если и  не  является
вором в законе, так потому, что сам не захотел коронации. В какой-нибудь
другой  раз  Денис  ни  за  что  не  стал  бы   выяснять   отношения   с
гендирек-тором ГОКа иначе, чем в присутствии Вячеслава  Извольского.  Но
вид Насти - тоненькой, хрупкой Насти, сидящей бок о бок  с  Ахрозовым  в
этом паскудном ресторане, - приводил его в бешенство.
   Настя  испуганно  вздернула  брови.   Ахрозов   молча   поднялся   и,
развернувшись, влепил Денису кулаком в лицо.
   Ахрозов был выше Дениса на полголовы  и  тяжелее  его  на  пятнадцать
килограммов. Денис подсознательно ожидал удара и потому успел  отскочить
в сторону, но не очень удачно, - чуть справа от него стоял телохранитель
Ахрозова, и в этого-то телохранителя Денис и ткнулся.
   - Держи его, Мишка, - скомандовал Ахрозов. Разумеется, Мишка  никогда
бы этого не сделал. И охранники Дениса, и охранники Сергея были  слишком
хорошо вымуштрованы, чтобы лезть  в  драку  между  хозяевами.  Но  Денис
непроизвольно среагировал на слова Ахрозова, на мгновение отведя  взгляд
вправо, - и в ту же секунду кулак  Ахрозова  врезался  ему  в  солнечное
сплетение, отбросив его к стене.
   Ахрозов еще успел ударить  его  ногой  в  живот  и  больно  пнуть  по
коленной чашечке, прежде чем опомнившаяся Настя подлетела  к  директору,
обхватила его руками за талию и завизжала на весь зал:
   - Сережа! Денис! Да кто-нибудь!
   Опомнившиеся охранники гроздьями висли на Ахрозове.  Денис  ползал  у
стенки, как придушенная мышь. Настя кинулась к нему.
   - Денис, миленький! Ты не ушибся?
   Денис с трудом поднялся на ноги.
   - Так ты не ответил мне на вопрос, - сказал Денис.
   - Ты все вранье обо мне собираешь? Ну что ж, если  это  твой  уровень
как зама по безопасности, то неудивительно, что мы в таком говне...
   Ахрозов круто повернулся и  пошел  со  своими  охранниками  прочь  из
ресторана.
 
*** 
 
   Рейсовые самолеты из  Павлогорска  в  Москву  не  летали.  Извольский
прислал за Денисом свой личный борт, и эта мелочь окончательно  взбесила
Ахрозова.
   Сергей сидел в кабинете, выслушивая  отчеты  подчиненных  и  готовясь
взорваться при любом удобном предлоге, когда  его  мобильник  разразился
печальным звоном: это звонил хозяин.
   - Что ты там не поделил с Денисом? - спросил Извольский.
   - Ничего, - ответил Ахрозов, - просто я с убийцами не работаю.
   - Что значит - убийца?
   - А то и значит, - вспылил директор, - он въехал по самую шею, да? Он
выложил Афанасию все и предложил дружить домами, а когда Афанасий послал
его на хрен, Денис понял, что деваться ему больше  некуда.  И  он  отдал
распоряжение.
   - И  у  тебя  есть  доказательства?  -  голос  Извольского  доносился
необыкновенно отчетливо, словно они сидели друг  напротив  друга,  а  не
один в Москве, а другой - в Сибири.
   - Это очевидно. Он контролировал все перемещения Горного. Он за  пять
минут  до  стрельбы  звонил  ему,  чтобы  удостовериться,  что   тот   в
универмаге.
   - Так, - сказал Извольский, - ну-ка быстро, зубную щетку в  карман  и
на самолет. Я вас хочу видеть обоих.
   Ахрозов взглянул на часы. Самолет  должен  был  улететь  минут  через
пятнадцать.
   - Я не успею, - сказал Ахрозов.
   - Задержи взлет.
   - Я на одном самолете с Черягой не полечу.
   - Так,  -  в  голосе  Извольского  звенело  с  трудом  контролируемое
бешенство, - ты сейчас позвонишь и задержишь взлет. А через  полчаса  ты
будешь в воздухе с Черягой. Мне ваша психбольница нужна завтра утром.  В
полном составе.
 
*** 
 
   Настроение у Сергея Ахрозова было поганым еще задолго до того, как их
самолет приземлился в Москве, но сразу  после  посадки  оно  испортилось
окончательно, как портится заглохший движок  пробегавшего  двадцать  лет
"запорожца".
   Во-первых, во время полета Настя ушла в тот салон, где сидел  Черяга,
и так как Ахрозову меньше всего хотелось видеть Черягу, то ему  пришлось
остаться и без Насти.
