я, это был самый скверный  вариант.
Он мог вернуться в самый неподходящий момент, и что тогда?
   Алексей толкнул дверь костяшками обтянутых в перчатки пальцев, и  она
со скрипом открылась. Крамер вошел внутрь. Внутри караульной было темно,
тусклый свет уличного фонаря освещал  покосившийся  деревянный  стол  со
разбитым дисковым телефоном, пару бутылок пива на столе  и  охранника  в
камуфляже. Тот сидел, навалившись боком на спинку продавленного  дивана,
и спал. Алексей подошел  к  охраннику  и  стал  над  ним.  Охранник  был
пожилой, полный, из-под распахнутого  камуфляжа  нелепо  торчала  жирная
грудь  в  частых  черных  волосках.  По  первоначальному  плану  Алексей
намеревался убить охранника. Теперь в этом не было необходимости.
   Алексей примерился и рубанул парня ребром ладони по  сонной  артерии,
отключая его примерно на час. Охранник даже не  переменил  позы,  только
всхрапывать перестал.  Разумеется,  особнячок  охранял  не  только  этот
мужик. Их должно было  быть  человек  десять.  Только  с  Цоем  приехали
шестеро, да еще два  всегда  сопровождали  Олжымбаева,  да  еще  парочка
постоянно обреталась при вилле.
   Целая небольшая армия.
   Алексей учитывал это, когда выбирал оружие.
   Алексей выдвинул ящик стола и нашел ключи от замка. Цепь он аккуратно
спустил на дорогу и так и оставил лежать. Вряд ли кому-нибудь  придет  в
голову проехать по этой дороге в четыре часа утра,  но  если  он  увидит
спущенную цепь, он явно не станет тревожить охранника.
   Алексей проехал еще двести метров  и  остановил  машину.  Асфальтовая
дорога вела  дальше  вверх,  петляла  между  корпусами,  проходила  мимо
столовой  и  наконец  упиралась  в  отдельно   стоящий   особнячок   для
начальства. Но Алексей по ней не поехал. Он знал, что к особнячку  ведет
крутая пешеходная тропинка. Тропинка шла лесом, вдали от всякого  жилья,
и спуск по ней занимал долю минуты.
   Алексей открыл багажник "Нивы", поднатужился и вытащил оттуда длинную
трубу, которую издали можно было принять за обыкновенный гранатомет.  На
самом деле это был-цротивотанковый ракетный комплекс "Метис". Старенький
комплекс производства  70-х  годов  весил  всего  десять  килограмм,  но
кумулятивный  противотанковый  снаряд  "Метиса"  был  способен   прожечь
танковую броню в 900 мм и выжечь все внутри.
   Снаряд у Алексея был только один. По его прикидкам, он  был  способен
спалить особняк целиком за несколько мгновений, а если бы первая попытка
по какой-то причине не удалась, то второй бы охрана  уже  не  допустила.
Кроме того, снаряд весил шесть килограмм, а тащить комплекс в гору  было
и так нелегко. В полевых условиях "Метис" обслуживал расчет из двух-трех
человек.
   Карабкаться  на  гору   пришлось   минут   десять.   Недавний   дождь
прекратился, и облака медленно сползали с неба, как  занавес  со  сцены,
оставляя  в  вышине  маленькие  сверкающие  звезды.  В  воздухе  ощутимо
холодало, но земля была еще мокрая, и  кроссовки  Алексея  оставляли  на
тропинке четкие ребристые следы.
   Об этом Алексей заранее подумал и  надел  кроссовки  на  два  размера
больше.
   Жалко, что следы укажут, о преступник был один. Но с этим  ничего  не
поделаешь.
   Склон холма был обращен на север,  к  Сибири  и  далекому  Ледовитому
океану, и поэтому лес  был  густой  и  влажный  для  здешних  мест.  Под
деревьями уже лежал легкий ноздреватый снег,  весь  в  прогалинах  рыжих
листьев.
