й раз подумала  о  том,  как  выглядел  ее  брак  со
стороны. Оба - не уроды, разница в возрасте  с  годами  почти  перестала
бросаться в глаза.
   И  характеры  у  обоих  хоть  и  не  идеальные,  но  все-таки  как-то
совместимые. А уж что говорить о  материальном  благополучии!  Благодаря
Денису дом у них всегда был полная чаша! "Наверное, многие  женщины  мне
даже завидовали, - подумала она, глядя  на  растерянное  лицо  Светланы.
Например,  она.  Еще  не  старая,  старше  меня,   но   моложе   Дениса.
Симпатичная, не растрепа, в дырявых халатах не ходит,  хозяйственная.  А
что, если она займет мое место?" Эта мысль так ее рассмешила, что Лариса
не удержалась от улыбки:
   -  Знаете,  Света,  издали  многое   кажется   лучше,   чем   вблизи.
Манекенщицы, например. Старые деревенские дома.  Знаете,  мой  брак  был
похож... - Она замялась, подыскивая сравнение, и вдруг увидела цветочные
киоски возле здания метро. - Да вот на те букеты! Сколько там  наверчено
целлофана, цветных бантов, все пришпилено, обрызгано,  расправлено...  А
развернешь такой букет, чтобы  поставить  в  воду,  и  цветы  осыпаются,
стебли гнутся,  к  вечеру  они  гибнут.  Стоит  только  задуматься,  что
скрывается под шикарными оберчками, и нет никакого желания  иметь  такой
букет... А с виду - прелесть!
   Светлана, потрясенная такой образностью, смотрела то на  хозяйку,  то
на букеты. Неизвестно, какой ход приняли ее мысли, но в конце концов она
спросила:
   - Так вы не вернетесь?
   - Вряд ли. - Лариса взглянула на часы. Времени до  свидания  с  Сашей
оставалось в  обрез,  а  надо  было  еще  захватить  Ивана.  -  Так  вас
куда-нибудь отвезти?
   Светлана сказала, что она поедет на  метро.  Она  мялась  и  явно  не
знала, как вести себя с бывшей хозяйкой. Ее мучили  сомнения,  и  Лариса
это видела.
   Когда она села за руль,  домработница  неожиданно  открыла  дверцу  и
спросила:
   - Скажите, вы не против, если я буду ходить убирать в квартире? Денис
Григорьевич теперь совсем один. То есть  я  хотела  сказать,  что  Денис
Григорьевич...
   - Если он будет не против - какое же значение имеет все остальное?  -
улыбнулась Лариса. - Я думаю, что без вас ему никак  не  обойтись.  А  у
меня теперь своя жизнь, я вам больше не хозяйка. Счастливо!
   До Ивана она не дозвонилась.  Лариса  сделала  несколько  попыток,  с
каждым разом перегоняя машину все  ближе  к  кафе,  где  была  назначена
встреча. "Да где он шляется!" - с досадой бросила она, в  очередной  раз
вешая трубку. До встречи с Сашей оставалось всего  несколько  минут.  Но
Лариса здраво рассудила, что уж если девушка придет, то деваться ей  все
равно будет некуда. Главное, чтобы пришла!
   Лариса поставила машину на стоянку и зашла в  кафе.  Она  не  слишком
часто где-то бывала и  это  место  знала  только  потому,  что  ее  сюда
приглашал  Антон.  Кафе  было  большое,  не  слишком  уютное,  безвкусно
оформленное, но Лариса знала одну его особенность - столики  стояли  так
далеко друг от друга, что посетители не могли подслушать разговор  своих
соседей. Это сейчас было для нее самым главным.
   Лариса  вошла  в  зал,  огляделась,  встретилась  взглядом  с   двумя
десятками человек - посетители тоже оглядывали ее. Поняв, что  Саши  еще
нет, Лариса выбрала столик у окна. Она сидела будто в витрине, но это ее
не смущало. Отсюда она могла видеть почти  половину  улицы  и  сразу  бы
заметила Сашу. Подошла официантка в зеленом фартучке,  Лариса  попросила
принести кофе, пятьдесят граммов коньяку, лимон.
