теории  заговора.  Это  началось  еще  с   тамплиеров.   Этьен,   ты
когда-нибудь слышал про такую штуку?
   - Нет, - ответил Этьен. - Но если эта "сома" появилась в продаже, я хотел
бы попробовать. Хоб, а при чем тут французская полиция?
   - Ну, мне кажется, ни для кого не секрет, что на  этой  неделе  в  Париже
грохнули Стенли Бауэра. Так вот, французы думают, что он распространял некий
наркотик, именуемый "сома".
   - Надеюсь, они ошибаются, - сказал Питер
   - Почему? - спросил Хоб.
   - Эта новомодная штука может сильно навредить моему бизнесу.
   - Пойду попрошу Дэви заварить мне чайку, - сказал Этьен. - Пока, ребята.
   И вышел на залитый солнцем двор  Питер  неторопливо  свернул  косячок  из
только что нарезанной марихуаны. Косячок он сворачивал так, как это  принято
в Вест-Индии - из пяти листков бумаги, так что  в  результате  вышло  нечто,
похожее на сигару. Пока Питер возился с косяком, оба они молчали - забивание
косяка  было  почти  что  священнодействием  для  Питера,  одного  из  самых
известных торговцев наркотиками на острове, не любившего распространяться  о
своем ремесле.
   Завершив работу, Питер протянул косяк Хобу. Тот аккуратно прикурил его от
деревянной спички, затянулся  раз  пять,  одобрительно  кашлянул  и  передал
Питеру Питер затянулся Оба уселись в деревянные кресла, стоящие в амбаре,  и
некоторое время молчали Первый косяк дня - это священный момент.
   Наконец Питер спросил:
   - Как твое агентство?
   - Нормально, - ответил Хоб.
   После этого они курили молча. В разговорах нужды не было.  Через  полчаса
Хоб поехал к себе домой, в состоянии приятного кайфа, с  унциевым  "храмовым
шариком" в кармане. Питер делал эти шарики из отборного пакистанского гашиша
и заворачивал в голубой целлофан  -  это  был  его  фирменный  знак.  Ценный
подарок В последнее время дела Питера шли так хорошо, что ему  уже  не  было
нужды торговать своими  "храмовыми  шариками"  Теперь  он  приберегал  их  в
качестве сувениров для близких друзей.

Глава 4

   Сложность расследования на Ибице зависит только от вас Если  интересующий
вас человек проживает в поселке Санта-Эюлалиа, первое, что надо  сделать,  -
это отправиться в "Эль Киоско", кафе под открытым небом  в  центре  городка.
"Эль Киоско" расположено в верхней части вымощенного плиткой прямоугольника)
спускающегося к морю, рядом с памятником Абелю Матутесу.
   Хобу не потребовалось много времени, чтобы  разузнать  о  Стенли  Бауэре.
Этот мужик вечно жил в гостях у кого-то  из  англичан,  вечно  без  гроша  в
кармане, но одевался весьма прилично: хороший костюм  для  профессионального
"сеньора из общества" - такая же необходимая  вещь,  как  гаечный  ключ  для
автомеханика. И хорошие ботинки тоже. Стенли Бауэр запомнился обществу своей
коллекцией туфель от Балли. И еще у него были золотые часы от Одмара Пике  -
скорее всего, гонконгская подделка, но ведь не станешь же ты заглядывать под
крышку чужих часов, чтобы выяснить, настоящие они или нет.
   Хоб удачно выбрал время для расспросов  -  послеобеденное,  незадолго  до
открытия магазинов после полуденной сиесты. В кафе сидела толпа  аборигенов,
у ног которых, точно собаки, теснились соломенные сумки, ожидающие, когда их
наполнят вечерними покупками.
   Томас-датчанин сидел за средним столиком,  высокий,  белокурый,  в  своей
обычной синей капитанской фуражке.
   - Стенли? А как же Я его видел на той неделе. Говорят, в Париж  уехал.  А
что, он тебе должен?
   - Да нет Мне нужна его помощь в расследовании Томас и его приятели дружно
расхохотались. В те времена никто не принимал Хоба с его агентством всерьез.
Зауважали его позднее, когда на остров явился старый  итальянец,  за  поимку
которого была назначена награда.
   - Попробуй узнать у его старухи, - сказал Томас.
   - А кто она? - спросил Хоб.
   - Аннабель. Не француженка, а другая Аннабель,  из  Лондона  Ты  ведь  ее
знаешь, верно, Хоб?
   - Да, конечно. Но я не знал, что она жила со Стенли. Как она?
