енцзале, где  проводились
симпозиумы, была также оборудована сцена,  куда приезжали  театры и  артисты
всех жанров. Здесь же была  очень уютная столовая,  к основному залу которой
примыкал небольшой каминный зал, где проводились товарищеские  ужины, приемы
анаукиев из других мест Державы  и  из других  держав.  Кроме  того,  в Доме
анауксиев   работали  прекрасные  спортивные   залы,   клубы  по  интересам,
библиотека, художественная галерея.  --  А  где  же  проводили время  жители
Анаукс не члены Дома анауксиев? -- спросил  Леафар.  -- Это я и хотел сейчас
сказать, -- улыбнулся Ром. -- В Анаукс был еще замечательный Дворец культуры
для всех  жителей Анаукс, в котором  показывались представления, кинофильмы,
проводились   интересные  встречи,   организовывались  массовые   гулянья  и
праздники. Так что, видишь, мой дорогой  друг,  -- сказал  Ром, повернувшись
лицом к собеседнику, -- если снова  вернуться к той реплике, которую  ты мне
ранее процитировал,  -- то  я  тебе проиллюстрировал, что ее ирония не имеет
под собой никаких оснований. -- Да, все это выглядит действительно  красиво.
Но все же что-то меня смущает в твоей системе доказательств  о преимуществах
жизни  в Анаукс. Я  подумаю... -- не  скрывая своих сомнений вставил Леафар,
воспользовавшись  паузой в рассказе  Рома.  -- Ты сможешь судить лишь  после
того, как узнаешь все стороны  жизни Анаукс. А ведь я тебе не рассказал  еще
об одной  из  важнейших особенностей  жизни  нашей  республики --  о системе
подготовки  молодой  смены.  В это  время,  сменив  собеседников, на  экране
появилась группа академиков, стоящих у центрального  входа  в Дом ученых: М.
Лаврентьев,  первый  ректор  Новосибирского  университета  И.  Векуа, второй
(после  Векуа) ректор  Новосибирского  университета  Д. Беляев,  академик А.
Мальцев. В центре Гурий Иванович Марчук, который, обращясь к ним, говорит:
     -- Даже  самые умудренные  опытом и увенчанные победами генералы ничего
не смогут сделать, если у них не будет армии.  Так и научные победы не могут
одерживать  только  "генералы науки" --  крупные, ведущие  ученые.  Истинный
движитель науки,  ее сильные мускулы, ее энергетические ресурсы -- молодежь,
которая, следуя своему призванию, пришла в  науку и беззаветно ей служит. --
Новосибирский университет, -- перебив Марчука вставил Илья Несторович Векуа,
-- призван стать  одним  из главных  очагов подготовки  кадров. Он  является
университетом   нового   типа.  Мы   хотим   пораньше  будить   у   молодежи
самостоятельное мышление, а  главное  --  увлечь молодежь творчеством,  этой
самой   большой  романтикой  нашего   времени.  --  Наше  богатство  и  наша
индивидуальность, --  дополнил Спартак  Тимофеевич Беляев,  -- заключаются в
том,  что  не  существует  университета   без  Академгородка,   без  научных
институтов.
     Группу академиков на экране сменяет портрет  академика Будкера, а вслед
за ним  появляется похожий на  французского  актера Пьера  Ришара мужчина  с
копной  кудрявых рыжеватых  волос, в огромных очках  и с нервной улыбкой, за
которой он пытается спрятать переполняющие его эмоции. -- Я хочу рассказать,
-- говорит  он слегка запинаясь,  --  про первую  лекцию по физике,  которую
прочел нам академик  Будкер. В  ту пору мы уже немножко знали о нем, что  он
занимался бомбой, директор Института ядерной физики,  почти что Бог, лауреат
Ленинской премии,  пятиженец и все прочее. Первое время, только первый курс.
Все   напряглись,  пришли   по   такому   случаю...  На   экране   возникают
зафиксированные  любительской кинокамерой кадры  лекции  академика  Будкера.
