жигалку и слегка подпалил узлы, так, чтобы веревка оплавилась, но  не
загорелась, а узлы спаялись намертво.
   - Ну вот, теперь фиг развяжешь, - сказал парень. Другой кивнул.
   - Хорош. Понесли.
   Они выволокли Хоба из комнаты, спустились по лестнице вслед за Арранке  и
оказались в заводском цехе. Под потолком  на  цепях  висели  лампы  дневного
света, а пол был загроможден останками некогда шумных  машин.  Цех  выглядел
ужасно старым. Хоб решил, что большая часть оборудования изготовлена  где-то
в начале века. Хотя наш детектив слабо разбирался в таких вещах.
   - Положите  его  на  транспортер,  -  распорядился  Арранке.  Транспортер
представлял собой металлический желоб на уровне пояса, со стенками где-то  в
два фута высотой. Он шел с наклоном через все помещение от отверстия в стене
цеха где-то под самым потолком к большому металлическому кожуху  размером  с
гараж. Что находится в кожухе - Хоб не знал, но боялся худшего.
   Фальшивые  работники  Особого  Отдела  положили  Хоба  на  конвейер.   Он
почувствовал под спиной ролики. Арранке подошел к  стене  и  сделал  что-то,
чего Хоб не видел. Раз да лея-вой моторов. Он исходил от ремней,  приводящих
в движение ролики, и от того похожего на гараж кожуха, который был  впереди,
футах в пятнадцати.
   - Эта машина - мельница для руды, - объяснил Арранке Хобу. -  Куски  руды
доставляются этим транспортером и попадают в валки. Они  прямо  перед  вами.
Если вы чуть-чуть приподнимете голову, вы их увидите.
   Хоб приподнял голову и увидел, что панель, закрывавшая  вход  в  огромный
кожух, отошла в сторону и впереди открылись два длинных стальных вала.  Валы
начали вращаться - поначалу медленно, с жутким грохотом, а потом все быстрее
и  быстрее.  Не  надо  было  быть  гением,  чтобы  догадаться,   что   лента
транспортера поднесет Хоба прямо к этим  валкам  и  его  перемелет  в  муку,
точнее, в кровавую кашу.
   Появилась Аннабель. Она подошла к Хобу.
   - Хоб... - сказала она. - Мне действительно очень жаль, что так вышло. Но
я не виновата. Я тебя предупреждала.
   Хоб никак не мог заставить себя поверить, что все это - всерьез.
   - Брось извиняться, - сказал он, - лучше вытащи меня отсюда!
   - Ах, Хоб! - воскликнула Аннабель и разрыдалась.
   - Я на самом деле человек не жестокий, - сказал Арранке. -  Но  мне  надо
произвести впечатление на своих партнеров. Особенно на  индусов.  Когда  они
про это услышат, то поймут, что со мной следует считаться.
   Лежа на спине на транспортере, Хоб почему-то не  мог  придумать  никакого
остроумного ответа. Он услышал еще один щелчок.  Это  Арранке  нажал  другую
кнопку. Ролики под спиной Хоба начали медленно, очень медленно вращаться.
   - Пошли отсюда! - приказал Арранке Аннабель и добавил:
   - И кончай хныкать, поняла?
   - Мне просто неприятно видеть, как такое делают с человеком  с  Ибицы!  -
сказала Аннабель, вытирая глаза крохотным платочком.
   - Его предупреждали, - ответил Арранке, словно это все  объясняло.  -  Не
волнуйтесь, мистер Дракониан. Я теперь на Ибицу. Ваш дружок Найджел,  должно
быть, как раз заканчивает развешивать мои картины. Когда он управится, я его
тоже отправлю в ад, чтобы вам одному не было скучно.
   Хоб услышал  удаляющиеся  шаги.  А  потом  он  остался  один.  Его  несло
транспортером прямо к вратам ада.

Глава 10

   Когда Хоб остался один, первая его мысль была на удивление оптимистичной.
