ас, - бросила  девушка.  Она  видеть  не
могла эту даму. При одном взгляде на хозяйку магазина  в  ней  поднялась
глухая ненависть  -  застарелая,  давно  известная  вражда  художника  и
торговца. И хотя самой Саше  не  удалось  еще  продать  ни  одной  своей
картины, она заранее знала,  что  при  продаже  будет  обманута.  Пример
покупки картин Ивана Корзухина очень подействовал на нее.
   Но Альбина не отступала:
   - Про меня спрашивал?
   - Я сказала, во сколько вы ушли, не волнуйтесь.
   - Да плевать мне на это! - перебила та. - Он спрашивал о картинах? Вы
сказали, какие именно картины я купила? Я-то сказала, что вы купили один
портрет!
   Саша пожала плечами:
   - Да я толком и не видела, что вы купили. Семь картин,  но  какие?  Я
следователю то же самое сказала. Ну а в чем дело?
   - Да в том, что картины украли!  Мне  велели  предоставить  купленные
картины  в  распоряжение  следствия.  Вплоть  до   его   окончания.   Вы
представляете?
   Меня приняли за воровку! Если бы вы вспомнили, что именно я покупала,
тогда другое дело. Я же расплачивалась при вас! Украли-то другие картины
- оставалась там дрянь завалящая!
   Федор молча слушал Альбину, он был в каком-то остолбенении.  Судя  по
всему, он никак не ожидал, что его  жена  замешана  в  таком  запутанном
деле.
   Саша не выдержала:
   - Если там оставалась дрянь  завалящая,  зачем  же  вы  вернулись  их
купить?
   Альбина гневно выдохнула пар,  развернулась  и  отправилась  к  своей
машине. Разумеется, подвезти их до дому она не предложила.
   - Кто это такая? - спросил Федор, когда  синий  "крайслер"  исчез  за
поворотом.
   - Стервятница, - коротко ответила Саша и добавила, что очень устала и
хочет спать.
   Только усталость спасла ее от объяснений с мужем.  Саша  отговорилась
тем, что у нее уже язык не  ворочается,  нырнула  в  постель  и  закрыла
глаза. Она слышала, что Федор  бродит  по  квартире,  будто  забыв,  что
завтра ему рано вставать  и  что  ему  надо  выспаться.  "Наверное,  уже
сомневается, что я провела время с любовником, - думала Саша,  чувствуя,
что мысли начинают странно путаться сквозь дрему. - Кому я нужна... Кому
были нужны картины... Пейзаж..."
   И вдруг ясно увидела перед  собой  кусты  малины,  где  уже  начинали
наливаться ягоды. Между кустами светлела дорожка, и по этой дорожке  она
пошла к серому от времени  бревенчатому  дому,  вдыхая  жаркий,  влажный
июльский воздух. Стремительно темнело - надвигалась летняя  гроза,  небо
чернело с каждой секундой. В темном окне  показалась  белая  тень.  Тень
подняла руку, слабо махнула, будто приглашая в дом, и  снова  исчезла  в
темноте.
   Саша долго давила то на одну кнопку  звонка,  то  но  другую,  и  все
безуспешно. То ли соседей Кати Корзухиной не было дома, то  ли  они  еще
спали.
   Было десять часов утра.
   Саша вскочила с постели сразу после того, как Федор ушел  на  работу.
Она твердо решила расспросить соседку.  Ей  не  давала  покоя  пришедшая
ночью в голову мысль, что дама, укравшая у  Кати  пейзаж,  и  заказчица,
которая принесла ей картину на реставрацию, - одно и то  же  лицо  "Если
она украла картину, то понятно, почему оценила ее так дорого. По крайней
мере, для нее она имела большую ценность!
   Но ясно одно: эта дама - не профессиональная воровка! У нее, конечно,
нет нужды воровать! Украла она потому, что картину ей не хотели  продать
ни за какие деньги!" И если до вчерашнего вечера Саша боялась, что с нее
потребуют десять тысяч долларов, то теперь она начала  бояться  за  свою
жизнь "Катя с Артемом  были  убиты!  Эта  же  дама  могла  их  отравить!
Подсыпать какой-нибудь дряни в чайник!
   Но чтобы поджечь квартиру... Для этого она должна была вернуться! Это
такой риск! Нужно иметь очень серьезную причину! Неужели все дело в этом
проклятом пейзаже?!"
   Саша снова нажала кнопку звонка и уже было собралась  уходить,  когда
за дверью послышался сонный женский голос:
   - Сейчас, подождите...
