ко потер щеку  ладонью,
будто проверяя, не отросла ли щетина. И заявил, что картина  испоганена,
безвозвратно испорчена и никакой компенсации, кроме денег, ему не нужно.
Тем более он не примет в качестве компенсации такую мазню, как  та,  что
висит на стене. И  что  Саша  подписывала  договор  и,  конечно,  должна
полностью ответить перед владельцами полотна.
   - Но у меня нет денег. - Голос  у  девушки  совсем  сел.  Ее  охватил
страх. Если этот тип не соблазнился даже портретом собственной жены... А
ведь он узнал Ларису - она это видела.
   - У меня тоже  нет  денег,  -  бросил  тот,  продолжая  рассматривать
портрет жены. - Интересно.
   Интересно. Корзухин, говорите? Наш пострел везде поспел. Я его  помню
совсем мальчишкой. Забавный был парень, пока не спился.
   Отвернувшись от портрета, он подошел к Саше и остановился в  шаге  от
девушки. Он стоял так близко, что она ощущала запах его дыхания -  запах
табака, какого-то лекарства и нездорового желудка. Вблизи  он  показался
ей совсем пожилым - несмотря  на  загар,  ухоженную  кожу  и  элегантную
одежду. "А  жена-то,  наверное,  намного  его  моложе..."  -  машинально
подумала Саша. Особенно выдавали возраст этою человека  его  глаза.  Они
были  тускловатые,  будто  запыленные,   и   начисто   лишенные   всякой
выразительности. То ли усталые, то ли больные, что называется, рыбьи.
   Саша первая не выдержала и  опустила  глаза.  Она  пробормотала,  что
денег у нее и вправду нет. Если Денис Григорьевич согласен взять  вместо
денег ее картины...
   - Слушайте, я макулатуру не покупаю, - бросил он, и в его дыхании еще
отчетливее послышался запах лекарств. - Квартира ваша?
   Саша мотнула головой.
   - Что значит - нет?
   - Мы с мужем  ее  снимаем.  Послушайте,  если  вы  мне  скажете,  как
выглядел колодец и в каком именно месте - я сразу вам его нарисую. Идет?
Вы  даже  не  заметите  разницы,  я  уже  научилась  работать  в  манере
Корзухина. Договорились?
   Но он будто не услышал ее заманчивого предложения и  продолжал  гнуть
свое:
   - А, так еще и  муж  имеется!  Ну,  так  вообще  хорошо!  Кем  же  он
работает?
   - Сторожем... Поймите... -  Глаза  у  девушки  мгновенно  наполнились
слезами. - У нас совсем денег нет.
   - А прописаны вы где? - Денис все больше хмурился. - И  не  пытайтесь
на жалость бить!
   Деньги брали, картину испортили, что ж теперь плакать? Платить нужно.
Значит, эта квартира не ваша?
   И тут прозвучал ангельский, сладкий, тягучий голос бабки Верки:
   - А в чем дело, можно  узнать?  Квартира  правда  не  их.  Саша,  что
случилось?
   Денис явно не ожидал, что  в  квартире  находится  еще  кто-то.  Саша
заметила, что он как будто испугался. Во всяком случае, вздрогнул, и его
лицо быстро утратило угрожающее,  наглое  выражение.  Саше  сразу  стало
легче, и она на миг подумала, что он ее просто пугал. Но мужчина тут  же
взял себя в руки и насмешливо бросил:
   - Мамаша ваша?
   - Соседка, - сладко представилась бабка Верка.  -  Сашенька,  у  тебя
глазки хорошие, выйди на секундочку, посмотри, какие  у  меня  цифры  на
счетчике. Ничего не вижу!
   Последние слова были обращены к Денису. Он не посмел остановить Сашу,
которая весьма охотно выскочила из комнаты. Бабка  Верка  прикрывала  ее
отступление с тыла. Выведя девушку на лестницу, она  сразу  потянула  ее
дальше и затащила в свою квартиру. Конечно, показания  счетчика,  как  и
предполагала Саша, были простой уловкой.
