нилось, что без ее участия обойтись нельзя.
   Все происходившее  Алекс  обсуждал  с  Нивес.  Она  очень  рассудительная
девушка и очень страстная. Необычное сочетание.
   - При любых обстоятельствах я буду жить с тобой, - говорила она Алексу. -
Даже если у тебя не будет денег. Я люблю тебя, и только это имеет  значение.
Но мне  нравится,  жизнь,  которую  я  вела  дома.  Тебе,  Алекс,  она  тоже
понравится. Однако я не думаю, что ты будешь счастлив, живя на мои деньги.
   - Конечно, - соглашался Алекс.
   - Это глупо, но я уважаю тебя за такое отношение. Тут все  дело  в  твоей
гордости. Значит, ты должен иметь собственные деньги, иначе  ты  никогда  не
будешь счастлив.
   - Допустим, я смогу достать очень много  денег,  -  отвечал  Алекс.  -  В
данный момент не имеет значения как. Выйдешь ли ты за меня замуж и будешь ли
жить со мной в Асунсьоне?
   - Да.
   - Даже если у меня будет другое имя и слегка измененная внешность?
   - О чем ты говоришь?
   Алекс рассказал ей об оружии  для  Ирана,  о  никарагуанских  контрас,  о
пожертвованиях и о том, как он собирался воспользоваться довольно большой их
частью.
   Нивес молча слушала, пока он не закончил, потом рассмеялась.
   - Сначала ты напугал меня. Я решила, что ты  задумал  ограбить  банк  или
магазин "Севен-Элевей". Но, Алекс, дорогой, то, что ты хочешь сделать, вовсе
не квалифицируется в реальной жизни  как  преступление.  Ты  просто  немного
облегчишь воров от бремени их добычи. Они должны бы дать тебе медаль.
   - Они дадут мне тюремное заключение, бесконечное, как ад, если поймают.
   - Тогда, если ты собираешься  это  сделать,  лучше  украсть  побольше,  -
посоветовала Нивес. - Потому что такой шанс тебе выпадет только раз в жизни,
а приговор, наверно, будет один и тот же, возьмешь ли  ты  много  или  мало.
Если тебя поймают. Но ты должен сделать так, чтобы тебя не поймали.
   - А я и не планирую быть пойманным. В этом я рассчитываю на  Ракель.  Она
во всем участвует. Мне нужна ее помощь, и  мне  придется  дать  ей  какую-то
часть полученного.
   - Конечно, ты должен заплатить ей.
   - Мы будем  держать  все  в  секрете.  Никто  не  должен  знать  о  наших
отношениях. Никто, пока я не смогу жениться на тебе.
   - Надеюсь, тебе не потребуется много времени.
   - Меньше месяца. Но мне нужна помощь и некоторых твоих друзей. Ты сумеешь
связать меня с полезными людьми в Парагвае?
   - Конечно. _ Некоторые люди в Асунсьоне  могут  вычислить,  кто  -  после
минутного сомнения продолжал Алекс. - Будут проблемы?
   - Конечно, нет. Они подумают, как умно  ты  поступил.  Никто  не  сообщит
американским властям.
   - Наверно, парагваец не сообщит, но американец вполне может.
   - Не наши друзья в Асунсьоне.
   - А что, если один из них не совсем правильный американец?
   - Не беспокойся, любовь моя. Не  совсем  правильный  американец  долго  в
Парагвае не задержится.
   Нивес открыла сумочку и достала  портсигар  из  панциря  черепахи,  потом
прикурила длинную темно-коричневую сигарету "Нат Шерман".
   - Алекс никогда не рассказывал мне  о  мелких  деталях  своих  планов,  -
продолжала она. - Мы договорились, что он сделает то, что  необходимо,  а  я
буду ждать его в Асунсьоне.
