оги.  Постоял,
пошатываясь, выжидая, когда к нему вернется равновесие. Комнатка была  футов
семь в длину. Дверь. Окон нет. Никаких других выходов тоже. И телефона  тоже
нет, так что на помощь позвать невозможно. Хоб был предоставлен самому себе.
   Он немного походил по комнате, чтобы убедиться, что ноги  его  слушаются.
Да, вроде все цело. Он подошел к двери и подергал за ручку.  Дверь  заперта.
Впрочем, этого следовало ожидать. Что можно сделать с  запертой  дверью?  Он
потряс дверь за ручку. Раздался громкий стук. Хоб попробовал еще раз.  Дверь
тряслась, но не открывалась. Он прижался плечом к двери  и  толкнул.  Толчок
был не слишком сильный, но дверь затрещала. Вот, это уже лучше!  По  крайней
мере, ему не попалась одна из тех непреодолимых дверей, которые  встречаются
в детективах более экзотического сорта. Хоб утвердился на одной ноге и  пнул
дверь в середину. Она вздрогнула и застонала. Хоб уже собрался пнуть ее  еще
раз - на этот раз хорошенько, так, чтобы эта чертова  фанера  разлетелась  в
щепки, - но тут из-за двери послышался голос:
   - Эй, там, потише! Вы мне всю дверь разнесете!
   И в замке послышался скрежет ключа.  Потом  ручка  повернулась,  и  дверь
открылась. На пороге,  покачиваясь  на  каблуках  и  глядя  на  Хоба,  стоял
невысокий, похожий на грушу человек в вышитом жилете, без пиджака,  в  серых
камвольных   брюках   с   остро   заутюженной   стрелкой,   с   прилизанными
маслянисто-черными волосами. Мужчина  курил  маленькую  сигару  "Виллем-II":
Хобу показалось, что он различает пряный аромат голландского табака, его  ни
с чем не спутаешь.  На  указательном  пальце  правой  руки  мужчины  сверкал
крупный изумруд.
   - - Я имею удовольствие беседовать с сеньором Арранке? - осведомился Хоб.
   -  Верно,  -  сказал  Арранке.  -  Ну  что,  пришли  в  себя?  Проходите,
познакомьтесь с ребятками.
   Хоб осторожно вышел из  кладовки  и  оказался  в  чем-то  вроде  гостиной
какого-нибудь деревенского дома.  Комната  была  довольно  большой.  Кое-как
расставленная  мебель:  потертые  мягкие   диваны,   словно   прибывшие   из
второсортного отельчика на Гебридских островах, вперемешку с  парой  кресел,
лучшие времена которых явно давно миновали.
   "Ребятки", о ком говорил  Арранке,  сидели  в  дальнем  углу  комнаты  за
карточным столом на стульях с деревянной спинкой. Похоже, играли  в  двойной
пасьянс. Один из них поднял голову и  небрежно  махнул  Хобу  рукой.  Второй
продолжал созерцать свои карты.
   Хоб не сразу сообразил, что это за парни. Потом он узнал их. Это были  те
самые мнимые работники Особого Отдела, которых он встретил у Лорне.  Видимо,
они скрутили его и привезли сюда. Куда "сюда" - неизвестно.
   - Проходите, присаживайтесь,  -  предложил  Арранке.  Его  голос  был  не
особенно дружелюбным, но и враждебным его назвать было нельзя.  -  Чайку  не
хотите? А аспиринчику? Вот увидите, сразу все как рукой снимет!
   Хоб проковылял по комнате. Почти рядом с дверью  кладовки  стояло  мягкое
кресло. В него-то Хоб и плюхнулся. Сиденье было продавленное, но Хоб был рад
занять сидячее положение.
   - Вид  у  вас  ужасный,  -  заметил  Арранке.  Его  тон  сделался  слегка
озабоченным. Он обернулся к "ребяткам". Те, кстати, были без плащей.
   - Эй, что вы сделали с этим мужиком? Мешком с кирпичами огрели, что ли?
