- Что мы могли сделать?
     Никто ей, разумеется, не ответил, даже эхо молчало.
     Лидочка быстро шла к набережной,  с каждым шагом все более оказываясь
во  власти  воображения,  рисовавшего ей  картины пустого города,  подобно
умершим  городам  будущей Земли,  как  описывал их  Герберт Уэллс.  Сейчас
начнет  темнеть,   и  изысканные,  слабые,  изнеженные  элои  спрячутся  в
развалинах своих замков,  отдав землю во власть страшных морлоков.  А она?
Беззащитная, никому не нужная, никому не известная...
     Захотелось спрятаться -  в  теплом,  темном углу,  где  тебя никто не
отыщет до тех пор,  пока не придет мама и  не велит идти ужинать.  Лидочка
даже оглянулась в поисках убежища, но за исключением заколоченного на зиму
киоска с плохо,  но весело нарисованным белым медведем,  держащим в когтях
стаканчик с мороженым, никакого иного убежища поблизости не было.
     Но может быть...  может быть, спаси Господи и помоги, Пресвятая Дева,
не оставь меня здесь одну,  я же ни в чем не виновата... В ушах звенело от
страха, и потому пожилой женщине, что подошла совсем близко, пришлось раза
три окликнуть Лидочку, прежде чем та услышала.
     - Не  бось,  не  бось,  -  сказала женщина,  сама  отступив назад  от
перепуганного взгляда девушки. - Я тебя не трону, я только спросить хотела
- ты дубков не возьмешь?  Глянь, какие дубки, розовые, желтые, пышные, как
хризантемы, - дешево отдам, домой пора... Да ты не бось, не бось...
     - Ой, - сказала Лидочка, готовая расплакаться от благодарности к этой
женщине,  - я не боюсь, я от неожиданности. Давайте я вам корзинку донесу,
помогу...
     - Не надо,  -  твердо ответила женщина,  сообразившая, что с Лидочкой
лучше дела не иметь. - Иди куда знаешь.
     - Я могу купить, - нашлась Лидочка. - Сколько за букет?
     - Купишь? - недоверчиво спросила женщина.
     - А как же?
     Лидочка открыла свою  сумку,  большую,  набитую,  сразу  запуталась в
плотности переплетенньк вещей,  но,  к  счастью,  быстро  отыскала кожаный
кошелек.
     - За рубль, - сказала женщина твердо. - За рубль букет.
     - Что же так дорого? - удивилась Лидочка.
     - А  где ты  дешевые видала?  Деньги-то чего стоят?  Деньги ничего не
стоят.
     Женщина поставила корзинку на скамейку и поправила серый платок. Щеки
и подвижный от постоянного шмыганья длинный нос были красными.
     Лидочка нашла  серебряный рубль и  протянула женщине как  раз  в  тот
момент,  когда та,  отобрав два хилых дубка,  размышляла,  добавить ли  ей
третий.  Женщина увидела серебряный рубль и  была поражена этим настолько,
что не могла скрыть удивления.
     - Вы что?  -  спросила Лидочка.  -  Если не хотите серебряный,  тогда
разменяйте, у меня только пятерка - и вот рубль.
     - Беру! - крикнула женщина, словно прикрикнула на кошку. - Давай!
     Она  выхватила рубль,  потом  вытащила  из  корзины,  не  глядя,  еще
несколько дубков и протянула Лидочке.
     - На счастье, - сказала женщина. - Дай Бог тебе жениха хорошего.
     - Ой, спасибо!
     Глядя вслед женщине,  Лидочка с  наслаждением ощущала,  как  узлы,  в
которые собрались ее нервы, расслабляются и становится легче дышать...
     - Морлоки цветов не покупают и  цветами не торгуют,  -  сказала вслух
Лидочка, - значит, это не далекое будущее, а наше.
     Лидочка шла дальше,  и  вскоре перед ней открылась вся длина вогнутой
набережной и  на  ней точками и  блошками раскиданы неспешные человеческие
фигурки. Город был жив, а это главное...
     Проходя мимо <Ореанды>, возле которой, как обычно, дежурили извозчики
и  стоял закрытый черный автомобиль,  Лидочка пожалела,  что не спросила у
торговки цветами о сегодняшней дате.
     Только Лидочка так подумала,  как увидела,  что по набережной, волоча
ноги,  бредет мальчишка,  прижимая к  груди пачку сложенных газет.  Он был
прислан свыше, чтобы избавить Лидочку от терзании.