   - Ему потребовались имена парагвайцев в Париже,  на  которых  ой  мог  бы
положиться. У меня здесь есть кое-какие друзья. Вы должны понять, я и правда
не знала, что происходило. Я и правда не считала, что так уж  плохо  забрать
деньги  у  напыщенных  дураков,  готовых  всегда  поддерживать  заварушки  с
наемниками. Я думала только об одном: каким Алекс приедет ко мне в Парагвай.
Он будет по-другому выглядеть. По меньшей мере, усы. Или,  может,  небольшая
пластическая операция на лице. Это было самое волнующее приключение, в каком
я когда-либо участвовала. Такое романтичное. Я была  безумно  влюблена.  Или
без  памяти  увлечена.  По-моему,  поэтому  я  до  сих  пор  ни  о  чем   не
задумывалась.
   - Что значит, вы до сих пор не задумывались?
   - Ну, над тем, что  Алекс  будет  делать.  Естественно,  возьмет  деньги.
Приедет в Париж. Затем исчезнет. Ракель наймет вас, чтобы найти его. Это то,
что мы заранее запланировали.  Вас  выбрали  потому,  что  вы  хорошо  знали
Алекса, и потому, что Алекс считал, что вы будете.., податливым.
   - Податливым, - с горечью повторил я. - Вы имели в Виду  послушным.  И  в
придачу легковерным.
   - Это симпатичное качество, Хоб, - заметила Нивес. - Не теряйте его.
   - Что еще вы знаете?
   - Вы должны стать свидетелем смерти Алекса. И тогда  под  принятым  после
"смерти" именем он начнет новую жизнь  со  мной  в  Парагвае.  Но,  конечно,
оставалась одна часть плана одно совсем не безопасное  дело.  Дело,  которое
так и осталось висеть в воздухе.
   - Ракель? - спросил я.
   - Да, правильно. Ракель. Вот об этом я  не  хотела  думать.  Но  в  конце
концов пришлось. И я поняла,  хотя,  надеюсь,  не  права,  что  единственный
способ для Алекса реально быть в безопасности - смерть Ракель.
   Да, конечно. И, видимо, Нивес не знает всего. Ракель планирует  разделить
с Алексом не только деньги, но и его жизнь Она любит  его  и  не  собирается
молча проглотить отрицательный ответ. Он должен быть ее или Нивес.
   Если он уедет с Нивес, если он бросит Ракель, то  можно  рассчитывать  на
взрыв. И пока у Ракель хватит сил, пар будет выходить очень  долго  и  очень
громко.
   Где теперь Ракель?
   Я позвонил в отель. Ее номер не отвечал. Это ничего не доказывало,  но  у
меня мелькнула мысль - я знаю, что случилось. Когда Ракель узнала  о  смерти
Алекса, это стало  для  нее  сигналом  встретиться  с  ним.  О  встрече  они
договорились заранее, и она думала, что теперь они вместе исчезнут со сцены.
   Для Алекса это был шанс убить ее.
   Если бы я только знал, где назначена встреча.
   - Алекс что-нибудь говорил, где он будет после всего?  -  Я  обернулся  к
Нивес.
   - Нет. Он только сказал, чтобы я ждала его в Асунсьоне. Но я не могла.  Я
имею в виду, что грабеж - это одно, но я не смогла бы вынести, если бы он  и
вправду убил эту несчастную женщину.
   Я поднялся,  стараясь  почти  физически  стряхнуть  с  себя  убийственную
депрессию, которая навалилась на меня  после  того,  как  я  видел  "смерть"
Алекса.
   - Пошли.
   - Куда мы теперь?
   - Искать Алекса, - ответил я.

ЧАСТЬ ДВЕНАДЦАТАЯ

51. РЕАНИМИРОВАННЫЙ АЛЕКС

   Я решил, что единственная надежда для нас - это Клови. Больше никого я не
мог представить ни в Париже, ни в любом другом городе, кто мог бы знать, где
Алекс собирался встретиться с Ракель. Если мы допускаем, что Алекс еще  жив.
