-  Я  живу  на  улице Толстого,  так что иду  к трамвайной  остановке.
Поездка в школу  отнимает немало времени, но я сейчас работаю над диссертаци
ей, посвященной  психологии детей  переходного возраста, и поэтому работа  в
школе  мне  очень  полезна. -- Инга  впервые услышала  слово "диссертация" и
совершенно не знала,  как отреагировать на то, что  говорит  учитель.  В это
время  мимо  них  прошла женщина  с собачкой --  небольшим  красивым  черным
пуделем. Эта женщина была объектом внимания и любопытства обитателей  улицы,
потому что дорого  и экстравагантно  одевалась и всегда  гуляла одна  либо с
собачкой.
     --  Дама с собачкой, -- сказала Инга чисто автоматически, когда женщина
опередила их. -- О, это великое произведение. Горький сказал, что на "Даме с
собачкой" кончается  реализм.  -- Извините, Макар Иванович, сказала Инга, не
поняв,  о чем говорит учитель,  -- я сказала так об этой женщине, потому что
она  всегда с  собакой.  Ее  так  все  называют на  нашей улице. --  Да?! --
рассмеялся Макар Иванович. -- Но я имел  в виду чеховскую "Даму с собачкой",
вы ведь читали  Чехова? Инге  было  стыдно признаться, что  она мало  читала
Чехова и что она вообще не так уж много читает.
     -- Честно говоря, -- решила она все же сказать правду, -- я Чехова мало
читала.
     -- Это вы зря.  Чехов должен  сопровождать  человека всю жизнь.  Чехова
нужно читать всегда.
     -- А  вот я и пришла, -- сказала Инга, обрадовавшись концу своего стыда
и остановившись  у ворот. -- Инга, -- сказал вдруг  Макар Иванович, -- у нас
на педсовете принято решение, согласно которому  всем классным руководителям
рекомендовано  посетить  квартиры своих  учеников, чтоб посмотреть, в  каких
условиях они живут. Если вы не возражаете, я начну с вас.  Инга содрогнулась
от  этого  предложения.  Она  ходит  в  школу  всегда  аккуратной, всегда  с
белоснежными манжетами  и воротничком, всегда с  большим  бантом над  косой.
Форма, хоть и не шерстяная, а кашемировая, но все  же хорошо сшита  и к тому
же украшена красивым сатиновым передником с большой пелериной, который сшила
мама сама, поэтому  Макар Иванович может  и не  представлять, в каких убогих
условиях  она  живет. К тому  же вчера мама кипятком  морила клопов  и  этот
клопиный  запах  еще,  наверное, не  выветрился... Макар  Иванович не мог не
увидеть смущения Инги, и именно это определило его  желание не отступать.  У
него возник  чисто  профессиональный, педагогический интерес к тому, в каких
условиях  могла   сформироваться  эта  необычная   среди  сверстниц,  умная,
воспитанная, даже с аристократическими манерами девушка. -- Сюда, не так ли?
-- спросил учитель, указывая на ворота и отняв у Инги  возможность влиять на
его решение. Они проходили двор сквозь стрелы любопытных взглядов сидящих на
лавочках соседей. -- Ингуля, что ты сегодня получила в школе? -- крикнула со
второго  этажа старенькая,  уже  почти  выжившая  из ума  тетя Феня, которая
всегда  всех спрашивала об  оценках,  делала  замечания,  если у кого-то  не
почищены  туфли,  либо  помяты  банты.  Инга  к  этому  привыкла,  но сейчас
почувствовала даже  ненависть к ее  простоте и  беспардонности. Однако перед
учителем нельзя  было  поступать  неуважительно  по  отнрошению  к  старухе,
потому, подняв голову  к  балкону, она ответила: --  Сегодня  никаких,  тетя
Феня. -- Такие девочки, как ты, -- не унималась соседка, не обращая внимания
на  то, что  Инга  не одна, -- должны учиться,  чтоб иметь возможность иметь
дома  свою уборную,  а не  ходить  в эту будку  и  чтоб ходить  на  работу с
портфелем, а не с половой тряпкой, как Манькасцыкуха.
     Инге  казалось, что  этот  двор, который она исходила сотни  тысяч  раз
вдоль и поперк, стал безразмерным и этот стыд никогда не кончится.
     Дома была только  мама. -- Добрый  день, --  сказал Макар Иванович,  --
протянув руку маме. -- Я классный руководитель.