   Алексей сделал еще несколько шагов и вышел на опушку.  Нести  "Метис"
оказалось даже легче, чем он думал. Крамер  пожалел,  что  не  прихватил
второго снаряда. Особнячок был от  него  в  пятидесяти  метрах.  Алексей
отчетливо видел дворик, мощеный красной  квадратной  плиткой,  несколько
мощных джипов у подъезда  и  белый  рифленый  заборчик,  -  единственную
преграду между ним и особнячком.
   Впрочем, будь даже вместо  этого  забора  крепкая  каменная  стена  с
телекамерами, это не имело бы значения.
   Ночь стала как будто светлее, и с соседней сосны ухнула ночная совка.
   Алексей сбросил "Метис" с плеча, установил его на треноге  и  лег  на
землю. В перекрестье оптического прицела показалось окно номера Цоя.  Но
это окно было ему не нужно. Крамер знал, что с другой  стороны  огромной
спальни расположено точно такое же окно.  Кумулятивный  снаряд  пролетит
номер насквозь, если только стекла в нем не  бронированные,  -  а  этого
Крамеру разузнать не удалось.
   Чтобы снаряд взорвался, нужно  было,  чтоб  он  пробил  что-то  более
основательное, нежели стекло. Например, крепкую крышу и  частокол  балок
под ней.
   Корпус строили  еще  при  советской  власти,  и  строительный  проект
заверяли аж в  БТИ.  Там  Леша  Крамер  и  раздобыл  его  неделю  назад,
представившись проверяющим из Москвы.
   Крамер повел  прицелом.  В  это  мгновение  соседний  с  Цоем  балкон
отворился, и на балконе показался  потягивающийся  охранник.  Камера  на
крыше тут же повернулась к охраннику, провожая  его  стеклянным  глазом.
Где-то в недрах  этого  здания  висела  гроздь  мониторов,  отображавших
площадку с мерседесами, вход и выезд с площадки. Камеры вряд ли  снимали
опушку, а если и снимали, то это не имело  значения  -  через  несколько
секунд они превратятся в горелый хлам.
   Охранник посмотрел на опушку. В темноте не было видно ни лежащего  на
земле Крамера, ни "метиса". Но охранник внезапно насторожился, подошел к
балкону и перегнулся наружу Алексей нажал спусковой механизм,  и  спустя
полторы секунды кумулятивный противотанковый снаряд  пробил  кровлю  над
спальней Цоя.
   Как и было нарисовано на плане, раздобытом Крамером в БТИ, черепичную
крышу подпирали толстые балки. Но крышустроили еще при советской власти,
и строители схалтурили. Балки были  расположены  друг  от  друга  не  на
расстоянии десять сантиметров, а на расстоянии по крайней мере  тридцать
сантиметров.
   Кумулятивный снаряд, рассчитанный на броню до 900  мм,  прошел  между
балками, задев одну из них  хвостовым  стабилизатором.  Если  бы  снаряд
вонзился в балку, чердак и верхний этаж выгорели бы изнутри за несколько
секунд. Но препятствие, через которое прошел\снаряд,  оказалось  слишком
легким.
   Задев о балку, снаряд слегка изменил траекторию  и  с  глухим  стуком
ушел в полуметровый слой керамзита, устилавший чердак.
   Охранник спрыгнул с балкона во двор, прямо со второго этажа, выхватил
в прыжке  пистолет  и  принялся  сажать  пулю  за  пулей  в  направлении
злоумышленника.
   Но с места выстрела поднимался густой белый Дым, и пули не  попали  в
Алексея.
   Пяти секунд хватило Алексею, чтобы добежать до вершины холма.  Оттуда
он кинулся вниз по склону. Охранник побежал за ним, пытаясь стрелять  на
ходу Это был местный охранник, пожилой мент, тридцать  лет  прослуживший
охранником в лагерях, а не человек из охраны Цоя. У него была никуда  не
годная дыхалка, и к тому времени,  когда  он,  расстреляв  все  патроны,
взбежал на вершину холма, Алексей был уже в самом низу.