   Через сорок минут кофе был выпит,  коньяк  тоже,  от  лимона  сводило
скулы. Лариса запретила себе смотреть на  часы.  Она  сидела,  время  от
времени сжимая кулак так, что острые ногти впивались  в  ладонь.  Лариса
старалась думать о чем угодно, только не о  Саше,  не  о  том,  что  эта
девушка каким-то образом узнала ее имя,  телефон  ее  родителей,  узнала
достаточно, чтобы  Ларису  нашел  следователь...  Женщина  рассматривала
прохожих, которых было видно все хуже и хуже - за окном быстро  темнело.
Кафе было почти полно, но к Ларисе пока никто не подсаживался.
   Прошел час, она выпила еще чашку кофе и достала сигареты. За соседним
столиком сидела шумная компания - сплошь мужская. Лариса видела, что  ее
разглядывают, и ей казалось, что до нее даже долетают циничные оценки ее
внешности - какая у нее грудь, какие ноги,  какое  лицо...  Она  никогда
много не пила, но сейчас ей хотелось напиться.
   Останавливала одна мысль - она за рулем.
   Через полтора часа Лариса заказала ужин и еще  сто  граммов  коньяку.
Она решила оставить машину на стоянке на ночь  и  домой  отправиться  на
такси.
   Лариса уже поняла, что Саша, скорее всего, не поверила ей  и  уже  не
придет. "Неужели я так похожа на убийцу? -  думала  она,  принимаясь  за
жареного цыпленка. - Ну, что  ж...  Тем  хуже  для  меня.  Однако  Денис
оказался рыцарем! Я не ночевала дома, а он явился к девушке и  начал  ее
шантажировать, просил меня не выдавать! Интересно, ему-то  какой  расчет
просить за меня? Честь семьи? Глупости, пустые  слова  для  меня  и  для
него. Никакой семьи у  нас  нет,  а  значит,  чести  тоже.  Любит  меня?
Жалеет?"
   Лариса тихонько рассмеялась. Она сама не заметила,  как  напилась,  и
все  казалось  смешным  и  простым.  Смеяться  хотелось  над  всем:  над
трусливой художницей, над мужем, над Иваном, над  собой.  В  кафе  вошла
девушка в коротком черном пальто и пестром берете. Девушка  была  похожа
на Сашу, но это оказалась не она.
   Лариса встала и пошла к выходу. Она шла и твердила про себя,  что  ей
все осточертело. И какая теперь разница, будет она давать показания  или
нет? Хорошо, она их даст! И напрасно Денис просил за нее, она в этом  не
нуждается. "Да как он смел! - твердила про себя Лариса.  -  Кто  он  мне
такой? Муж? Ничего, скоро он им  не  будет  даже  по  паспорту...  Пусть
женится  на  Светлане,  она  с  Украины,  ей  позарез  нужна  московская
прописка..."
   Она понимала, что напилась. Она плохо переносит алкоголь. А сейчас ей
море по колено, и самое разумное - взять такси и попросить отвезти ее  к
родителям.  На  миг  ей  стало  так  жаль  себя,  что  Лариса  едва   не
расплакалась при всех.
