и выглядывал, как там машина, иногда дети балуются, залезают в кузов.
   Она уже собралась отодвинуть снимки, но тут  ее  рука  -  холеная,  с
ярким маникюром, задержалась.
   Женщина  вгляделась  в  один  из  снимков,  на  котором  Лариса  была
изображена где-то на улице - в длинном зеленом пальто и ярком шарфе.
   - Погодите, - пробормотала Алла.
   Следователь ее не торопил. Он уже видел - женщина  что-то  вспомнила.
Алла смотрела на снимок, слегка постукивая по  нему  кончиком  ногтя,  и
вдруг воскликнула:
   - Да, точно!
   И рассказала о встрече, которая, казалось,  успела  стереться  из  ее
памяти. В тот  вечер,  двадцать  седьмого  октября,  закончив  разбирать
товар, она запирала магазин и ставила его на сигнализацию. Диана  стояла
рядом. Они  собирались  выйти  на  крыльцо  -  выкурить  по  сигарете  и
дождаться мужа Аллы. Он должен был подъехать с минуты на минуту - звонил
жене из машины, чтобы они выходили.
   - Значит, это было где-то без десяти час, - задумчиво говорила она. -
Я запирала дверь и тут услышала  шаги  на  лестнице,  кто-то  спускался.
Диана тоже посмотрела наверх. Знаете, это всегда немного неприятно, ведь
уже была ночь, шофер наш уехал...
   Мало ли кто шляется? Давно пора поставить кодовую дверь на подъезд.
   По лестнице спускалась женщина в длинном темном пальто, обмотанная до
ушей бесформенным бежевым или серым шарфом. Она  шла  торопливо,  слегка
пошатываясь, прихватывая рукой  перила.  Выглядела  так,  будто  выпила.
Проходя мимо женщин,  она  едва  взглянула  на  них.  Сейчас,  глядя  на
Ларисины фотографии, Алла вдруг вспомнила ее темные, обведенные усталыми
тенями глаза.
   - Да, теперь я вообще, отчетливо вспоминаю!
   Гладкая прическа, волосы у нее черные, видимо крашеные. - Алла охотно
пустилась в подробности. - Рот она прятала  в  шарфе.  Вообще  навертела
шарф так, что пол-лица  не  видно.  Замерзла.  В  тот  день  было  очень
холодно. Пальто  у  нее  темное,  узкое,  длинное.  Почти  до  щиколотки
доходило. На ногах ботинки и носки,  я  точно  помню,  что  удивилась  -
даме-то явно за сорок, а обута по-молодежному. Она вышла из подъезда,  и
больше я ее не видела.
   - Так это она? - Следователь еще раз показал Алле снимок.
   - Да, кажется, - кивнула та. - Присягу давать не хотелось бы, но так,
в личной беседе, могу подтвердить.
   Однако следователь огорчил ее, сообщив, что показания придется дать в
более официальной обстановке и подписать.
   - Бояться вам нечего, женщина эта уже ни для кого  не  опасна.  -  Он
попросил у Аллы паспорт и записал ее  домашний  адрес  и  телефон.  -  И
пожалуйста, дайте координаты этой вашей бухгалтерши.
   Идет?
   Он заметно повеселел, зато Алла поникла. Она вздохнула, но отпираться
не стала и согласилась дать официальные показания, как только ее об этом
попросят.
   Диану отыскали в тот же день, ближе к вечеру.
   Она  рассмотрела  предложенные  снимки  и  неуверенно  сказала,   что
сходство есть, однако ей кажется, что женщина была  другая.  Следователь
занервничал - что они в самом деле?! Сговорились, что ли?
   - Вы же профессионал, - любезно сказал  он  Диане,  жгучей  даме  лет
сорока пяти. - Сами сказали, что давно работаете в парикмахерской сфере.
   Должны разбираться во внешности, знать, как  ее  меняют.  Верно?  Так
укажите конкретно - что в этой женщине не так? Прическа? Одежда? Или еще
что-то более важное?
   Диана долго мучилась, разглядывая снимки, но в конце  концов  заявила
примерно то же, что и Матвеев: дама на снимках выглядит свежее,  намного
моложе и  привлекательнее,  чем  в  жизни.  Та,  которая  спускалась  по
лестнице, показалась ей то ли пьяной, то ли больной... И уж конечно,  не
такой молодой.
   - Я не обратила внимания, была она накрашена или нет... В подъезде не
такой уж яркий свет, а время было позднее, и я  так  устала,  что  глаза
просто не смотрели, - задумчиво протянула Диана. - Конечно, косметикой и
переменой прически можно многого  достичь...  И  все-таки  не  знаю,  та
женщина это или нет. Чересчур много перемен. И стиль  одежды  другой,  и
прическа, словом - все, все...
