рнулась,  уткнулась  лицом  в
подушку и тихо заплакала. Слезы приносили ей  облегчение.  Ей  казалось,
что она выплакивает душу - самую черную, самую  горькую  часть  души.  И
потом, умывшись холодной водой, она чувствовала  себя  какой-то  чистой,
обновленной. Но такое состояние длилось в течение нескольких  часов,  не
больше. Правда, если муж бывал  в  отъезде,  такое  блаженное  состояние
могло продлиться и несколько дней.
   Они поженились двадцать лет назад,  в  семьдесят  восьмом  году.  Все
говорили, что они очень красивая пара. Но Лариса знала, что это  вранье,
что друзья так говорят, чтобы она держалась бодрее и  не  разревелась  в
самый ответственный момент. Живот у нее был такой большой,  что  его  не
скрывал широкий фасон  свадебного  наряда:  свободная  туника  кремового
цвета,  а  сверху  -  просторный  белый  пиджак  из  плотного  японского
крепдешина. Но эти ухищрения не скрывали  живот.  Невесту,  кроме  того,
выдавала походка. Она ходила переваливаясь с боку на  бок,  как  уточка.
Лариса в тот день была очень бледна. Пудрой и румянами  пользоваться  ей
было нельзя из-за аллергии. А во время беременности у нее  от  косметики
стала  шелушиться  кожа.   Лариса   прикрывала   лицо   пышным   букетом
гладиолусов.
   К вечеру  она  так  устала,  что  расплакалась  при  всех,  прямо  за
свадебным столом. Ее увели в  пустую  комнату  на  задворках  ресторана,
уложили на жесткую кушетку, и Лариса больше к гостям  не  выходила.  Она
смутно слышала, как они смеются, как играет музыка, как  тамада  говорит
длинные  красивые  тосты.  В  тот  день  ей  хотелось  умереть,  и   она
поражалась, почему и в самом деле не умерла, - такая была  тоска,  такая
боль, такое отвращение к Денису... Она отчетливо понимала, что ненавидит
его, что мать уговаривала ее выйти замуж, желая ей  счастья,  из  лучших
побуждений. Не могла предвидеть, какая жизнь будет  у  дочери...  Ей  не
надо было слушать уверений матери в том, что любовь -  не  главное,  что
главное - уважение и доверие. Тем более, что  ни  доверия,  ни  уважения
Лариса к жениху не испытывала.
   Она его боялась. Боялась с того момента,  как  увидела  впервые.  Это
случилось в квартире ее родителей, когда ей было шестнадцать лет.  Денис
пришел к ее старшей сестре. Вика заканчивала школу, и  родители  обещали
купить ей все, что она только пожелает, если аттестат будет  без  троек.
Вика выложилась и в результате добилась того, что у нее за весь  год  не
было ни одной  тройки.  Убедившись  в  том,  что  дочь  готова  ко  всем
экзаменам, мать подняла своих знакомых, и кто-то свел ее с Денисом.
   Тот мог достать все - от джинсов "Ливайс" до  косметики  "Пуппа",  от
итальянских туфель до  кроссовок  "Адидас".  Парень  когда-то  учился  в
институте иностранных языков, но диплома, по-видимому, не имел - так же,
как и определенной профессии.
   Собственно, и парнем-то его трудно было назвать -  молодому  человеку
подкатывало уже под тридцать.
   Мать сообщила ему Викины пожелания, вкусы и размеры, и Денис назначил
день, когда придет к ним на квартиру с товаром. Но никто не предполагал,
что Денис станет в их квартире частым гостем.
   Лариса увидела его мельком в полутемном коридоре, когда он здоровался
с матерью и вполголоса говорил, что принес обалденные туфли - как раз  к
выпускному балу. Сама Лариса в тот момент обходилась вовсе без  обуви  -
шлепала босиком на кухню за лимонадом. Май стоял такой жаркий,  что  она
уже бегала в парк загорать. Загар прилипал к ней немедленно  и  держался
долго. Лариса с детства была смуглой и теперь выглядела так,  будто  уже
отдохнула на море. На ней был коротенький халатик, застегнутый всего  на
пару пуговиц и в придачу немного драный.  Мать,  увидев  дочку  в  таком
виде, возмущенно цыкнула:
   - Оденься, как не стыдно!
   -  Да  ничего,  ничего!  -  заулыбался  Денис.  -  Это  и  есть  ваша
выпускница?
   Мать вздохнула, прикрывая за Ларисой кухонную дверь:
   - Эта заканчивает только через год. Что с ней будет? Ничем вообще  не
интересуется. Конфету в рот и на улицу гулять - вот и вся радость!
