ь живет здесь!  Конечно,  не  желала  открывать,
поняла, что вернулась жена! Но как эта  девка  смеет  называть  меня  на
"ты"?!"
   Она  уже  ничего  не  боялась.  Захлопнула  дверь  и,  нарочно  стуча
каблуками, не раздеваясь, прошла в спальню. Именно оттуда донесся голос.
Лариса настроилась на воинственный лад. Она и сама не знала почему -  то
ли ответ был слишком наглый, то ли она все-таки  ревновала  мужа...  Но,
войдя в спальню, она оцепенела. Все слова, которые рвались у нее с  губ,
остались непроизнесенными. На краю постели сидела Вика.
   Сестры молчали минуты две, не  меньше.  Лариса,  привалясь  плечом  к
стене, смотрела на сестру и никак не  могла  понять,  кого  видит  перед
собой. А  Вика  только  мельком  взглянула  на  нее  и  снова  принялась
рассматривать свои тапочки.  Точнее,  тапочки  были  Ларисины,  Светлана
забыла их уложить в числе прочих вещей. Наконец Лариса опомнилась:
   - Ты?! Вы приехали?! Когда же? Почему мама...
   - Она не знает, - резко ответила  та.  -  Я  приехала  одна.  -  Вика
подняла на сестру глаза и медленно встала. Натянуто улыбнулась:
   - Ну, поцелуемся?
   Лариса подошла и почувствовала, как к ее щеке  прикоснулись  холодные
сухие губы сестры. Она не поцеловала Вику в ответ. Лариса  была  слишком
ошеломлена. Ей все еще казалось, что все  это  происходит  не  на  самом
деле, а будто во сне. Вика отстранилась и вгляделась в ее лицо:
   - А ты не меняешься.  Все  такая  же  элегантная,  свеженькая.  Можно
подумать, что у нас разница не два года, а лет десять.  Невыгодно  иметь
такую моложавую  сестру,  как  ты!  -  И  она  засмеялась  -  отрывисто,
принужденно.
   Лариса  молча  разглядывала  ее.  Насчет  десяти  лет  разницы   Вика
преувеличила. Но она и в  самом  деле  выглядела  старше  своих  сорока.
Увядшая кожа вокруг глаз, морщинки, желтоватые тусклые зубы... Последний
раз Лариса видела сестру два года назад - она приехала в Москву всего на
неделю, сестры  даже  не  поговорили  толком.  Но  тогда  она  выглядела
красавицей, сейчас даже сравнить было нельзя.
   - Что случилось? - тихо спросила Лариса. - Ты больна?
   - Я выгляжу больной? - опять заулыбалась Вика. - Нет, все в  порядке.
Знаешь, я ведь вчера узнала твой голос  по  телефону.  А  ты  так  и  не
поняла, с кем говоришь?
   Лариса тоже улыбнулась:
   - Я просто не ожидала услышать тебя. Даже и  не  подумала,  что  этот
голос похож на твой. Но погоди... Почему ты приехала  на  эту  квартиру?
Знаешь, как соскучились родители?
   Вика покачала головой:
   - Я сама соскучилась, но... Я  ведь  приехала  на  два  дня,  поэтому
решила остановиться у вас.  Родители  страшно  расстроились  бы,  что  я
приехала ненадолго и без детей. Вот я и подумала, что  лучше  им  вообще
ничего не знать о моем приезде. Тебе так не кажется? Мама  сразу  начнет
плакать. А так... Лучше ничего ей не говори.
   Но Ларису не убедило объяснение сестры. Она видела, что Вика смущена,
что ей неприятны эти расспросы, но  не  могла  оставить  эту  тему.  Чем
больше она вдумывалась в ситуацию, тем яснее становилось  -  Вика  лжет.
