называйте это, как хотите. И тут я почувствовал,  как  кто-то  трясет  меня.
Грубо. Резко.
   - Просыпайся, Хоб.
   Какая-то адская ситуация, потому что я еще не знал, кто это. Я  не  знал,
кто мне говорит "просыпайся", но я понимал, что этот кто-то вне меня чего-то
от меня хочет. А я находился в одном из тех состояний, в какое впадаю, когда
меня резко ударяют по черепу. Я будто бы всплывал и наполовину находился  не
здесь, и слух разыгрывал со мной странные шутки. Будто бы я плыл в туннеле и
слышал пугающие голоса, которые искажались и менялись, отскакивая от стен.
   Одно было ясно. Я не правильно оценил  ситуацию.  И  не  стоило  особенно
проклинать себя за это. Не моя вина, если люди лгут. Но вина или не вина,  я
попал в беду. И поскольку у меня не было плана,  я  решил,  что  пока  лучше
притворяться потерявшим сознание. Откровенно говоря, я бы  предпочел  зимнюю
спячку, если бы знал, как в нее впасть. Весной всегда все кажется лучше,  вы
не согласны?
   - Ну, старина, как ты себя чувствуешь? - немного спустя произнес знакомый
голос.
   Я узнал этот голос и открыл глаза.  Возле  меня  на  низком  стуле  сидел
Алекс. В руках у него маленький пистолет. Он не нацелил его в меня, но в  то
же время и не отвернул в сторону
   Я старался придумать, что бы сказать, и выдохнул  лучшее,  что  пришло  в
голову:
   - Привет, Алекс.
   - Привет, старина, - с задумчивым выражением ответил Алекс. В его  голосе
я не услышал иронии. На нем был комбинезон из плотной хлопчатобумажной ткани
и черная кожаная куртка, как у пилотов. Выглядел он очень мужественно. И еще
солнцезащитные, отражающие свет очки. Это меня встревожило.  Когда  смотришь
фильмы, то парни всегда надевают такие очки, если идут кого-то убивать.
   Мы были в маленьком офисе,  наверно,  в  здании  аэропорта.  Над  головой
флюоресцентный свет. До середины стены доходят светло-коричневые панели  под
дерево. Потолок кремовый. Под ногами  серовато-зеленый  линолеум.  Несколько
столов. Один пустой, на другом экземпляр газеты "Монд",  полные  пепельницы,
телефон. Эти подробности не имеют значения, но я ухватился  за  них  потому,
что меня немного беспокоило: а вдруг это последнее,  что  я  вижу?  И  когда
дьявол спросит: "Как выглядела комната, в которой тебя убили?", мне хотелось
бы быть способным дать ему приличный ответ.
   - Знаешь, старина, - между тем  говорил  Алекс,  -  ты  поставил  меня  в
трудное положение. Почему тебе понадобилось заниматься расследованием?
   - По-моему, из-за Ракель, - ответил я. -  Разве  я  могу  позволить  тебе
убить ее?
   - Конечно, можешь, - возразил Алекс. -  По-видимому,  мне  надо  бы  тебе
объяснить. Но я был уверен, что ты понимал.
   - Что понимал?
   Алекс потер ладонью глаза и печально посмотрел на потолок.
   - Невыносимая женщина, по-моему, ты сам понял. Она пришла  в  эту  жизнь,
чтобы многим людям,  в  том  числе  и  себе,  создавать  какие  только  есть
несчастья.
   - Может, и так. Но это не оправдывает убийства.
   - Нет, Хоб, вполне оправдывает.
   - Алекс, не начинай снова.
   - Хоб, мы много раз на Ибице обсуждали вопросы такого Рода. Но  тогда  ты
был более независимым мыслителем. Жизнь в  Америке  словно  размягчила  твои
мозги. Хоб, проснись, ты превратился в моралиста из телевизионной драмы.