     -- А что случилось?  -- испуганно спросила мама. -- Моя Инга -- девочка
очень   серьезная...  --  Не  беспокойтесь,  --  ответил  учитель,   немного
пригнувшись,  так как  его  голова  почти упиралась в потолок. --  Я начинаю
изучать, в  каких условиях  живут  мои подопечные.  Так  решил наш педсовет,
чтобы понять, в чем нуждаются наши  дети. --  Пожалуйста, присаживайтесь, --
сказала мама, указывая на диван, -- какие тут могут быть  условия... вы сами
видите,  даже уроки  делать  негде.  Мой муж  прошел всю  войну, вернулся  с
ранением.  Дом,  в  котором  была  наша  квартира  до  войны,  разрушен  был
полностью. Вот мы согласились на  это,  потому что  вообще жить  негде было,
когда вернулись с эвакуации  в Одессу.  Инга у нас пошла в школу позже Из-за
того,  что негде было жить. Думали на несколько месяцев, ну на год. И вот до
сих пор живем и конца не видно. Дочки уже подросли... старшая не имеет даже,
куда молодого человека в дом привести.
     -- Ну ладно,  мамочка, --  перебила Инга маму,  боясь, что  она  сейчас
начнет все  семейные проблемы вываливать на учителя,  -- ведь в нашем  дворе
большинство так живет. В это время вошла довольная  и  возбужденная Мира. --
Здрасьте, -- сказала она  незнакомому  мужчине и,  обращаясь  к маме, громко
затараторила: -- наша шарага сегодня нас погнала раньше домой! Там  что-то у
них сломалось в оборудовании, конвейер остановился, и нас всех отпустили. --
Мира, -- перебила старшую дочку мать, -- это Ингочкин классный руководитель.
     -- А что  случилось? -- встрепенулась сестра. Макар Иванович ничего  не
ответил, лишь  улыбнулся, а  мама  сказала: --  Ничего  не  случилось, школа
приняла решение  изучить,  как  живут  дети.  -- Вы знаете,  -- сказа  Мира,
обращаясь к учителю, -- наша Инга не вставала б Из-за стола, если б он у нее
был. Она  очень любит учиться. А у  нее даже нет  места. Вот я сплю на  этом
диване, а  она здесь  же на  раскладушке.  Ей даже негде сесть  почитать. --
Мира, я тебя умоляю, -- взмолилась Инга, уже теряя контроль  над собой Из-за
стыда  перед учителем. -- Ну, мне пора, -- поднялся Макар Иванович. -- Я вас
провожу, Макар Иванович,  -- сказала Инга и вышла с учителем. Они подошли  к
трамвайной  остановке одновременно с трамваем. Макар Иванович  протянул  ей,
как взрослой, на прощанье руку и,  участливо, продолжительно  посмотрев в ее
грустные синезеленые глаза, вошел в вагон.
x x x
     Наступил день классного комсомольского собрания, на котором единогласно
избрали Ингу, поскольку ее и без того высокий авторитет в  классе, еще более
возрос, после того как  она как член комсомольского бюро класса, вступила  в
спор с учительницей. "Шпала", как они называли худую высокую неэмоциональную
математичку,  поставила тройку Люсе Мироновой только за то, что она отвечала
у доски очень тихо. Люся  была не виновата, поскольку это  была естественная
особенность ее голоса. Тогда Ингой руководило только одно -- свойственное ей
обостренное чувство  справедливости.  Вступившись  за одноклассницу,  она не
могла  предположить, что  Шпала,  которая у  них  будет до окончания  школы,
сделает все, чтоб Инга не получила медаль. Спустя две недели после собрания,
Инга, оставшись одна в классе после уроков, начала готовить свое выступление
на общешкольном  комсомольском  собрании,  которое  ей  было поручено  новым
составом комитета  комсомола. В классе было  не очень тепло и  у нее  мерзли
руки. Чтоб  согреться,  она переодически складывала  ладони и  вдувала в них
теплый воздух, таким образом расслабляя пальцы,  чтоб легче было писать. Тут
дверь  отворилась  и  вошел  Макар  Иванович,  держа  в руках  свой  большой
портфель.  Инга смутилась, что  заняла  учительское  место,  и быстро  стала
собирать  бумаги.  -- Нет, нет,  сидите, Инга, --  остановил Макар  Иванович
ученицу, -- и втиснулся за первую  парту, напротив нее. -- Может, вам  нужна
моя помощь? Ведь это  очень ответственно выступать на общешкольном собрании,
--  сказал  он  серьезно. -- Спасибо,  Макар  Иванович.  Я  тут  уже  коечто
написала. И я бы хотела, чтоб  вы  посмотрели введение.  Я хочу выразить то,
какую роль комсомол  играет в  жизни учащихся и в моей лично. Макар Иванович
взял у нее из рук исписанные листки. Инга, как только отдала учителю бумаги,
автоматически  снова  стала  греть  руки.  -- Ты,  что замерзла?  -- спросил
учитель, обратившись к ней  на "ты", и взял в свои огромные ладони ее нежные
обледенелые  пальцы.  -- Да.  Я вообще  мерзлячка,  но ничего  страшного, --
сказала смущенно засмеявшись Инга. Согрев ее  руки, Макар Иванович  принялся
внимательно читать то, что она написала, затем одобрил текст,  дал несколько
советов  и  встал.  --  Инга,  я  вот  тебе  принес томик  Чехова.  Почитай.