Прежде всего, Вика терпеть не могла Дениса с тех самых пор,  как  Лариса
вышла  за  него  замуж,  она  этого  и  не  скрывала.  Для  того   чтобы
остановиться у них в квартире, Вике нужен  был  очень  веский  повод.  А
потом - ведь у нее была собственная квартира.  Правда,  они  с  Романом,
уезжая в Германию, пустили туда жильцов. Но в августе,  после  того  как
подскочил курс доллара, жильцы отказались от квартиры -  подыскали  себе
маленькую, подешевле. Родители  пытались  найти  других  жильцов,  но  в
настоящее время квартира пустовала. Обо  всем  этом  Вика  не  могла  не
знать. Если она  сама  писала  редко,  то  мать  каждые  две-три  недели
отправляла в Кельн по письму.
   - Почему же ты не поехала  к  себе?  -  Лариса  расстегнула  шубку  и
повесила ее в шкаф. Мимоходом она заметила,  что  там  появились  Викины
вещи - брюки, юбки, свитера...  Сестра  предпочитала  спортивный  стиль.
"Значит, она и в самом деле обосновалась тут! - Лариса не  верила  своим
глазам. - Наверное, спит здесь, а Денис - в кабинете... Господи, что тут
происходит?!"
   Вика тем временем обстоятельно рассказывала, что хотела  остановиться
в собственной квартире, но там совсем не топят, и это в такие-то холода!
Конечно, ей пришлось искать другой вариант. Гостиница?
   Это дорого, Роман вовсе не зарабатывает золотых гор. Родители? Только
расстроятся.
   - И я подумала о вас, - закончила она свои объяснения.
   Лариса обернулась:
   - Про какие холода ты  говоришь?  Уже  три  дня  оттепель.  Когда  ты
приехала?
   Вика запнулась, и глаза у нее стали злые. Лариса  смотрела  в  них  и
будто возвращалась в прошлое. Сестра смотрела так всегда,  если  кому-то
удавалось уличить ее во лжи. А уж Лариса прекрасно знала этот взгляд.
   - Когда ты приехала? - настойчиво повторила она. - Вчера?  Раньше?  А
когда уедешь? Вика, в чем дело? По-моему, ты что-то крутишь.
   Та резко выдохнула воздух и села на постель:
   - Никто не умеет так  доставать,  как  ты.  Ну,  хорошо,  тут  у  вас
оттепель. А квартира  стоит  нетопленая  всю  осень.  Там  дикий  холод,
обогревателя  нет.  Я  не  могу  рисковать  здоровьем,  ненавижу  ездить
простуженная. Все? Достаточно?
   - Вполне, - ответила Лариса. - Для полной  ясности  покажи  мне  свой
загранпаспорт и билет на самолет.
   - Это еще зачем? Ты заделалась милиционером?
   - Покажи паспорт и билет, - повторила Лариса.
   - Пошла ты! - Вика процедила эти слова, но было видно, что ей хочется
раскричаться. - Не зря Денис сказал,  что  ты  стала  стервой!  С  тобой
невозможно общаться! Я тебя два года не видела, а  ты  только  и  можешь
сказать, чтобы я показала паспорт?! Не узнаешь меня, что ли?
   - Не узнаю, - коротко ответила Лариса и вышла из комнаты.
   Голова у нее шла кругом. Она прошла по всем  комнатам,  заглянула  во
все углы. В кабинете на диване лежала сложенная постель.  Значит,  Денис
спал здесь. На кухне в раковине и на столах  громоздились  горы  немытой
посуды. Лариса  вспомнила  о  домработнице.  Она  видела  ее  позавчера.
Конечно, Светлана могла быть всей душой предана хозяину, могла презирать
и ненавидеть хозяйку... Но умолчать о том, что в доме поселилась  другая
женщина, - на это Светлана была не способна. Да и не верила Лариса в  ее
горячую неприязнь. "Значит, Вика могла приехать сюда вчера... А судя  по
грязной посуде, Светлана не появлялась дня два. Неужели он ее рассчитал?