   Через две секунды на холм выскочили два охранника Цоя и дали  очередь
по автомобилю, на мгновение мелькнувшему между деревьями. Но  расстояние
было слишком большим.
   - Пятый, пятый, - заорал охранник в рацию,  -  Бесполезно,  -  сказал
местный мент, - он сейчас уйдет лесными дорогами.
   Здесь их целая куча, контрабанду из Казахстана возят.
   - Чем это он стрельнул, а? - спросил один из телохранителей Цоя, стоя
на верху холма над распяленным на трех ножках  "метисом",  -  болванкой,
что ли?
   - Не фига себе предупрежденьице... - мрачно согласился  его  коллега,
мрачно обозревая противотанковый комплекс.
   Константин Цой проснулся в четыре часа двадцать пять минут от резкого
хлопка над головой. Реакция его была мгновенной: он  слетел  с  постели,
прижимая к себе спавшую тут же  проститутку,  прикрыл  голову  руками  и
замер. Несколько секунд в доме было тихо.
   Потом заворочались  возбужденные  голоса,  кто-то  побежал  вверх  по
лестнице, и снаружи до Цоя донеслись еле слышные хлопки выстрелов.  Судя
по всему, стреляли где-то в холмах.
   Проститутка подняла голову. Она была сильно пьяна и вдобавок  заснула
не больше часа назад. Цой вообще не собирался оставлять ее на ночь.
   - А? Что? - сказала девица.
   Альбиносу меньше всего хотелось объясняться с проституткой. Это  было
все равно, что объясняться с канарейкой.
   - На озере рыбу глушат, - сказал Альбинос, - спи.
   - А-а, - сонно  пробормотала  девица,  чмокнула  губами  и  засопела.
Альбинос поднял ее на  руки,  бросил  обратно  на  кровать,  и  пошел  в
гостиную разыскивать штаны. В дверь уже ломился замначальника охраны,  -
именно он сопровождал Цоя в этой поездке.
   - Кимович? Ты в порядке?
   - В порядке, - ответил Альбинос. - Что случилось-то?
   - Да болванкой саданули из гранатомета, - с досадой ответил охранник.
   - Степан улетел?
   - Давно.
   На чердаке, куда Альбинос поднялся в сопровождении  охранников,  было
тихв  Сквозь  проломленную  в  крыше  дыру  был  виден  кусочек  сизого,
набухшего влагой неба. Снаряд лежал, зарывшись в керамзит, и  прямо  под
ногами Цоя валялась  часть  отколовшегося  стабилизатора.  То,  что  Цой
поднялся на  чердак,  было  грубейшим  нарушением  режима  безопасности.
Неразорвавшийся снаряд  мог  сдетонировать  от  любого  удара  или  даже
резкого перемещения, и тогда от всех  присутствующих  остались  бы  лишь
головешки. Но так уж случилось,  что  Саша  Борсков,  профессионал,  ас,
недавний сотрудник ФСО, начальник охраны  Цоя,  -  остался  в  Москве  с
невовремя подхваченной ангиной, а тот человек, который временно выполнял
его обязанности, был в прошлом ментом и зверя крупнее "калаша" не видел.
   - Унеси это в гараж, - сказал Цой.
   - А вы, Константин Кимович? - спросил охранник.
   - А я спать пошел. Что, я час буду спать?
 
*** 
 
   Константин Цой мирно спал  до  одиннадцати  утра,  гда  его  разбудил
звонок от полпреда Ревко.
   - Кимович, - сказал  полпред,  -  что  ты  чудишь?  Что  это  там  за
театральные представления?
   - Какие к черту представления, - спросонок отозвался Цой, -  мне  всю
крышу разворотило.
   - Ну  смотри,  -  сказал  полпред,  -  я  сейчас  подъеду.  Вместе  с
Яковенкой.