   - Ребенок! - сочувственно поддакнул Денис.
   Лариса слушала этот разговор, остановившись посреди кухни. Она и сама
не знала, почему так оробела,  даже  испугалась.  Ее  насторожил  взгляд
гостя - тот смотрел так, будто ощупывал ее грудь, живот,  голые  ноги...
Лариса долго не решалась выйти из кухни, боялась,  что  опять  попадется
ему на глаза.
   В тот день Вике  купили  отрез  розового  шифона  -  на  платье  -  и
грандиозные белые туфли, из-за которых сестры чуть не подрались.  Лариса
умоляла, чтобы ей дали надеть эти туфли  -  хоть  один  разок,  на  день
рождения подруги. Вика стояла на своем - туфли впервые будут  надеты  на
выпускной бал, никаких дней рождений. Лариса так расстроилась, что  даже
всплакнула. Она и думать не могла, что ей еще не  раз  придется  плакать
из-за Дениса. Сейчас, вспоминая  о  тех  слезах  -  слезах  избалованной
девочки, родительской любимицы, - женщина горько улыбалась.
   Денис стал появляться у них в доме С периодичностью раз в неделю.  Он
всегда что-то приносил к чаю, познакомился с отцом, распил с ним бутылку
армянского коньяка и стал своим человеком. Лариса поддразнивала  сестру,
что она подцепила такого великовозрастного кавалера, ведь Денис  был  на
десять лет старше Вики! Но та пожимала плечами:
   - А с чего ты взяла, что он из-за меня ходит?
   - А из-за кого же тогда?
   - Может, из-за тебя!
   Лариса смеялась и крутила пальцем у виска. Но Денис и вправду никогда
не заходил к Вике в комнату, никогда не оставался с ней наедине. "Потому
что хорошо воспитан, - комментировала мать. - А то  начнутся  обжиманцы,
потом не расхлебаешь!"
   Зато, с разрешения родителей, Денис несколько раз сходил  с  Викой  в
театр. Это никаких возражений не вызывало.
   Однако вскоре Вика под секретом  призналась  сестре,  что  они  ходят
вовсе не в театр.
   - А куда? - испуганно спросила Лариса.
   - В ресторан!
   Вика расписала ей прелести ресторана "София", там все  знают  Дениса,
какой он солидный, щедрый, как  его  уважают,  как  умеет  ухаживать  за
дамами...
   Лариса только ресницами хлопала  и  наконец  задала  вопрос,  который
давно ее мучил:
   - Ты что, замуж за него собираешься?
   - А он мне не предлагал пока... - сдержанно ответила сестра.
   - А если предложит?
   - Вот тогда и посмотрим! Он меня пару раз поцеловал, и то в щечку!
   Денис вел себя очень корректно, казалось, не собирался ни жениться на
Вике, ни обольщать ее.
   Мать насторожилась и пыталась понять - чем все это кончится? Денису -
не восемнадцать лет, в его  возрасте  простых  прогулок  под  ручку  уже
недостаточно. Больше всего она боялась, что Денис пригласит Вику к  себе
на квартиру или она по глупости предложит ему прокатиться на дачу. А чем
увенчается такая поездка - нетрудно догадаться.
   Дача была куплена  только  что,  этой  весной,  за  сущие  гроши.  Ее
продавала какая-то дальняя  родственница,  которая  поняла,  что  своими
слабыми силами  ничего  она  с  этим  запущенным  участком  не  сделает.
Родители девушек, напротив, решили, что как-нибудь справятся с землей  -
объединенными  усилиями,  при  помощи  двух  дочерей.  "Пусть   девчонки
работают, нечего шататься без дела по улицам", - сказала мать.
   Так или иначе, а дачу купили. Лариса там еще не была - ее  просто  не
брали с собой.  Причина  была  простая  -  девочка  в  третьей  четверти
получила несколько троек, и мать велела непременно их исправить.  Лариса
сидела над учебниками и могла только воображать - какая она,  эта  дача?
Ей  представлялся  красивый  деревянный  домик,  похожий  на   сказочную
избушку. Яблони в цвету, палисадник с  золотыми  шарами...  А  уж  когда
Вика,  вернувшись  с  дачи,  сообщила,  что  там  и  пруд  есть,  Лариса
вообразила целое поместье. Позже она увидела, что "прудом"
   Вика  называла  заросшую  тиной,  гнилую  зеленую  лужу,  которая  не
высыхала даже в самое жаркое лето. Яблонь не  было  и  в  помине,  кусты
малины состарились и плодоносили вяло, дом  разваливался,  стоило  ветру
подуть сильнее... Участок был сырой, место  топкое,  и  росли  там  одни
сорняки.