   - Говорят, все  еще  на  высоте,  -  сказал  Томас.  -  Хорошенькая,  как
картинка, и хитрая, как лиса
   - А где она теперь живет?
   - Провалиться мне, если я знаю. Не в Санта-Эюлалиа,  это  точно.  Большая
Берта должна знать. Ты знаешь, где живет Большая Берта?
   - Наверно, в Далт-Вилле, если не  переехала,  -  сказал  Хоб.  -  Слушай,
Томас, сюда чуть попозже собирался завернуть Гарри, выпить пивка. Скажи ему,
что наш сегодняшний обед отменяется. Постараюсь поймать его попозже у Сэнди.
   И Хоб отправился на своей взятой  напрокат  машине  в  Ибице.  Машину  он
оставил на окраине, на стоянке рядом с автомагазином, дальше пошел пешком  к
стоянке такси на  Аламеде.  Ехать  туда  на  машине  не  имело  смысла  -  в
Далт-Вилле все равно  нет  стоянок.  Большое  черно-белое  такси  "Мерседес"
провезло его по Ла-Калле-де-лас-Фармасиас, свернуло направо, и они очутились
у римской стены Далт-Виллы. Это была самая  высокая  и  самая  старая  часть
города. Они проехали по узким крутым  улочкам  без  тротуаров,  мимо  музея,
потом еще раз свернули - и здесь такси остановилось Хоб  заплатил,  выбрался
наружу и пошел дальше по переулкам, таким узким, что там с трудом можно было
разойтись даже двум пешеходам.
   Большая Берта жила в безымянном переулке в Далт-Вилле, в  двух  шагах  от
самой высокой точки Старого Города. На Ибице полно  иностранцев,  гордящихся
своим местожительством и убежденных, что именно они живут в самом престижном
районе. Чем  меньше  остров,  тем  разборчивей  на  этот  счет  живущие  тут
иностранцы. На Ибице каждая часть острова имела  своих  приверженцев,  кроме
разве что свалки и прилегающих к ней районов -  шумного  и  вонючего  места,
более всего напоминающего дантов ад.
   В Далт-Вилле было полно  шикарных  старых  квартир  в  элегантных  старых
домах. Между домами росли деревья, и воздух  там  был  чистый.  Единственная
проблема заключалась в том, как туда добираться. Подъем крутой, автобусы  не
ходят, а в самый центр и такси не проедет. Но  Берта  решила  для  себя  эту
проблему - она попросту почти не выходила из дому, разве  что  затем,  чтобы
сходить в соседний ресторан или на выставку в галерею  Симса,  расположенную
на той же улице. Или если Берту приглашали на какой-нибудь  прием.  Для  нее
выбраться из дома было немалой  проблемой.  Большая  Берта  весила  немногим
меньше  трехсот  фунтов.  Это  была  веселая,   жизнерадостная   американка.
Говорили, что она в родстве с Дюпонами из Делавера.  Она  жила  на  Ибице  с
незапамятных времен - и при республике, и при Франко, и потом, когда  Франко
свергли и  снова  установили  республику.  Она  знавала  Элиота  Поля,  была
общительна, любила людей, обожала музыку. И деньги у  нее  водились.  Доходы
Дюпонов - или, вероятнее, какого-нибудь другого,  менее  известного,  но  не
менее процветающего семейства - позволяли ей  жить  со  вкусом  и  принимать
гостей с шиком. Большая Берта чуть ли не  каждый  месяц  устраивала  приемы,
водила  дружбу  с  артистами,  музыкантами  и  художниками  всех  стилей   и
направлений, как талантливыми, так и бесталанными, кое-кому  из  них  давала
взаймы, другим разрешала  пользоваться  своей  маленькой  виллой  в  приходе
Сан-Хуан. Говорили, что она лично знакома со  всеми  жителями  острова.  Ну,
это, конечно, маловероятно. За туристский сезон через аэропорт  Сон-Сан-Хуан
проходило не меньше миллиона народу. Но она  действительно  была  знакома  с
кучей народа, а про тех, кого не знала лично, могла  при  необходимости  все
разузнать.
   Она встретила Хоба в своем  цветущем  палисаднике  и  провела  к  себе  в
квартиру. Квартира была  большая  и  просторная,  заставленная  диванчиками,
кушеточками, креслами с плетеными спинками, местными сундуками, столиками  -
и двумя разбитыми и склеенными римскими амфорами с  остроконечным  дном,  на
железных подставках Берта вывела Хоба на обдуваемую ветерком террасу. Пол из
темно-красной терракотовой плитки был залит золотым солнечным светом.  Внизу
простирался весь Ибица-Сити,  уступами  белых  квадратов  и  прямоугольников
спускавшийся к гавани с,  несколькими  туристскими  лайнерами  у  причала  и
бесчисленными кафе.