   - Да нет, - виновато сказал тот, что был в светлом плаще. - Я  его  всего
разок стукнул по затылку.
   - Черт возьми, я же говорил, что с ним надо обращаться бережно!
   - Ну, так ведь надо же мне было его остановить, верно? Что бы вы сказали,
если бы я не воспрепятствовал его отчаянному порыву к свободе? А?
   - Ладно, - сказал Арранке. И обернулся к Хобу. - Извините, что так вышло.
Я рассчитывал, что обойдется без рукоприкладства. Если бы вы просто пошли  с
ребятами, как нормальный человек, то и проблем бы не было.
   - Я не хотел, правда, шеф, - обратился светлый плащ к Хобу. - Я  ведь  не
костолом какой-нибудь. Но вы же так рванули, что мне  надо  было  немедленно
вас остановить, а то я бы вас уже никогда не  увидел.  А  Джо  бы  этого  не
одобрил.
   - Что вы сделали с Лорне? - спросил Хоб.
   - С этим черномазым? Да ничего. Небось до сих пор сидит, дудит  на  своем
саксофоне и трясется. Мы ведь не убийцы какие-нибудь.
   Темный плащ поднял  голову  и  хмыкнул.  Светлый  плащ  пожал  плечами  и
уточнил:
   - Ну, то есть обычно мы никого не убиваем. Без необходимости.
   - О'кей, ребята, спасибо вам  большое,  -  сказал  Арранке.  -  А  теперь
подождите в передней, ладно?
   Оба встали, вопросительно посмотрев на Арранке.
   - Насчет него не беспокойтесь, - сказал Арранке. - С ним больше хлопот не
будет. Верно ведь, радость моя?
   Хобу, сидящему в перекошенном кресле с продавленным сиденьем,  ничего  не
оставалось,  как  кивнуть.  Поддельные  работники  Особого   Отдела   вышли,
предварительно надев свои плащи. Когда они открыли дверь, Хоб увидел, что на
улице действительно моросит.
   - Извините за беспокойство, - повторил Арранке, -  но  мне  действительно
надо было срочно вас повидать.
   - Могли бы позвонить и назначить встречу, - буркнул Хоб. - Кстати, а  как
вы узнали, где меня искать?
   - Знать такие вещи - моя работа, - уклончиво ответил  Арранке.  -  Мистер
Хоб, знаете ли вы, что ваше поведение стало для меня проблемой?
   - И не подозревал об этом, - сказал Хоб.
   - Ну, по счастью, я могу этому воспрепятствовать. Но об этом  позднее.  А
сейчас тут есть один человек, который хочет вас видеть.
   Арранке открыл дверь и позвал:
   - Входи, радость моя! И вошла Аннабель.

Глава 8

   На ней был новый костюм - цвета, среднего между красным  и  оранжевым,  с
блестящим поясом, подчеркивающим тонкую талию. На плечи наброшен черно-белый
клетчатый шарф
   - Ах, Хоб! - сказала она с  упреком,  точно  Хоб  был  сам  виноват,  что
оказался здесь. Потом обернулась к Арранке, стоявшему в дверях позади нее:
   - Вы его не ранили, надеюсь?
   - С ним все в порядке, - сказал Арранке. -  Весел  и  бьет  хвостом,  как
говорят американцы.
   - Дайте мне поговорить с ним наедине, - попросила Аннабель.
   Арранке вышел, закрыв за собой дверь. Аннабель огляделась.
   - Боже, какая тут грязища!
   Она обмахнула одно из кресел крохотным надушенным платочком  и  осторожно
села.
   - Как бы затяжек на чулках не наставить! Ах, Хоб, ну зачем ты  приехал  в
Лондон!
   Хоб уже сидел. А то бы упал.
   - Так ведь ты же сама этого хотела, разве нет?