     Пожалуй,  газетчик менее всего удивился бы, если б Лидочка спросила у
него,  какое сегодня число,  нежели тем,  что девушка скупила по штуке все
оставшиеся у  него  газеты:  и  <Таврию>,  и  <Русское слово>  двухдневной
давности,  и газету <Ялтинский вестник>,  и новую -  <Таврическую правду>,
доставленную вчера из Симферополя.
     Мальчишка долго еще  смотрел,  как жадно эта странная девушка впилась
глазами в газеты.  Словно из тюрьмы сбежала, подумал мальчишка, потому что
у  него старший брат и  отец были в Сибири за контрабанду и теперь в семье
надеялись,  что революция их скоро выпустит,  как выпустила тех, кто был в
ялтинской тюрьме.
     Девушке не грех бы причесаться.  А то стоит как чучело гороховое,  не
замечает, что шляпа у нее на ухо съехала...
     Лидочка  чувствовала  невысказанные мысли  мальчишки,  не  зная,  что
чувствует их,  -  само  путешествие во  времени не  проходит бесследно для
организма,  попавшего в поток и пересекающего, обгоняющего время. Мало кто
еще,  даже за пределами Земли,  задумывался о  конкретных проявлениях этих
перемен, но те, кто начал путь раньше, кто прошел через несколько прыжков,
уже  догадывались  о  приобретении особых  качеств,  в  том  числе  умения
угадывать мысли - не читать, но именно угадывать. Но ни Лидочке, ни Андрею
никто не успел и не смог рассказать о цели их путешествий и,  конечно,  об
их новых качествах или ощущениях.
     Проглядывая первую  страницу  <Таврии>,  Лидочка  поправила шляпку  и
заправила под нее выбившуюся прядь волос.
     Она уже поняла,  что совершила ошибку,  но ошибку,  пожалуй, выгодную
для себя,  -  она прилетела в день 5 марта 1917 года, то есть на несколько
месяцев позже,  чем нужно. Значит, Андрюша, если у него все в порядке, уже
давно ждет ее, может, всю зиму, коли не догадался сделать новое движение в
будущее, чтобы догнать Лидочку.
     Сегодня 5 марта, воскресенье, до вечера время есть, можно осмотреться
и понять, что произошло за два с лишним года ее отсутствия в городе.
     Лидочка  аккуратно  сложила  газеты  и  отправилась искать  публичный
туалет -  раньше ей там бывать не приходилось, мама полагала это заведение
негигиеничным!
     Старухе,   похожей  на  престарелую  императрицу  Екатерину  Великую,
Лидочка заплатила полтинник (как поднялись цены!)  за  бумажную салфетку и
мыло.  И увидела себя в зеркале. Она долго и внимательно разглядывала свое
лицо  в  поисках морщинок -  ничего не  отыскала,  хотя  цвет  кожи ей  не
понравился -  можно подумать,  что она выбралась из  подземелья.  И  глаза
лихорадочно блестят, словно поднялась температура.
     Как только Лидочка умылась и  причесалась,  тут же вернулся интерес к
газетам. Лидочка уселась в сквере на лавочке и погрузилась в чтение.
     Больше  всего  ее  волновало,   кончилась  ли  война.  Она  почти  не
сомневалась в том,  что война кончилась -  войны не бывают такими долгими.
Важно было,  кто победил и что сделали с побежденными. Хотя и здесь особых
сомнений  у  Лидочки  не  было  -  победят  <наши>,  Антанта,  потому  что
противники окружены со всех сторон,  лишены топлива и  припасов.  Это было
известно уже  осенью четырнадцатого года  и  потому должно было быть втрое
более очевидным весной семнадцатого.
     Но  узнать о  войне Лидочке не  пришлось,  потому что  первым большим
заголовком в  <Таврии>  были  слова:  <ЗАСЕДАНИЕ ВРЕМЕННОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА.
РЕЧЬ МИНИСТРА КЕРЕНСКОГО>.
     ...Ты  идешь в  лес,  ты рассчитываешь найти белый гриб.  Ты не очень
удивишься,  если узнаешь,  что  другие грибники тебя обогнали и  все белые
грибы собраны.  Ты  согласен даже собрать свинушки или сыроежки.  Но  если
вместо белых грибов в  лесу ты видишь маленькие мотоциклы,  ты,  наверное,
решишь, что сошел с ума.