Похоже, дела Арранке идут хуже, чем хотелось бы.
   Доказательством тому - убийство  Хоба  не  было  спланировано  с  должной
тщательностью. Видимо, у них просто не  хватило  времени  продумать  все  до
мелочей. Извернувшись и упершись ногами и  головой  в  стенки  транспортера,
Хобу удалось остановить свое продвижение к страшным жерновам. Он  закрепился
в этом положении и попытался сообразить, что делать дальше. Не так-то просто
было сконцентрироваться в этом шуме. За скрежетом шестеренок и ревом  мотора
мельницы ничего не было слышно, но Хоб выждал достаточно долго,  чтобы  дать
Арранке и остальным сесть в машину и  уехать  отсюда.  Потом  настало  время
действовать.
   Гарри Гудини, с его необычайной гибкостью, было бы раз плюнуть  выбраться
отсюда.  Однако  Хоб,  к  сожалению,  был  не  Гарри  Гудини.  Он  попытался
перекинуть связанные ноги через борт транспортера, но не  смог  найти  точку
опоры, а тем временем лента конвейера протащила его еще на пять  футов.  Хоб
сдался и снова уперся в стенки. Его продвижение к жерновам остановилось. Но,
пока он так торчит поперек конвейера, он  не  может  ничего  сделать,  чтобы
отсюда выбраться.
   Впрочем, по крайней мере, он в безопасности.  Конечно,  чтобы  удержаться
тут,  требовалось  некоторое  усилие.  Но  зато  это   давало"   ему   самое
драгоценное: время подумать, изобрести какой-нибудь блестящий план,  который
позволит выбраться из этой передряги.
   Увы, ничего толкового на ум не приходило.  Хоб  дышал  грязным  заводским
воздухом, прислушиваясь к шуму машин. Сконцентрироваться оказалось просто на
удивление трудно. Перед его мысленным  взором  проносились  смутные  образы:
черно-белые моментальные снимки Ибицы, поблекшие виды Парижа, которого, быть
может,  он  никогда  больше  не  увидит...  Странное  состояние:   Хоб   был
напряженным и взвинченным и при этом испытывал крайнюю усталость. Мышцы  ног
и спины дрожали от напряжения.
   Минуты шли. Положение не менялось ни к худшему,  ни  к  лучшему,  но  Хоб
начинал уставать.
   И проникаться тупой безнадежностью. Да, он нашел способ отсрочить смерть.
Однако это требовало непрерывных усилий, а  Хоб  уже  начал  выдыхаться.  Он
ничего не имел против физических упражнений, но сколько он так  продержится?
Сколько ему придется продержаться? Кто еще знал о том, что Хоб здесь?  Может
ли кто-нибудь  забрести  сюда  случайно?  Сторож?  Турист?  Пацан,  которому
вздумалось полазить по заброшенному цеху? Да нет, вряд ли. По крайней  мере,
рассчитывать на это не стоит.
   Задумавшись, Хоб и не заметил,  как  его  тем  временем  утащило  еще  на
несколько футов. Уставшие мышцы ног расслабились сами собой. Хоб  тотчас  же
снова уперся в стенки, чувствуя, как ролики вращаются под спиной.  До  того,
что он уже  привык  называть  про  себя  пастью  дьявола,  оставалось  около
двадцати пяти футов.
   Так, пора собраться и что-то придумать. Не  может  быть,  чтобы  не  было
никакого выхода. Хоб попробовал порвать веревки. Они были прочные. Узлов  он
не видел, но знал, что они расплавились, превратившись в  комковатую  массу.
Свободных концов нет, не развяжешься.
   Хоб лежал на спине на ленте конвейера,  и  его  поле  зрения  было  очень
ограниченным. Он  видел  только  собственные  связанные  ноги  да  блестящие
металлические  стенки  транспортера.  Он  ухитрился  немного   приподняться,
позволив ленте протащить себя  чуть  дальше,  чтобы  разглядеть  обстановку.