   Она тоже запомнила, как была одета дама,  спускавшаяся  по  лестнице.
Описала ее пальто, грубые ботинки, гладкую  прическу,  бежевый,  крупной
вязки шарф... И этот мимолетный  взгляд  -  одновременно  равнодушный  и
настороженный, который дама бросила на них, когда они с Аллой посмотрели
в ее сторону.
   - Нет, она была трезвая, - решительно сказала  Диана.  -  Просто  шла
как-то странно. Может, из-за пальто. Оно было очень узкое.
   - У нее было что-нибудь в руках?
   Диана попыталась вспомнить, но в конце концов смогла утверждать  одно
- ничего крупногабаритного дама с собой не несла. Если что  и  было,  то
обычная дамская сумка на плече или в руке.
   Следователь и сам обратил внимание на  некоторые  странности  в  этих
показаниях. Если бы он выслушал одного Матвеева, то просто решил бы, что
парень крутит. Но эти новые свидетельницы - настоящий подарок судьбы.  И
у них-то не было  никаких  причин  выкручиваться,  он  же  не  налоговый
инспектор. Если допустить,  что  они  видели  в  час  ночи  спускающуюся
Васильковскую, то она, конечно, очень  изменилась  за  три  с  половиной
часа, со времени  своего  прошлого  визита.  Ведь  Валентина  Георгиевна
описывала элегантную женщину в собольей шубке, накрашенную, ухоженную, с
другой прической, в другой обуви. А в час ночи  Васильковская  выглядела
куда более невзрачно. Зачем она переоделась и стерла косметику? Чтобы ее
не опознали? Чтобы Екатерина Корзухина не узнала ее, поглядев в  глазок,
и снова впустила в квартиру?
   И почему Васильковская, если уж  пошла  на  кражу  картин,  три  часа
раздумывала, прежде чем вернуться  замести  следы?  Ведь  за  это  время
Корзухина успела пожаловаться соседке и  описать  внешность  воровки.  А
ведь она могла бы и милицию вызвать!
   И уже ближе к ночи следователю положили на стол результаты  вскрытия.
Васильковская скончалась от  тяжелого  сердечного  приступа,  вызванного
приемом дигиталиса - мощного сердечного лекарства.
   - То же, что у Корзухиных. - Эксперт достал заключения их вскрытия. -
Только у них доза была меньше. Правда,  оба  были  крайне  истощены,  им
хватило и этого. А сама Васильковская приняла лошадиную порцию.
   На другой день, с утра, следователь вызвал Сашу.
   Та сразу опознала снимки, подтвердила,  что  это  Лариса  Николаевна,
спросила, не арестована ли она.
   Девушка не знала, что женщина уже мертва, а следователь  не  стал  ей
этого сообщать.
   - Вы говорите, что шестнадцатого  звонили  этой  женщине?  О  чем  вы
говорили?
   Когда Саша в прошлый раз дала показания, она в основном  рассказывала
про свои поиски Корзухина, про Юлию Борисовну и картины. Упомянула также
про то, что муж Ларисы пытался  ее  шантажировать  и  просил  никому  не
рассказывать о роли жены во всей этой истории. Свой звонок Ларисе она не
утаила, но рассказала о нем скупо.
   - Да, я позвонила, потому что хотела проверить - ее это  телефон  или
нет, - пояснила девушка.
   - И вы говорили лично с ней?
   - Да. Я не смогла просто повесить трубку, хотя надо  было...  -  Саша
замялась. - Она пыталась  меня  убедить,  что  ни  в  чем  не  виновата.
Призналась, что украла картину,  но  что  не  убивала!  А  насчет  кражи
сказала, что у нее не было другого выхода. Картина была очень ей  нужна,
а Катя ни за что не продавала. Лариса Николаевна упомянула про  какие-то
особые обстоятельства...
   - Какие же? Она не объяснила?
   - Она сказала, что ей очень хочется объяснить.
   Или она только прикидывалась, заманивала меня.
   Саша рассказала, что Лариса назначила ей встречу в кафе, в центре, но
когда  она  собиралась,  позвонила  Юлия  Борисовна.  Что  было  дальше,
следователю известно.  Следователь  записал  название  кафе  и  пообещал
проверить, ждала ли ее Лариса  Николаевна.  Саша  взглянула  на  него  и
решилась:
   - Я бы сразу вам позвонила. Но все-таки решила  пойти  на  встречу  с
ней. Она обещала привести самого Корзухина. Сказала, что  он  подтвердит
ее невиновность.