   - Да, конечно. Но в глубине души я надеялась, что ты разгадаешь мой  план
и постараешься держаться отсюда подальше. Хоб, ты ведь такой умный! Я всегда
восхищалась твоим умом и сообразительностью, ты знаешь.  Ну  как  же  ты  не
догадался, что Арранке держит меня в руках, раз он не убил меня после  того,
как убил Стенли? Как же ты не понял?
   Хобу не в первый раз приходилось сталкиваться с тем, что  женщина  всегда
считает себя правой. Кейт была такой же. Она бросила Хоба, и он же  оказался
виноват. Вот и Аннабель: сама же заманила Хоба в ловушку и  теперь  обвиняет
его в том, что он попался.
   - Ну, если бы начать все сначала, теперь, когда мне известно больше,  чем
раньше, я бы, конечно, вел себя совсем иначе. Для начала  я  бы  сразу  тебя
раскусил.
   - Я с самого начала на это и рассчитывала! - сказала Аннабель. - Мне тебя
ужасно жалко, но на самом деле я ни в чем не виновата. Нет, Хоб, моей вины в
этом нет.
   - В чем?
   - В этой ситуации, которая возникла из-за того, что ты поперся за мной  в
Лондон. И не моя вина, если тебя убьют. Ты уже большой мальчик и сам  должен
позаботиться о себе.
   Хоб решил сделать вид, что не слышал ее последних слов. Может, она просто
ломает комедию.
   - Ну да, тебе незачем винить себя за то, что ты  заманила  меня  сюда,  -
успокаивающе сказал он.
   Однако Аннабель поняла его не правильно
   - Ах вот как? Теперь, значит, ты самый  умный?  Ошибаешься,  Хоб!  Ты  не
можешь винить в этом меня. Я не могла поступить иначе!
   - Почему? - спросил Хоб.
   - Ну, во-первых, под угрозой была моя собственная жизнь. Но дело даже  не
в этом. У меня есть свои обязанности! Я не такая,  как  ты.  Это  ты  можешь
позволить себе  мотаться  по  свету  и  рисковать  собой  ради  собственного
удовольствия. А у меня дочка в школе в Швейцарии. Совсем ребенок, ей  еще  и
пятнадцати нет! И мужа  у  меня  тоже  нет!  Так  что,  кроме  меня,  о  ней
позаботиться некому. Я должна жить - ради нее!
   - Ну да, -  заметил  Хоб,  -  когда  речь  идет  о  благополучии  дочери,
дозволено все.
   - Издеваешься?  О,  этот  самодовольный  мужской  шовинизм!  -  обиделась
Аннабель.
   Хоб не понял, при чем тут мужской шовинизм, но счел за лучшее промолчать.
   - Настоящая мать пойдет на все ради своего ребенка!
   - Это очень трогательно, Аннабель, - сказал Хоб. - Твоя любовь  к  дочери
делает тебе честь. Ты мать, и, разумеется, это все оправдывает. Ну а теперь,
если ты уже исчерпала свои шпильки, может,  все-таки  объяснишь,  что,  черт
возьми, происходит?
   Вместо ответа Аннабель взглянула на Хоба. В глазах у нее блестели слезы.
   - Ах, Хоб! Тебя же предупреждали! Ну почему ты не бросил это дело?
   - Я - частный детектив, - пожал плечами Хоб. - Меня наняли,  чтобы  найти
убийцу Стенли
   - Но ведь твое детективное агентство - просто игра! Это все знают!  Зачем
же ты зашел так далеко?
   - Игра? То есть как - игра?
   - Ну, ты ведь занимался этим для самоутверждения. Все равно как  половина
народу на Ибице говорит, что они пишут картины, романы  или  музыку.  Однако
это все не всерьез. Просто тема для болтовни на вечеринках.  Я  думала,  что
для тебя это то же самое.  Я  и  понятия  не  имела,  что  ты  действительно
попытаешься разыскать того, кто убил Стенли!
   - Но ведь он был твоим другом, - заметил Хоб. - Разве тебе не  интересно,
кто это сделал?