   Она впервые попала туда в середине июля. К тому времени  Вика  выдала
ей уже немало своих сердечных тайн. Лариса знала, что Вика  побывала  на
даче вместе с Денисом и, уж конечно, без  сопровождения  родителей.  Что
они целовались в машине, потом в саду, а в дом попасть так и не  смогли.
Не нашли ключа, хотя Вика точно знала, что  родители  прятали  ключ  под
балку под крышей. Запасной ключ был в городе, у мамы. А лезть в грязное,
заколоченное изнутри окно Денис отказался.
   - Вы целовались и больше ничего? - недоверчиво спрашивала Лариса.
   Вика говорила, что она еще не сошла с ума, чтобы позволить ему что-то
большее. Вот если он  сделает  предложение  -  она  посмотрит...  Однако
предложения Денис не делал, лето шло, и Вика все чаще не ночевала дома.
   Зато Лариса томилась от скуки  и  жары,  почти  не  выходя  из  своей
комнаты. Она все-таки не смогла исправить троек, и мать наказала ее  так
строго, как никогда в жизни.  Ей  было  сказано,  что  никаких  нарядов,
никаких развлечений этим летом ей не будет.
   Вика пусть развлекается - парень у нее приличный, и девочка заслужила
отдых - в аттестате всего пять  четверок.  А  Ларисе  придется  серьезно
подумать, как жить дальше.
   Карантин с нее сняли только после долгих уговоров Вики. Та  говорила,
что уж на дачу-то Ларису можно вывезти.
   -  А  кто  ее  туда  повезет?  -  буркнула  мать,  которая  понемногу
поддавалась на уговоры. Ей самой было жаль младшую, любимую дочку.
   - Мы с Денисом, он же на машине, езды всего час,  -  ляпнула  Вика  и
прикусила язычок. Родители  до  сих  пор  не  знали,  что  старшая  дочь
наведывается на дачу в обществе своего поклонника.  Предполагалось,  что
Денис даже не знает, по какой дороге ехать на эту дачу.
   - Ну ладно, - сдалась мать. - Только чтобы вы там не пили!
   Вика поклялась, что такого безобразия не будет,  пообещала,  что  они
всей компанией прополют сорняки... Это окончательно  смягчило  мать.  Ни
она, ни отец еще не  были  в  отпуске,  а  на  даче  по-прежнему  царило
запустение. Мать дала окончательное согласие, и Лариса поскакала гладить
свой прошлогодний белый сарафан.
   Погода на другой  день  выдалась  будто  по  заказу  -  ослепительное
солнце, свежий ветерок, немного смягчающий жару. Лариса сидела на заднем
сиденье  красного  "Москвича",  тихонько  повизгивала   от   счастья   и
жмурилась, чувствуя, как ресницы еще больше  загибаются  от  ветра.  Все
окна в машине были открыты. За рулем сидел Денис, рядом с  ним  -  Вика.
Волна ее черных, завитых и надушенных материными духами волос то и  дело
хлестала Ларису по лицу. В воскресенье машин в центре почти не  было,  и
Денис ехал "с ветерком". Однако ехали не долго - через пять минут машина
свернула в какой-то кривой переулок.
   - Куда это мы? - спросила Лариса.
   - Заберем одного мальчика, - оживленно обернулась к ней Вика.  -  Это
мой одноклассник, он художник, я тебе про него говорила!
   Машина въехала во двор и остановилась. Денис взял на колени  японский
транзистор и  принялся  крутить  колесико  настройки.  Вика  по-хозяйски
перегнулась через его колени и нажала на клаксон.
   - Сейчас он будет, - сказала она, просительно улыбаясь Денису.
   - Да ради Бога, ради Бога, - равнодушно откликнулся он. -  Черт,  все
какая-то совковая попса попадается...
   Наконец он поймал Сюзи Куатро и успокоился. В этот  миг  из  подъезда
выбежал парень с картонной папкой под мышкой и каким-то холщовым мешком.
   - Вот он! - взвизгнула Вика. - Ваня, сюда!
   Парень сперва сунул на заднее сиденье свой мешок, а потом уселся сам,
прижимая к груди папку.
   - Он меня сегодня  нарисует!  -  кокетливо  сказала  Вика,  обращаясь
только к Денису.