Потом снова лег и уперся в стенки. Единственная полезная  вещь,  которую  он
заметил, - это что левый край транспортера был  неровным.  Должно  быть,  на
него что-то упало, и футах в десяти впереди металл  погнулся  и  надорвался.
Если Хобу удастся перекинуть связанные руки  через  этот  борт  и  позволить
ленте  тащить  себя,  возможно,  зазубренный  металлический  край  перережет
пластиковую веревку.
   Единственное "но" состояло в  том,  что,  если  это  не  сработает,  если
веревка не порвется, тогда его утянет прямо в жернова.
   Насколько прочна веревка?
   Наверно, стоит немного полежать и обдумать этот вопрос.
   Но недолго. Утомленные мышцы то  и  дело  расслаблялись,  и  Хоба  тащило
дальше - то на несколько дюймов, а то и на целый фут. Чем  дольше  он  ждет,
тем меньше шансов.
   Ладно. Пан или пропал.
   Хоб  расслабил  мышцы,  почувствовал,  как  его   поволокло   в   сторону
вращающихся  жерновов,  попытался  перекинуть  связанные  руки  через  борт,
промахнулся на несколько дюймов, упал на спину, чувствуя,  как  его  волочет
дальше,  извернулся,  рванулся,  выгнул  спину,   закинул   ноги   на   край
транспортера. Теперь он перенес как можно больший вес на ноги, чувствуя, как
острый металлический край режет веревку, слыша, как  грохочут  металлические
валки, ощущая, как одно за другим рвутся волокна,  и  понимая,  что  вовремя
порваться веревка все равно не успеет. Изогнувшись, он увидел, что его  ноги
уже у самых валков. Он втянул ноги и снова  уперся  в  стенки.  До  жерновов
оставалось всего фута три. Его тело тряслось от усталости.
   И в этот момент Хоб услышал самый приятный звук на свете:  голос  Джорджа
Уитона, доносящийся откуда-то сверху и слева:
   - Эй, Хоб! Держитесь, старина.
   А потом - самый неприятный звук: тот же голос Джорджа произнес:
   - Послушайте, вы не знаете, как выключается эта чертова машина?
   Запыхавшийся Джордж в порванных брюках - он поскользнулся на груде мусора
у входа, - растерянно разглядывал огромный распределительный щит, висящий на
стенке будки, расположенной  на  балкончике.  На  щите  было  штук  двадцать
маленьких рычажков, десяток кнопок и два больших рычага. И нигде  ничего  не
написано. Джордж, поколебавшись, дернул за один из больших  рычагов.  Ничего
особенного не случилось. Он дернул за другой. Опять ничего.
   - Вот зараза! - пробормотал Джордж и нажал  крайнюю  левую  кнопку.  Ожил
мотор подвесного крана. Джордж поджал губы и нажал другую.  В  цехе  погасли
все лампы, но машины продолжали работать. Джордж принялся лихорадочно давить
на кнопки. В конце концов ему удалось включить свет обратно.
   - Держитесь! - крикнул Джордж.
   - Уйя-а-а! - заорал в ответ Хоб: подлые  мышцы  снова  расслабились  сами
собой, и его потащило прямо в жернова.
   И тут Хоб сделал открытие.
   Его ноги, не особенно большие, тем не  менее  оказались  слишком  велики,
чтобы пройти в двухдюймовую щель между валками. Хоб  принялся  отталкиваться
от валков связанными ногами. Валки крутились и гремели. Но  втянуть  его  не
могли.
   Разве что зацепят штанину. Или шнурок.
   Насчет штанин беспокоиться нечего. Пока Хоб кувыркался  на  транспортере,
его брюки задрались выше колен. Но, посмотрев на ноги, он увидел, что  левый
шнурок развязался и концы болтаются, угрожая вот-вот попасть в валки.