Андрей  Михайлович  в   черном  костюме,  в  белоснежной  рубашке  с  черным
галстукомбабочкой  выглядит  торжественно  и  подтянуто. Держа  мел в правой
руке, он  энергично двигается у доски, артистично жестикулируя. Периодически
останавливаясь в устремлении к  залу, он, чеканя  каждое  слово, говорит: --
Можно  сказать,  что  физика  переживает  сейчас  героическую  эпоху.  Такая
героическая  эпоха,  например, была  когда-то у географии в период  Колумба,
Магеллана и Кука.  Каждое путешествие  открывало  целый материк или огромный
остров,  или  огромное море. -- В  это время  камера  высвечивает совершенно
завороженные  лица  студентов,  обращенные  к лектору. Среди  них девушка  с
челкой и в очках. Взгляд ее огромных глаз выражает  ощущение ее причастности
к чуду,  к нереальности, к осуществлению несбыточного -- слушать самого  (!)
Будкера.  --  Эта  наука,  --  между  тем  продолжает  академик  Будкер,  --
развивалась бурно  и дошла  до  своего  предела. Сейчас  героическая эпоха у
физики.  Каждый день --  величайшее открытие.  В течение тридцати  лет  одно
открытие  следует  за  другим, каждое из которых больше, чем все  предыдущие
вместе  взятые. Потому торопитесь жить  в наше время.  Потому что  это время
героической  эпохи  физики. Оно  может кончиться. Сегодня  областью познания
основных, ведущих (не  конкретных) законов  есть  ядерная физика -- вот наша
наука, которой,  я надеюсь,  значительная часть  присутствующих  через, -- с
улыбкой подсчитывает на пальцах -- раз,  два  три, четыре, пять, восемь  лет
будет всерьез  заниматься.  Я желаю  вам  всем, кто  этим займется,  большой
удачи. Кадр сменяется и на экране вновь появляется та же, что и ранее группа
беседующих  академиков.  --  Исторически  сложилось  так,  -- говорит Михаил
Алексеевич  Лаврентьев,  что Академия  наук долгое время  не  имела никакого
отношения к подготовке кадров, поскольку  это было монополией высших учебных
заведений. Между тем еще Ломоносов прозорливо утверждал, что, -- академик на
мгновенье  остановился,  чтобы  точно воспроизвести  цитату,  --  "регламент
академический таким образом сочинен и положен  быть должен, дабы Академия не
токмо сама себя учеными людьми могла  довольствовать, но и размножать оных и
распространять  по всему  государству".  Вот видите, --  засмеявшись, сказал
Лаврентьев, -- столько  раз  повторял,  что и  наизусть выучил.  У  нас,  --
продолжил он серьезно, -- была уникальная возможность создать высшее учебное
заведение, идеально приспособленное для соединения образования с наукой. Наш
университет необычен. Прежде всего, он размещается в здании гораздо меньшем,
чем традиционные университеты. В чем дело? Прежде всего, здесь нет множества
лабораторий  --  студенты работают не на учебных  приборах и  макетах,  а  в
реальных  лабораториях  академических  институтов.  Здесь  не так  уж  много
лабораторий  --  большинство спецкурсов и  факультативов  читается  прямо  в
институтах.  Наконец,  университету не  нужны даже  кабинеты  для заведующих
кафедрами --  они их имеют  у себя  на работе.  Все это  решается так просто
потому, что университет  расположен на территории Академгородка, в десяти --
пятнадцати минутах ходьбы от  институтов. Таким  образом, к  окончанию курса
университета  мы получаем  законченных  исследователей, знающих о  последних
достижениях науки буквально  из первых рук,  имеющих опыт работы, а иногда и
публикации по избранной специальности.
     --  Видите  ли,  --  вставил академик  Мальцев,  лекции  которого  были
чрезвычайно популярны среди студентов, -- ученых часто спрашивают, в чем они
видят главную цель своих  исследований? Отвечают  на  вопросы они поразному.
Создатель  мирового  почвоведения  Докучаев  считал  главной  своей  задачей
исцеление Земли. Пастер -- удлинение человеческой жизни. Но  есть одна общая
задача -- обеспечить подготовку научной смены. На экране опять Ром и Леафар.
-- Система подготовки  научной смены в  Анаукс,  -- сказал  изрядно уставший
Ром, --  была нацелена  на  то,  чтобы  еще в  зародыше  уловить  творческий
потенциал личности. Поэтому  она  простиралась и на школьные этапы обучения.
На  экране  вновь сменяется  сюжет.  Вместо скамейки с  двумя  собеседниками
появляется крупным планом Замира Ибрагимова.
     --  В 1962  году ученые  молодого  Новосибирского  научного  центра, --
говорит она, -- впервые проводят Всесибирскую физикоматематическую олимпиаду
школьников. Председатель олимпийского комитета -- директор Института ядерной
физики, академик  Андрей Михайлович Будкер. Олимпиада проводится в три тура.