   Если она и хотела вызвать ревность,  то  ничего  не  достигла.  Денис
только кивнул, пожал Ивану руку и осведомился,  не  пора  ли  ехать.  Он
держался покровительственно, и немудрено - ведь Ивану и Вике было  всего
по восемнадцать лет, а Ларисе - еще на два года меньше. И девушке  очень
хотелось, чтобы Денис куда-нибудь испарился, не мешал, не пытался  сойти
за своего. Он ужасно ее раздражал - Лариса постоянно чувствовала на себе
его взгляд. Какой-то странный, оценивающий взгляд, будто она была вещью,
одной из тех, которыми он торговал.
   - Знакомьтесь, - сказала Вика,  поворачиваясь  назад.  -  Моя  сестра
Лариса. Это - Ваня. Вань, покажи ей свои рисунки.
   - Да я ничего с собой не взял, -  пробормотал  он,  в  доказательство
пытаясь открыть папку. При этом он мазнул Ларису по щеке  краем  картона
и, сразу смутившись, принялся извиняться.
   -  Да  ничего,  -  весело  сказала  Лариса.  Наконец-то  было  с  кем
поболтать. - Ты и в самом деле хорошо рисуешь? Вика про тебя говорила.
   - Да не то чтобы хорошо... - начал Иван.
   - И не то чтобы рисуешь... - передразнила его Вика и добавила:
   - Ваня, скромность мужчин не украшает. Уверенней надо быть, тверже!
   Она завладела транзистором и принялась  подбирать  музыку  по  своему
вкусу. Сюзи Куатро уже отпела, и теперь из динамика  доносился  знакомый
битловский мотив. Лариса повернулась к Ивану:
   - Представляешь, предки купили дачу еще весной, а я туда  еду  первый
раз!
   - Знаю, - кивнул он. - Зато я уже там был.
   - По-моему, все уже там были, кроме меня, - вздохнула Лариса.  -  Там
хорошо?
   Парень пожал плечами и сказал, что, во всяком  случае,  там  тихо.  И
есть что рисовать. Он сообщил, что успел нарисовать пару этюдов в разных
уголках участка и общий вид дачи.
   - Я экспериментирую, - взахлеб рассказывал он. Стоило ему  заговорить
о рисовании, как вся застенчивость куда-то исчезла. -  Нарисовал  пейзаж
гуашью на холсте.
   Лариса покачала головой, сделав  вид,  что  понимает,  насколько  это
смелый эксперимент. На самом деле для нее было все одно - что гуашь, что
акварель, что масляные краски... Но ей не хотелось  показаться  дикой  и
глупой. Иван встретился с ней взглядом и вдруг запнулся.
   - Ну, ну? - подбодрила его девушка.  -  Очень  интересно!  Гуашью  на
холсте...
   - Да как будто ты что-то в этом понимаешь! - резко бросила ей старшая
сестра. - Ваня, впустую тратишь порох!
   Лариса почувствовала, что краснеет. Краснела она ужасно - даже  грудь
покрывалась розовыми пятнами.
   Девушка прикусила губу и с ненавистью уставилась на затылок сестры. В
этот момент она хотела высказать ей все. Сказать, что Вика тоже  впустую
тратит порох, потому что Денис все равно на  ней  не  женится.  Сказать,
какими глазами смотрит на нее Денис, когда они одни. Как он  смотрит  на
нее, как улыбается... Лариса знала, что сестра в Дениса не влюблена, что
она рассматривает его как солидного, очень  привлекательного  жениха.  И
все же Вика расстроилась бы... Может, даже заплакала бы при всех. Лариса
на секунду представила такой исход дела и сразу успокоилась. Она никогда
не  злилась  долго,  хватало  пустяка,  чтобы  привести  ее  в   хорошее
настроение.
   Сейчас это сделал Иван. Пока девушка молчала, он не  отрывал  от  нее
взгляда. А когда Лариса слегка повернула голову, воскликнул:
   - А я и тебя нарисую! Знаешь, давай прямо сегодня!
   - Ты же собрался Вику рисовать, - все еще хмуро ответила Лариса.
   Но Вика томно протянула, что она никуда не  торопится.  Пусть  Лариса
позирует сколько хочет. Ведь она так ленива, это занятие - как  раз  для
нее!
   - Можно подумать, что вы с Денисом в  это  время  будете  пропалывать
сорняки! - огрызнулась Лариса.
   В ответ на эту дерзость Денис неожиданно засмеялся,  Вика  неуверенно
заулыбалась, глядя на него... И больше к Ларисе не придиралась.
   Дача девушку разочаровала.  Последние  пять  минут  она  волновалась,
часто выглядывала в окно и  спрашивала,  далеко  ли  еще.  Она  сбросила
сандалии прямо в машине, сказав,  что  иначе  обязательно  их  потеряет,
пусть уж лучше они лежат здесь... Но, ступив босыми ногами  на  влажную,
холодную траву, оглядевшись по сторонам, Лариса приуныла.