   Во-вторых,  в  Москве  слишком  поздно  узнали,  что   Ахрозов   тоже
прилетает, и на летном поле оказалась всего одна машина, заказанная  для
Черяги. Как выяснилось впоследствии, московский офис,  узнав  о  приезде
Ахрозова, искренне пытался пробить пропуск на поле еще для одной машины,
но Москва - это вам не Ахтарск, там  машины  на  поле  пускали  с  таким
скрипом, что секретарша физически не успела до отведенного срока.
   В результате Черягу на летном поле ждал черный "мерс", а  к  Ахрозову
подвалил  желтенький  микроавтобус,  в  котором   обыкновенно   развозят
вип-пассажиров.
   - Да садись  в  мою,  -  равнодушно  сказал  Черяга,  и  слово  "моя"
окончательно взбеленило Ахрозова. Он отвернулся от Дениса и полез вместе
с какими-то попутными шавками в желтенький рафик.
   Настя поехала с Денисом.
   Денис отправился в загородную гостиницу АМК, а Ахрозов, из  какого-то
упрямства,  велел  везти  себя  в  свою  арбатскую  квартиру,  шикарную,
купленную два года назад банком. В квартире стоял густой нежилой  запах,
и охранник Ахрозова долго щелкал ключами, пока наконец открыл замки.
   Ахрозов позвонил на сотовый телефон Извольского, но тот был выключен.
   Ахрозов перезвонил на другой телефон, трубку взял охранник и сообщил,
что Вячеслав Аркадьич сейчас на встрече и позвонит ему сам.
   Ахрозов свистнул охранника и вышел на Арбат.
   Арбат жил своей обычной жизнью - равнодушной, пестрой и  сытой,  мимо
Ахрозова катились довольные стайки мальчишек и девочки в красных брючках
и черных курточках, под полотняным зонтиком выстроились куклы  Горбачева
и Путина, с которыми можно было фотографироваться, и  где-то  у  изножья
магазина играл оборванный скрипач.
   Молодые  девочки  оглядывались  на  Ахрозова   и   видели   пожилого,
растерянного провинциала с желтыми  кругами  под  глазами  и  в  помятом
старом пиджаке.  Если  бы  кто-нибудь  сказал  им,  что  зарплата  этого
человека составляет три миллиона долларов в год  и  что  час  назад  его
привезли в Москву на чартерном самолете, они бы  захихикали  и  сказали:
"не верю".
   Именно за это ненавидел Ахрозов Москву: за анонимность.  Здесь  любой
хлыщ,  нацепив  костюм  от  Армани,  удостаивался   более   внимательных
взглядов, нежели он, Сергей Ахрозов.
   Ахрозов давно не ел, а в самолете  высосал  три  банки  пива,  и  его
мутило от голода, а пуще - от тоски. Москвы он практически  не  знал,  а
последние полгода, бывая в ней, ездил только по  одному  маршруту:  офис
АМК - загородная  гостиница  -  "Кремлевская",  где  иногда  назначались
важные встречи и где всегда можно было найти девок и рулетку.
   Ахрозов отдал распоряжение и свернул в переулок,  куда  через  минуту
подкатила его машина.
   - В "Кремлевскую", - сказал Ахрозов. В "Кремлевской" Ахрозов прошел в
ресторан. На втором этаже было  прохладно  и  еще  пустынно,  и  Ахрозов
спросил себе салат и бутылку водки. Ему принесли  какую-то  барнаульскую
водку за сорок долларов. Пить было не с кем, и Ахрозов  усадил  напротив
себя охранника.
   - Я не пью, - пискнул  тот,  глядя,  как  босс  наливает  ему  полный
стакан.
   - За твое  здоровье,  -  отозвался  Ахрозов,  и  охранник  не  посмел
ослушаться.
   Охранника   Ахрозов   споил   необыкновенно   быстро.   Видимо,   тот
действительно никогда не  пил  и  всячески  укреплял  организм  здоровым
образом жизни, потому что уже после первого стакана его повело, а третий
охранник закончил под лавкой.
   Ахрозов съел салат и выпил бутылку, а потом съел  еще  один  салат  и
выпил еше одну бутылку.  Он  с  необыкновенной  ясностью  сознавал,  что
положение его  безнадежно.  Он  схлестнулся  с  Черягой,  и  Извольский,
конечно, не допустит, чтобы два  его  высших  менеджера  цапались  между
собой, как два кобеля из-за суки.