А в тот момент мне пришлось это допустить.
   Я окликнул такси и объяснил водителю, что мы сделаем несколько остановок.
Водитель пожаловался, что на этом он теряет плату  за  проезд,  тогда  Нивес
сунула ему тысячефранковую купюру. В ней есть класс, в этой Нивес.  Конечно,
тут помогает и то, что она богата.
   - В "Де Маго" Клови не оказалось.  Мы  проверили  кафе  "Флор"  и  пивную
"Липп", пока еще ехали по бульвару Сен-Жермен. Следующая остановка "Дом"  на
Монпарнасе. Здесь Нивес взяла дело в свои руки. Управляющий превзошел себя в
любезности. Он был безутешен из-за того, что  пришлось  сказать  Нивес,  что
мсье Клови сидел здесь всего полчаса назад и ушел, не обмолвившись и словом,
увы, куда он направляется дальше.
   - Как досадно,  -  пробормотала  Нивес,  задумчиво  постукивая  по  зубам
сложенной бумажкой в тысячу франков. - Мне и правда очень  важно  найти  его
сегодня вечером.
   Глаза управляющего бегали от купюры к шикарной особе, от денег к женщине,
от Молоха к мадонне, назовите это как вам угодно. Алчность недолго  боролась
с осторожностью, которая в конце концов потерпела полное поражение.
   - Я предполагаю, - неуверенно начал управляющий, - вы могли бы попытаться
найти мсье Клови дома.
   - И где это может находиться? - ласково промурлыкала Нивес.
   Управляющий проявил верх любезности и написал на  бумажке  адрес,  а  она
проявила верх щедрости и сунула ему тысячу франков. Затем мы  опять  сели  в
такси и назвали адрес: набережная Д'Орсе на берегу Сены.
   Клови жил в  большом  старом  многоквартирном  доме  с  черными  коваными
железными решетками на окнах и коваными железными воротами, которые  стояли,
как опускающаяся решетка крепости, между улицей и парадным входом.  Я  нажал
кнопку переговорного устройства.
   Клови в вышитом красном шелковом халате сам открыл дверь. С проигрывателя
звучало что-то приятное, но незнакомое мне. Позже я посмотрел на пластинку и
прочел: "Камилл Сен-Санс, Первая симфония".
   - Клови, - начал я, - мне ужасно неприятно беспокоить вас, но мы приехали
по делу о жизни и смерти. - Мелодраматично, но, по-моему, очень точно.
   -  Тогда,  я  полагаю,  вы  должны  войти,  -  довольно  грубо,  как  мне
показалось, предложил Клови Но лицо его просветлело и он превратился в  само
очарование, когда разглядел Нивес
   - Надеюсь, мадемуазель, вы еще некоторое время  останетесь  в  Париже,  -
обратился он к ней. - Вы прекрасно подходите для моей следующей картины.  Вы
когда-нибудь играли? Это не имеет значения. Моя теория актерской..
   Нивес не собиралась подхватывать игру Клови.
   - Наверно, мы сможем обсудить это в другое время, -  проворковала  она  с
еще более ослепительной улыбкой, чем обычно. - Сейчас у нас неотложное дело.
   - Ах да, знаменитое  дело  о  жизни  и  смерти.  Но  сначала  могу  ли  я
предложить вам обоим по стакану вина? Немного ледяного "Антреша" 84-го года?
И у меня также есть очень приличная маленькая...
   - Клови, нам надо немедленно найти Алекса. - Нельзя позволять  ему  вести
бесконечный винный монолог.
   - Но, Об, вы сами видели его мертвым!  -  Совершенно  обескураженный,  он
вытаращил на меня глаза.
   - Я видел то, что должен был видеть. Но вы знаете, и я знаю, что Алекс не
умер. Вы помогли ему в этом?
   - Не понимаю, о чем вы говорите, - ледяным тоном произнес Клови -  И  кто
эта молодая леди?