   На улице Ларисе стало легче. Она стояла  у  дверей  кафе,  ничего  не
различая перед собой, перекинув через локоть шубку, слушая, как  с  крыш
непрестанно срывается капель. Глаза  щипало,  голова  болела,  и  Лариса
списала все это на  внезапное  потепление.  Она  уже  подошла  к  бровке
тротуара, готовясь остановить машину, но вспомнила о том,  что  родители
ждут не дождутся, чтобы продолжить воспитательный процесс,  и  ей  стало
обидно: "Я, в конце концов, давно взрослая! Почему я всю  жизнь  кого-то
слушалась? Хватит, пора жить своей жизнью... И ничего я не боюсь!  Пусть
обвиняют в убийстве, как-нибудь оправдаюсь!" Ей  вдруг  стало  хорошо  и
весело. Лариса прекрасно знала, что сейчас она просто переступает  некий
порог - она всегда пьянела по  одному  и  тому  же  сценарию.  Сперва  -
возбуждение, потом - уныние, прилив темных мыслей, тошнота... И вдруг  -
озарение, веселье, удивительная легкость.  "Если  я  добавлю,  то  очень
пожалею", - подумала она, оглядываясь на двери кафе. Ее взгляд  упал  на
тот столик возле окна, где она только что сидела.  Он  все  еще  был  не
занят. И это будто подтолкнуло ее. Лариса вернулась, снова сдала шубку в
гардероб и, зажав в руке номерок, решительно двинулась к своему  столику
у окна.
   - Сто пятьдесят коньяку, - сказала она официантке,  которая,  завидев
ее на прежнем месте, заулыбалась. - Такая паршивая  погода...  Я  решила
посидеть еще.
   И официантка согласилась, что это было единственное верное решение  в
данной ситуации.
 
*** 
 
   Если бы Лариса знала, почему Саша не пришла на встречу,  быть  может,
она лучше бы держала себя в руках. Если Саша и боялась ее, то уже совсем
немного. Куда сильнее, чем  страх,  было  любопытство  -  девушке  очень
хотелось увидеть Ивана Корзухина. Она тщательно подготовилась к  встрече
- вымыла голову, погладила свое любимое платье -  длинное,  широкое,  из
пурпурной шерсти. Саша купила его в Питере, в секонд-хэнде. Как правило,
она одевалась именно в стиле таких магазинов.
   Мать ругала ее за это, высказывала, что у  Саши  невыносимо  богемный
вид, никакой женственности!
   Но у Саши давно уже были свои представления о красоте и удобстве.
   Саша как раз занималась  подкрашиванием  губ  и  пыталась  с  помощью
спички извлечь  из  тюбика  остатки  малиновой  помады,  когда  зазвонил
телефон.
   Досадливо поморщившись, она взяла трубку:
   - Да, слушаю?
   Услышав ответ, она так растерялась,  что  довольно  глупо  замолчала,
вместо того чтобы сказать "добрый вечер". Звонила  Юлия  Борисовна.  Она
говорила очень весело  и  приветливо,  будто  не  помнила,  как  холодно
рассталась со своей бывшей ученицей.
   - Сашенька, голубушка, - немного жеманно сказала Юлия Борисовна. -  У
меня для тебя есть небольшой сюрприз.
   - Да-а-а?  -  наконец  выдавила  Саша.  -  Но  я  вообще-то  ухожу...
Извините, может, я вам перезвоню вечером?
   "Ни за что не перезвоню, - подумала она, не переставая удивляться.  -
И что это она обо мне вспомнила? Неужели совестно стало? Не верю. Она не
из таких". А Юлия Борисовна будто не слышала ее слов, продолжала:
   - У меня  есть  очень  интересное  предложение.  То  есть  для  тебя,
Сашенька, это должно быть интересно. Я  знаю,  что  у  тебя  с  деньгами
плохо, у всех плохо... Ну, на одну-то хватит.
   - О чем вы? - Саша нетерпеливо посмотрела  на  часы.  Ей  нужно  было
выйти через десять - пятнадцать минут. - Я ничего не собираюсь покупать.
   - Даже картины своего любимца? - кокетливо переспросила та.
   И когда Саша резко переспросила, о чем это Юлия Борисовна говорит, та
сказала, что у нее есть картины Корзухина. И добавила:
   - Между прочим, выбор большой. Картин около десяти. Будешь смотреть?