   - Это кто  такой?  -  прошептала  соседка,  делая  страшные  глаза  и
показывая пальцем на дверь.
   Саша быстро вытерла слезы и ответила, что это заказчик, которому  она
не угодила, и теперь он  требует  денег.  Она  совсем  забыла  про  свою
неприязнь к бабке Верке, в эту минуту она была рада любой защите.  Бабка
Верка всполошилась:
   - Он  что  же  -  на  квартиру  нацелился?  Может,  милицию  позвать?
Паспорт-то у тебя где? При себе?
   А зачем ты его там оставила, дурочка?!
   - Паспорт в сумке, - снова всхлипнула Саша.
   Никогда она не чувствовала себя такой глупой и беспомощной.
   - А сколько ты ему должна?
   Саша только рукой махнула. Если бы она назвала сумму, соседку  просто
хватил бы удар. И чем она  тут  поможет?  Девушка  уже  стала  понемногу
собираться с мыслями  и  вспомнила  о  своем  намерении  рассказать  все
следователю. "Кажется, наступил такой момент...
   Какое мне теперь дело, что обо мне подумает следователь?  Что  бы  ни
подумал - все равно это лучше, чем платить такие деньги... А  картина-то
краденая!"
   Эта мысль ее подбодрила. Она глубоко вздохнула  и  попросила  соседку
быть начеку.
   - Я пойду поговорю с ним, - сказала Саша. - А вы все-таки  послушайте
на площадке. Если поднимется шум... Тогда вызывайте милицию.
   - Главное - ничего не подписывай! - зашептала бабка Верка. -  А  если
он паспорт заберет - отдавай, ничего страшного! Скажешь в  милиции,  что
потеряла, тебе новый дадут...
   Она шептала еще что-то, но Саша уже  отправилась  на  "казнь".  Бабка
Верка проследовала за ней до самой двери квартиры, но дальше  не  пошла.
Девушка чувствовала, что у  нее  внутри  дрожит  какая-то  натянутая  до
предела струна.  Еще  немного  -  и  она  порвется.  "Сколько  же  можно
мучиться?!
   Сколько можно возиться  с  этой  проклятой  картиной?!  Я  больше  не
могу..." Как  она  ни  храбрилась,  в  комнату  вошла  в  полуобморочном
состоянии.
   Денис все  еще  рассматривал  портрет  жены.  Он  казался  спокойным.
Девушка вошла и  первым  делом  бросила  взгляд  на  свою  сумку.  Сумка
спокойно висела на гвозде за дверью.  "Молния"  осталась  задернутой,  и
было не похоже на то, что гость там порылся.
   - Ну, и сколько там на счетчике? - любезно спросил Денис.
   - Не знаю. Мы обсуждали - вызывать милицию сейчас  или  подождать,  -
честно ответила Саша.
   - И что решили? - равнодушно спросил он.
   - Решили подождать. Сперва надо кое-что прояснить.
   Саша решительно перешла в наступление:
   - Скажите, вы в самом деле думаете, что картина  стоит  десять  тысяч
долларов?
   - В самом деле, - усмехнулся он. - А вы разве так не  думаете?  Зачем
же тогда подписали договор?
   Кто вас заставлял?
   - Никто, - согласилась девушка. - Я  знаю,  что  картина  хорошая.  Я
знаю, что действительно испортила ее. Я вам больше скажу - картина  была
испорчена настолько, что мне пришлось заново ее переписать. Вы этого  не
знали?
   Денис удивленно посмотрел  на  нее.  Казалось,  он  не  ожидал  такой
откровенности и пытался понять, что это случилось с художницей. Но  Саша
сумела выдержать его  взгляд.  Губы  у  нее  дрожали,  но  она  все-таки
продолжала:
   - Вы мне только одно скажите: как у вас хватает смелости  предъявлять
ко мне какие-то претензии?