   - А он что-то про это знает?
   - Наверное... Я знаю, что когда-то, очень давно,  у  них  был  роман.
Первая любовь. Потом Иван ушел в армию,  а  девушка  его  не  дождалась,
вышла замуж. Кажется, так. У меня был ее  портрет  той  поры,  но  Денис
Григорьевич выманил его у меня.
   Портрет и сейчас должен быть у него.
   "Что-то я не видел там никакого портрета", - нахмурился  следователь.
Он видел, что Саша искренне  желает  помочь,  но  она  вызывала  у  него
некоторые подозрения. Почему  Васильковская  обратилась  именно  к  ней,
выбрав ее из множества практикующих реставраторов? Саша не знала  этого.
Почему Саша сразу не поставила его в известность,  что  одна  из  картин
Корзухина сдана ей на реставрацию? Ведь об этом зашла речь при первой же
их встрече,  в  тот  день,  когда  убили  Катину  тетку.  Тем  не  менее
следователь ни разу ее в этом  не  упрекнул.  Саша  достаточно  подробно
описала,  как  она  была  связана  грабительским  договором  и  запугана
Денисом.  Кроме  того,  показания  Саши  не   противоречили   предыдущим
показаниям, так что за это ее нельзя  привлечь  к  ответственности.  Она
просто кое о чем забывала упомянуть, а теперь  вносила  полную  ясность.
Следователь подписал ей пропуск.
   В  тот  же  день  родители  Ларисы  Васильковской  согласились   дать
показания. Отец до сих пор не вполне оправился от  удара.  Речь  у  него
была замедленная, маловразумительная. Позже выяснилось, что он в те  дни
на ногах перенес микроинсульт. Но Ларисина мать согласилась говорить  за
двоих. Следователь не стал  вызывать  ее  в  следственное  управление  и
навестил дома. Она показала комнату, где в последние дни жила Лариса. Ее
вещи, ее косметику, ее детские игрушки, до сих пор сидевшие на  пианино.
Женщина  держалась  довольно  спокойно,  только  временами   ее   взгляд
становился каким-то загнанным, бестолковым.
   Она чувствовала неладное и не понимала, в чем дело.
   О том, что ее дочь подозревается в двух, а то  и  в  трех  убийствах,
женщине не сообщали.
   - Значит, Лариса Николаевна  только  что  ушла  от  мужа?  -  уточнил
следователь.
   - Да, к сожалению... По крайней  мере,  я  очень  расстраивалась.  Но
что-то у них не заладилось.
   - И часто такое случалось?
   - Да вот первый раз... - Женщина крепко сжала руки в замок, глядя  на
следователя. - Боже мой, но ведь все можно было поправить! Зачем же  она
так поступила! Вечный эгоизм... Она даже не подумала о нас, о Вике...  А
ей, как всегда, на всех было наплевать!
   Она быстро вытерла глаза и поправила  покрывало  на  постели  Ларисы.
Следователь присел на вертящийся табурет возле пианино - за  день  устал
так, что ноги не держали.
   - Когда она ушла от мужа?
   - Пятнадцатого вечером. Приехала ко мне без всякого багажа, только на
другой день  забрала  какие-то  вещи.  Лариса  что-то  натворила?  -  не
выдержала она, когда следователь попросил показать ему семейные альбомы.
- Зачем вам ее снимки? Ведь она умерла! Если это просто  самоубийство  -
зачем вся эта суета? Или вы считаете, что Лару убили?!
   Ее голос зазвенел и оборвался. Следователь как можно  мягче  пояснил,
что, как только они выяснят все обстоятельства, родителей Ларисы  первых
поставят в известность. А сейчас ему необходимо посмотреть фотографии.
   Здесь были совсем другие  снимки.  Фотографии  старые,  десятилетней,
двадцатилетней давности,  детские  снимки,  в  основном  черно-белые.  У
Дениса не  было  ни  одной  фотографии,  изображавшей  покойную  жену  в
младенчестве, в детстве, в школьном возрасте, в  ранней  юности.  И  это
сразу удивило следователя - обычно женщина держит при себе  свои  давние
снимки. Он подумал, что покойная не слишком  любила  вспоминать  прошлое
или  же  была  совершенно  не  сентиментальна.  Здесь,  в  альбомах   ее
родителей, была обратная  ситуация  -  почти  не  оказалось  современных
Ларисиных снимков, все старые. Просматривая их, он обратил внимание, что
на многих фотографиях Лариса была снята рядом с другой девушкой,  видимо
сестрой. Между ними было несомненное фамильное сходство. Выяснилось, что
сестру зовут Виктория, она замужем и уже три года живет в Германии  -  с
мужем и двоими детьми.