   Наверное, у Саши очень сел голос, потому что Юлия Борисовна не  сразу
разобрала, что девушка сказала "да". Тогда женщина намекнула, чтобы Саша
поторопилась, потому что могут найтись другие покупатели.
   - Приезжай прямо сейчас, - решительно сказала Юлия Борисовна.  -  Или
ты куда-то собиралась?
   Мне так послышалось?
   Но Саша уже справилась со своим  голосом  и  сказала,  что,  конечно,
приедет прямо сейчас. Положив трубку, она  уставилась  на  тюбик  из-под
помады, который все это время вертела в пальцах. Начала его раскручивать
и вдруг отбросила:
   - Да не все ли равно!
   Ей уже было ясно,  что  Корзухина  она  сегодня  не  увидит.  Вернее,
увидит, но только образно говоря. Саша  очень  хорошо  помнила  то,  что
сказал ей следователь. Все картины были  украдены  в  тот  вечер,  когда
погибла Нина Дмитриевна. Все до одной - не осталось ни одного  наброска.
"Может, это те самые? -  спрашивала  себя  Саша,  выбегая  в  коридор  и
застегивая куртку. - А если все-таки другие? Да откуда взяться другим, у
него же никто ничего не покупал! И Юлия говорит  -  большой  выбор!"  Ее
трясло, и она с трудом находила пуговицы. Наконец, плюнув  на  застежку,
она схватила с вешалки шарф и выбежала на улицу, сжимая в руке деньги на
такси.
 
*** 
 
   Юлия Борисовна встретила ее так же радушно, как  в  прошлый  раз.  Но
теперь Саша пугалась этого радушия. Она поняла,  что  если  эта  женщина
улыбается, то не  обязательно  от  радости  встречи.  В  конце  прихожей
показался кот. Он посмотрел на Сашу и жалобно мяукнул.
   - Объелся,  болеет",  -  пояснила  хозяйка.  -  Ну,  проходи,  милая,
осматривай своего Корзухина.
   Я сразу же подумала о тебе. Так и вижу, как ты показываешь  мне  этот
клочок бумаги с его подписью... Надо же, какие нашлись фанаты у этого...
   Саша ее уже не слушала. Она вбежала в комнату и застыла. Первым,  что
она увидела, был портрет Кати.
   Пустая комната, женщина, сидящая на стуле, руки на коленях, взгляд  -
в никуда. Девушка  медленно  подошла  и  застыла  перед  картиной.  Юлия
Борисовна дышала ей в затылок и наконец сказала:
   - Подражает Модильяни, причем бездарно. Ты не находишь?
   Саша не ответила, у нее просто не было слов.
   Она огляделась и убедилась в том, что картины, расставленные на  полу
вдоль стен, были из числа тех, что она видела у Нины Дмитриевны. Портрет
Артема, набросок московской улицы, еще портреты каких-то неизвестных  ей
мужчин, женщин и детей, интерьеры каких-то комнат. "Все  краденое.  -  У
девушки  перехватывало  дыхание.  -  Как  же  они  тут  оказались?"  Она
попыталась справиться с волнением, и вопрос прозвучал довольно обыденно.
   Юлия Борисовна улыбнулась:
   - Ну, откуда берутся картины... Принесли на реализацию. Так ты будешь
что-то покупать? Если нет, посмотри на них в последний раз. Вряд ли  эта
мазня попадет в музеи, так что ты их  больше  не  увидишь.  Разберут  по
рукам, и с концами.
   - А кто вам их принес? - настойчиво  интересовалась  Саша.  -  Откуда
они?
   - Ну, Сашенька, ты  что  -  налоговый  инспектор?  -  Юлия  Борисовна
опустилась в кресло и достала из кармана блузы  сигареты.  -  Ты  что-то
слишком пристрастно относишься к Корзухину.
   Было бы из-за чего с ума сходить. Неужели он тебе  всерьез  нравится?
Или это какая-то новая мода?
   Ничего не понимаю!