   - Смелости? Смелости у меня вообще нет,  -  засмеялся  он.  -  А  вот
договор у меня есть.
   - И ваша жена тоже поступила очень смело, когда  подсунула  мне  этот
договор.
   - Почему это?
   - Да картина-то ворованная!
   Денис смотрел на нее как-то странно, будто ждал продолжения.  И  Саша
выложила ему все, что знала.
   Она рассказала,  как  случайно  уничтожила  подлинник,  как  напрасно
пыталась узнать содержание темного пятна, как наткнулась на Катину тетку
и чем все это кончилось...
   - Вот портрет вашей жены. - Саша указала на  стену.  -  Даже  если  я
предъявлю соседям Корзухиных этот портрет вашей жены в молодости  -  они
узнают ее! Вы тоже узнали ее, хоть и не сразу, и даже я узнала - а  я-то
видела ее один раз, как и соседи Корзухиных. Это она украла пейзаж, ясно
как день!
   - Ничего не ясно, - нервно перебил ее Денис.
   С  его  губ  слетали  мелкие  брызги  слюны,  он  говорил  быстро   и
лихорадочно. Саша видела, как он взволнован. - Вы что хотите сказать - у
нее не было денег купить эту жалкую мазню?!
   - Деньги у нее были, да только жена Корзухина не  взяла  этих  денег!
Эта картина не продавалась!
   - С чего бы это?
   - А ваша жена объяснила, как картина оказалась у нее?
   Денис промолчал. Он смотрел то на Сашу, то на портрет жены.  Глаза  у
него забегали, они будто очистились от пыли, заблестели.  Саша  дрожала,
но отступать не собиралась. Она с трудом выдавила:
   - Ваша жена... Она воровка, при всех своих бриллиантах и  соболях.  А
вы знаете, что ее могут обвинить в двойном убийстве и поджоге квартиры?!
   Внезапно гость охнул, согнулся, будто его ударили в живот,  и  прижал
ладони к своему  объемному  пузу.  Саша  смотрела  на  него,  ничего  не
понимая, а он зажмурился. По его  лицу  струился  пот.  Денис  с  трудом
выпрямился, нашарил рукой спинку стула и оперся на него. Другой рукой он
продолжал нежно поглаживать свой живот.
   - Что с вами? - отрывисто и без всякого сочувствия спросила Саша.  Ей
казалось, что гость пытается разыграть какую-то комедию.
   - Ничего...  -  процедил  он.  -  Воды  кипяченой  дайте...  Ну,  что
смотрите?! Мне таблетку надо принять.
   Саша двинулась  было  к  двери,  но  буквально  через  мгновение  там
показалась рука соседки со стаканом воды. Бабка Верка была  не  в  силах
устоять перед искушением и давно проникла в квартиру.
   Саша взяла у нее стакан и  подала  Денису.  Тот  пошарил  в  кармане,
достал красно-белую коробочку, вытряхнул капсулу и запил  ее  водой.  Но
боль, казалось, не  проходила.  Поймав  недоумевающий  взгляд  Саши,  он
сдавленно пояснил:
   - Минут через двадцать подействует... Господи, что ж меня так...  Это
все правда?
   - Правда, - уже мягче сказала Саша. Она видела, что мужчина и в самом
деле болен и очень страдает. - А вы ничего не знали?
   - Откуда же... Я думал... Да мало ли что я думал.
   Денис тяжело опустился на стул и начал отирать с лица пот. Он  тяжело
дышал, и Саша видела, он сдерживает стон.
   Бабка  Верка  просунулась  в  дверь  и  шепотом  предложила   вызвать
"скорую". Денис, увидев ее, ничего не сказал. Сейчас его  уже  ничто  не
волновало. Он ожидал, когда подействует таблетка,  и  старался  поменьше
двигаться, дышал часто и неглубоко.  Наконец  он  выпрямился  на  стуле,
недоверчиво прислушался к своим ощущениям и глубоко вздохнул.