   - Ну так, - спросила Берта, поболтав минут пять о том о  сем,  -  что  же
привело тебя в мое орлиное гнездо?
   - Я ищу Аннабель, - сказал Хоб. - И надеялся, что вы мне подскажете,  где
ее искать.
   - Могу разузнать, - сказала Берта.  -  Дай  мне  пару  дней,  я  кое-кого
порасспрошу. А что у тебя еще новенького? Ты здесь по делу или  просто  небо
коптишь, как все мы?
   - Я расследую убийство Стенли Бауэра. Вы про него слышали?
   Берта кивнула.
   - Лоран звонил из Парижа. Прочитал об этом в "Геральд Трибюн". Он  был  в
полной прострации.
   - Я слышал, Аннабель много встречалась со Стенли?
   - Да, они часто бывали вместе на вечеринках. Но Стенли  не  интересовался
девушками, ты ведь знаешь.
   - Слышал. Однако они были друзьями.
   - Ну это ведь  не  преступление,  верно?  Хоб  решил  испробовать  другую
тактику.
   - Берта, хотите работать на меня?
   - Я? Частным детективом?
   - Нет, помощником частного детектива.
   Большая Берта улыбнулась, покачала головой,  но  не  сказала  "нет".  Она
встала, подошла к буфету и сделала два Джина с  содовой.  Хоб  знал,  что  в
деньгах она не нуждается. Дела  Берты  шли  превосходно.  У  нее  даже  были
кое-какие вложения, она владела какой-то собственностью. Но  Берта  была  из
тех, про кого говорят "каждой бочке затычка" - лезла во  все  дырки,  любила
все про  всех  разузнавать,  любила  посплетничать.  А  это  даст  ей  повод
сплетничать на законных основаниях.
   Она вернулась с двумя бокалами, протянула один Хобу.
   - Что мне надо будет делать?
   - Да все то же, что и теперь. Встречаться с людьми. Давать приемы. Ходить
на открытия выставок. Обедать в хороших ресторанах. Конечно, оплачивать  все
это я не смогу. Но ведь вы и так это делаете. А потом рассказывать  мне  то,
что узнаете.
   - Да, конечно. Это не проблема.
   Хоб давно знал, что люди, даже самые болтливые,  охотнее  говорят  тогда,
когда им за это платят, даже если плата  чисто  символическая.  Оплачиваемая
болтовня становится уже не болтовней, а работой, то  есть  делом  приличным,
уважаемым и полезным. А даже самые бесшабашные и независимые не имеют ничего
против приличий, если эти приличия оплачены.
   - Звучит забавно!
   Вот и Большой Берте понравилась идея сделаться полезным членом общества -
если, конечно, это будет интересно, и к тому же не за  бесплатно.  Но  много
платить не придется. Что очень кстати: у Хоба много и не  было.  Все  знали,
что  его  агентство  -  скорее  радужная  мечта,  чем  солидное  действующее
предприятие. А что может быть привлекательнее радужной мечты, даже  если  ты
не какой-нибудь декадент? Тем более что труда особого это  не  потребует,  а
все-таки оплачиваться будет.
   - Так что же мне делать, Хоб? Я ведь уже не так легка на  подъем,  как  в
былые времена!
   - Берта, вам не понадобится делать абсолютно ничего, кроме того, что вы и
так делаете. В этом то вся суть!
   - А что именно ты хочешь знать сейчас?
   - Мне нужно раздобыть сведения об одном человеке. Узнать, кто он такой, и
вообще все, что можно.
   И Хоб рассказал ей про человека,  которого  видели  в  Париже  вместе  со
Стенли Бауэром перед тем, как того убили. Все, что знал.
   - Не густо, - заметила Берта.
   - Если кто-то и сумеет выяснить, что это за человек, то только вы!
   - Хоб, ты мне льстишь. Однако ты прав. Если ни  я,  ни  мои  знакомые  не
знают, что это за человек, значит, его вообще не существует.
   Она поразмыслила. Потом спросила:
   - Так тебе нужны сведения? Но я  люблю  делиться  сведениями.  Почему  ты
должен мне за них платить?
   - Полезные  услуги  следует  оплачивать,  -  сказал  Хоб.  -  А  я  люблю
пользоваться  услугами  своих  друзей.  Это  девиз  детективного   агентства
"Альтернатива".
   - Благородный девиз.
   - Я тоже так думаю
   - Но чуточку дурацкий, как и большинство благородных девизов.