   - Джордж! - завопил Хоб. - Черт с  ним,  с  выключателем!  Вытащите  меня
отсюда!
   - Иду! - крикнул в ответ Джордж и помчался к транспортеру.
   Хоб продолжал  отпихиваться  от  валков,  приподняв  голову  и  следя  за
шнурком. Только бы его не втянуло, только бы...
   И тут шнурок, словно живой, сам пододвинулся к валкам и  угодил  точно  в
щель.
   В этот самый миг Джордж ухватил Хоба под мышки,  пытаясь  стащить  его  с
транспортера.
   А валки захватили шнурок и принялись затягивать ногу Хоба.
   Некоторое время Джордж играл с валками  в  перетягивание  каната,  причем
канатом служил сам Хоб.
   Тут Хоб вспомнил, что шнурок-то  у  него  не  простой,  а  плетеный.  Ему
казалось, что плетеные шнурки красивее...
   Хрен тебе эта сволочь порвется!
   И валки все-таки сжуют его, начиная с ноги.
   Но тут с ноги Хоба сорвалась кроссовка. Ее сейчас же втянуло в  валки,  а
Джордж ухитрился наконец-то сдернуть Хоба с конвейера,  и  оба  полетели  на
грязный пол цеха.

Глава 11

   Вернувшись домой, Джордж подыскал Хобу одежду.
   - Это, конечно, всего-навсего старые тряпки для работы в саду,  -  сказал
он извиняющимся тоном. - Но они пока сойдут Потом  подберем  вам  что-нибудь
поприличнее. И, наверно, мои ботинки будут вам по ноге...
   - Можно от вас позвонить? - спросил Хоб.
   Он еще раз попытался дозвониться в  Париж  Жан-Клоду.  И  каким-то  чудом
поймал его с первого же звонка.
   - Что происходит? - спросил Хоб. - Где тебя носило?
   - А я думал, Найджел тебе уже давно все объяснил.
   - Нет, я потому и звоню! Где Найджел? Что происходит?
   - А-а, - сказал Жан-Клод, - так ты не знаешь про письмо?
   - Про письмо я знаю, но не знаю, что в том письме было. Рассказывай, черт
возьми!
   И Жан-Клод рассказал, что вскоре после того, как Хоб уехал на Ибицу,  ему
пришла телеграмма. В  телеграммах  всегда  бывает  что-то  срочное,  поэтому
Найджел ее вскрыл. Насколько помнил Жан-Клод, она была от Сантоса и  послана
из его островного государства Сан-Исидро. В телеграмме делались  комплименты
Хобу по поводу его недавнего дела, связанного с Авророй и Максом. Сантос был
тогда на противоположной стороне,  но  его  лично  действия  Хоба  особо  не
затронули. За участие ему заплатили заранее, так что  он  мог  наблюдать  за
событиями с философским спокойствием. В любом случае, в телеграмме речь  шла
не о том. Сантос выражал восхищение отличной работой Хоба и  его  агентства.
Ему недавно подвернулось собственное небольшое дельце. Он не хотел обсуждать
его ни в телеграмме, ни в письме, ни даже по телефону. И приглашал Хоба  или
кого-то из его людей на Сан-Исидро, обещая  продемонстрировать  традиционное
местное гостеприимство и обсудить данное дело. Если даже  Хоб  откажется  от
сотрудничества, то, по крайней мере,  приятно  проведет  несколько  дней  на
замечательном солнечном острове. Далее  Сантос  сообщал,  что  в  "Агентстве
путешествий Кука" в Париже лежит обратный билет  до  Сан-Исидро  с  открытой
датой. Он, Сантос, очень рассчитывает на приезд Хоба.
   - Замечательно! - сказал Хоб. - А почему мне ничего не сказали?