   Кого-то выгонят, и что выгонят Ахрозова, ясно заранее. Во-первых, кто
он и кто Черяга? Черяга,  -  это  всем  известно  -  доверенный  человек
Извольского, его личный шпион,  конфидент  и,  возможно,  палач.  Черяга
доказал  свою  верность  Извольскому,  когда  Сляб  лежал  назвничь   на
больничной койке, и когда Денису надо было  только  шевельнуть  пальцем,
чтобы Сляб отправился на тот свет,  а  АМК  со  всеми  потрохами  отошел
Денису. Извольский доверяет Черяге абсолютно во всем, и кто знает?  Если
Горного все-таки стрельнул Черяга, то без одобрения Извольского он точно
бы это не сделал.
   А что Ахрозов? Ахрозов работает на Сляба едва шесть месяцев, и за это
время он успел  поссорить  Сляба  с  половиной  области  и  выбить  зубы
Мансуру.
   Анастас говорил правду Его  бы  выкинули  давно,  если  б  не  драка.
Использовали бы для разгребания грязи и выкинули. Как это сделали еще до
Извольского оренбургский губернатор и московский банкир.
   Ахрозов пил и косился направо, в  идеально  полированную  поверхность
мраморной колонны, и  зеркало  сбоку,  в  котором  отражался  он  сам  -
помятый, грузный, с рожками волос, обрамляющих лысину. Даже смешно  было
думать, что Настя предпочтет его Черяге. Интересно,  сколько  времени  в
неделю этот тип проводит на тренажерах?
   Охранник Ахрозова мок  под  лавкой,  и  Сергей  пересел  за  соседний
столик.
   Настроение у Сергея было чудовищным. Он выпил еще стакан и  съел  еще
дюжину устриц, но водка его не брала.
   Ахрозов подозвал официанта, внимательно посмотрел на него и сказал:
   - Слушай, тут был этот... Кислый. У  него  трубка  не  отвечает.  Мне
герыч нужен, срочно.
   Официант обозрел помятую фигуру в несвежей рубашке, решил, что  перед
ним не то упившийся чиновник, не то милицейская утка, и ответил:
   - Какой Кислый? Гражданин, вы кто такой?
   Ахрозов поднял глаза, и официант осекся. С простонародного хохлацкого
лица на официанта в упор смотрели два зрачка, как два ствола, и были эти
зрачки темны и страшны, как расчехленный ствол  корабельной  пушки.  Это
были глаза человека, привыкшего ломать людей о  колено  и  распоряжаться
миллионами,  и  официант  мгновенно  забыл  о   потрепанной   одежде   и
свалявшихся волосах.
   - Минуточку, -  сказал  официант  и  отошел  прочь.  Ахрозов  остался
наедине с водкой и  устрицами.  Было  безусловной  ошибкой  приезжать  в
"Кремлевскую". Это гнездо Бельского,  а  Бельский  -  партнер  покойника
Горного. Но с другой стороны, кому какое дело?  Ни  одна  собака,  кроме
самого Бельского, Ахрозова здесь не знает, а Степан, если правда то, что
говорят о нем и сестренке Извольского, за границей. Не то во Франции, не
то в Англии, где у него роскошный дом на  Кенсингтон-авеню  и  старинное
поместье где-то в Гемпшире: говорят, поместье продавалось не иначе как с
баронским титулом, так что Степа Бельский, выходец с очаковских  окраин,
сын безвременно погибшего от пьянства сварщика и Зины, мастера-штукатура
третьего разряда, у нас теперь аглицкий барон...
   Сергей пил и глядел на свое отражение в зеркале, и  когда  он  поднял
голову очередной раз, он увидел, что рядом с  ним  отражается  еще  один
человек, с узко посаженными глазами хищника и бледным,  изрытым  шрамами
лицом.
   - Привет, - сказал человек.
   Сергей поглядел на него внимательно.
   - Я уже пьяный или это ты, Степа?
   - Ты пьян, но это я, - отозвался Бельский.
   - Я думал, ты за границей, - сказал Ахрозов.
   - Трудно  за  границей  сидеть,  когда  старых  партнеров  из  калаша
расстреливают.
   - Это не я.
   - Догадываюсь. У тебя должностей таких в штатном расписании нет, чтоб
стрелять. Ты бы дал ему в грызло, и все.
   - Слушай, это правда, о тебе и...
   - Не лезь.
   - Хочешь стать наследником Славки?
   - Там через два месяца нечего будет наследовать.
   Зазвонил телефон. Ахрозов попытался сцапать его, но неудачно, телефон
прокатился на брюшке по столу и упал бы, если б его не поймал Бельский.
   - Ало! - сказал Степан в трубку. В трубке рокотнул голос Извольского.
   - Дай Сергея.
   - Тебя, - сказал Степан, - шеф.
   Ахрозов покорно взял  трубку  и  не  то  хрюкнул,  не  то  мяукнул  в
микрофон.
   - Пьян? - спросила трубка голосом Извольского.