В  школы Сибири  -- в самые  окраинные, самые глубинные --  летят  письма  с
задачами первого тура. Адрес для ответов  прост: Новосибирск, 72. Олимпиада.
Весной в краевые  и областные  центры  выезжают  ученые. Разыскивают авторов
удачных решений, беседуют с ними, отбирают участников второго, очного, тура,
а его победителей  приглашают в Академгородок. Летняя школа. Лекции всемирно
известных академиков, дискуссии "у фонтана", защита фантастических проектов.
На экране Ибрагимову сменяет академик Лаврентьев.
     --   Иногда  спрашивают:  почему  мы  решили  устроить   именно  физико
математическую школу,  а не какуюнибудь другую? --  говорит он. -- Это  была
вовсе не прихоть и  не следствие чьего-то особого пристрастия к этим наукам,
а дань той роли,  которую играет математика в решении научных и практических
задач. ФМШ дает школьнику общеобразовательную  подготовку, но  с углубленным
изучением математики, физики, химии. Естественный вопрос: не способствует ли
зазнайству   создание  для  молодежи  особо   благоприятных   условий?  Смею
утверждать, что такая  опасность  скорее грозит одаренным ребятам в  обычной
школе.  Программу  по  любому  предмету они осваивают  с  легкостью, учителя
ставят сплошь пятерки,  часто даже не спрашивая, в результате  они перестают
работать.  Превосходство  над  другими  нередко рождает ощущение собственной
гениальности. А в  ФМШ зазнайства быть  не может,  потому что читают лекции,
ведут занятия  настоящие математики  и  физики, часто кандидаты наук, иногда
академики, крупнейшие ученые. Тут не зазнаешься. Кроме того, в ФМШ сложилась
определенная   система  трудового  воспитания:   ребята  сами  убирают  свои
помещения,  чинят  мебель. Сюжет прерывается кадрами,  снятыми  любительской
камерой,   которая  "заводит"   в   наполненную   юношами   и   девушками  с
одухотворенными лицами аудиторию. У доски стоит черноволосый юноша. "Давайте
возьмем, например,  искусственный мозг", --  говорит  он. Тут встает  другой
юноша, который  произносит под всеобщую одобрительную  реакцию однокашников:
"Проблема  вся  в  том,  зачем  нам  нужен  гениальный человек.  Нам  вообще
человек-то не нужен, нам нужна голова его. (Смех в зале.) Она  будет мыслить
дальше". -- "Она будет бунтовать", -- говорит третий юноша под всеобщий смех
солидарности  аудитории.  На экране вновь Ром  и Леафар.  -- Кроме того,  --
добавляет Ром, -- в Анаукс существуют школы с преподаванием некоторого числа
предметов на иностранных  языках. В кадре снова академик Лаврентьев. --  Для
ребят с "умными руками", со склонностью к изобретательству, -- горит  он, --
в  Академгородке  создан  Клуб  юных техников (КЮТ),  для  которого  удалось
построить отдельное здание. Они выдумывают  и строят вездеходы и болотоходы,
ведут астрономические наблюдения, конструируют приборы, которые используются
в наших институтах. Работы кютовцев получили около двухсот медалей ВДНХ, сто
дипломов  всесоюзных конкурсов. На базе КЮТа созданы специальные технические
классы в физматшколе.
     Лаврентьева   на   экране   сменил  Карем   Раш,  прославившийся  своей
деятельностью в детском фехтовальном клубе "Виктория". -- Я создал тогда, --
говорит он  возбужденно, -- целенаправленную программу воспитания гармонично
развитого   человека.  Художник  Владимир   Петрович  Сокол   вырезал   герб
"Виктории".  Клуб  имел  свой кодекс мушкетерской чести. Последняя  заповедь
кодекса  клятвенно произносилась при приеме  ополченца в мушкетеры: "Береги,
защищай и уважай свое имя, престиж своего учителя,  цвета  своего общества и
знамя своей страны". -- В Анаукс, -- говорит вновь появившийся  Ром Леафару,
-- большое внимани уделялось развитию эстетических вкусов и любви к музыке у
детей.  В  Анаукс  работает музыкальная школа,  созданы детские  музыкальные
оркестры, которые прославились не  только в  Анаукс, но и за  ее  пределами.