   Последний раз провел по лбу и шее  носовым  платком  и  сунул  его  в
карман.
   - Мне пора, - слабым голосом произнес он. - Да... Что же я хотел...
   Его взгляд упал на портрет жены. Секунду он смотрел  на  него,  потом
повернулся к Саше:
   - Продайте мне его.
   - Нет, не могу, - покачала головой девушка.
   - Почему не можете? Он ничего не стоит.
   - Ошибаетесь. После всех этих трагических событий  картины  Корзухина
очень поднялись в цене!
   Вы, что, не знаете? Странно! Вы же сами оценили  маленький  пейзаж  в
десять тысяч долларов!
   Бабка Верка охнула и дернула Сашу за рукав:
   - Правда, что ли? А где эта картина? Хоть посмотреть...
   Но Денис быстро проговорил:
   - Чепуха! Вы продайте! Ну, предположим, за двести? Двести долларов!
   Саша рассмеялась:
   - Ваша таблетка, наверное, действует не только на желудок? Вы оценили
свою картину в десять тысяч, а мою - всего в двести долларов?! Для меня,
- она подчеркнула эти слова, - для меня портрет вашей жены  стоит  очень
дорого!
   - Ну, сколько? - поморщился Денис.
   - Отдайте мне договор, - просто ответила она.
   Бабка Верка ничего не понимала. О договоре она слышала  впервые.  Она
продолжала дергать Сашу за рукав и шепотом советовала содрать  с  нового
русского побольше и пригрозить милицией, если  он  что-то  украл.  Денис
Григорьевич, как ни странно, услышал этот шепот и натянуто улыбнулся:
   - Я ничего не крал, дорогая... Как вас там? Да не волнует  меня  ваше
имя! - раздраженно закричал он, увидев, что бабка Верка  открыла  рот  и
собралась представиться по всей форме. - Саша, скажите этой бабе,  чтобы
убиралась!
   - Уйдите, - тихо попросила соседку девушка. - Кажется, он согласится.
Не бойтесь, он меня не тронет.
   Бабка Верка ушла не далеко - только до входной двери.  Саша  слышала,
как она  там  топчется,  и  была  ей  за  это  очень  благодарна.  Денис
Григорьевич подумал недолго, секунду - не больше.  И  вынул  из  кармана
договор:
   - Берите, читайте. Хотите  -  порвите,  хотите  -  оставьте  себе  на
память.
   Саша, убедившись, что  договор  тот  самый,  который  она  подписала,
порвала его на мелкие клочки.
   Денис тем временем залез на стул и снял со стены картину.  Оглянулся,
поднял с пола брошенную  им  оберточную  бумагу  и  наскоро  обернул  ею
портрет.
   - Забыли вашу картину, - презрительно сказала Саша. Она  видела,  что
картина, которую Денис демонстрировал ей в  глазок,  была  всего-навсего
дешевой копией "Княжны Таракановой". - И чего ради вы ее принесли?
   - Чтобы вы мне дверь открыли, - буркнул Денис, возясь  с  бумагой.  -
Слушайте, Саша!
   Он смотрел ей прямо в лицо, и девушка удивилась, увидев  неподдельную
боль в его глазах. И вряд ли эта боль была желудочного  происхождения  -
Моя жена - женщина психически нездоровая, - выразительно сказал он -  Но
она никого не убивала. Украсть она могла... Тем более, вы говорите,  что
есть свидетели. А вот убить никогда. И запомните это,  милая...  Сначала
запомните, а потом вообще забудьте о ней. Молчали ведь до сих пор?