     Нечто подобное пережила Лидочка,  поняв через несколько минут чтения,
что в России свергнут законный император.  Разумеется,  не надругательство
над  священной особой  потрясло ее  -  в  ее  круге  о  Николае никогда не
говорили иначе,  как с презрением,  она была страшно разочарована,  что не
присутствовала при этом событии,  что оно разворачивалось и  происходило -
как и вся революция -  без ее участия. Это было подобно тому, как проспать
приход Деда Мороза.
     Оказалось,  что  теперь в  России есть  Временное правительство князя
Львова, а государь заточен с семьей в Царском Селе. Люди празднуют свободу
и  ждут выборов в  Учредительное собрание,  а Лидочка из-за этой проклятой
табакерки,   которая  не  может  толком  отправить  человека  в   будущее,
пропустила самое главное событие в жизни страны. Все видели революцию, все
участвовали в ней... Все, кроме Лидочки.
     Теперь  выгонят  генерала  Думбадзе,   решила  Лидочка.  Он  типичный
угнетатель и царский сатрап. И тут же взгляд Лидочки упал на сообщение:

                  ОТЪЕЗД ГЕНЕРАЛА ДУМБАДЗЕ В СИМФЕРОПОЛЬ

          Известного ялтинского градоначальника, с именем которого связаны
     как светлые,  так и многочисленные темные страницы в  истории  нашего
     города,  вызывают наверх - возможно, в Петроград, где он должен будет
     дать  ответ  перед  народными  избранниками   о  своих   сомнительных
     деяниях, -

смело утверждала газета,  и Лидочке было приятно сознавать, что ее позиции
и позиции газеты совпадают.
     Лидочка  перевернула газету,  поглядела  на  последнюю страницу,  где
большую часть текста занимали объявления,  а  над  ними  несколько кратких
колонок - куда более кратких, чем в 1914 году: <Вести с полей боев>.
     Война все  шла  и  шла,  война еще  не  кончилась...  Это было второй
невероятной новостью после пропущенной революции.


     До темноты,  до редких фонарей и холодных звезд, Лидочка просидела на
набережной,  глядя издали на платан. В восемь часов Андрюши все не было, и
окоченевшая Лидочка побежала по  набережной,  совсем забыв о  том,  что ее
могут увидеть и узнать,  ведь половина Ялты - ее знакомые. Но уже темнело,
народу на набережной было мало, да местные жители и не ходят на набережную
- что там делать?
     Надо было думать о ночлеге,  и хоть более всего ей хотелось вернуться
домой и увидеть маму, именно этого делать не следовало, пока она не отыщет
Андрея и не узнает, что за это время произошло дома.
     Добежав до ряда гостиниц,  Лидочка замерла, не в силах решить вопрос,
куда идти дальше.  За  свои восемнадцать лет  она  в  гостинице никогда не
останавливалась и даже толком не знала, как это делается.
     Уже  обнаружилось,  насколько непродуманно и  неподготовленно было ее
путешествие.  А ведь Андрюше,  понимала Лидочка,  куда хуже,  потому что у
него совсем нет  денег -  она  даже забыла ему передать.  Когда одна мысль
подавляет  все  прочие,   о  деньгах  забывают.  К  примеру,  в  настоящем
душераздирающем романе у героини никогда не заболит живот.
     Лидочка решила выбрать гостиницу чистую и  имеющую хорошую репутацию.
Это было несложно, потому что репутации гостиниц были всем известны.
     Сначала она зашла во <Францию>,  но там у нее потребовали документы -
а  какие могут быть  документы у  вчерашней гимназистки,  которая живет со
своими родителями?
     Остановилась Лидочка в  номерах <Мариано>,  где было тихо,  пустынно,
холодно,  а  портье долго  разглядывал Лидочку.  Лидочка вписала фамилию -
Берестова.  Портье -  желтый,  скучный, цветом и блеском лысины как старый
бильярдный шар  -  прочел фамилию,  и  она  ему ничего не  сказала.  Потом
получил деньги за  три  дня  вперед (как  же  иначе,  если мадемуазель без
багажа?), кинул на стойку ключ с большой деревянной грушей и сказал:
     - С  водой перебои,  повар уволился -  кушать будете в кафе,  но если
скажете мне или горничной - принесем чаю.
     Глаза у портье были шоколадные,  непроницаемые, будто взболтали какао
без молока.
     Лидочка поднялась на второй этаж -  номер был длинный,  как пенал.  У
двери был прикреплен рукомойник,  в котором не было воды.  Потом был шкаф,
кровать и столик -  все это вытянулось в струнку, иначе по ширине аршинной
комнаты ничего бы не поместилось. И окно было узкое и выходило на двор.