   Хоб пожал плечами.
   - Ну так что, вы согласны или нет?
   - Согласна, черт возьми! - сказала Берта.  -  С  удовольствием  поработаю
одним из твоих детективов. А что еще тебе надо узнать сейчас?
   Хоб был озадачен.  К  подобной  прямоте  он  не  привык.  Ему  надо  было
подумать. Наконец он сказал:
   - Ну, помимо того, где  найти  Аннабель  и  личности  того  таинственного
испаноговорящего господина, мне надо знать, что вообще нового  на  Ибице.  В
смысле, не происходило ли в последнее время чего-нибудь новенького?
   - Да здесь все время происходит что-то  новенькое,  -  сказала  Берта.  -
Новые выставки и бутики тебя интересуют?
   - Да нет, вряд ли. А что-нибудь еще?
   - Ты бы уточнил... А новый отель?
   - А что, открылся новый отель?
   - А ты не слыхал? Странно.
   - Я только что из Парижа.
   - А-а, ну тогда понятно. Возле Сан-Матео строят новый роскошный отель. Он
вот-вот откроется. Недели через две. Говорят, в японском стиле. В  следующую
среду будет большой прием.
   - Вы идете?
   - Конечно Я - в списке "Б".
   - А разве существует несколько списков приглашенных?
   - Дорогой мой, ну конечно! Ты что, не знаешь, как  это  делается?  Сперва
состоится огромный прием - во второй половине дня, на территории отеля.  Там
будет половина острова. Попасть туда может любой, даже без приглашения.  Это
список "В". Потом, вечером, когда всякая мелюзга уберется, будет  прием  для
избранных - с обедом и танцами. Человек на сто.
   - И это список "А"?
   - Нет, дорогой мой, это список "Б". Он все еще довольно большой.
   - А кто будет в списке "А"?
   - А вот когда те, кто из списка "Б", уберутся, где-нибудь после полуночи,
останутся только самые-самые - человек восемь-десять Владельцы  и  инвесторы
и, разумеется, их дамы - или их кавалеры, это уж у кого как. И они  до  утра
будут сидеть, пить и ловить кайф. Но список "А" - не так занятно, как список
"Б" Разве что с точки зрения сноба К тому же в него не попадешь, если ты  не
инвестор и не любовник или любовница инвестора.
   - А кто инвесторы-то? - поинтересовался  Хоб.  -  Кто  его  строит,  этот
отель?
   - Я знаю только по слухам. Вроде  бы  как  несколько  богатых  японцев  и
несколько   богатых    латиноамериканцев    Поговаривают,    что    основное
финансирование идет от якудзы - знаешь, это японская мафия  так  называется?
Ну конечно, знаешь. Денежки отмывают за границей. Интересно?
   - Очень, - сказал Хоб. - А нельзя ли устроить, чтобы и нас с Гарри  Хэмом
включили в список "Б"?
   - Устроим, - пообещала Берта. - Теперь я работаю на  тебя.  Мои  связи  -
твои связи Кстати, не то чтобы это было очень важно, но все-таки  -  сколько
ты мне собираешься платить?
   - Не могу сказать, пока не узнаю, сколько сотрудников мне понадобится. Вы
получите процент от доходов, зависящий от того, сколько времени  вы  на  это
потратите и какой степени риска будете подвергаться - если,  конечно,  такое
случится.
   - Ну, там видно будет, - сказала Берта. - Но я предпочла бы обойтись  без
риска. Я поговорю с одним латиноамериканцем, который дружил со  Стенли.  Да,
кстати: Аннабель живет в Фигуэретах, в "Улье".
   - Вы ведь вроде говорили, что вам надо еще порасспрашивать?
   - Так ведь это было до того,  как  ты  меня  нанял,  дорогуша!  Я  просто
собиралась узнать у Аннабель, захочет ли она тебя видеть. Ну а теперь это не
играет роли.

Глава 5

   Хоб спустился с холма, на котором раскинулся город, и вернулся к стоянке,
где оставил свою машину. -  Сел  в  нее  и  поехал  за  город,  мимо  жутких
новостроек, в сторону Фигуэрет.
   Он выехал из города  и  направился  вдоль  моря  по  ухабистой  немощеной
дороге. По одну сторону дороги шумело  море,  по  другую  возвышались  отели
пастельных цветов. Это была новая Ибица.  В  отличие  от  Далт-Виллы  вокруг
Фигуэрет не было древней римской стены. Они стояли сами по себе на дороге  к
Салинам,   соляным   пустошам,    разрабатывавшимся    еще    римлянами    и
использовавшимся до сих пор.