   - Алекс,  мне  все  равно,  что  мы  тогда  говорили.  Человек  за  жизнь
наговаривает много чепухи. Но ты не можешь убивать людей только потому,  что
они невыносимые.
   - О, понимаю, у тебя нет такой привычки, - вроде бы обрадовался Алекс.  -
Но если это происходит случайно, то не имеет большого значения. Правильно?
   - Нет, не правильно, - возразил я.
   - Ну конечно, не правильно.  Однако  давай  оставим  абстракцию  Человеку
дается только одна жизнь. Ты можешь  представить  жизнь  человека,  которого
преследует Ракель?
   - Где сейчас Ракель?
   - Б дороге, едет сюда.
   - И ты собираешься ее убить?
   Алекс покачал головой и спрятал в карман пистолет.
   - Перестань болтать глупости, Хоб. Я убиваю людей только теоретически.  Я
собираюсь ее купить.
   - Думаешь, она позволит? Ведь она любит тебя, Алекс.
   - Совершенно верно, - согласился Алекс. -  И  она  чертовски  разозлится,
узнав, как в реальности обстоят дела. Но, по-моему,  она  практичная  особа.
Миллион долларов мелкими купюрами  облегчит  ей  долгую  дорогу  к  хорошему
самочувствию.
   - Она не собиралась расстаться с тобой? - спросил я
   - Нет, но это осталось в прошлом. Нынешняя ситуация такова: у нее в руках
реальный миллион наличными, а это должно перевесить пять миллионов в здешней
валюте.
   - Ну, ты знаешь ее лучше, чем я.
   - Она скоро появится. Не беспокойся, все будет нормально.
   - Я видела огни со стороны  города.  -  В  комнату  вошла  Нивес.  -  Они
приближаются. Думаешь, это она?
   - Вероятно, - пробормотал Алекс.
   Нивес выглядела великолепно Латиноамериканская красавица. Такой место  на
сцене.
   - Я подумала, - начала Нивес, - наверно, я  слишком  мягко  относилась  к
делу. Ты и правда, Алекс, считаешь, что  она  устроит  неприятности?  Может,
тебе надо убить ее?
   - Нивес! - воскликнул я.
   Она не обратила на меня внимания.
   - Я имею в виду, только если ты считаешь, что так будет лучше. Ты  больше
знаешь о таких делах, чем я.
   - Не беспокойся, - заметил Алекс. - Я никогда не планировал  убивать  ее.
Ты все придумала сама.
   - И все равно, это совсем неплохая мысль, - задумчиво протянула Нивес.
   В комнату вошли Клови, Найджел и Жан-Клод.
   - Алекс, я хочу задать вам один вопрос, - начал Клови. - Все  эти  слова,
какие вы говорили о миссионерской работе в Африке, - вы лгали мне?  _  Вовсе
нет, - запротестовал Алекс. - Я искренне верил сам. Это часть  моей  натуры.
Альтруизм. Спросите любого, кто знает меня. Спросите Хоба, он знает меня  по
Ибице. Но другая часть моей натуры не позволяет мне  быть  альтруистом.  Эта
алчная часть заболевает, когда я, будто тупица, наблюдаю, как  другие  парни
захватывают богатства. Когда телевизионные комментаторы несут  свою  обычную
морализаторскую чепуху, алчная часть говорит: "Хе-хе-хе". - Он повернулся ко
мне. - Это, Хоб, национальная игра в мораль. Мы, люди, составляющие огромную
аудиторию телезрителей, говорим "Хе-хе-хе", когда год за годом  комментаторы
показывают нам драму, где воруют дорвавшиеся до власти.  Мы  Народ  Слепцов.
По-моему,  комментаторы  просто  визжат  от  восторга,  когда   в   политике
разыгрывается скандал. Такая штука,  как  "Ирангейт",  должно  быть,  многим
сделала состояние. Так вот, на этот раз я не хочу быть одним из зрителей,  я
хочу быть одним из берущих. Каждый  выбирает  свой  путь.  Это  американский
путь. Я хочу забрать деньги и девушку, поехать в Южную Америку  и  жить  как
принц мафии.