   Семен Яковенко был глава черловского МВД.
   Менты подтянулись к месту происшествия к половине двенадцатого.
   Облака, так долго пеленавшие небо  над  Черловском,  наконец  пропали
совершенно. Солнце сверкало в небе; воздух прогрелся до  пяти  градусов,
ночная  изморозь  растаяла.  Только  кое-где  в  уголках  луж  собрались
морщинки льда.
   Хорошо выспавшийся Цой встречал ментов у дверей  в  джинсах  и  белой
кожаной куртке. Цой жмурился и прикрывал глаза  рукой:  яркий  солнечный
свет резал глаза Альбиносу, а  солнцезащитных  очков  он  по  ноябрьской
погоде с собой не взял. Вместе с ним  был  Олжымбаев,  вовсе  проспавший
ночное происшествие. На рожах ментов был написан глубокий скепсис: все в
глубине души удивлялись, что Константин Цой опустился до  такой  простой
инсценировки.
   Почти нетронутый вид домика  только  усилил  их  сомнения.  Яковенко,
который в общем-то изо всех сил старался  держать  нейтралитет  в  ссоре
двух олигархов, хмурился и кусал губы.
   Фаттах потихоньку отделился  от  группы  и  пошел  в  сарай  смотреть
неразорвавшийся  снаряд.  Его  мутило  после  вчерашнего   разговора   с
губернатором.
   - Ну что, Кимович, - сказал полпред, пиная  ногой  кусочек  черепицы,
обвалившейся с крыши, - жалеют тебя враги? Даже в окно не могут попасть,
а?
   - Ты что хочешь сказать, что я это сам себе устроил?  -  дернул  ртом
Цой.
   Он уже жалел, что охрана подняла шум. Всякое  покушение  есть  прежде
всего публичность, а публичность белокожий кореец  переносил  еще  хуже,
чем яркий солнечный свет. А тут вдобавок скверней не придумаешь.  Никого
не убили - теперь будут  думать  на  самого  Цоя  И  еще  Цою  очень  не
нравилось, что накануне покушения его друг  и  партнер  Степан  Бельский
внезапно улетел из Черловска.
   Через минуту Фатгах и  охранник  вышли  из  сарая.  Фатгах  тащил  за
стабилизатор    неразорвавшийся    снаряд.    Ему     очень     хотелось
продемонстрировать свою близость к Цою. Яковенко, полгода отвоевавший  в
Чечне, первым заметил, что именно несет Олжымбаев.
   - Ложь немедленно, - заорал он.
   Фаттах оглянулся на крик, и в  тот  же  миг  его  щегольский,  ручной
выделки ботинок, поскользнулся  на  желтых  мокрых  листьях,  нападавших
ночью на мощеный красной пупырчатой плиткой двор.  Фаттах  нырнул  носом
вперед. Шестикщограммовая болванка вылетела из его рук.
   - Ну нехорошо, Константин Кимович... - говорил в это  время  полпред,
опершись рукой на капот своего служебного "мерседеса".
   - Ложись! - не своим голосом заорал Яковенко, а  один  из  охранников
Цоя, не рассуждая, сбил своего патрона на землю и сам упал сверху.
   Снаряд хряснулся о плитку. Вспыхнуло мгновенно. Струя пламени ударила
в один  из  джипов  сопровождения,  тот  запылал,  как  свечка  и  почги
мгновенно  взорвался.  Цоя  и  полпреда  спас  только   клароловый   бок
"мерседеса".
   Из дома выскочила охрана с автоматами.  Из-за  "мерседеса"  поднялся,
отряхивая ладони, Цой.
   К месту катастрофы медленно  подкатилась  машина  прокурора  области,
охранник выскочил из машины, но сам прокурор вылезать не  спешил.  Потом
человек и джип догорели, и прокурор все-таки вылез.
   - Ядрена мать! - только и вымолвил потрясенный начальник МВД.