     Лидочка стояла у темного окна,  глядела в ночь, в тщании понять - что
же с ней происходит.
     Ее не было в этом городе -  несколько мгновений?  Или два с половиной
года?  Угадать,  сколько же в самом деле прошло времени,  было невозможно.
Сама она не постарела -  по крайней мере так сказало зеркало.  Значит, для
нее прошло несколько секунд -  ну ладно, пускай день... А здесь же в самом
деле минуло два с половиной года.  И никуда от этого не денешься.  Значит,
получается,  что Лидочка как бы  была в  летаргическом сне или заколдована
злой мачехой.  Она спала,  прекрасная и неподвластная времени,  а весь мир
катился вперед по своим законам - умирали и рождались люди, играли свадьбы
и  погибали на  войне -  сколько же  людей погибло на  войне,  если война,
оказывается,  идет уже  три  года!  А  чем  это кончится?  Как мы  учили в
гимназии - Тридцатилетняя война, Столетняя, война Алой и Белой розы?
     Лидочка пыталась вызвать горничную звонком,  но  никто не откликался,
хотя  Лидочка  слышала,  как  где-то  в  конце  коридора ссорились женские
голоса.  Лидочка пошла туда и нашла сразу двух горничных, но они не хотели
носить воду, а собирались на заседание женского совета, потому что женщины
должны участвовать в революции и бороться за свои права.  За водой Лидочка
ходила на  кухню и  оттуда принесла целое ведро.  Она  тащила это  ведро и
думала,  как  быстро люди  ко  всему привыкают -  еще  день  назад (а  для
остальных два с  половиной года назад) никому и в голову не пришло бы идти
на кухню за водой. Нет воды - мы покидаем вашу паршивую гостиницу, и ищите
клиентов где-нибудь в другом месте!..  Лидочка понимала,  чувствовала, что
жизнь изменилась,  потому что теперь некому жаловаться. Лидочка беззащитна
- и  все  обыкновенные люди  потеряли свои  права.  Они  получили свободу,
которую дают  людям революции,  но  это  великое право совсем не  означает
свободы в  повседневной жизни -  они лишь делают эту жизнь хуже,  а  людей
злее,  так  что  правами  могут  пользоваться лишь  сильные  и  плохие,  а
остальные лишаются и  тех  прав,  что происходили у  них от  существования
порядка.
     Вымывшись  холодной  водой,   Лидочка  пошла  на  набережную  -   она
проголодалась и  надеялась,  что ей удастся чего-нибудь купить,  если не в
кафе, то в магазине, и принести с собой в номер.
     Магазин Тарасова, что выходил фасадом на набережную, оказался закрыт,
зато по вкусному запаху Лидочка отыскала чебуречную на улице и стоя съела,
штука за штукой, пять чебуреков, чем вызвала уважение чебуречника.
     - Ты ешь,  -  сказал он,  -  а я буду тебя показывать -  какие у меня
вкусные чебуреки, какие хорошие чебуреки!
     Старик говорил добродушно,  и Лидочка не обиделась.  А торговцу  было
скучно, потому что никто, кроме Лидочки, к нему не шел.
     На   удивление  мало  встретилось  Лидочке  на  набережной  знакомых.
Почему-то  ей  казалось,  что  каждый второй будет  узнаваем,  -  но  нет,
встретилась ей одна соученица по гимназии, которая шла с подпрапорщиком и,
конечно  же,  никого  вокруг  не  видела,  встретился пожилой  мужчина  из
соседнего дома - Лидочка с ним и в старой жизни не здоровалась, а сейчас -
тем более.
     Лидочка дошла по  набережной до  платана-свидетеля,  но никого там не
было, и ноги незаметно привели ее к родному переулку.
     Я  только погляжу на  окна,  уговаривала себя  Лида,  и  сразу  уйду.
Сначала надо  найти  Андрюшу.  Ведь  если  мне  придется снова  уплывать в
будущее, мама этого не переживет.
     Окна  на  втором этаже не  горели,  значит,  родителей не  было дома.
Может,  они ушли куда-то в гости.  Почему-то это показалось обидным, будто
родители все эти годы должны были сидеть вечерами дома, слушая, не звякнет
ли звонок, не вернется ли единственная дочь.
     Впрочем,  вернее всего,  мать задержалась в  госпитале,  а  отец -  в
порту.
     Тогда  Лидочка решилась -  она  быстро  взбежала наверх и,  достав из
сумочки ключ, сунула его в замочную скважину.