Вообще рассказать  обо  всех  начинаниях Анаукс  в  одной беседе невозможно,
дорогой друг. -- В этой моей книге я описываю все подробно  и не сомневаюсь,
что,  прочитав  ее, ты  проникнешься  такими  же чувствами к этой  маленькой
замечательной стране. -- Но, мой любезный, -- сказал Леафар, -- я, право же,
затрудняюсь  тебя  понять. Ты воспроизвел картину некоего идеального  места,
где  нет никаких изъянов. Так почему же ты дал  своей книге такое название и
предисловие к ней начал со слов:  "Сегодня  мне плохо. Я  проводил  навсегда
очередного из  своих  талантливейших  коллег и любимейших из друзей, который
покинул эту уникальную,  так горячо  любимую мной  республику". Я  бы  хотел
именно об этом с  тобой поговорить, однако прежде позволь пригласить тебя на
чашку восточного кофе. Как я пониманию, ранее ты  только констатировал факты
из жизни  твоей любимой  Анаукс. Сейчас  же тебе придется произвести  анализ
того,  что же  побудило  тебя  прийти  к такому  заключению,  суть  которого
обозначена на титульном  листе твоей книги.  --  Ты прав, любезный  друг, --
сказал  Ром. Он встает со скамейки, кладет  руку на плечо Леафару, и они оба
уходят,  чтобы  вновь вернуться  отдохнувшими  и повеселевшими. -- Ну что ж,
друг мой, --  начал  Ром,  -- нам предстоит  с тобой нелегкая работа: вместе
ответить  на вопрос,  который  я обозначил в названии своей книги.  Конечно,
сейчас это нелегко будет сделать, ведь тебе еще нужно прочитать всю книгу, в
которой ты обнаружишь массу дополнительной информации и деталей, -- говорить
о них не хватит имеющегося в нашем распоряжении времени. -- Да, мой друг, --
говорит Леафар, -- я  понимаю,  но искренне хочу помочь  тебе разобраться  и
самому  обрести  опыт  в  этой области  жизни, дабы использовать его в  моих
дальнейших трудах... Так что наша с тобой беседа  и мне не менее необходима.
Итак, я  весь  внимание. --  Благодарю  тебя, любезный,  -- начинает Ром. --
Анаукс, как я тебе говорил, была создана в ту пору,  когда Держава  пыталась
сбросить путы тоталитаризма. Но потенциал социальнополитических сил, которые
олицетворяли эти  устремления, был слишком слаб. Держава жила во власти догм
правящего Ордена,  который  не желал  от  них избавляться. И более всего  он
боялся потерять свою власть и  контроль  над обществом в условиях  свободы и
демократии, ростки которой начали слабо прорастать. Поэтому легкомысленного,
по их понятиям, правителя, пришедшего на смену тирану, тихо сместили и стали
восстанавливать прежние порядки. -- И что  же они восстановили тиранию вновь
в  ее  прежнем виде?!  --  спрашивает эмоционально  Леафар.  --  Ну как тебе
сказать, конечно, в  том  виде  они  уже  не  могли  ее  восстановить.  Ведь
предыдущий правитель  успел  открыть обществу  глаза  на многие преступления
тирана  и его окружения против своего народа.  Поэтому они действовали более
осторожно.  Общество захлестнуло  лицемерие,  лживость, самообман,  всеобщее
восхваление  Правителя  и  успехов в  общественном  развитии при  отсутствии
таковых.  Все это не могло не сказаться на экономическом состоянии  Державы,
которую охватила стагнация. А  в  условиях динамично  развивающегося  вокруг
мира  Держава начала  катастрофически отставать внаучнотехническом развитии.
-- И конечно, это все не могло не сказаться на Анаукс, -- вставил Леафар. --
Естественно.   Например,   когда   эта  свободолюбивая   республика  впервые
столкнулась с  ограничением свобод, на знамени  которой она создавалась, это
было  подобно  шоку... --  А в чем  же это проявлялось конкретно? -- спросил
Леафар, прищурив глаза и пытаясь вникнуть в смысл сказанного.