Или просто запретил приходить, чтобы она не увидела Вику? Конечно, Денис
не будет ничего за собой мыть. А Вика? Она могла бы... Да что  это  я  о
посуде?"
   Лариса открыла сумку, полезла за сигаретами.
   Ее рука нащупала маленький  целлофановый  сверточек.  Купальник!  Она
вынула его и осмотрела. Да, это была кровь, наполовину отмытая  -  пятна
побледнели, но края оставались по-прежнему  четкими  и  коричневыми.  По
пятнам шел разрез. Лариса видела теперь, что купальник  не  разорван,  а
именно разрезан сбоку, возле шнурка. Разорвать такую ткань очень трудно,
и разрыв, во всяком случае, не был бы таким длинным и ровным. "Я  должна
показать ей купальник и спросить... - Лариса  прислушалась  к  звукам  в
спальне, ей показалось, что там что-то стукнуло. - Это, в конце  концов,
удача, что я могу спросить се саму. Денис  бы  соврал,  мать  ничего  не
знает, никто ничего не знает, но Вика должна знать!" И  в  то  же  время
Лариса понимала, что расспрашивать сестру ей совсем не хочется.
   В спальне снова послышался какой-то стук. Лариса  насторожилась.  Она
прошла туда и увидела, что Вика вынимает из шкафа свои веши и бросает их
в дорожную сумку. Пустые вешалки качались и с  грохотом  падали  на  дно
шкафа.
   - Ты что же, решила уехать в гостиницу? - Лариса остановилась посреди
комнаты. - Это из-за меня? Я не возражаю, живи здесь.
   - Ты разрешила? - Вика на миг подняла на нее глаза. -  Спасибо.  Это,
конечно, очень приятно. Значит, какие-то родственные чувства в тебе  еще
живы. Но сегодня вечером я улетаю.
   - Вот как? - Лариса пристально смотрела на  ее  торопливые,  неловкие
движения. Вика так нервничала, что  никак  не  могла  аккуратно  сложить
вещи.
   Она напихивала их  в  сумку  как  попало,  "молния"  не  закрывалась.
Лариса, наконец, решилась. Она прицелилась и метнула  в  сумку  пакет  с
купальником:
   - Это тоже твое!
   Вика удивленно на нее взглянула, вытряхнула купальник из пакета...
   Такого страшного лица Лариса еще не видела.
   Искаженный рот, дрожащая  щека,  напряженный,  сумасшедший  взгляд...
Женщина мгновение смотрела на  купальник,  а  потом  перевела  глаза  на
Ларису. Та вскочила:
   - Узнаешь?
   - Откуда... - пробормотала та. - Откуда ты взяла? Я же выбросила  его
в ведро... Сама выбросила...
   Лариса развела руками:
   - Ты же знаешь нашу маму. Она  всегда  проверяет  ведро,  прежде  чем
вынести его на помойку. Наверное, ей  было  жаль  выбрасывать  новенький
купальник, и она запихала его на антресоли.
   Лариса всегда считала, что старшая сестра куда умнее ее.  Но  сейчас,
глядя на совершенно  идиотское  выражение,  появившееся  на  лице  Вики,
Лариса стала сомневаться в ее уме. В другое  время  она  бы  обязательно
подшутила над Викой,  поддела  ее  -  довольно  едко,  но,  в  сущности,
беззлобно. Сейчас ей совсем не хотелось ни шутить,  ни  издеваться.  Она
видела, что сестра узнала купальник, вспомнила что-то, связанное с  этой
вещью. И судя по всему, воспоминания эти были страшными.
   - Мама знает? - каким-то механическим голосом произнесла Вика.
   "О чем? - пронеслось в голове у Ларисы. - О купальнике? Нет, при  чем
тут тряпка. Человек  не  может  так  испугаться  простой  тряпки...  Она
спрашивает о другом... О чем?!"
   - Да, я все рассказала маме, -  произнесла  она,  отчеканивая  каждую
букву.
   Вика все еще сидела на корточках перед сумкой.