   Лязгнули замки, и дверь чуть-чуть  приоткрылась.  Саша  обрадовалась,
увидев лицо разыскиваемой женщины, соседки, да  еще  в  тех  же  красных
бигуди. Видимо, женщина не снимала их всю ночь.
   - Вы к нам? - удивленно спросила женщина и вдруг узнала Сашу:
   - Я вас вчера видела. Вы приезжали!
   - Мне нужно с вами поговорить, впустите, - умоляюще сказала  Саша.  -
Очень нужно!
   Женщина заколебалась, оглянулась, немного успокоилась.
   - Ладно, заходите, только тихо, муж еще спит, - сказала она,  впуская
Сашу в квартиру.
   Хозяйка провела девушку на кухню. Квартира была  точной  копией  той,
где жили Корзухины. Но у Корзухиных  не  было  ремонта  чуть  ли  не  со
времени постройки дома. Здесь же все сияло чистотой, новенький  кухонный
гарнитур,  дорогой  и  безвкусный.  Над  кухонным  столом  в   фальшивой
"бронзовой" раме висел "роскошный" натюрморт рыночного производства. "Уж
могла бы поддержать соседку и купить у нее приличную картину, - подумала
Саша, взглянув на это роскошное убожество в рамке. -  Хотя  корзухинские
картины выглядят бледно по сравнению с такой "прелестью".
   - Квартиру-то опечатали, - сообщила  соседка,  включая  электрический
чайник и принимаясь срывать с головы бигуди. Она  бросала  их  в  пустую
миску, и бигуди звонко щелкали о  фарфор.  Она  причесалась  несколькими
яростными  взмахами  щетки,  и  у  нее  над  макушкой  взвилось   пышное
каштановое облако. - Кстати, меня зовут Валентина Георгиевна.
   Саша  представилась  и  объяснила,   что   она   художница,   недавно
заинтересовалась творчеством Корзухина, ей импонирует его манера письма,
а тут вокруг него закипели такие страсти.
   - Неужели все картины украли? - спросила она.
   - Все-все, - кивнула Валентина Георгиевна. - Мне ли не знать!
   - А вы что - все его картины видели?
   Женщина усмехнулась и объяснила, что она  живет  здесь  уже  двадцать
пять лет. Была знакома с Катиными родителями, а когда Катя вышла  замуж,
стояла в первых рядах у подъезда и кидала в новобрачных конфеты,  "чтобы
жизнь казалась слаще".
   Женщина насыпала себе и гостье кофе, налила кипяток, сделала глоток и
наконец окончательно проснулась.
   - Конечно, я видела его картины, я  ведь  часто  к  ним  заходила,  -
вздохнула она. - Я ему говорила: "Ваня, напиши что-нибудь посимпатичнее,
я у тебя первая куплю!"
   - А он?
   - Он только улыбался. Симпатичный мужик, хотя и с придурью,  как  все
они... - Валентина Георгиевна выразительно округлила  глаза.  -  Семейка
подобралась та еще. Даже Артемка был  ненормальный.  Никогда  не  гулял,
ничем, кроме книжек, не интересовался. Потому  и  вырос  такой  больной,
заморенный.
   Женщина охотно поведала, что часто  поддерживала  нищих  соседей.  То
денег им займет, то хлеба, молока купит, если Иван опять в бегах, а Катя
больна. И все бескорыстно. О  какой  корысти  речь,  если  денег  у  них
никогда не полилось, а картины Ивана ей были не нужны?
   - А раньше их никогда не обкрадывали? - поинтересовалась Саша.
   - Никогда. По-моему, воры просто так в квартиру не полезут. Ну, что с
них взять? Даже на дверь посмотришь,  и  сразу  ясно  -  живут  какие-то
нищие.
   - А Катя вам не говорила, какую именно картину у нее украли?
   Женщина завела глаза к потолку и задумчиво произнесла:
   - Да чепуху какую-то очередную... Пейзаж, она сказала. Что-то на тему
деревни... Не помню я эту картину.
   - Не помните? - разочарованно  переспросила  Саша.  Конечно,  она  не
рассчитывала, что  соседка  способна  в  мелочах  припомнить  похищенную
картину. Но девушка надеялась, что та  запомнит  хоть  какие-то  детали.
Однако соседка покачала головой и снова принялась за свой кофе.
   - Нет, не видела я этого пейзажа. Да честно говоря, если бы и видела,
то не запомнила бы. И почему его украли? Ничего стоящего Ваня все  равно
нарисовать не мог. Или мог, но не хотел, - поправилась она.