   Аннабель раздраженно замотала головой.
   - Да знаю я, кто его убил. И за что - тоже знаю.
   - Вот как? А мне не расскажешь?
   - Стенли пытался загнать "сому", которую дала ему я. Это  было  до  того,
как я поняла, какую глупость сваляла. Даже до того, как  я  познакомилась  с
Арранке и прочими. Все, что я знала, - это что Этьену привалила удача, а  со
мной он поделиться не желает.
   - Так "сома" пришла от Этьена?
   - Конечно! Я думала, ты знаешь.
   - Наверно, я мог бы догадаться об этом, если бы подумал хорошенько. А где
ее взял Этьен?
   - На сборе в Гаване. Это была его доля.
   - На каком сборе? Какая доля? Чего?
   Аннабель попыталась устроиться поудобнее на перекошенном кресле.  Юбка  у
нее задралась, выставив на обозрение великолепные колени. Она одернула юбку,
но та снова задралась. Аннабель не обратила на это внимания
   - Это было пару месяцев назад. Мы с Этьеном некоторое время жили вместе -
ну, ты знаешь Он очень красивый мужик, действительно классный. И сначала мне
казалось, что у него денег куры не клюют. Я думала, он богатый. Он вел  себя
так, словно очень богат. Я тогда не знала, что его отец содержит. И дает ему
не так уж много. Но у Этьена был постоянный абонемент на  самолет,  в  любую
точку мира На двоих. Он мог брать с собой меня или кого угодно. У него  есть
знакомые по всему свету. Мы могли останавливаться у  его  богатых  друзей  и
обходиться вообще без денег. Так мы оказались в Гаване. Этьен узнал, что там
что-то готовится. И захотел узнать что.
   Аннабель расстегнула свою сумочку, порылась и достала мятую, почти пустую
сигаретную пачку. Вытащила смятую сигарету, расправила  ее  и  прикурила  от
зажигалки "Данхилл", на вид - литого золота.
   - Ну вот, и оказалось,  что  это  сборище  в  Гаване  было  чем-то  вроде
подпольного конгресса, собравшегося с целью разделения рынка.
   - Рынка? - переспросил Хоб.
   - Ну да, рынка сбыта нового наркотика. Этой самой "сомы". Понимаешь,  она
появилась буквально только что. Этьен услышал  об  этом  сборище  от  людей,
которые работают на его отца.  Ну,  на  Сильверио  Варгаса.  У  него  просто
сказочная вилла на острове, и он очень богат. Но Этьена держит  на  коротком
поводке. Вот Этьен и решил организовать свое дело.
   Она сделала паузу и театрально затянулась.
   - Я-то на это особого внимания не обращала. Для меня Гавана  была  просто
еще одним приятным местечком. Большую часть времени  я  проводила  на  пляже
Варадеро. Ну а потом Этьен получил свою партию - или как оно там называется,
- и мы вернулись на Ибицу.
   - И на Ибице ты стащила у него наркотик? - спросил Хоб.
   - Ну мне же были нужны деньги! Причем срочно. Я же тебе  говорю,  у  меня
ребенок учится в частной школе в Швейцарии. И мне, хоть тресни, надо вовремя
оплачивать счета, иначе ее просто выставят. А я хочу, чтобы  ее  жизнь  была
лучше, чем у ее мамочки, понимаешь? И Этьен это понял с  самого  начала.  Он
знал, что я не могу жить с ним ради одного  удовольствия.  Я  не  могу  себе
этого позволить, когда у меня ребенок в частной школе. Он понимал,  что  мне
нужны деньги. Не слишком много, но  достаточно,  чтобы  оплачивать  счета  и
заботиться о дочери. Этьен сказал: "Не тревожься, не  суетись,  все  у  тебя
будет. Я организую". А сам и пальцем не шевельнул! Но тут мы возвращаемся из
Гаваны, кругом все эти разговоры, а у него с собой партия наркотика,  Однако
ни цента наличными. А у  меня  счета  просроченные.  Мне  надо  было  что-то
предпринять. Этьен сел в свою "Монтессу" и укатил на другой конец острова  к
кому-то на день рождения. На два дня. И пока его не было, я взяла эту партию
и заключила сделку со Стенли.