   - Но больница! - воскликнул Клови. - Что будет с больницей?
   - Всему свое время, старина, всему свое время.
   - Но не сейчас?
   - Правильно. Пока еще не до Африки. Я слышал, сейчас там жаркий сезон.
   - Вы отправляетесь в Парагвай с  этой  женщиной,  чтобы  вести  роскошную
жизнь капиталистического бездельника?
   - Правильно, Клови. По-моему, это верное обобщение. Пожалуй, я лгал  вам.
Но с хорошими намерениями.
   - Самообслуживание! - фыркнул Клови.
   - Вы знаете что-то лучшее? - усмехнулся Алекс.
   - Нет, - сказал Клови. - Я не могу позволить, чтобы все так кончилось.
   - А как вы хотите, чтобы кончилось? - спросил Алекс.
   - По-моему, вы должны дать мне миллион тех долларов, которые вы украли, а
я передам их в благотворительную организацию для африканских детей.
   - Кстати, - вступил Найджел, - пока ты еще здесь миллион для меня  и  для
Жан-Клода тоже не будет ошибкой.
   - А ты что хочешь, Хоб? - обернулся ко мне Алекс.
   - Я бы хотел вернуть некоторые свои мечты, - ответил я.
   - Как ты думаешь, дорогая? - Алекс посмотрел на Нивес.
   - Дай им всем половину, - решительно заявила Нивес, - и  пусть  они  сами
разделят. Таким образом мы расстанемся с ними друзьями, и у  нас  еще  будет
пять миллионов. Но что бы ты ни решил, делай быстро,  дорогой.  Парагвайский
"Боинг-707", пилотируемый Качем и Армадилло, приземлится с минуты на минуту.
   -  "Боинг-707"?  -  нахмурился  Алекс.  -  Но  ты  же  знаешь,  я   хотел
истребитель.
   - Я старалась угодить тебе, любовь моя, но у них нет истребителя на такое
расстояние. Мы не сможем заправиться топливом раньше Тенерифа.
   - Ты все прекрасно устроила, -  согласился  Алекс.  -  Как  тебе  удалось
разрешить вопрос с французским воздушным пространством?
   - Это совсем нетрудно, - пояснила Нивес. - Наш полет зарегистрирован  как
возвращение  домой  официального  парагвайского  наблюдателя  за   недавними
маневрами НАТО.
   Издалека  донесся  звук  мотора  самолета.  И   тут   дверь   с   размаха
распахнулась, в комнату ворвалась Ракель.
   - Привет, Ракель, - улыбнулся Алекс. - Рад, что ты  правильно  установила
связи. У нас с тобой есть дело, которым надо заняться.
   - Кто эта Барби в черном варианте? - Ракель посмотрела на Нивес.
   - Это Нивес, - ответил Алекс.
   - Ах вот оно что, вот оно что? - Ракель окинула взглядом Нивес с  ног  до
головы. - Алекс, ты пытаешься мне сказать то, что я думаю?
   - Боюсь, что  так,  -  подтвердил  Алекс.  -  Прости,  но  по-другому  не
получается. Послушай, Ракель, у меня здесь для тебя миллион долларов.  -  Он
полез во внутренний карман куртки.
   - И у меня для тебя тоже кое-что есть, - сказала Ракель, открыла сумку  и
выстрелила в Алекса. Мне  показалось,  что  звук  похож  на  пистолет  38-го
калибра. Потом она обернулась и всадила пулю в Уитона.

54. МЕКСИКАНЦЫ

   Мне удалось выбить пистолет из руки Ракель, она повернулась и выбежала  в
дверь. Клови с потрясенным видом последовал за ней. Алекс,  раненый,  но  не
потерявший уверенности стоял, держась за плечо, из которого  несильно  текла
кровь. Найджел снял рубашку и обнаружил на боку царапину. Леди  с  маленьким
пистолетом не отличалась точностью.