   - Не нравится? - Вика стояла рядом с машиной, воздев руки  и  взбивая
растрепанные кудри. - Мне тоже не нравится. Такое  глухое  место!  Разве
это дача?!
   И в самом деле, никакого дачного поселка тут не  было.  Он  начинался
километра на два дальше.
   А здесь всего пять-шесть заброшенных  деревенских  домов  -  какие-то
выселки, даже деревенькой назвать трудно. Лариса заявила, что ни за  что
бы не осталась тут ночевать.
   - Ужас! Кричи не кричи, никто не услышит! - Она огляделась  еще  раз,
вздохнула и отправилась осматривать участок. Краем глаза  она  отметила,
что Иван потащился за ней со своей папкой и мешком.
   Она свернула за угол дома и неожиданно обернулась.
   Иван едва не налетел на нее и от смущения глупо заулыбался.
   - Значит, ты здесь уже был? - спросила Лариса.
   - Был пару раз.
   - С ней? - Лариса  сорвала  длинную  травинку,  придирчиво  осмотрела
бледный кончик стебля и ожесточенно принялась его грызть. - Иван неловко
пояснил, что Вика так расписала ему прелести  здешней  природы,  что  он
просто не мог отказаться.
   - У нас с родителями дачи нет, у  знакомых  тоже.  -  Он  все  больше
путался и  запинался.  -  А  я  все  время  хотел  порисовать  что-то  в
деревне... На природе. Короче, не в Москве.
   - Да ладно, нечего оправдываться. - Лариса ткнула обглоданным стеблем
прямо ему в лицо. - Вы были здесь вдвоем?
   - Нет, это Денис нас привозил. Я тут рисовал, а они...
   Тут Иван снова запнулся. Лариса не стала дожидаться  ответа.  Бросила
травинку, повернулась и пошла дальше, делая вид, что  очень  внимательно
рассматривает участок. За спиной постоянно слышались шаги  -  парень  не
отставал ни на шаг.
   - О Боже! - сказала девушка, зайдя в самый дальний  угол  участка.  -
Это что-то первобытное!
   Зачем нужна такая дача?
   Но Иван увидел бревно, валявшееся посреди запущенной, заросшей травой
грядки. Он обошел его кругом, затем положил  на  землю  свою  громоздкую
поклажу.
   - Садись, - неожиданно решительно сказал он.
   - Куда это? - растерялась Лариса.
   - На бревно. Вот сюда. - Парень схватил ее за руки и  почти  насильно
усадил посреди бревна. Лариса почувствовала, что пальцы у него горячие и
сухие.
   "А у Дениса всегда  влажная  ладонь,  -  почему-то  подумала  она.  -
Наверное, они уже целуются".
   - Ну, села, - сказала она, не делая ни малейшей попытки  вырваться  и
глядя Ивану в глаза. Только теперь она увидела, какие они синие.  Синие,
с бирюзовым, веселым оттенком.
   - Вот и сиди, - грубовато сказал  он,  отпуская  руки.  Казалось,  он
нарочно себя раззадоривает, чтобы не робеть. - Я буду тебя рисовать!
   - Как, прямо сейчас?  -  воскликнула  девушка.  -  Ну  нет!  У  меня,
наверное, нос блестит, и я растрепанная... Где моя сумка? О,  черт...  -
Она встала:
   - Осталась в машине. Дай я хоть схожу припудрюсь!
   - Сядь на место! - прикрикнул он, начиная устанавливать этюдник. - Ты
же не фотографироваться будешь. Может, я вообще абстракционист?
   Ты не подумала, что мне все равно, блестит у тебя нос или нет?
   Об этом Лариса и в самом деле не подумала.
   Хуже того, она не знала, что такое абстракционист.
   Поразмыслив,   девушка   пришла   к    выводу,    что    это    нечто
непривлекательное,  иначе  зачем  Иван  ее  этим  припугнул?  Пока   она
обдумывала  этот  вопрос,  Иван  окончательно  устроился  на  раскладной
брезентовой табуретке и зачиркал по бумаге  карандашом.  Лариса  поняла,
что сопротивляться поздно, - ее уже рисуют.
   - Ну ладно, - смирилась она. - А как мне сесть? Может, я повернусь  в
профиль? Так интересней.
   - Сиди, как сидишь.
   Лариса обиделась. Никто не разговаривал с  ней  так.  Она  решила  не
обращать на Ивана никакого внимания, уставилась  на  траву  и  принялась
рассматривать ползающих там жучков. На пе