   - Это невеста Алекса, - объяснил я. - Она из Парагвая. Ведь вы  знаете  о
ней, Клови?
   - Вы Нивес? - Он изучающе смотрел на нее.
   - Нивес де Санчес и Иссасага, - произнесла она. Голос  твердый  и  ясный,
спина прямая,  плечи  квадратные,  все  точно  так  как  учили  ее  в  школе
предварительного покорения. - Как  вы,  наверно,  знаете,  после  поддельной
смерти Алекс хотел встретиться со мной в Парагвае.
   - Ладно, - сказал Клови. - Садитесь. Поговорим.
   Он повел нас в элегантную маленькую гостиную, полную бутылок, сделанных в
кустарных  мастерских,   всевозможных   безделушек   и   мягкой   мебели   с
позолоченными ножками, которая стоила, должно быть, состояния, но  выглядела
ужасно неудобной.
   - Узнаю вас по фотографии, - сообщил Клови Нивес. - Алекс  показывал  мне
ту, которая сделана в Вашингтоне. Я так рад встретиться с  вами.  Да,  Алекс
обсуждал со мной свой план. Я нашел его весьма романтичным. И одновременно в
нем есть политическое звучание.  Я  аплодирую  искусству  Алекса:  он  сумел
отнять деньги у злых плутократов из Вашингтона. И я  аплодирую  его  решению
начать новую жизнь, помогая в Африке бедным. Это  благородный  жест.  Я  сам
хотел бы его сделать. Но, увы, каждый  владеет  в  искусстве  чем-то  одним.
Несмотря на пример Рембо .
   - В Африке? - удивился я. - Вы сказали в Африке? И что, по-вашему,  Алекс
будет там делать?
   - Он подробно описал мне свою мечту, - проникновенно улыбнулся  Клови.  -
Он намерен принять свою новую личность, взять деньги  и  основать  в  Африке
клинику. Место для бедных, больных, бездомных. Он  хочет  взять  за  образец
личность доктора Альберта Швейцера . По-моему, это замечательная идея.
   - Конечно, замечательная, - согласился я. - А он не  говорил  вам,  какое
место займет там Ракель? И Нивес?
   - О, безусловно! Это самая лучшая часть.  Вы  все  вместе  туда  едете  и
вместе работаете. И живете все вместе в тройном браке. По-моему,  это  очень
мужественно с его стороны, так пренебречь буржуазной моралью.
   - Значит, вы знаете, где теперь Алекс? - спросил я.
   - Может быть, да, а может, нет, - ответил Клови, не раскрывая своих карт.
   - Это и правда чрезвычайные обстоятельства, - настаивал я. -  Пожалуйста,
скажите нам, где он собирался встретиться с Ракель.
   - Ах, вы даже об этом знаете? - удивился Клови  с  хитрым  выражением  на
лисьем лице. - Тогда вы, видимо,  понимаете,  как  необходима  осторожность.
Мадемуазель Нивес, не думайте слишком плохо о нем, если он уедет с Ракель  и
без вас. Семья втроем по сути своей очень нестабильна, конечно, в этом часть
ее очарования, но она эфемерна.
   - Вы все не правильно поняли, - вмешалась Нивеc. -  Алекс  собирается  на
мне жениться. Поверьте, это не иллюзия с моей стороны.
   - А как же тогда Ракель? - спросил Клови.
   - Предполагалось, что Алекс где-то встретится  с  ней  и  расплатится,  -
начал я. - Так считает Ракель. Но, по-моему, у Алекса другие планы.
   - На что вы намекаете?
   - Мы думаем, или, вернее, боимся, - продолжал я, - что  Алекс  собирается
убить ее.
   - Как мне кажется, это едва ли вероятно, - возразил  Клови,  однако  было
заметно, что он задумался. Потом вскочил и  начал  расхаживать  по  комнате,
рассеянно пробегая пальцами по позолоченной мебели. Наконец он повернулся  к
Нивес.