   Он задохнулся, будто воздух встал ему комком  в  горле.  Саша  многое
хотела ему сказать. И прежде всего то, что в таких обстоятельствах глупо
обращаться к ее состраданию. Ведь всего несколько  минут  назад  он  сам
запугал ее до смерти! И что ей все равно  -  больная  у  него  жена  или
здоровая.
   Что милиция ищет эту женщину и покрывать ее по крайней  мере  опасно.
Но она не сказала ничего. Денис посопел ей в лицо, повернулся и ушел.
   В прихожей слабо пискнула бабка Верка. Дверь за ним захлопнулась.
   Любопытство соседки так и осталось неудовлетворенным. Но Саша, горячо
поблагодарив ее, быстро выставила ее за дверь, сказав, что  у  нее  дико
разболелась голова и она сейчас ляжет  спать.  Единственным,  что  бабка
Верка уважала, был чужой сон.
   Особенно она следила за тишиной по  ночам.  Стоило  кому-то  включить
музыку после одиннадцати - бабка Верка грозилась вызвать милицию.
   Спровадив соседку, девушка подобрала с пола клочки бумаги  -  все  до
единого, отнесла их на кухню и сожгла в  пепельнице.  Пока  они  горели,
девушка  не  сводила  с  них  глаз.  Перед  ней  все   время   возникало
страдальческое  лицо   визитера,   его   искаженные   от   боли   черты,
остановившиеся глаза...
   И его взгляд, когда он просил не выдавать жену.
   "Он ее, наверное, любит, - подумала Саша, глядя, как корчится в  огне
почерневшая бумага. - Конечно, эта Лариса  такая  красивая...  И  моложе
его. Неужели она сумасшедшая? Мне так  не  показалось...  А  может,  тут
вовсе не в любви дело? Какой он противный! Какие  уж  там  чувства...  -
Саша поморщилась. - Хапуга, сразу видно!  Может,  и  он  замешан  в  эту
историю, просто не ожидал, что  я  дам  такой  отпор?  Господи,  что  же
делать? Теперь уже получается, что я покрываю целую банду?! Но  он  и  в
самом деле был потрясен, когда я сказала, что картина краденая..."
   Она уже не радовалась, что покончено с проклятым пейзажем и со  всеми
обязательствами.  Саша  понимала:   даже   если   сама   картина   будет
окончательно уничтожена, пепел от договора выброшен в форточку,  развеян
по ветру, - с этой историей с картиной покончено не будет. Она все  чаще
вспоминала  другую  картину.  Портрет  Кати  Корзухиной.   Ее   голубые,
пронзительно голубые глаза и выражение какого-то животного  терпения  на
лице. Терпения животного или ангельского. Какими глазами она смотрела на
убийцу? Кто погиб раньше - мать или сын? Стоило подумать об этом, и Саше
стало трудно дышать, будто она сама погибала в горящей квартире.
   "Нет, я не могу больше их покрывать! Если они ни в чем не виноваты  -
пусть сами докажут это следователю! Не так уж это трудно! Черт,  но  как
же их найдут?! Как, он сказал, зовут  жену?  Лариса...  Николаевна,  да,
точно! А он сам - Денис Григорьевич.
   Хорошо... Уж вряд ли он соврал. Да, у меня ведь есть еще и телефон!"
   Саша принесла в кухню блокнот и раскрыла на странице,  куда  записала
продиктованные Люсей телефоны. Она хорошо помнила, что один из телефонов
был помечен именем Ларисы. Но вот  на  имя  Денис  она  раньше  никакого
внимания не обращала. Теперь же это  сразу  бросилось  в  глаза.  "Ну  и
прекрасно! - обрадовалась девушка. - Это он и есть - сам сказал,  что  в
молодости знал Ивана Корзухина! Значит, у Ивана мог быть его телефон!
   Сразу две зацепки! Уж милиция сможет их найти...
   Если, конечно, они до сих пор там живут".  Она  еще  раз  просмотрела
номера и сняла трубку. Набрала телефон, который был записан  под  именем
Ларисы, и переждала несколько долгих гудков.