   Затем вошли эти парни. Их было двое, маленькие мрачные парни с усами, как
у бандитов, с широкой грудью и автоматами. Они  походили  на  мексиканцев  и
правда оказались мексиканцами.  Их  появление  выглядело  в  некотором  роде
забавно. Они будто выплыли из дымовой завесы, неизбежно наполнившей  комнату
после выстрелов. Помню, я  сказал:  "Черт  возьми,  услышали  шум  в  другой
стране". И заметил, что Алекс, Найджел и Жан-Клод тоже вроде как  поплыли  к
боковой двери, когда  эти  парни  вошли  с  противоположной  стороны.  Таким
образом я остался между ними  посередине,  единственный  безоружный.  Ничего
хорошего пребывание в центре мне не сулило.
   - Чего я хочу? - заявил один из мексиканцев. - Я хочу только виндсерферы.
Они моя собственность. Вы говорите там, где они,  и  никаких  неприятностей.
Поняли?
   - Они у Хоба, - немедленно ответил Алекс. Ты что! - воскликнул я.
   - Минутку, - начал мексиканец, но Алекс и другие, с оружием на изготовку,
спиной продвигались к боковой двери.
   - Одну минуту, - повторил мексиканец.
   - Простите,  мы  опаздываем,  -  сказал  Алекс.  Положение,  которое  вы,
наверно, назвали бы настоящей  Мексиканской  демонстрацией  силы.  Но  огонь
никто не открывал. Алекс, Найджел и Жан-Клод просочились в дверь и  скрылись
из вида. Остались только я  и  мексиканцы,  которым  не  понравился  поворот
событий, но они ничего не могли изменить.
   - Кто вы, ребята?  -  спросил  я,  прерывая  довольно  тяжелое  молчание,
наступившее после ухода троицы.
   - Я Пако, - ответил тот, который и  до  сих  пор  вел  переговоры.  -  Он
Эдуарде. А вы должен быть Хоб Дракониан.
   Я сообразил, что, конечно, "должен быть", но в данный момент это  мне  не
доставляло удовольствия.
   - Мы партнеры вашего друга Фрэнки Фолкона, - пояснил Пако.
   - Я не знал, что у Фрэнки есть партнеры.
   - Молчаливые партнеры, - продолжал  Пако.  -  Мы  вложили  деньги  в  его
бизнес. Это, парень, много денег.
   - Так вы партнеры, - вроде как согласился я. - А что вы здесь делаете?
   - Ищем наши инвестиции.
   - Вы прилетели во Францию и теперь угрожаете мне оружием из-за пяти досок
для виндсерфинга?
   - Какой к черту виндсерфинг! - явно рассердился Пако. -  Мы  интересуемся
содержимым, вот что нам надо.
   - Разве они сделаны не из полиуретана? - удивился я.
   - Парень, я должен говорить это громко? Внутри этих досок мы  кладем  наш
товар.
   - Наркотик? - Я вытаращил на него глаза. - Вы имеете в виду марихуану?
   - Он думает, мы говорим "сигареты с  марихуаной"!  -  Пако  посмотрел  на
Эдуарде и засмеялся.  -  Мы  обсуждаем,  парень,  черную  героиновую  смолу.
Настоящий мексиканский продукт. Тончайший героин в мире.
   Внезапно у  меня  в  голове  все  сложилось  в  цельную  картину:  черная
героиновая смола из затонувшего  танкера,  идущего  в  Орегон,  будто  нефть
разливается по побережью. Яростное желание мексиканских банд  распространить
свой продукт по роскошным кафе европейского общества. Позже я узнал, что для
них стало навязчивой идеей, вопросом статуса продавать свой героин под носом
у наркобаронов  Марселя  и  победить  конкурентов.  Они  считали,  что  хотя
французский героин и вполне ничего,  но  он  старомоден,  а  мексиканский  -
продукт  новый  он  лучше  и  самое  главное  -  он  мексиканский.  Странно:
национальная гордость при торговле таким товаром. Но с другой  стороны,  мне
кажется правильным и вполне естественным,  что  не  только  воры  в  военных
мундирах, но и торговцы наркотиками могут быть патриотами.