     --  Например, я  тебе,  кажется,  прежде  рассказывал,  --  говорит Ром
задумчиво,  очевидно  пытаясь  восстановить в  памяти  все в деталях, -- про
известный  клуб "Дробь",  который был создан  в  Анаукс светлоголовыми.  Это
название содержало в себе как  бы  философскоматематический смысл. Числитель
означал условно науку как таковую, ее развитие. Знаменатель означал все  то,
что наукой управляет,  руводит. Следовательно, чем  больше знаменатель,  как
известно,  тем  меньше  числитель... "Этот  клуб  стал  явлением  совершенно
особенным   в  духовной  жизни,   ибо  представлял  собой  концентрированное
выражение   концепции    Анаукс:   свобода   творчества,    свобода   слова,
демократические отношения, справедливость, установление новых традиций, а не
следование   им  и  пр.  Флюиды  той  ауры,  которая  существовала  в  клубе
распространились  далеко  за пределы  Анаукс,  что  не могло  не  раздражать
правителей  Державы.  А  кульминационной   точкой  стал  Слет   менестрелей,
инициатором  и организатором которого был клуб "Дробь". На  экране  надпись:
"Запись  8 марта  1968  г. Дом ученых Новосибирского Академгородка. В  кадре
появляется Александр Галич, который стоит  на сцене  с  гитарой  и исполняет
"Балладу на смерть Пастернака".  ...До чего ж мы  гордимся, сволочи,  Что он
умер  в  своей постели...  -- несутся, разрывая  воздух переполненного зала,
слова песни под  аккомпанемент гитары,  каждый  звук которой подобен набату.
После исполнения Галичем  еще  двух  песен кадр в документальном  кинофильме
сменяется (трудно различимой Из-за плохого качества старой записи) картинкой
какой-то  бухты либо пристани с корабликами. За кадром звучит голос диктора:
"Камера  остановилась.  Эти  три  песни  Александра  Аркадьевича  Галича  --
единственные снятые на  кинопленку в Советском  Союзе,  на  его родине". Эти
слова  звучат на фоне появившегося крупным планом якоря... Очевидно,  авторы
фильма таким символом хотели воздать должное  памяти  поэта, дав понять, что
творчеством Галича на его родине брошен  якорь и оно там будет жить вечно...
Кадр в  киноленте фильма сменяется картиной посиделок в  квартире (очевидно,
Безносовых), где в центре восседает сам хозяин -- Гера. Гера  Безносов... он
умудрился сохранить удивительную моложавость, светлую, детскую чистоту души,
которые  не меняют ни  годы, ни проблемы, ни растущая житейская  мудрость, в
силу  чего  отчество так  и  "не приклеилось"  к  нему. Уже  имея внуков, он
остался  тем же  Герой,  который  своей красивой,  одухотворенной внешностью
вполне подошел бы на роль добрых рыцарей в любом романтическом фильме. Здесь
в кадре киноленты, охваченный вернувшимся в этот миг  восторгом тех лет,  он
рассказывает: "Он подошел так широко, сценически и сказал: "Здравствуйте,  я
Галич". Я  нескромно  ответил:  "Здравствуйте,  я Безносов". После  чего  он
спросил, есть чегонибудь  выпить.  Ну в то время  что-то  было..." Далее  на
киноленте зафиксировано  мгновенье воспоминаний Григория Яблонского,  одного
из активистов  тех  событий, где он  говорит о  приезде Галича: "Есть  такая
легенда,  что,  дескать,  его встретила группа людей с плакатом "Поэты,  вас
ждет Сибирь". Но я лично не знаю, помоему,  это легенда". В кадре появляется
любимец  этого  фестиваля москвич  Сергей Чесноков. Хотя он, как и  двадцать
пять  лет  назад,  худощав  и  спортивен,  но  прошедшие  годы  не  упустили
возможности  оставить на его лице  свой след. Все, что он говорит, звучит не
как утверждение, а как попытка ответить на  вопросы, которые, судя по всему,
не покидают  его с  тех  волнующих  дней.  И  не  только его!  Эти  вопросы,
размышления,  очевидно, сидят в каждом, кто был  причастен  к тем  событиям,
относящимся к такой категории  моментов истины,  которые могут быть подарены
человеку лишь  однажды  в жизни, ибо не хватит  ее кратковременности  на еще
что-то подобное по масштабу  охвата душевных сил. Больше этого не дано. И не
каждому дано это. А  тем,  кому дано, --  большего  и не надо,  ибо  и этого
достаточно,  чтобы определить всю дальнейшую  жизнь,  ее шкалу ценностей, ту
планку, ниже которой -- уже предательство самого себя.
     "То, что  делал Галич