   - Скоро у них кончится контракт, они приедут... - Мать вдруг вскочила
и прижала ладонь к губам:
   - Боже! А Вика еще не знает! Надо ей позвонить!
   Следователь с трудом убедил ее,  что  позвонить  можно  и  позже.  Он
спросил,  не  было  ли  у  Ларисы  длинного  темного   пальто,   узкого,
стесняющего движения. Мать изумила его, сообщив, что никогда  не  видела
всех вещей дочери. Даже теперь, когда Лариса решила бросить мужа, она не
успела перевезти всех вещей. Может, такое пальто и было.  Точно  так  же
она не вспомнила ни грубых ботинок, ни бежевого шарфа.
   - Это самоубийство? - упорно спрашивала она. - Или ее  убили?  Почему
вы ничего мне не говорите? Зачем вам ее фотографии? Я с ума сойду!
   Я сойду с ума! Она даже записки не оставила!
   Записки Лариса Васильковская действительно не оставила. И  вообще  не
было никаких  признаков  того,  что  женщина  готовилась  умереть.  Мать
сообщила, что в последний день своей жизни  -  а  именно  восемнадцатого
ноября - Лариса была спокойна, выглядела даже лучше, чем  в  первые  дни
после ухода от мужа.
   Казалось, она пришла в себя после этого потрясения.
   Позавтракала и ушла. Куда - не сказала. Только вот что странно -  она
возилась с какой-то тряпкой...
   - Ах да,  вспоминаю...  Она  выкопала  среди  вещей  какой-то  старый
купальник и пыталась его  постирать,  -  всхлипнула  женщина.  -  Я  еще
подумала, что Лариса себя странно ведет.  Если  бы  вы  знали,  как  она
всегда обходилась с вещами!  Небрежно,  небережливо...  Вот  Вика  -  та
аккуратистка. Да и то до известных пределов. Стирать тоже не любит, зато
хорошо шьет...
   И женщина пустилась рассказывать о своей старшей дочери, ученом  зяте
и внуках. Как она сообщит им такую страшную новость? И хоть бы  какая-то
определенность! Хотя  бы  точно  им  сказать,  что  именно  случилось  с
Ларисой. Убийство это  или  все-таки  самоубийство?  Прощаясь,  женщина,
заговорщически  понизив  голос,  посоветовала  следователю  внимательнее
присмотреться к Денису. Она подозревает его.
   - Они же хотели развестись, так вот, я думаю, вдруг  ему  жалко  было
разменивать такую шикарную квартиру? Они ведь не так давно ее купили.
   Сам Денис охотно принимал следователя и откровенно беседовал на любые
темы. Он рассказал, что они с Ларисой были женаты двадцать лет.
   В марте отмечали двадцатилетие супружеской жизни. И надо сказать, что
это была хорошая жизнь.
   Без особых страстей, без надрыва. Он, во всяком случае, не  жалуется.
Напротив, сейчас, когда Лариса умерла, ему самому не хочется  жить.  Как
она могла это сделать? Да, в последние дни Лариса  была  сама  не  своя.
Ушла к родителям. Раньше такого  не  было.  Она  даже  не  пожелала  ему
сообщить, в чем причина обиды. Ну и что, что он  вернулся  домой  в  три
часа ночи? Да, был в клубе с друзьями, отмечали  чей-то  день  рождения.
Выпил. Мучился с желудком, спал у себя в кабинете, а не в спальне.
   Кажется, ничего преступного тут нет? А вот она  вспылила.  Через  два
дня взяла да и не вернулась домой. Он позвонил ее матери. Ларисы,  слава
Богу, дома не было. А Ларисина мать сказала, что Лариса живет у них.  Ну
и что он мог сделать? Не ехать же туда, не силой же ее тащить домой...
   - Другие  причины  вашей  ссоры  можете  назвать?  -  поинтересовался
следователь. От коньяка он  по-прежнему  отказывался,  хотя  коньяк  был
прекрасный, дорогой, устоять  было  нелегко.  Сам  Денис  тоже  не  пил,
по-прежнему не доверял желудку.
   - Какие уж там причины, - вздохнул Денис. - Если женщина захочет, она
и без причин поскандалит. А главная причина, я думаю, - бездетность.
   - Кстати, почему у вас не было детей?