Познакомившись  с  ним  поближе, ты  полюбишь  этого  писателя навсегда.  --
Большое спасибо, Макар Иванович, -- сказала она растроганно.
     Учитель улыбнулся ей в ответ и вышел. Она снова  осталась одна в классе
и,  закончив  писать,  открыла  томик  Чехова и  принялась  читать  "Даму  с
собачкой". Эта  история любви  молодой женщины  и старшего, опытного мужчины
настолько захватила ее, что она не могла  оторваться.  "...Ложась спать,  он
вспоминал, что она еще  так недавно была институткой, училась  все равно как
теперь  его  дочь..." -- читала Инга с волнением. И далее: "Должно быть, это
первый раз  в жизни она была одна, в такой обстановке,  когда за  ней ходят,
когда на нее смотрят, а говорят с ней только с одной тайною целью, о которой
она не может не догадываться..."
     Уже  совсем замерзнув,  Инга  закрыла  книгу  и стала энергично дуть  в
ладони,  чтоб разогреть руки. Но тут в  руках ее  "воспроизвелось" тепло рук
Макара  Ивановича,  которые,  как ей стало казаться, вырастают  до  размеров
теплого  большого  одеяла, согревающего  все  ее тело. Она  словно  застыла,
охваченная каким-то новым чувством, которое  ранее никогда не испытывала. Со
школы  домой она шла в  состоянии неведомого  ранее томления,  и ей хотелось
думать только о Макаре Ивановиче  и ощущать тепло его больших рук.  -- Инга,
Инга! --  позвал  ее  ктото.  Она  повернула голову  и  увидела бегущего  ей
навстречу Сашку, -- мальчишку с соседней улицы,  с которым она познакомилась
на дне рождения у Нонны еще два года назад. Тогда он показался ей долговязым
парнем с смешным чубом  непокорных вьющихся волос. Он был старше Инги  всего
на год, но,  поскольку она поступила  в школу на  год  позже положенного, то
была еще в  9м классе, а  Саша уже учился  на  первом курсе Технологического
института.  С первого же знакомства Саша постоянно пытался обратить внимание
Инги  на  себя:  то  и дело  оказывался то у ее  школы, то у ворот. Два раза
приглашал  к себе на  день рождения, куда Инга  ни  разу  не пришла.  Но его
стремление  завоевать Ингу не  охладевало,  и он продолжал за ней  "бегать".
После окончания  школы Саша, оформившись, стал интересным молодым человеком,
и все девчонки считали  его привлека  тельным,  умным, веселым. А Инга так и
осталась к нему  равнодушна. Она остановилась, чувствуя раздражение  к этому
некстати  явившемуся  поклоннику.  --  Инга,  --  говорил  он,  заикаясь  от
волнения, -- у нас в институте будет вечер в пятницу. Можно тебя пригласить?
Эти слова прозвучали каким-то  оскорблением тому, чем была наполнена  вся ее
душа сейчас.