   Саша в последний раз окинула взглядом картины  и  убедилась,  что  не
сошла с ума - это были те самые картины. Память у нее была неважная,  но
уж на это ее хватило.
   - А вы знаете, что случилось с женой и сыном  Корзухина?  -  спросила
она, глядя на Юлию Борисовну. Та в этот момент искала зажигалку.
   Женщина подняла на нее глаза и усмехнулась:
   - А, вот в чем дело... Человек трагической судьбы! И тут он подражает
Модильяни, того ведь тоже, как известно, при жизни не покупали.  И  тоже
пил  как  лошадь...  Правда,  красное   вино.   Корзухин-то,   наверное,
предпочитает водку.
   - Юлия Борисовна! - Саша не могла больше притворяться спокойной. - Не
надо издеваться над несчастным человеком! Может, он сам во всем виноват,
но семьи у него больше нет! И кроме жены и сына, в той же квартире  была
убита родственница его жены. Ее убили, а квартиру обокрали.  Красть  там
было нечего, кроме этих вот картин!
   И Саша показала  на  расставленные  по  всей  комнате  полотна.  Юлия
Борисовна замерла с недонесенной до рта сигаретой.  Она  тоже  осмотрела
картины, будто видела их впервые, и медленно, тщательно подбирая  слова,
спросила, не хочет ли Саша сказать, что эти картины краденые.
   - Именно так! - воскликнула девушка. -  Откуда  они  у  вас?  Кто  их
принес?!
   Юлия Борисовна бросила сигарету на стол, встала и вышла  из  комнаты.
Она отсутствовала пару минут, не больше. Вернувшись, резко заявила,  что
у нее совсем нет времени, так что Саше лучше уйти.
   - Я заявлю в милицию, - дрожащим голосом ответила Саша.  -  Я  должна
заявить! Я вас предупреждаю... Хотя, наверное, зря!
   Юлия Борисовна  не  ответила.  Она  отвернулась  к  двери,  с  минуту
помолчала, а потом сказала, что Саша либо сошла с ума, либо очень  глупо
пошутила. Но как бы там ни было, ей лучше всего уйти, причем немедленно.
Девушка открыла было рог, собираясь возразить... И замерла.  В  соседней
комнате раздался какой-то  стук,  будто  свалили  что-то  тяжелое.  Юлия
Борисовна дернулась и зашептала:
   - Ну, чего ты ждешь?!
   - В квартире еще кто-то есть? - выдавила Саша.
   Вместо ответа, Юлия Борисовна схватила ее  за  локоть,  вытолкнула  в
прихожую и буквально выпихнула за дверь. Саша  подняла  руку,  собираясь
нажать кнопку вызова лифта, но так и замерла, прислушиваясь. В прихожей,
уже совсем близко от двери, раздавались два громких  голоса,  женский  и
мужской.
   Девушка отпрянула от двери и, не дожидаясь лифта,  побежала  вниз  по
лестнице.
   Она мчалась, перепрыгивая через две-три ступеньки, и, даже оказавшись
на улице, не сбавила темп.
   Только добежав до остановки, вскочив  в  первый  попавшийся  автобус,
Саша немного перевела дух. Сердце бешено колотилось, а в  ушах  все  еще
звучал тот голос. Мужчина, с которым разговаривала Юлия  Борисовна,  был
зол, а еще вернее - взбешен. Саша не разобрала слов, но интонацию поняла
прекрасно.
   И была почти уверена - это говорил убийца.
 
Глава 13 
 
   Лариса не помнила, как  она  попала  домой.  Ей  смутно  припоминался
какой-то мужчина, который подсел за ее столик  в  кафе  и  расспрашивал,
почему у нее такие грустные глаза. Вспоминалось, что она никак не  могла
найти кошелек,  чтобы  расплатиться  за  свой  заказ,  и  тогда  мужчина
расплатился за нее.