   - Почему же Катя не продала эту картину? - поинтересовалась  Саша.  -
Ведь ей, наверное, предлагали хорошие деньги?
   - Ага, Катя говорила, что покупательница предлагала двести  долларов,
а потом пятьсот. Но я, честно говоря, решила, что Катя мне мозги пудрит.
   За пятьсот можно картину приличную купить, какая дура будет  отдавать
такие деньги за неизвестного Корзухина? Кто его знает? Кому он нужен?
   Валентине Георгиевне больше не требовались наводящие  вопросы.  После
вопроса о деньгах она необыкновенно оживилась и  сама  поделилась  всеми
своими впечатлениями. Рассказала, как трудно жили Катя с Артемом,  каким
никудышным мужем и отцом был Иван. Еще раз повторила,  что  в  последнее
время у Кати даже хлеба было  не  на  что  купить,  так  что  рассказ  о
пятистах долларах за  картину  действительно  казался  выдумкой  больной
женщины. Наконец она дошла до событий того вечера, когда погибли Катя  и
Артем.
   - Я выносила мусор на улицу в контейнер. Когда шла обратно, лифт  уже
не работал, он у нас каждый час ломается. Пешком перла на шестой этаж.
   Остановилась передохнуть на площадке и  случайно  посмотрела  наверх,
вижу, у Катиной двери стоит  какая-то  дама  и  жмет  на  звонок.  Я  ей
крикнула, что звонок давно перегорел и чтобы она стучала.
   Она на меня посмотрела... - Валентина Георгиевна презрительно поджала
губы. - Как на вошь какую-то. Бывают такие дамочки, ничего  из  себя  не
представляют, только мужья у них богатые, а уж корчат рожи...
   Судя по рассказу, дама выглядела шикарно. Даже обидевшись на  нее  за
презрительный взгляд, Валентина Георгиевна не могла обойти тот факт, что
женщина все же красивая, стройная и одета великолепно.
   - На ней была коротенькая шубка - я уж не разглядела, то ли из темной
норки, то ли из соболя. Не из кролика, во всяком случае. В  ушах  -  вот
такие камешки! - Валентина Георгиевна жестом изобразила серьги. -  Можно
сказать - на каждом ухе по хорошей машине, если на  деньги  пересчитать!
На голове - круглая шапочка, из того же меха, что и шубка.
   Саша уже плохо владела собой. Она все больше убеждалась, эта  дама  -
ее заказчица.  Когда  Валентина  Георгиевна  добавила,  что  сначала  ей
показалось, что дама не  русская,  так  как  внешность  имела  "довольно
южную", у Саши не осталось никаких сомнений. Это была она, ее заказчица!
   - А часов в десять вечера  ко  мне  приплелась  Катя,  -  возбужденно
рассказывала  Валентина  Георгиевна.  -  Вот  именно  -  приплелась,  по
стеночке пришла, лицо даже не бледное, а синее какое-то. Я  даже  хотела
"скорую" вызвать, но она сказала, что не надо, само пройдет.
   Катя рассказала, что только что у нее  была  женщина,  которая  очень
интересовалась картинами Ивана и хотела купить один из пейзажей. Но муж,
по словам Кати, очень дорожил именно этим пейзажем и всегда  держал  его
отдельно, обернутым в старый холст.  Катя  показала  его  гостье  только
потому, что та так восхищалась творчеством Корзухина, она хотела увидеть
все картины! Дама попросила продать эту картину, но  Катя  ей  отказала.
Покупательница надбавила цену, но Катя стояла на  своем,  объяснив,  что
продаст любую картину, кроме этой.
   Дама  страшно  разволновалась,  побледнела,  схватилась  за   сердце,
сказав, что ей нехорошо. Попросила принести воды, чтобы запить таблетку.
Катя вышла из комнаты и через пару минут  вернулась  со  стаканом.  Дама
выпила воду, никакой таблетки не приняла, вернула стакан,  поблагодарила
ее и торопливо ушла. Она больше не стала торговаться, что очень  удивило
Катю. Но ей и в голову  не  пришло,  что  такая  шикарная  дама  украдет
картину. Только минут через десять после ее ухода, наводя порядок  среди
разбросанных по комнате картин, Катя поняла, что  картина  пропала.  Она
все перерыла, но картину не нашла.
   - Катя у меня полчаса просидела, и я видела, что ей все хуже и  хуже,
- вздохнула соседка. - Говорила, вызовем  "скорую".  Нет  и  нет,  ни  в
какую!
   Пошла к себе, сказала, что  сын  один.  Носилась  она  с  ним  как  с
младенцем, а парню-то уже восемнадцать было!