   - Да, - честно ответил Ахрозов.
   - Очень или средне?
   - А... я эт-то...
   - Ясно, - сказал Извольский, - передай трубку охраннику.
   У Бельского был очень хороший слух, а у трубки - громкий динамик.
   Ахрозов недоуменно поглядел на трубку, но Бельский уверенно забрал  у
него телефон.
   - Але, - сказал Бельский.
   Его необразованный говорок как две  капли  воды  походил  на  выговор
простого охранника.
   - Сережка где поселился? У себя на квартире?
   - Ага, - сказал Бельский.
   - Когда свалится под лавку, волоки его на квартиру  и  пусть  он  там
проспится. А утром хоть что, хоть в проруби  купайте,  -  в  одиннадцать
ноль ноль он должен быть у меня. Трезвый. Иначе тебя уволю. Въехал?
   - Будет сделано, - сказал Бельский.
   Он на минуту представил себе, как Сляб увольняет  его.  Интересно,  с
какой должности?
   Бельский  выключил  телефон.  Рядом  со   столиком   материализовался
давешний официант. За его плечом улыбался белобрысый хлыщ. Судя по виду,
хлыщ был законченным наркоманом.
   Хлыщ подмигнул, Ахрозов встал и вместе с ним вышел в туалет.
   - Двести, - сказал хлыщ, вытаскивая из кармана  запаянный  пакетик  с
двумя беленькими таблетками.
   - А не отравишь?
   Хлыщ невольно оглянулся, как будто сидящий в ресторане  Бельский  мог
видеть их через три стены.
   - Мне что, жить надоело? - искренне сказал хлыщ.
   - Мне нужен порошок.
   - Хорошо. Приходи в триста третий номер, будет тебе порошок. Тебе  же
надо с ним договорить, а?
   И хлыщ снова невольно оглянулся.
   Ахрозов запил таблетку водой  из-под  крана  и  снова  вышел  в  зал.
Бельский сидел все в той же позе, широко расставив колени и заложив руки
за спину.
   Ахрозов сел напротив. Бельский поставил  локти  на  стол  и  скрестил
руки.
   Глаза его оказались прямо у глаз Ахрозова.
   - Почему Сляб приказал убить Афанасия? - спросил Бельский.
   - Это не Слава. Это Черяга.
   - А почему Черяга?
   - Он уговаривал  Горного  сдаться.  Он  показал  ему  все  документы,
которыми мы его иметь будем. А Горный отказался. И  получилось,  что  он
документы-то спалил...
   - А Ревко подтверждает, что  Денис  приезжал  к  нему  ночью.  Просил
поставить Горного на "Южсибпром".
   - Приезжаеть-то он приезжал. А Горный об этом знал?
   - Ты понимаешь, - спросил Степан, - что я не хочу этой войны?
   Сергей кивнул.
   - Почему я должен воевать с братом девушки, которую я  люблю?  Потому
что так хочет Костя? Я сумею объясниться  с  Костей.  Но  если  появился
труп, и это труп моего друга, то трупов будет два.
   Ахрозов сморгнул. Потом помахал рукой перед носом.
   - Слышь, Степ, а чего у тебя четыре глаза?
   Бельский на этот вопрос ничего не ответил, и  Сергей  протянул  руку,
чтобы пощупать лицо Бельского и убедиться, четыре  там  глаза  или  два.
Бельский перехватил его за запястье и сказал:
   - Ты понял? Пусть Сляб выгонит Черягу. Я больше ничего не прошу.
   - Поедем со мной к Славке. А?
   - Когда?
   - Сейчас.
   - Поехали, - сказал Бельский. Ноги Ахрозова заплетались так же, как и
язык. Бельский вытащил его из-за стола.
   - Я на минуту, - проговорил Ахрозов, - мне надо... в номер...  триста
третий номер...
   - Я подожду, - сказал Бельский.
   На третьем этаже пол был застлан красной дорожкой,  а  двери  номеров
отделаны белым и золотым. Ахрозов вышел  из  лифта  и  оперся  руками  о
стену. С полом происходило что-то странное: он весь колыхался, как будто
под ковром скользила гигантская анаконда. Немка, вышедшая вместе  с  ним
из лифта, кинула на Ахрозова уничтожающий взгляд.
   Дверь триста третьего номера была незаперта. Ахрозов вошел внутрь, но
тут пол еще раз качнулся и сбросил его с себя, как лошадь - седока.
   Когда Сергей очнулся, он обнаружил, что лежит  на  постели  в  триста
третьем номере, полураздетый, и чьи-то влажные губы  касаются  его  лба.
Ему показалось, что это губы Насти.
   - Господи, Сережа, Сереженька, - послышался где-то шеп