   - Вы уверены, что он планирует жениться на вас? Нивес кивнула.
   - Я помогала организовать его вылет из Франции. Клови опять задумался.  И
по лихорадочному движению его бровей можно  было  видеть,  как  в  нем  идет
логическая борьба с преклонением перед  героем.  В  конце  концов  он  задал
ключевой вопрос:
   - Вы богаты, мисс Нивес? Она кивнула.
   - Проклятие! - воскликнул Клови. - Тогда,  видимо,  это  правда.  Хотя  я
всегда аплодировал идеализму Алекса, у меня тоже возникали сомнения на  этот
счет. Слова чересчур легко слетали у него с языка. Да! Я обманывался.
   - Где он? - спросил я.
   Клови посмотрел на меня. Теперь он стал серьезным.
   - Что он собирается делать, когда встретит Ракель, если не хочет взять ее
с собой?
   - Он планирует на долгое время избавиться от нее, - ответил я.  -  Сейчас
он мертв, так что вполне может делать  все  что  захочет.  И  он  достаточно
богат, чтобы провернуть дело, не оставив следов. Все сойдет  гладко.  Ракель
сейчас в пути У меня нет доказательств, но я хотел бы встретиться с  Алексом
раньше, чем Ракель. Поехали, Клови!
   Он стоял в  центре  комнаты  с  видом  человека,  не  способного  принять
решение. Потом он что-то надумал, обернулся и пролаял:
   - Подождите. Я сейчас вернусь. - И тут же выскочил из комнаты.
   - Что это могло бы означать? - обратилась ко мне Нивес.
   Я пожал плечами. Это было представление. Я имею в виду, позирование.
   Вскоре  Клови  вернулся  в  гостиную.  Он  сменил  халат   на   грубовато
выглядевший кожаный пиджак, надел солнечные очки янтарного цвета  и  натянул
на набалдашник трости водительские перчатки.
   - Пошли, - бросил он, направляясь к двери.
   - Куда мы идем?
   - Глупый вопрос, - сказала Нивес, потянув меня" выходу вслед за Клови.

52. КЛОВИ

   - Эй, послушайте, разве в самом  деле  необходимо  так  быстро  гнать?  -
спросил я.
   Мы все трое втиснулись в отделанную орехом пилотскую кабину машины Клови.
Реставрированная  "Испано-Суиза"  со  старомодным  мотором   переходила   от
надрывного кашля к паническим завываниям и делала это так  громко,  что  мне
пришлось выкрикнуть свой вопрос. Нотка страха прозвучала в нем сильнее,  чем
я бы хотел. Клови не обратил внимания на мои слова, а Нивес вела  себя  так,
будто наслаждалась всем происходившим. Я бы тоже  наслаждался,  если  бы  не
уверенность, что через секунду мы въедем в автобус и нас разотрет в  лепешку
или мы снесем собственными головами витрину магазина.
   В Париже была поздняя ночь, два часа, движения почти никакого, что делало
наше положение еще хуже, потому  что  позволяло  Клови  прибавить  скорость.
Подумав, я вспомнил, что он, наверно, ждал всю жизнь  такого  честного,  как
перед Богом, настоящего чрезвычайного события. Но все равно,  Клови  мог  бы
подождать еще несколько минут и вести свою идиотскую  спортивную  машину  на
безопасной скорости и не пугать, черт возьми, пассажиров, не страдающих, как
он, склонностью к самоубийству.
   Мы пронеслись по Елисейским Полям, будто танковый дивизион с  реактивными
двигателями, с диким скрежетом на двух колесах обогнули  Триумфальную  Арку,
пулей пролетели по авеню Клебер. И каким-то  чудом  выскочили  на  кольцевую
дорогу, никого не задавив.
   Позади я слышал сирены полицейских машин. Мы их обогнали. Будь я проклят,
если мы не обогнали радиоволны, на которых полицейские переговаривались друг
с другом.