   Когда она услышала  ответ  сестры,  она  слегка  покачнулась  вперед,
поднесла к лицу ладони, потерла глаза... Да так и застыла - закрыв лицо,
не двигаясь, будто окаменев. Лариса стояла  в  двух  шагах  от  нее.  Ей
стоило только нагнуться, коснуться Викиного  плеча,  чтобы  разбить  это
оцепенение. Но она понимала, что  этого  простого  движения  сделать  не
может. Так же, как не может уже поцеловать мужа. Жить спокойно.  Думать,
что счастлива.
   - Что она сказала? - еле слышно спросила Вика, Она так  и  не  отняла
рук от лица. Лариса отошла к зеркалу и  присела  на  пуфик.  Теперь  она
видела сестру со спины. Так ей было легче. Она боялась  заглянуть  ей  в
лицо.
   - А как ты думаешь, что она могла сказать? - как  можно  естественней
произнесла Лариса. И быстро помолилась про  себя:  "Господи,  сделай  же
так, чтобы я попала в точку!" - Я с  трудом  удержала  ее  от  звонка  в
милицию, - сказала она, едва переводя дыхание.
   Вика вздрогнула и выгнулась назад, будто кто-то вытянул се  по  спине
кнутом. Лариса, глядя на нее, по инерции вздрогнула тоже и задела локтем
флаконы с духами, стоявшие на трюмо. Стекло зазвенело, и это привело  се
в себя. "Неужели я и правда думаю, что Вика..." Она не  успела  додумать
эту мысль. Вика обернулась. Лицо у нее было  совсем  старое,  и  в  этот
момент она, симпатичная женщина, показалась безобразной.
   - Но как ты узнала? - спросила она, с ненавистью глядя на  Ларису.  -
Денис клянется, что ничего тебе не сказал! Кто? Кто тебе сказал?  Почему
ты...
   Откуда ты это знаешь?!
   - Мне никто ничего не говорил. - Лариса сжалась под этим взглядом.  -
Но я вижу, что больше некому было это сделать. Ты убила Яну.
   Вика молчала. Она попыталась было встать, но  ноги  затекли,  и  она,
слабо охнув, села на  ковер,  морщась  от  боли,  растирая  щиколотки  и
колени.
   Она все еще не сводила глаз с сестры, будто  взяла  се  на  прицел  и
боялась упустить. Лариса, стараясь не глядеть ей в лицо, заговорила:
   - Я часто вспоминала о том колодце, который был, да сплыл. Вспомнила,
как  вы  с  Денисом  вообще  отрицали  его  существование.  Л  вот  Иван
подтверждал, и родители помнили колодец. Иван даже  нарисовал  его...  Я
вспомнила также о том, как  ты  пугала  меня,  помнишь  тот  Новый  год,
который мы проворонили на кухне? Ты рассказала  мне  про  белую  лаковую
босоножку маленького размера, которую вытащила из-под себя на даче. Иван
еще раньше рассказал мне о колечке, которое видел у  Дениса.  О  простом
обручальном колечке...
   Вика слегка дернулась. Но возможно, в  этом  была  виновата  затекшая
нога.
   - Я знала, что до меня Денис жил  с  другой  женщиной,  -  продолжала
Лариса. - Куда она пропала?
   Какая она была? Этого он мне не говорил. Зато  ее  мать  преследовала
меня. Она сумасшедшая? Да, ее можно так назвать. Но и я в  таком  случае
тоже сумасшедшая. Потому что я  поверила  ей.  В  конце  концов  мне,  и
вправду показалось, что мой муж - убийца. Ту девушку звали Яна. Ей  было
всего двадцать лет, когда ее убили. Это было в  июле  семьдесят  шестого
года. Конечно, до того, как я в первый раз попала на  дачу.  Если  бы  с
нами не было Ивана, я бы никогда ничего не заподозрила. Я бы  просто  не
узнала, что где-то на участке был колодец. Но он  мне  об  этом  сказал.