   - И как вы видите, сеньор, - продолжал Пако, -  для  нас  важно  получить
свой груз. Деньги, конечно, тоже важно. Но мы хотим  ввести  наш  продукт  в
международное  героиновое  соревнование,  которое  в  этом  году   будет   в
Сан-Себастьяне.
   С летного поля донесся звук самолета, заходящего на посадку.  Он  отвезет
Алекса в Парагвай. Это интересно, но не имеет значения. В данный момент я  в
руках этих парней, и мне лучше бы думать о своих трудностях.
   - Никогда не слыхал об этом международном  соревновании,  -  вытаращил  я
глаза.
   - Конечно, о нем не печатают в газетах, - улыбнулся Пако. -  Если  вы  не
слышали о нем, сеньор, то, наверно, потому, что вы не из нашего круга.
   Гордое презрение, как у всех людей "его" круга, с которыми я  долго  имел
дело. Да, мне нравился этот человек с автоматом  и  в  рубашке-гуябера.  Мне
нравятся мужчины, которые гордятся своим товаром.
   - Но сейчас, сеньор... - Он снова вернулся к делу, помахивая автоматом  с
беззаботной небрежностью, никуда не целясь_ Отблески стали танцевали у  меня
перед глазами, и я увидел, не прозорливо, не слишком ясно, что попал  в  мир
неприятностей. - Сейчас нам больше всего нужна от вас одно:  местонахождение
досок для виндсерфинга.
   - Мой друг, - начал я, - если существует что-то, чего я страстно хочу, то
только одного: сообщить вам местонахождение досок для виндсерфинга. Но, увы,
кто-то их украл, и мы все горюем об этом.
   - Вы не  скажете?  -  спросил  Пако  голосом  ярмарочного  злодея,  более
злобным, чем само зло.
   - Омбре!  - закричал я, чувствуя приближение развязки. -
Я не могу вам сказать того, чего не знаю!
   - Очень плохо, - пробормотал Пако, покачивая головой. - Боюсь, нам  нужен
для вас мексиканский болезненный предмет.
   - Не надо мексиканский болезненный предмет! - закричал я.
   - Надо мексиканский болезненный предмет. Эдуардо, принеси колющие ножницы
и воздушный компрессор из багажника машины.
   - Острый инструмент тебе тоже нужен? - спросил Эдуарде.
   - Да, принеси острый инструмент тоже!
   Они оба самодовольно усмехнулись, будто мексиканский болезненный  предмет
был чем-то очень комичным. Конечно, если за его действием  наблюдать,  а  не
испытывать на себе. И у меня возникло сильнейшее желание быть зрителем, хотя
я вынужден был стать участником... Смятение охватило меня, и в этот момент я
услышал собственные слова:
   - Ладно, ваша взяла. Мы можем отложить мексиканский болезненный  предмет.
Я поведу вас к виндсерферам.
   - Ты это сделаешь и предашь собственных друзей?
   - Конечно, раз это для хорошего дела вроде спасения собственной шкуры.  А
я верю, что именно это и делаю.
   - Да, ты  ведешь  нас  к  виндсерферам,  а  мы  позволяем  тебе  жить.  -
Презрительная усмешка явно отрицала искренность слов,  а  скривившиеся  губы
предвещали неминуемое предательство, если нам так повезет, что дойдет  и  до
этого.
   - У тебя есть пять секунд сказать нам, куда идти, - поторопил меня Пако.
   Великолепно. Мало  того,  что  они  поставили  передо  мной  неразрешимую
задачу, так еще добавили и лимит времени.