     Но ключ не повернулся. Он вошел до половины и не повернулся.
     Лидочка замерла в растерянности -  ключ должен был повернуться легко,
но не поворачивался.
     Она начала дергать его,  стараясь повернуть,  и  тут услыхала изнутри
коридора шаркающие шаги - шаги дошли почти до двери и замерли.
     Таких шагов в доме быть не могло.
     - Кто  там?  -  донеслось изнутри -  и  голос  был  совершенно чужим,
старческим, совершенно чужим.
     В доме жили другие люди. Вернее всего, другие.
     Лидочка вытащила ключ и  сбежала вниз по лестнице.  Звонить к соседям
внизу и спрашивать их, где Иваницкие, она не посмела.
     Лидочке не  хотелось думать,  что  за  эти годы дома случилось что-то
плохое. Такое она просто изгнала из головы.
     Лида вернулась в  гостиницу,  ничего не  узнав и  никого не найдя.  А
устала так, словно весь день таскала дрова.
     Портье  дремал  за  стойкой,  обратив  к  подходившим сверкающую  под
многоламповым бра  лысину.  Лидочка попросила ключ  -  лысина ушла назад -
появились шоколадные глаза.
     - Мадемуазель Берестова? - сказал он. - Вас спрашивали.
     - Кто? - Сердце от неожиданной радости пропустило удар.
     - Немолодой мужчина,  -  сказал портье,  -  очень худой, но, по всему
судя, солидный господин.
     Может, Андрюша так переоделся и замаскировался?
     - Плешивый,  худой и  весь в черном -  и с такой эспаньолкой -  как у
Мефистофеля,  простите,  в опере. - Портье постарался улыбнуться, но мышцы
его лица были к такому не приучены, и потому вместо улыбки вышла гримаса.
     - Спасибо, - сказала Лидочка, забирая ключ. - Я знаю.
     Она ничего не знала и не понимала -  конечно же,  это был не Андрюша,
по описанию тот человек не мог походить и на отца,  даже если тот каким-то
чудом узнал,  что  Лидочка в  Ялте...  Да  и  кто  знал,  что  Иваницкая и
Берестова одно лицо? Значит, ошибка.
     Лидочка поднялась по  скрипучей лестнице на  второй  этаж  -  зеленые
стены  коридора  были  изукрашены  водорослями  и  лотосами.   Дверь  была
коричневая. Лидочка открыла ее, зажгла свет.
     В  номере было,  разумеется,  пусто,  но  у  Лидочки тут же  возникло
ощущение,  что в номере либо кто-то есть,  либо кто-то был недавно. Трудно
объяснить такую уверенность,  но ничего мистического в ней не было - следы
чужого  запаха,   неладно  поправленное  покрывало  на  кровати,  на  полу
обнажился квадратик,  обрамленный пылью,  под  сдвинутой ножкой  кресла...
кто-то наверняка был в номере и осматривал его,  трогал и передвигал вещи,
что-то искал.
     Лидочка нервно схватилась за сумку, которую держала под мышкой, - все
ее ценности -  и деньги,  и бумаги Сергея Серафимовича - были с собой, она
не смела расстаться с ними ни на секунду. Так что грабитель или сыщик, что
осматривал комнату, ушел ни с чем.
     Вот  так-то,  сказала  себе  Лидочка,  почему-то  обрадовавшись,  что
обхитрила жулика.  Но  тут же испугалась -  ведь человек,  обыскивавший ее
номер,  если он искал что-то ценное или известное ему самому, также понял,
что Лидочка унесла ценности с  собой.  И если он в самом деле что-то знает
или подозревает,  то вернется ночью, когда она будет спать, или нападет на
нее на улице, чтобы вырвать сумку.
     Но такого человека быть в  Ялте не могло -  разве кто-то отправился в
путешествие во времени следом за Лидочкой!  Но могло быть другое,  и  куда
более  страшное  -   Андрюша,  прибывший  сюда  раньше,  попал  в  руки  к
преступникам, которые пытали его и выманивали из него тайну, а теперь ищут
Лидочку, чтобы отнять у нее деньги.
     Нет,   сказала  она  себе,  эта  история  слишком  романтическая,  из
приключенческого романа.  Надо  искать более простое объяснение.  А  более
простое  означает,  что  Лидочку  приняли  за  кого-то  другого.  Мало  ли
Берестовых на свете...
     Лидочка попробовала замок -  замок был самый простой -  его ничего не
стоило отжать ножом.  И  крючок болтался без  дел