   - Мы пытались до тебя дозвониться, - сказал Жан-Клод. - А ты  мотался  по
Ибице, разыскивал убийцу Стенли Бауэра. Мы звонили в  бар  Сэнди,  но  тебе,
видимо, не передали. Так что мы с Найджелом это обсудили и  наконец  решили,
что ему надо поехать туда и узнать, в чем дело.
   - Значит, Найджел уехал на Сан-Исидро, - подытожил Хоб. - И что?
   - Если бы я знал! - сказал Жан-Клод.
   Хоб подозревал, что он знает. Наверняка это Сантос организовал  сделку  с
Арранке.
   Джордж заварил ему хорошего чаю. И объяснил,  что  его  Отдел  Перспектив
следил за развитием этой истории с "сомой" почти с самого начала.  Это  было
крупное дело, из тех, что могут  сильно  повлиять  на  будущее.  Но  Джорджу
полагалось  лишь  вести  наблюдение.  Закон  открыто  воспрещал  ему   любое
вмешательство. После нескольких крупных провалов британской разведки группе,
просчитывающей отдаленные перспективы, разрешалось работать только так.
   - Однако когда я увидел, как развиваются события, я взял на себя смелость
что-то предпринять, - сказал Джордж. - Я сделал это  даже  не  столько  ради
вас, сколько ради Найджела. Я установил за вами наблюдение. И, узнав, где вы
находитесь, явился за вами лично.
   - Большое спасибо, - сказал Хоб.
   -  Официально  считается,  что  ничего  не  произошло.  Нам  не  положено
вмешиваться. Только наблюдать.
   - И что же мне теперь делать? - спросил Хоб.
   - Лучшее, что вы можете сделать, -  это  вернуться  на  Ибицу,  -  сказал
Джордж. - Я рассчитываю, что вы вытащите Найджела из этой переделки.
   - А Найджел там?
   - Именно так. Он наблюдает  за  развешиванием  картин.  Завтра  состоится
торжественное открытие отеля. Хоб, я хочу его вытащить. Я звонил ему, но  не
смог  дозвониться.  По  официальным  каналам  сделать  ничего  не   удалось.
Испанская полиция и слышать ничего не желает.  Но  вы  можете  его  найти  и
предупредить.
   Хоб кивнул. Хотя ему ужасно не хотелось снова лезть в эту заваруху.
   - Я сам отвезу вас в аэропорт, - сказал Джордж.
   - Благодарю вас, - ответил Хоб. Манеры Джорджа ужасно заразительны.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Ибица

Глава 1

   Хоб умылся в маленьком  туалете  на  борту  самолета  компании  "Иберия",
летящем из Лондона на Ибицу. У стюардессы даже нашлась бритва. Правда, крема
для бритья не оказалось, пришлось воспользоваться крохотным кусочком мыла. А
вот со старыми тряпками Джорджа сделать ничего  было  нельзя.  Везде,  кроме
садика Джорджа, они смотрелись  вопиюще  неуместно.  Хоб  решил  обзавестись
новым гардеробом при первой же возможности.
   Самолет приземлился на Ибице около часа по Гринвичу. Поздновато для того,
что задумал Хоб. Он хотел пробраться на прием в  честь  открытия  отеля,  но
приглашения у него не было. Что-то подсказывало ему, что эти ворота  штурмом
не возьмешь. Хоб надеялся только на Большую Берту. У нее было приглашение  -
и привычка всегда опаздывать.
   Он взял такси из аэропорта до Ибица-Сити. Такси  с  ревом  пронеслось  по
шоссе, запруженному,  как  всегда  в  летнее  время,  покружило  по  улочкам
Дальт-Вильи, и наконец высадило его в квартале  от  дома  Берты.  Хоб  бегом
добежал до ее, квартиры и постучал  в  дверь  тяжелым  железным  молоточком.
Никто не отозвался. Он постучал еще несколько раз, потом вышел  на  улицу  и
принялся кричать в открытое окно:
   - Берта! Вы дома? Это я, Хоб!