   Валентина Георгиевна почувствовала запах гари часа через три.  Обычно
в это время она уже спала - был второй час ночи. Но в тот вечер Катя  ее
задержала, и она сильно запозднилась со стиркой.
   Она лежала в постели с журналом,  который  читала  на  сон  грядущий.
Накинув халат, открыла входную  дверь  и  долго  принюхивалась,  высунув
голову на площадку. Валентина Георгиевна подумала, что хулиганы подожгли
почтовые ящики - такое случалось. Но, спустившись этажом ниже, Валентина
Георгиевна убедилась, что дыма там куда меньше, чем на шестом. Тогда она
подошла к соседским дверям и поняла, что горит квартира Корзухиных.  Она
начала стучать, кричала, разбудила на подмогу  мужа,  вызвала  пожарных.
Они и взломали дверь.
   - Горело на кухне. Я сама не видела, меня туда не пустили, уже  потом
сказали, -  вздохнула  женщина.  -  Скатерть  сгорела,  стол  обуглился,
газеты, тряпки... Если бы огонь в комнаты пошел, то  взорвались  бы  все
эти ацетоны и растворители - конец был бы всему этажу, сгорели  бы,  как
цыплята в духовке.  Стены-то  здесь  деревянные.  И  перекрытия  все  на
дранке,  бетона  нет.  Пожарные  все  пеной  залили  и  успокоили  -  не
возгорится.
   Когда пожарные ворвались в квартиру, то подумали, что они  отравились
дымом, но когда их вынесли из квартиры и стали оказывать первую  помощь,
то обнаружили, что Катя с Артемом уже мертвы.
   - Следователь сказал, что погибли они примерно в одно  время,  где-то
за час до пожара. Отравление  каким-то  сильным  лекарством?  Катя  была
сердечница, но сильных лекарств не принимала. Да, честно говоря,  у  нее
на сильные лекарства и денег-то не было, они же дорогие.  Так,  пила  то
корвалол, то валидол, то валокардин. И у меня ничего такого нет, я и  не
дала бы ей что попало! Меня же потом следователь допрашивал - я ему  всю
свою аптечку вывернула, он все посмотрел. Да и какой мне расчет  травить
Катю?! И потом, как могла я Артемке что-то подсыпать, если он к нам  уже
полгода как не заходил? К ним я в тот вечер тоже  не  заходила.  Короче,
ясное дело, что их отравили, а квартиру подожгли. И я Богу  молюсь,  что
не оплатила Кате счета за газ, потому что если бы газ  был  подключен  -
прощай, весь подъезд! Уж рвануло бы всерьез! Вот ведь гадина какая,  это
же надо додуматься - поджечь квартиру!
   Саша уточнила: она считает, что  квартиру  подожгла  та  самая  дама,
которая украла картину? Разве она  сюда  возвращалась?  Получается,  что
квартира загорелась почти через пять часов после ее визита!
   А умерли Катя с Артемом через четыре часа!
   - Откуда мне знать? Я у глазка не торчу, у меня свои дела есть. Может
быть, и вернулась. Да вам-то какое дело? Что вы все так выспрашиваете?
   Вопрос  был  резонный.  Как  ответить  на  него,  чтобы  не   вызвать
подозрений? Она отговорилась тем, что тоже боится ограбления,  а  может,
чего похуже.
   Ведь она купила картину Корзухина, а если за ними идет такая охота...
Валентина Георгиевна  выслушала  ее  без  особого  доверия,  но  все  же
смягчилась:
   - Да, времена настали страшные.  Вы  бы  поставили  хорошую  железную
дверь, тогда будете спать крепче.
   - Обязательно поставлю, - сказала Саша. Она попрощалась с  Валентиной
Георгиевной, и та не стала ее задерживать.
   Выйдя на лестничную площадку,  Саша  бросила  взгляд  на  опечатанную
дверь квартиры Корзухиных.
   Ей вспомнилась Катина тетка и то,  за  какие  гроши  она  соглашалась
продать картины Ивана.  "Неужели  с  ней  нельзя  было  договориться?  -
подумала Саша. - Не верю. Значит, договариваться не собирались, а пришли
убить. Ни один хозяин художественного салона так бы не поступил! В любом
случае попытались бы купить картины подешевле, но  не  убивать.  Значит,
обычные воры? Но для них картины Корзухина никакой ценности не имеют,  а
кроме того, квартира нищая, это и впрямь видно даже  по  двери.  Они  бы
сюда не полезли.