   Цой стоял, как будто  обратившись  в  соляной  Столб.  Он  стоял  так
довольно долго, и очнулся оттого, что охранник дергал его за рукав.
   - Константин  Кимович,  -  сказал  охранник,  -  насчет  совещания  с
губернатором в полдвенадцатого. Позвонить? Сказать, что вас не будет?
   Цой вынул из кармана платок и промокнул глаза: они слезились,  то  ли
от яркого солнца, то ли от яркой вспышки.
   - Позвони, - ответил Цой, -  скажи,  что  я  приеду.  Скажи,  что  не
приедет Фаттах.
 
*** 
 
   Стук в дверь разбудил Дениса в семь утра. Денис рывком перевернулся и
сел в кровати.  Он  лежал  на  втором  этаже  отданного  Грише  дома,  в
небольшой гостевой комнатке.  За  окном  было  темно  и  сыро,  холл  за
отворенным прямоугольником двери светился ярким белым светом, и на  этом
ярком свету, как бабочка на стекле, был распят силуэт Гриши.
   - Денис. Спустись вниз.
   Гриша исчез раньше, чем Черяга проснулся до конца, но  паника  в  его
голосе была  такая,  что  Денису  представилась  совершенно  однозначная
картина: танки на площади перед заводоуправлением и Цой в камуфляже.
   Денис кое-как застегнул штаны и выскочил вниз.
   В  гостиной,  несмотря  на  поздний  час,  горел   свет.   На   столе
громоздились  остатки  вчерашнего,   вернее,   сегодняшнего   пиршества:
хвостики от колбасы, вспоротая банка с оливками, да  поллитровка  водки,
без  которой  начальник  УВД  был  неспособен  к  обсуждению  каких-либо
проблем.
   На диване сидел растрепанный человек в грязных джинсах.
   Денис пригляделся и узнал Лешу Крамера.
   - Что такое? - спросил Денис, - что случилось?
   - Он не взорвался, - вскрикнул Крамер, - не взорвался!
   Денис недоуменно повернул голову к Грише.
   - Наш добрый знакомый Леша,  -  сказал  Епишкин,  -  два  часа  назад
стрелял по особняку Цоя из противотанкового комплекса "метис". Снаряд не
взорвался.
   Охранники стреляли в Лешу, не попали.
   Денис открыл рот и закрыл его. Он мгновенно представил  себе,  каковы
были бы последствия удачного выстрела. Второй этаж особняка  выгорел  бы
начисто в доли секунды. Первый сгорел бы секунд через тридцать.  Значит,
погиб  бы  сам  Цой,  погиб  бы  сучонок  Олжымбаев,  погиб  бы  десяток
охранников и администратор гостиницы. Погибли бы девицы,  которых  почти
наверняка привезли к заезжим москвичам, - размер скандала не  поддавался
бы описанию.
   - Окей, - сказал Денис, внутренне холодея, - ты стрелял  в  Цоя.  При
чем тут мы?
   - Вы меня в это дело втравили, вы и вытаскивайте.
   - Мы?!!
   Крамер вскочил.
   - Слушай, парень, соскочить хочешь, да? Мы с тобой встречались?
   Встречались. Ты мне что сказал?
   У Дениса было ощущение ночного кошмара. В следующую секунду  он  ясно
понял, что происходит. Никакого покушения не было. Если Крамер и стрелял
по особнячку, то только для вида. После того, как Денис отказал Крамеру,
бандюк пришел к Цою и попросил  те  же  деньги,  но  уже  за  то,  чтобы
посадить Дениса. И сейчас люди, сидящие в  кустах  где-то  за  пределами
поселка, а может, даже внутри скверно охраняемого периметра, пишут  весь
разговор между Денисом и предполагаемым убийцей.
   - Я тебе сказал, чтобы шел вон, - ответил  Денис,  -  что  мы  такими
делами не занимаемся.