55. УИТОН

   Не знаю, как бы я вел себя под пытками. К счастью, мне так и не  пришлось
этого узнать. Дверной проем вдруг заполнила  впечатляющая  твидовая  громада
Уитона.
   - Отпустите его, - насмешливо бросил Найджел. - Ему ничего не известно  о
виндсерферах.
   - Откуда вы знаете, что ему неизвестно о виндсерферах? - спросил Пако.
   - Потому что я сам их забрал.
   Мексиканцы искали возможность сделать с Найджелом нечто  ужасное,  но  он
встал за шкаф с картотекой. К тому же они заметили, что он  вооружен  легкой
быстрострельной "коброй би стинг", новым индонезийским  оружием,  которое  в
прошлом году израильтяне показали на Бейрутской выставке зверств.  В  другой
руке Найджел держал гранату с нервно-паралитическим  газом,  предназначенную
для того, чтобы сосредоточить ваше внимание на небольшой утрате, всего  лишь
на потере зрения. Правда, только в том случае, если  вы  не  успели  вовремя
закрыть глаза, когда она начала действовать.
   - Сержант, - распорядился Уитон, обернувшись к мужчине  в  униформе,  чья
кепи французского полицейского смутно виднелась за  его  спиной,  -  уведите
этих людей.
   Появление сержанта сопровождалось еще четырьмя французскими  полицейскими
в форме и с автоматами "узи". Двое других полицейских выбили окна  и  вошли,
выставив  вперед  автоматические  пистолеты.  Мексиканцы  были  обезоружены.
Пришла  пора  бросить  автоматы  и   положиться   на   адвокатов.   Они   не
сопротивлялись, когда на них надели наручники и увели.
   Потом, стряхивая капли дождя со светло-голубого плаща,  в  комнату  вошел
Фошон.
   - Привет, босс, - обратился к нему Уитон.
   - Хорошая работа, Найджел, - похвалил Фошон.
   Так я получил первый намек, что мой старый друг, Найджел Уитон,  работает
в полиции.
   - Полицейский информатор! - воскликнул я,  окидывая  его  соответствующим
гневным взглядом
   - Да, старина, - подтвердил Найджел. - Я работаю в полиции уже  несколько
лет. С тех пор, как инспектор Фошон помог мне выбраться из беды,  в  которую
ты втянул меня в Турции.
   Я пропустил его слова мимо ушей.
   - Как к тебе попали виндсерферы?
   - Проще простого, - усмехнулся Найджел. - После нашей встречи в  Гонфлере
я не вернулся в Париж, а поехал в соседний город, Сен-Луп, и пропустил там в
баре пару рюмок. Когда приземлился самолет Вико,  я  позвонил  ему  из  бара
отеля. Пока он выяснял, кто ему звонит, я нанял  такси,  чтобы  забрать  его
сумки с виндсерферами. Для этого очень пригодились твои пять тысяч  франков.
Я оставил сумки в камере хранения Сен-Лупа, где они и ждут до сих пор,  пока
мы с уд0-вольствием их заберем.
   - Ты мог бы сказать мне об этом, - фыркнул я.
   - И ты мог бы хоть словом намекнуть мне в Турции, пожал плечами  Найджел.
- Хотя я понимаю, вполне естественно отказаться  от  друзей,  когда  другого
выхода нет.
   Память  перенесла  меня  к  боли   и   пыткам   в   Стамбуле.   Маленькая
звуконепроницаемая комната позади таможни. Яросик, расслабляющий  галстук  и
закатывающий рукава: "Нет смысла, Хоб, продолжать игру. Мы знаем, что  товар
движется. Где он? Скажите нам, или все упадет на вас".

56. ФОШОН ЗАКОНЧИЛ ДЕЛО

   Жандарм ввел в комнату Ракель, крепко держа ее за локоть. Фошон отнюдь не
дружественным тоном обратился к ней.
   - Мадемуазель, -  начал  он,  -  по  ваше