   Но кто это мог сделать? Откуда такая  бессмысленная  жестокость?  Они
даже  не  полезли  в  карман,  где  были  деньги.  Охотились  только  за
картинами".
   Саша спустилась во двор и медленно  пошла  к  метро.  Она  больше  не
собиралась рыскать по всему городу, выискивая людей,  которые  могли  бы
видеть уничтоженный пейзаж. Саша уже убедилась, что это очень трудно  и,
скорее всего, вообще невозможно. Девушка приняла  другое  решение.  Если
заказчица будет предъявлять ей претензии, Саша прямо в лицо скажет,  что
происхождение картины ей известно. "Пусть предъявляет претензии, у  меня
тоже появились претензии! Она принесла мне краденку  да  еще,  возможно,
убила Катю с Артемом!
   А если это не так - пусть докажет!"
   У Саши была еще одна идея - не дожидаться визита клиентки  вообще,  а
пойти к следователю и рассказать все, что знает. Ведь он тоже  ищет  эту
женщину, судя по описанию - ту  самую.  И  в  принципе  Саша  не  должна
молчать. Она  продумала  и  такой  вариант:  когда  заказчица  позвонит,
сообщить об этом следователю, и женщину арестуют,  когда  та  придет  за
картиной.
   В последнем варианте Сашу  пугало  то,  что  в  ее  квартире  устроят
засаду. А  в  первом  -  что  заказчица  может  не  испугаться  угроз  и
расправиться с Сашей, как расправилась с матерью и сыном Корзухиными,  а
может, и с Ниной Дмитриевной. Но  после  долгих  раздумий  Саша  выбрала
первый вариант. "Все это слишком щекотливое  дело,  -  подумала  она.  -
Зачем я приехала на квартиру Корзухиных? Как докажу, что не  знала,  что
мне принесли краденку? И почему я сразу не сказала следователю, что  эта
картина, возможно, у меня?"
   Саша решила устроить так, чтобы  при  очередном  визите  заказчицы  в
квартире находился кто-то еще.
   "Назначу встречу на  вечер,  когда  Федор  будет  дома,  или  попрошу
приехать родителей. Уж при посторонних-то она не посмеет меня убить!"
   Дома она прежде всего развернула купленную картину и  внимательно  ее
рассмотрела. Сашу немного удивляло то, что следователь ничего не  сказал
ей насчет этой покупки.  Альбине  было  приказано  сдать  все  купленные
картины до окончания следствия.
   "Почему же мою картину не велели принести?  -  Девушка  рассматривала
портрет. -  Неужели  мне  доверяют?  Вряд  ли.  Хотя,  конечно,  Альбина
личность более подозрительная. Она торгует картинами, а я  нет.  Ей  они
были нужны в большом  количестве,  для  перепродажи.  А  я  купила  один
портрет, для себя.
   У нее были мотивы украсть. В сущности, она так и  сделала!  Заплатить
такую смехотворную цену за семь картин - это почти воровство!"
   Сегодня портрет казался ей еще интересней. Ведь Саша уже знала -  это
та самая девушка, в которую был  влюблен  молодой  художник.  Та  самая,
которая через два года даже встретиться с ним не захотела.
   Из-за которой, возможно, он и спился, назло  которой  женился,  из-за
которой вся его жизнь пошла вкривь и вкось. Мать Корзухина сказала,  что
в этой девушке есть что-то большее, чем просто красота.
   И Саша была с ней согласна. В шестнадцать лет эта девушка  красавицей
еще не была. Но возможно, потом... Потом...
   - Боже, какая я дура, - прошептала Саша, глядя на портрет. Девушка на
картине смеялась, будто соглашаясь с ее словами. - Это же она и есть!
   Она  попыталась  вспомнить  лицо  заказчицы.  Конечно,   со   времени
написания портрета прошло двадцать два года, целая жизнь! Женщина  очень
изменилась. Сейчас ей было тридцать восемь,  как  и  предположила  Саша.
Лицо  приобрело  определенные,  даже  резковатые  черты.   Дразнящая   и
лучезарная улыбка исчезла, взгляд черных глаз стал твердым,  тускловатым
и непроницаемым. Бриллианты, соболя, умело наложенная  косметика  -  как
далеко она ушла от своего белого полотняного сарафана и  тонкой  цепочки
на шее! Но это была она, заказчица, воровка и, возможно, убийца!
   Эта догадка совсем подкосила  Сашу.  Она  тупо  глядела  на  портрет,
пытаясь понять хоть что-то.
   "Мать Ивана говорила, что дача  принадлежала  этой  девушке.  Значит,
заказчица должна знать, что находи