   - А если я покажу на следствии по-другому?  -  скривился  в  безумной
усмешке Крамер.
   - Погоди, Леша, - успокаивающе сказал Епишкин.
   Гриша взял со стола бутылку  и  налил  Крамеру  половину  стакана.  В
другой стакан набулькал себе.
   - Давай выпьем...
   Крамер швырнул стакан на пол и вскочил с дивана. В руке  его  блеснул
ствол.
   - Споить меня хочешь? - заорал Крамер, - не выйдет.  Ты  понял,  тебе
конец и  твоему  сраному  комбинату!  На  моей  спине  решили  проехать?
Развести меня? Кому нужен труп Цоя был?  Вам!  Я  вам  не  лох,  на  вас
бесплатно пахать!
   Денис шагнул к Крамеру.
   - Отдай ствол и перестань нести чушь.
   - Стоять!
   Денис ударил Крамера по руке с пистолетом. Тот рухнул  назад,  сшибая
колченогий стул, но тут же в полете извернулся, подхватил стул за спинку
и всем этим  стулом  крепко  и  страшно  огрел  Дениса.  Денис,  потеряв
равновесие, отлетел в угол. Крамер размахнулся, швырнул стул  в  Дениса,
отпихнул Гришу и бросился к двери. Гриша, падая, ухватил его за  башмак.
Башмак  соскочил  с  ноги  бандита,  а  сам  Крамер  запнулся,   потерял
равновесие и пропахал носом пол. Денис подбежал  к  нему  и  хотел  было
выстрелить, но в последнюю  секунду  Крамер  дернулся,  подсекая  Дениса
рукой, и Денис грохнулся о  пол  затылком.  Тут  же  на  него  навалился
Крамер. Одной рукой он выворачивал руку с пистолетом, а другой подхватил
с полу майонезную  баночку,  неизвестно  зачем  стоявшую  под  батареей.
Крамер саданул банкой о трубу, горлышко  банки  отлетело,  и  следующим,
точно рассчитанным движением, Крамер полоснул Дениса банкой по лицу.
   Денис увернулся и, уворачиваясь, со  всей  силы  саданул  затылком  о
трубу.
   Почти тут же "розочка" распорола ему плечо. Одной рукой Крамер  махал
банкой, а левой сосредоточенно выдирал у Дениса пистолет. Денис захрипел
и стал терять сознание, когда откуда-то сверху появился Гриша и  воткнул
в спину Крамера нож.
   Крамер ослабил хватку и перекатился на бок. Гриша ударил  еще.  Денис
высвободил правую пуку,  и  изо  всей  силы  хряснул  Крамера  по  зубам
пистолетом.
   Крамер раскинул руки и опрокинулся на спину. Денис  выхватил  у  него
майонезную баночку и принялся бить Крамера по голове. Волосы Крамера  из
черных быстро стали красными, лоскутья кожи и кровь разлетались  во  все
стороны.
   Денис ударил его раз десять, а потом  встал  на  колени,  шатаясь,  и
безумным взглядом посмотрел на то, что он наделал. Из-под спины  Крамера
текла густая томатная лужица.  Лицо  бандита  было  изрезано  до  кости.
Из-под волос наюянной паркет серой дрянью вытекал мозг.
   Денис некоторое время тупо  глядел  на  весь  этот  кошмар,  а  потом
машинально обхватил руками лицо. Руки были все в крови.
   - О господи,  -  сказал  Денис,  -  о  господи.  Он  же  наверняка  с
магнитофоном. Гриша тронул его за плечо - Молодец, что не стал стрелять,
- сказал Гриша, - весь поселок бы переполошили...
   Денис даже не понял, что ему говорят. Он не стал стрелять потому, что
забыл, что из пистолета можно стрелять. Он вообще забыл все на свете.
   Потом Денис, тяжело шатаясь, встал и пошел в туалет, и там его начало
выворачивать наизнанку.
   Когда Денис вернулся, Гриша Епишкин сидел  на