Колодец был засыпан в те дни, когда пропала Яна. Это нетрудно  посчитать
даже такой дуре, как я. Ведь ты всегда считала меня дурой, правда?
   Вика снова взглянула на  нее.  На  этот  раз  в  ее  глазах  читалось
недоверие. Лариса видела, что ее рассказ поражает сестру,  но  не  очень
сильно. И ей становилось все страшнее. Если бы Вика возражала,  кричала,
скандалила - ей было бы куда легче.
   -  На  момент  своего  исчезновения  Яна  была   на   шестом   месяце
беременности. Денис это знал. Я  узнала  о  ней  не  слишком  много,  но
некоторые детали меня удивили. Девушка искала свой купальник и не  могла
его найти. Это были ее последние слова, когда она звонила  родителям,  -
она просила найти ее купальник.  Также  они  рассказали  мне  про  белые
лаковые босоножки тридцать пятого размера и  про  колечко,  которое  она
купила, чтобы казаться замужней женщиной. Но все эти  улики  можно  было
оспорить. Кольцо? Денис просто  посмеялся  надо  мной.  Он  сказал,  что
невозможно доказать, чье оно. Босоножка? А кто ее видел, кроме тебя?
   Куда вы ее дели? Оставался купальник. Что-то не вязалось в  том,  что
этот купальник потребовался Яне как раз в  то  время,  когда  она  стала
носить просторные блузки и широкие пиджаки - ведь она тщательно скрывала
беременность. - Лариса перевела дух и закончила:
   - Тебя выдала мать. Мать и наши несчастные, заросшие пылью антресоли.
Знаешь, оказывается, это  хорошая  привычка  -  ничего  не  выбрасывать.
Когда-нибудь пригодится - золотые слова. Она припомнила, какой подарочек
сделал тебе Денис. И удивительно - как раз перед тем, как Яна  хватилась
своего  новенького  купальника.  Родители  Яны  детально   описали   мне
купальник своей дочери. Вот тогда я впервые подумала о тебе,  Вика.  Мне
стало очень страшно.
   Сестра  внимательно  смотрела  на  нее.  Ларисе  показалось,  что  та
чуть-чуть улыбается, и это ее взбесило.
   - Ты все еще считаешь меня дурой? То,  что  я  сейчас  говорю,  -  не
детский лепет! Всей правды не знал никто, ее просто не хотели  знать!  Я
собрала ее по крупицам, и теперь я все знаю, я все  выяснила  сама,  мне
никто тебя не выдавал! - Она указала на пейзаж,  все  еще  висевший  над
кроватью, на почетном месте:
   - Вот. Убедись, что даже эта картина ничего мне не дала! Я  не  могла
вычислить по ней, где именно  был  колодец.  Ты,  наверное,  радовалась,
когда увидела эту картину?
   Вика покачала головой:
   - Радовалась? Нет.
   - Почему же? Улика уничтожена.
   Та махнула рукой:
   - Это не улика. Колодец все равно можно  было  найти,  просто  копать
пришлось бы куда больше. Но это не имеет значения. Трупа там нет.
   Лариса вскочила:
   - Нет! Я знаю, что нет, я раскопала его! Значит, все  правда?!  Я  не
верила, нет, я верила... Я не хотела верить!
   Она затопала ногами  и  неожиданно  для  себя  самой  зарыдала.  Вика
испуганно глядела на этот взрыв.
   А Лариса забыла обо всем. Она заливалась слезами,  глотала  удушливые
рыдания, пыталась вдохнуть полную  грудь  воздуха...  Ничего  у  нее  не
получалось. Все время, пока она вела поиски, на дне  ее  души  пряталась
надежда - все это она выдумала, все  это  -  ее  больные  фантазии,  как
выражался Денис - на почве бездетности... Но чем дальше продвигалось  ее
собственное  расследование,  тем  страшнее  ей  становилось.  Подойдя  к
последней черте, уже почти зная, кого  именно  ищет,  за  кем  охотится,
Лариса была рада остановиться. И если бы она знала, что Вика здесь, в ее
квартире, она бы ни за что сюда не пошла.