   Потом - машина, затылок водителя,  зеленые  цифры,  выскакивающие  на
счетчике... "Значит, мы  ехали  в  такси...  -  Лариса  попыталась  лечь
поудобнее, но при малейшем движении у  нее  начинала  страшно  кружиться
голова. - Что же было еще?"
   Она слегка повернула голову и тут же встретилась взглядом с  матерью.
Та уничтожающе посмотрела на  дочь  и  снова  склонилась  над  вязанием.
Лариса облизала пересохшие губы и робко спросила:
   - А почему ты тут сидишь?
   - Потому что ты страшно стонала, - резко ответила мать и наклонилась,
чтобы смочить полотенце. Она сделала дочери компресс на лоб и снова села
к окну. Лариса поправила полотенце и почувствовала, что волосы и подушка
совсем промокли. Видимо, мать давно уже  здесь  сидела  и  часто  меняла
компрессы.
   - Тебя привез какой-то тип, - бросила она. снова взглянув на  Ларису.
- Он даже имени твоего не знал и был пьян.
   - Во сколько это было?
   - В половине первого ночи.
   После этого ответа воцарилось долгое молчание.
   Лариса  напрасно  пыталась  подсчитать,  где  она  могла  быть  после
закрытия кафе (в одиннадцать вечера) и до половины первого? Полтора часа
выпали неизвестно куда. "Неужели я была в квартире у этого типа?! Я ведь
тоже даже имени его не знаю! Или  он  все-таки  представился?  Черт,  да
мне-то что, если я тут же все забыла..."
   Лариса поднялась, села и сняла с головы полотенце. Тошнило. Сохло  во
рту. Болела  голова.  Покалывала  печень.  Ее  начали  мучить  угрызения
совести.
   - Хорошо же ты начинаешь новую жизнь, - едко сказала мать. - От  тебя
разило коньяком! Похмелиться я тебе не дам, это порочная практика.
   Выпей чаю с лимоном.
   Лариса накинула халат и поплелась на кухню.
   Отец, к ее великой радости, был на работе. По возрасту он  давно  уже
вышел в пенсионеры, но ему  удалось  зацепиться  на  прежней  работе  на
полставки. Лариса хорошо понимала испуг своих родителей, когда она  ушла
от мужа. Кто, кроме Дениса, стал бы им помогать? А он хорошо относился к
тестю и теще, поздравлял со всеми праздниками, делал подарки, в основном
- деньгами. "На меня-то надежда плохая, -  подумала  Лариса,  садясь  за
стол. - Даже детей от Дениса нет, значит, и алиментов не будет".
   Мать поставила перед нею  чашку  чаю,  нарезала  лимон  и  предложила
поджарить яичницу. Но Ларису мутило даже при  виде  какой-то  еды.  Мать
вздохнула:
   - Ты теперь у нас группа риска. Смотри не спейся!  Разведенные  часто
спиваются.
   - Ой, мам... - Лариса поморщилась и осторожно отхлебнула чаю.  -  Это
был один-единственный раз, когда я расслабилась. А твой  любимый  Денис,
между прочим, часто приходил пьяный.
   - Ну и что? Он мужчина.
   Лариса не стала ей возражать и рассказывать, как приятно ухаживать за
пьяным мужем в три часа ночи.
   Мать и сама кое-что знала о пьяницах. Например, Ларисин  дедушка,  ее
отец, никогда  не  отказывал  себе  в  рюмке-другой.  Лариса  в  детстве
несколько раз видела дедушку совсем пьяным, и он вызывал у нее  страх  и
отвращение. Возможно, поэтому она сама так долго вообще не прикасалась к
алкоголю. Что это такое, она узнала только в последние годы.
   Лариса пила чай, стараясь не вслушиваться в то,  что  говорила  мать.
Ничего приятного услышать она не рассчитывала. Лариса немного  пришла  в
себя и только теперь обратила внимание на кухонные часы.
   В первую минуту она никак