   Затем мы оказались на шоссе номер 135 и покатили  по  прямой  дороге  под
зыбкой тенью листьев между ровными  рядами  деревьев.  За  час  мы  оставили
позади миль сто или больше.
   - Куда мы едем? - удалось выдохнуть мне.
   - Уже  приехали!  -  крикнул  Клови,  сворачивая  к  вывеске  "Аэровокзал
Анненси".
   Впереди мы увидели маленький аэродром,  огороженный  стальной  сеткой,  и
сетчатые ворота, закрепленные цепью Клови, даже не сбросив скорости,  въехал
в них, и при свете одной фары мы подкатили к низкому зданию аэропорта  рядом
со взлетно-посадочной полосой.
   Клови резко затормозил. Чуть пошатываясь, я  вылез  из  машины  вслед  за
Нивес.
   - Что здесь происходит? - спросил я. - Где Алекс? Трое  мужчин  вышли  из
темного здания аэропорта. При выглянувшей  на  три  четверти  луне  я  сумел
разглядеть, что они вооружены револьверами. Один  из  них  Жан-Клод.  Второй
Найджел.
   - Привет, ребята, - бодро бросил я, хотя особой бодрости не испытывал.  -
Не знаю, как вы догадались приехать сюда, но я, честно, рад вас видеть.
   - Что будем с ними делать? - спросил у Клови Найджел.
   Высокий и торжественный, Клови стоял в полутьме и стягивал перчатки.
   - Они знали, - коротко бросил он. - И я подумал, лучше привезти их сюда.
   - И ты, Клови, - сказал я.
   - Я не обещал вам розовый сад, - пожал плечами Клови.
   - Эй, эй, парни, давайте все проясним, - снова начал я.  -  Сделаем  один
гигантский шаг от края надвигающейся катастрофы, забудем об  Алексе,  пойдем
куда-нибудь и пропустим пару бокалов. Для вас это о'кей?
   - Возьми себя в руки, Хоб, -  строго  одернул  меня  Найджел.  -  Мы  все
сожалеем. Но разве ты не можешь хотя бы вести себя как мужчина?
   Я вытаращил глаза. Найджел всегда был человеком со странностями,  но  это
слишком даже для него. От Жан-Клода  я  мог  ожидать  любого  предательства.
Привыкаешь  ко  всему,  когда  имеешь  дело  с   американцами   иностранного
происхождения. Но Найджел? Найджел Уитон? Мой старый приятель Найджел?
   - Допустим, ты здесь немного посидишь, пока мы разберемся что к  чему,  -
предложил Найджел, жестикулируя револьвером.
   Третий шагнул к свету. Высокий,  светловолосый,  застенчиво  улыбающийся.
Это был Алекс. У меня поехала крыша.
   - Пошли вы все к черту! - заорал я. Если мне предстояло умереть  за  свой
характер, то это означало бы, что я ушел как трус. Я закинул голову и  издал
вопль, который можно было услышать во всей Франции и даже, наверно, в  части
Испании. Но когда я начал вопить в полную силу, Клови ударил Меня по  черепу
железным ободом.

53. СТОН БАБОЧКИ

   "Сказать по правде, с тобой могло бы получиться хуже. Ты  мог  не  просто
потерять сознание, ты мог умереть. А это не очень забавно, ты не  находишь?"
- так я рассуждал сам с собой. Вернее, одна часть моего  разума  предавалась
рассуждениям, пока вторая часть плавала  в  ослепительном  море  света.  Мне
казалось, что я слышу накаты волн на берег, и это было странно. Париж  стоит
в глубине континента, а не на море. В тот  момент,  когда  я  обдумывал  эту
мысль, показалось несколько фигур, они  словно  выткались  из  тумана,  и  я
приготовился к встрече  с  приятными  видениями,  или  к  галлюцинации,  или