   Фигуэреты обошло стороной нынешнее процветание  Ибицы.  Это  был  городок
захудалых мелких баров, крошечных лавчонок и  второразрядных  ресторанчиков,
населенный неудачниками, наркоманами, алкоголиками, эмигрантами, живущими на
деньги, присылаемые  с  родины,  перегоревшими  музыкантами,  состарившимися
карточными шулерами, разорившимися бизнесменами и прочей  публикой  того  же
разбора.
   "Ульем"  назывались  три  ветхих   четырехэтажных   здания   с   внешними
лестницами, соединенных дорожками и  веревками  для  сушки  белья.  Из  окон
открывался красивый, но чересчур удаленный вид на мол и море.
   Аннабель жила на tercero piso   строения  dos  . Хоб поднялся по лестнице мимо задних дверей, у которых громоздились
кучи мусора и старые детские коляски Ребятишки орали на кошек, мужики  -  на
своих  старух,  старухи  рыдали,  вспоминая  прошлое,  а   нетрезвые   поэты
перелагали все это  в  неудобоваримые  стихи,  отмеченные  натужным  полетом
фантазии. Короче, сценка из "Порги и Бесс" в европейском стиле.
   - А, Хоб! - сказала Аннабель. - Заходи и падай. Пива хочешь?
   - А как же!
   Квартирка была маленькая и неухоженная. Лучшее, что в ней было, - это вид
на низенькие домики на берегу  и  лазурное  море.  Большое  окно  распахнуто
настежь. В него влетал легкий ветерок,  полощущий  белье,  которое  Аннабель
развесила на  балконе.  Пахло  кошкой.  Сантана,  старая  черепаховая  кошка
Аннабель, сидела на спинке одного из шатких мягких  стульев  и  недружелюбно
смотрела на Хоба. Кошачья вонь  смешивалась  с  запахами  оливкового  масла,
чеснока и хозяйственного мыла. Сама Аннабель была  в  шелковом  кимоно  -  а
может, и нейлоновом, Хоб слабо разбирался в таких вещах. Во  всяком  случае,
оно было ало-оранжевым. Ворот отвисал, приоткрывая полные, заостренные, чуть
отвисшие груди Аннабель. Когда Аннабель закинула ногу на ногу,  пола  кимоно
сползла вниз, обнажив кусочек  загорелого  бедра.  Аннабель  была,  пожалуй,
самой хорошенькой наркоманкой на острове. Родилась она в Лондоне,  где-то  в
районе Свисс-Коттедж. Ей было лет под тридцать, и лицо ее смутно  напоминало
Хобу молодую Джоан Коллинз. Впервые она приехала на Ибицу еще  подростком  и
связалась с Черным Роджером,  торговцем  героином  из  Детройта.  Они  очень
славно жили вместе, пока Роджера не замели во время первой  большой  чистки,
устроенной полицией. Тогда  копы  похватали  многих  торговцев  наркотиками,
наркоманов и прочего  нежелательного  элемента.  Но  Аннабель  всегда  могла
бросить наркотики, если хотела.  Увы,  в  последнее  время  эта  способность
начала ее покидать. Правда, на руках у нее все еще не было следов от  шприца
- Аннабель гордилась своим маленьким, ладным телом и вводила  себе  наркотик
между пальцами ног.
   - Чем ты теперь  занимаешься?  -  поинтересовался  Хоб.  Аннабель  пожала
плечами
   - Работаю официанткой у Чумазого Доминго. Сучья работа, но это только  до
тех пор, пока я не смогу продать несколько картин.
   Помимо всего прочего, Аннабель была еще и художницей. Ее  ребячья  мазня,
которую она гордо именовала "примитивами", изображающая  работающих  в  поле
местных старух ч овец на заднем плане, при  полном  отсутствии  перспективы,
некоторое время пользовалась шумным успехом  у  картинных  галерей  острова,
пока ее не вытеснили другие художники, еще более примитивные,  с  еще  более
вопиющим отсутствием перспективы.  Художники-примитивисты  Ибицы  все  время
состязались между собой - кто примитивнее.
   - А ты как? - спросила Аннабель. Она встала,  подошла  к  холодильнику  и
достала две бутылки пива "Сан-Мигель".  Из  холодильника  донеслась  могучая
вонь тушеной баранины с турецким горохом, приготовленной  явно  еще  на  той
неделе. Хоб пожалел, что согласился выпить пива. - Все еще занимаешься своим
детективным агентством?
   Хоб  кивнул.  Выходцы  с  Ибицы  так  редко  за