   - А почему со Стенли? - спросил Хоб.
   - Ты, наверно, не знал его по-настоящему. Стенли  был  мужик  правильный.
Надежный. Он сказал, что у него в Париже куча  знакомых,  которые  наверняка
заинтересуются новым наркотиком. Мы договорились, что  он  загонит  дурь,  а
выручку мы поделим пополам. Это была не первая наша  сделка.  Я  знала,  что
Стенли  можно  доверять.  Ну  вот,  а  потом  вернулся  Этьен,  увидел,  что
наркотиков нет, и устроил жуткий скандал Я думала просто подождать, пока все
уляжется, - я ведь не в первый раз уводила  у  мужика  из-под  носа  лакомый
кусочек, и обычно они  потом  всегда  успокаиваются.  Но  на  этот  раз  все
оказалось сложнее. Из-за того, что "сома" - наркотик новый, все рынки  сбыта
уже поделены между торговцами, и они договорились не пускать его  в  продажу
раньше уговоренного срока.
   - А когда же его должны были пустить в продажу? - спросил Хоб.
   - После открытия отеля. Ну и вот, Этьен ужасно разозлился и был к тому же
здорово напуган, но я уже ничего не могла поделать. Стенли был в Париже, а я
даже его телефона не знала. Этьен сказал, что между нами все кончено, и ушел
от меня. И рассказал про все Арранке. Наверно, не мог не  рассказать.  Ну  а
тот явился ко мне.
   - Когда это было? - спросил Хоб.
   - На третий день после  того,  как  мы  вернулись  из  Гаваны.  Не  очень
приятная встреча. Сперва я думала обвести Арранке вокруг пальца. Но он  меня
избил. Однако постарался, чтобы на лице следов  не  осталось.  Я  ему  сразу
приглянулась, но он сделал то, что и должен был. Мне было очень больно, Хоб,
и я рассказала ему все, что знала про Стенли и про его знакомых в Париже. И,
что самое странное, я не рассердилась на  него  за  это,  хотя  больно  было
ужасно. Я понимала, что он прав, со своей точки зрения. Он ведь отвечает  за
всю торговлю "сомой", а я испортила ему сделку. Он в ответе перед людьми,  а
я в ответе перед ним. Удивительно, как это сближает! Когда он меня избил, он
сам потом плакал - правда плакал, Хоб! Я показалась ему такой красивой,  что
у него просто сердце разрывалось из-за того, что ему пришлось меня  ударить.
И он очень старался не оставить следов там, где это было бы заметно. Ну вот,
одно за другим, мы занялись любовью, и это было прекрасно! А  потом  он  мне
сказал, чтобы я держала язык за зубами, пока он  не  вернется,  и  уехал,  а
следующее, что я узнала, - это что они с  Этьеном  улетели  в  Париж,  чтобы
найти Стенли и вернуть наркотики. А потом я узнала, что Стенли убили. Думаю,
он уже успел загнать наркотики, и Арранке старался хоть как-то загладить это
недоразумение.
   К концу рассказа Аннабель Хоб сидел совершенно ошеломленный и  просто  не
знал, что сказать. Через некоторое время он выдавил:
   - Слушай, а мне-то ты зачем все это рассказала?
   - Ну, надо же мне с кем-то поговорить! Мне  ужасно  неловко,  Хоб.  Из-за
того, что ты попал сюда.
   - И что теперь будет?
   - А это уже не мое дело, Хоб. Это забота Эрнесто.
   - Аннабель, ты не могла бы кому-то сообщить?
   - Хоб, ну как ты не понимаешь! У тебя был шанс. Ты  видел,  как  это  все
опасно. Ты мог бы это бросить, и тогда бы тебя никто и пальцем не тронул. Но
ты не воспользовался своим шансом. И теперь тебе остается только смириться с
тем, что будет.