   - Слушаю, - сказал низкий мужской голос.
   - Извините, можно позвать Ларису?
   Задавая этот вопрос, Саша прекрасно отдавала себе отчет,  что  Лариса
вовсе не обязательно живет по прежнему адресу. Тем более, что она  вышла
замуж и, скорее всего, нужно  было  звонить  по  телефону  ее  мужа.  Но
мужчина, ответивший ей, очень спокойно сказал, что Лариса как раз только
что вернулась из города и сейчас  подойдет.  Саша  облизала  губы  -  от
волнения они пересохли. Девушка уже  сказала  себе,  что  это,  в  конце
концов, может быть простое совпадение... Но в  следующий  миг  в  трубке
раздался женский голос, который весело и немного удивленно спросил,  кто
это говорит. И Саша сказала кто.
 
Глава 12 
 
   Поднимая телефонную трубку, Лариса никак не  ожидала  услышать  голос
художницы. Отец сказал, что звонит какая-то женщина,  и  Лариса  решила,
что это Светлана. Лариса  жила  у  родителей  уже  второй  день,  и  ей,
конечно, потребовались многие  вещи,  оставшиеся  на  квартире  у  мужа.
Поехать туда и забрать их она не решалась. Денис все  больше  пугал  ее,
она уже не понимала, как раньше не боялась жить с ним в одной  квартире.
Вечером того дня, когда она ушла от Дениса,  Лариса  позвонила  Светлане
домой и попросила ее собрать две сумки и в назначенное время поднести их
к ближайшей станции метро. Лариса хотела подъехать туда и забрать  вещи.
Назначенный час приближался, и  Лариса  была  уверена,  что  это  звонит
домработница.
   - Это вы,  Александра  Юрьевна?  -  переспросила  Лариса.  -  Да,  я,
конечно, вас помню... Вы, наверное, хотите получить оставшиеся деньги? Я
знаю, что муж вам не доплатил четыреста долларов.
   - Мне ничего не надо, - торопливо перебила ее Саша. -  Тем  более  от
вас.
   Лариса ясно почувствовала в этой фразе упрек или угрозу, но не  могла
понять, чем это вызвано.
   Она сообразила, что художница все-таки обиделась на Дениса, и  решила
навести ясность:
   - Но какие у вас  могут  быть  претензии?  Вы,  кстати,  знаете,  что
испортили картину? Вы не нарисовали колодец. Я вас не упрекаю, теперь-то
мне известно, что эта картина почти не подлежала реставрации. И все-таки
я согласна уплатить вам оставшиеся деньги.
   - Сегодня у меня был ваш супруг, - перебила ее  Саша.  -  Он  пытался
шантажировать меня договором и тоже упоминал про колодец, который  я  не
нарисовала.
   - Он требовал с вас десять тысяч? - воскликнула Лариса. Ей  казалось,
что теперь-то она поняла, в чем дело. - Какая наглость!  Ни  за  что  не
платите, ни копейки! И ничего не подписывайте!
   Нет, каков! Мало того, что он просто украл у меня этот договор, еще и
денег решил на этом заработать... Александра Юрьевна, я вас очень  прошу
- забудьте об этом. С мужем я сама разберусь.
   - Договор уже порван, - пояснила Саша. - И я звоню  вам  не  поэтому.
Скажите, как вышло, что ваш муж не знал, что картина ворованная?
   Обвиняя по телефону своего мужа, Лариса говорила очень громко  и  при
этом нервно улыбалась. Эта улыбка  всегда  появлялась  у  нее  в  минуты
гнева. Сейчас улыбка медленно гасла, уголки рта  постепенно  опускались.
Женщина слегка  отняла  трубку  от  уха,  будто  оттуда  могла  выползти
ядовитая змея и укусить ее. Такого обвинения она