   Когда он крикнул это в пятый  раз,  из  соседнего  ресторанчика  выглянул
лохматый подросток и сказал:
   - Хоб вы или не Хоб, а ее нет дома.
   - А ты откуда знаешь?
   - Потому что я видел, как она уехала. Вы ее чуть-чуть не застали.
   - Carrai!  -  воскликнул  Хоб.  Это  было  обычное  местное  восклицание,
означающее, что что-то идет не так, и не по вине говорящего.
   - Да вы небось видели ее машину, когда сюда шли,  -  сказал  парнишка.  -
"Симка" горчично-желтого цвета. Приметная такая.
   Теперь, когда парень сказал,  Хоб  вспомнил,  что  и  вправду  видел  эту
машину. Но он был так  занят,  мысленно  подгоняя  такси,  огибавшее  крутые
повороты по дороге к Берте, что не узнал ее машины.
   - Ах, твою мать! - сказал Хоб. Он присмотрелся к парнишке  повнимательнее
и узнал его. Это был Ральфи, второй сын Сандры Ольсон. Выглядел  Ральфи  лет
на четырнадцать. Хоб вспомнил, что с этим что-то не так: то ли на самом деле
ему двенадцать, и он  выглядит  старше  своих  лет,  то  ли,  наоборот,  ему
семнадцать, и он выглядит моложе.
   - Ральфи! Что ты тут делаешь?
   - Помогаю на кухне. Устроился подработать на каникулы.
   - Мне очень надо поймать Берту! - сказал Хоб.
   - У вас есть машина? Она довольно медленно ездит. Если  вы  знаете,  куда
она поехала, вы ее догоните.
   Хоб покачал головой.
   - Нет у меня машины. Придется вернуться на Пену и взять такси.
   - А куда она поехала?
   - На открытие отеля в Сан-Матео.
   - Если бы у вас был мотоцикл-вездеход, - сказал Ральфи,  -  вы  могли  бы
перехватить ее по дороге.
   - Что за вездеход?
   - Ну, такой, на котором можно ездить везде, не только по дороге. Вы могли
бы срезать напрямик через горы.
   - Нет, вездехода у меня нет.
   - А у меня есть! Могу подвезти.
   - А как же твоя работа?
   - А, Пабло управится! Тысяча песет. Идет?
   - Давай!
   Ральфи шмыгнул обратно в  ресторанчик.  Послышался  быстрый  разговор  на
местном диалекте.  Потом  Ральфи  появился  снова  и  вывел  огненно-красный
"Бултако-Матадор"  с  двигателем  на  250,  кроссовыми  шинами  и   высокими
крыльями. Он ткнул ногой в педаль,  мотоцикл  взревел.  На  узенькой  гулкой
улочке рев был совершенно оглушительный.
   - Залезайте! - скомандовал Ральфи.
   Хоб   на   миг   усомнился,    разумно    ли    доверять    свою    жизнь
пацану-старшекласснику - а может, еще и не старшекласснику, - который знает,
что надо спешить. Но что ему оставалось делать? Он уселся позади: Ральфи - и
едва успел вцепиться ему в плечи, когда мотоцикл рванул с места.
   Они понеслись по крутым, узким,  мощенным  скользким  булыжником  улочкам
Старого Города, срезая путь через какие-то немыслимые  проулки,  кренясь  на
поворотах, точно яхта, попавшая в шквал. Гудка у Ральфи не было, но прохожие
разбегались от одного пронзительного рева мотора. Дважды ноги Хоба слетали с
подножек, и он с  трудом  удерживался  в  седле.  Под  самой  ногой  у  него
оказалась выхлопная труба, и ему стоило немалых усилий  не  поджариться.  Но
наконец они проехали через город, каким-то чудом не разбившись сами,  никого
не сбив и даже не задавив ленивого местного пса, нежившегося на солнышке  на
тротуаре, куда они свернули, огибая встречный  поток  машин  при  выезде  на
шоссе