   Денис сразу посерьезнел, замкнулся:
   - Это к делу, наверное, не относится?
   И следователь согласился, что это, конечно, его  личное  дело.  Денис
также рассказал, что Лариса начала потихоньку перевозить  от  него  свои
вещи.  Делала  это  так,  чтобы  с   ним   не   встречаться.   Попросила
домработницу. Светлана не скрывала это от него,  а  он  и  не  возражал,
чтобы Лариса взяла свои вещи. И вообще не собирался изображать  из  себя
Отелло, бросаться на жену с кулаками. И уж тем более - убивать ее!
   - А вы, наверное, меня подозреваете, - мрачно сказал он. Это был даже
не вопрос, а утверждение. - Конечно! Обманутый муж. Жадный тип,  который
не желает делить имущество. Если хотите знать,  мы  с  Ларисой  обсудили
вопрос раздела имущества и вообще развода. И пришли к соглашению, что  я
куплю ей квартиру в том районе, где она ее подберет. Так-то! И машину  я
ей оставлял, хотя, понятно, она на мои деньги куплена.
   - Значит,  жена  действительно  решила  уйти,  если  вы  даже  развод
обсудили? Почему же она вернулась?
   Тот только руками развел:
   - Понятия не имею. Восемнадцатого, днем, она вдруг позвонила  мне  на
работу и сказала, что ждет меня  дома.  Наш  разговор  слышала  одна  из
продавщиц, она может подтвердить. Вам нужно ее имя?
   Следователь записал имя и фамилию продавщицы и попросил продолжать.
   - Ну, я и поехал, - вздохнул тот.
   - И что же, вы так сразу бросили работу и поехали?
   - Да, - твердо ответил Денис. - Все бросил и поехал.  И  вы  бы  тоже
поехали, если бы были на моем месте.  Я  не  хотел  развода  и  надеялся
помириться. Я ее любил. Это  кто  угодно  может  подтвердить.  Ни  разу,
слышите, ни разу за двадцать лет я не думал  о  разводе!  Многие  мужики
могут этим похвалиться? Хотя мне-то жилось не больно сладко!
   Он осекся и с ворчанием  начал  искать  сигареты.  Куда  он  их  дел?
Следователь смотрел, как Денис жадно закуривает и с лихой  обреченностью
наливает себе коньяк:
   - Черт с ним, с желудком! Пусть подохну, зато с музыкой. Если  бы  вы
знали, как надоедает диета!
   Сплошная рисовая каша.
   - Расскажите, что было после того, как вы приехали  домой.  Она  была
одна?
   Денис рассказал, что Лариса ждала его для серьезного  разговора.  Она
многое ему высказала. Ничего нового, но очень много упреков сразу. Он их
и раньше слышал. Что он старше ее, что он скучный, что  у  него  слишком
примитивные запросы, что она духовно его переросла. Хотя куда уж  там  -
переросла? Лариса никогда нигде не училась, она окончила среднюю  школу.
И ту закончила неважно.
   - Еще она говорила, что не желает больше жить в золотой  клетке.  Что
хочет ребенка. А с ребенком у нас никак не получалось. Я уж тоже грешил,
думал - сам виноват. Нет, врачи сказали - это у Ларисы не все в порядке.
У нее были выкидыши, несколько подряд,  в  самом  начале  замужества.  А
потом - она не беременела. Я тоже хотел ребенка, без наследника грустно.
- Он обвел взглядом обстановку. - Зачем все это?  Кому  останется?  Я-то
вообще сирота. У  меня  ни  брата,  ни  сестры.  Даже  племянников  нет.
Родители умерли.
   Денис широко и тщательно перекрестился. Он добавил, что Лариса  стала
собирать оставшиеся вещи. Собрала две  или  три  сумки.  Выпила  немного
виски и все время очень возбужденно  отчитывала  его.  Все  ему  в  счет
поставила:  пьянство,  невнимательность,  ожирение,  одышку,  гастрит...
Вспомнила, как он когда-то нагрубил ее маме.  В  общем,  проявила  самую
лютую бабью мелочность. В какой-то момент, как признался вдовец, он даже
искренне пожелал, чтобы Лариса ушла. Невозможно было все это слушать без
отвращения.
   - Если уж она припомнила такие мелочи, значит,  долго  вспоминала,  -
горестно сказал он. - И чем я провинился? За что она так накинулась?
   Наверное, просто накопилось. Думала, что с другим мужчиной она  будет
счастлива. Не знаю, что на нее нашло. Да может, она и сама не знала.
   Денис сказал, что не стал дожидат