   - Прекрати, - услышала она голос сестры. - Плакать должна я.
   Но прошло еще много времени, прежде чем Лариса подавила истерику. Она
сидела уже не у зеркала, а на  постели,  вытирая  лицо  краем  простыни,
глядя на сестру опухшими от слез глазами.  А  та,  принеся  из  столовой
ополовиненную бутылку виски, налила себе изрядную  дозу.  Расхаживая  из
угла в угол, она рассказывала.  Свой  рассказ  прерывала  глотками,  как
будто подстегивая себя. Спина у нее по-прежнему  была  напряжена,  будто
Вика ждала удара. На сестру она старалась не смотреть.
 
Глава 15 
 
   - Не знаю, часто ли тебе приходилось терять то, чем очень дорожишь? -
Вика остановилась у окна и посмотрела виски на  свет.  Сделав  маленький
глоток, она продолжала:
   - Я-то всю жизнь только этим и занималась. Теряла,  теряла...  А  то,
чего мне больше всего хотелось, у меня отнимала ты!
   - Я?! - воскликнула Лариса,  но  осеклась,  встретив  ледяной  взгляд
сестры.
   - А чему ты удивляешься? Или ты не знала, что сперва  Денис  ухаживал
за мной? - Вика коротко рассмеялась. - А вот что я была влюблена в Ивана
- этого ты точно не знала!
   Лариса просто не нашлась, что ответить. Конечно, в последнее время ей
пришлось часто вспоминать прошлое. Но это последнее сообщение стало  для
нее настоящим откровением.
   - Мы учились с ним в одном классе, оба  интересовались  живописью,  -
продолжала Вика. - Только я, в отличие от него, ходила в  художественную
школу. А он до всего дошел самоучкой. Но, как видишь, он  все-таки  стал
художником. А я осталась никем. Но тогда у меня были  какие-то  планы  и
надежды... И прежде всего, я надеялась,  что  он  в  меня  влюблен.  Мне
нравилось, что он не такой, как все, - продолжала она, неожиданно  меняя
тон. Теперь она заговорила мягче, из голоса пропали  холодные  нотки.  -
Никогда не грубил.
   Казалось, его не интересуют ни выпивка, ни девицы... А все  мальчишки
из нашего класса только об этом и думали. Прыщеватые  морды,  засаленные
прически, вечное хамство, только и мыслей, чтобы  полапать  девчонку.  С
Иваном мне было легко.
   Каждый день мы вместе  возвращались  из  школы,  нам  было  почти  по
дороге. Болтали о чем придется, он провожал меня до подъезда, но  наверх
никогда не поднимался...
   - Что же ты бросила его ради Дениса? - перебила сестру Лариса.
   - А что же  ты  бросила  его  ради  Дениса?  -  Вика  остановилась  и
насмешливо поглядела на нее. - Молчишь? Не  можешь  сказать?  Я-то  могу
объяснить, почему ты так поступила.  Парень  был  в  армии,  тебе  стало
скучно, глазки состроить некому. А  тут  Денис  со  своими  подарками  и
курортами. В чем ты смеешь меня упрекать?! Я, по крайней мере, с  Иваном
никогда не целовалась, так что нельзя сказать, будто я изменяла ему!
   Но Лариса и  не  собиралась  обвинять  сестру.  Она  видела,  что  та
волнуется и уже не пьяна. Едва опустошив бокал, Вика снова брала бутылку
и наливала очередную порцию виски. Но походка у нее была твердая, а речь
- связная.
   - Денис ухаживал за мной. С ним было не скучно.  Он  знал,  как  надо
держать себя с девушкой,  как  дарить  цветы,  как  входить  с  дамой  в
ресторан, как подать ей карточк