   - А ты, Аннабель?
   - Ну,  у  меня  своя  жизнь,  свои  проблемы.  Поверь,  мне  есть  о  чем
позаботиться. И я делаю куда больше, чем ты.
   - Так это  и  есть  твое  представление  об  идеальной  жизни?  Сделаться
подружкой гангстера?
   - Нет, Хоб, я рассчитываю на большее! Теперь у меня есть шанс  проникнуть
в действительно высокие сферы. Я не стану тебе говорить, что это за шанс.  Я
думала, ты настоящий друг, но от  тебя  сочувствия  не  дождешься.  И  я  не
позволю ни тебе, ни кому-то еще встать у меня на пути. Довольно меня пинали.
С меня хватит. Теперь этому конец!
   - Во блядь! - только и вымолвил Хоб.
   - О! Ты не джентльмен! - воскликнула Аннабель и бросилась вон из комнаты.
Эффект  был  слегка  подпорчен:  дверь  оказалась  заперта,  и  ей  пришлось
несколько раз постучать, прежде чем Арранке ее выпустил.

Глава 9

   - Вот это девочка,  а?  -  сказал  Арранке,  войдя  в  комнату  и  бросив
восхищенный взгляд вслед Аннабель.
   - Да, это уж точно! - согласился Хоб.
   - Я скажу вам одну вещь, - продолжал Арранке. - Я вас, конечно, убью,  но
хочу, чтобы вы знали: я сделаю это не из личной неприязни.
   - Очень рад слышать, - заявил Хоб. - Это меня сильно утешает.
   - Я на это надеялся.
   - А может, сделаем еще проще?
   - Как? - спросил Арранке. - Вы покончите жизнь самоубийством?
   - Нет, избавлю вас от необходимости меня убивать.
   - И как вы это себе представляете?
   - Я дам вам слово, что, если вы меня отпустите, я забуду  об  этом  деле.
Аннабель права. Я откусил больше, чем могу прожевать.
   - Вы что, серьезно?
   - Совершенно серьезно.
   - Я бы очень хотел вам верить, - вздохнул Арранке. - Но я  вам  не  верю.
Боюсь, мне придется закрыть ваш счет.
   - Простите?
   - "Закрыть счет" - это  американское  выражение,  означающее  "прикончить
кого-то".
   - А-а! Да, давненько я не бывал в Штатах.
   - Попытайтесь встать на мое место. Предположим даже,  я  вам  поверю.  Но
оставить вас в живых я все равно не смогу. Ваша смерть послужит примером.  Я
должен показать, что бывает с теми, кто встает на пути у торговцев  "сомой".
Это не какая-нибудь мелкая торговая сделка. Мы играем по-крупному. Нам нужно
с самого начала заслужить авторитет. Как итальянской мафии. Понимаете?
   Хоб кивнул. Какой смысл валять дурака теперь?
   - С вами надо сделать что-то впечатляющее, - продолжал Арранке. - Что-то,
что привлечет всеобщее внимание. Что-нибудь зрелищное или, по крайней  мере,
интересное.
   - И что вы придумали? - поинтересовался Хоб.
   - Да есть у меня тут парочка идей, -  уклончиво  ответил  Арранке.  -  Но
обсуждать их пока рано. Постарайтесь не дергаться, фарамун. Я скоро вернусь.
   Хоб хотел сообщить Арранке, что полицейских обычно называют  "фараонами",
а не "фарамунами", но решил, что сейчас не время. Как бы то ни было,  лишний
раз раздражать его не стоит.
   Арранке вернулся где-то через час. - Отлично, - сказал он. - Свяжите  его
и отнесите на место.
   Фальшивые  работники  Особого  Отдела  обмотали  Хобу  руки   за   спиной
прозрачной пластиковой веревкой. Потом сделали то же с ногами. Один  из  них
взял за