     -- Саша, -- сказала она с нескрываемым раздражением, --  я не  пойду  к
тебе на  вечер, я занята. До свиданья. Сказав это,  Инга  перешла на  другую
сторону улицы и снова  погрузилась  в воспоминания о Макаре  Ивановиче. Дома
она быстро поела и села за уроки.  Но  делать ничего не могла, все  мысли ее
были об учителе. Однако она заставила себя выполнить все задания, потому что
одна  мысль,  что  она  может  получить  плохую оценку при Макаре  Ивановиче
приводила ее в  ужас...  С  этого дня  школа для нее  обрела иной смысл. Она
вышла  в  лучшие ученицы,  одновременно  все  более  занимаясь  общественной
работой, чтоб  только заслужить похвалу учителя и иметь возможность общаться
с  ним  после  уроков. Она  вставала  на  час  раньше,  чтоб прийти  в школу
безукоризненно аккуратной и подготовленной. А Макар Иванович, не  подозревая
о  ее  подлинных чувствах, проявлял все больше отеческой заботы о  ней  и не
скрывал  своего покровительства.  Инга даже стала меньше  общаться со своими
подружками Нонной и  Линой.  Каждую  свободную минуту она  старалась  больше
читать, чтоб не было  стыдно перед  Макаром Ивановичем. Он приносил  ей  все
новые  и  новые   книги,  обсуждал  прочитанное,  объясняя  замысел  автора,
рассказывая  о жизни писателей и  поэтов. Инга  чувствовала, что за эту зиму
она словно прошла  целый  университет, получив огромный багаж знаний, обретя
неведомую потребность в духовной жизни.
x x x
     Наступил  день  новогоднего  бала.  На  основании  гарантийного  письма
директора школы участницам литературного кружка  удалось  в театре  Оперы  и
балета взять  старые театральные костюмы для  спектакля "Доходное место"  по
пьесе Островского, который  они  готовили  к  этому празднику.  Инга  играла
Поленьку,  и  костюм, который она  надела, ей  очень шел. Девчонки соорудили
высокую  прическу, и  она действительно  впервые  задумалась  над  тем,  что
красива. Макар  Иванович во время  спектакля сидел  где-то в заднем ряду, но
Инга четко видела его глаза и ориентировалась только на них.
     Танцевать на балу  разрешали только бальные танцы, но Инге танцевать ни
с кем не хотелось, она  стояла возле Макара Ивановича и слушала его рассказы
об Островском, о его  пьесах и их героях. Она не переставала восхищаться его
знанием русской и  украинской литературы и количеству стихотворений, которые
были у него в памяти. Он по любому поводу мог вставить четверостишие кого-то
из  любимых им поэтов. Учитель был для нее  волшебным  миром,  и  все меркло
рядом с  ним. Макар Иванович, постояв  немного с учениками,  покинул  бал, и
Инге показалось, что в зале стало темно, и она, сославшись на головную боль,
ушла раньше всех домой.
x x x
     Как-то  весной,  когда Инга  шла  со  школы, а  Макар  Иванович к своей
трамвайной  остановке, он спросил ее:  -- А ты уже  задумывалась о том,  кем
хочешь быть, Инга? -- Я не знаю  еще точно, но  я хочу быть юристом, мне  бы
хотелось  заниматься такой  работой, которая бы помогла людям избавиться  от
несправедливости,  клеветы.  Ведь так  бывает,  что  невиновные  оказываются
наказанными, а виновные живут безнаказанно.
     --  Я  думаю,  что из  тебя получится хороший  юрист,  -- сказал  Макар
Иванович серьезно. --  Ты прекрасно выступаешь на собраниях, то есть хороший
оратор и, главное, ты умненькая, и у тебя очень развито логическое мышление.
Я посмотрю коекакую литературу по  юриспруденции и постараюсь тебе принести.
А вот и мой трамвай... Учитель вошел в вагон и, усевшись на свободное место,
улыбнулся Инге в окно.
x x x
     Инга вышла  из  трамвая, зажмурив глаза  от  яркого весеннего солнца, и
быстро  пошла к  университету.  Холл университета с колоннами  показался  ей
сказочным замком. Она  ходила, рассматривая его,  мечтая  и  почему-то боясь
увидеть  Макара Ивановича. Приобщение к этому  событию  ей  сейчас  казалось
чем-то сверхдозволенным. Через  полчаса  у него должна была начаться  защита
диссертации.  Инга  была  преисполнена  ощущением  важности происходящего  и
благодарности учителю за  то,  что  он  пригласил ее.  Волнение  все  больше
овладевало  ею,  и она решила войти  в  конференцзал. Там  сидело  множество
людей, все  были торжественно  одеты и  громко разговаривали друг с  другом.
Вскоре в зал вошел  Макар Иванович. В строгом  черном костюме он казался еще
выше,  а его  голубые глаза более яркими и глубокими. Он сел  в первом ряду.
Думая  о  нем, Инга  не  слышала, о  чем говорил  ученый секретарь, открывая
ученый  совет, она  вообще ничего не слышала до тех пор, пока за кафедрой не
появился Макар Иванович. Инга замирала от восторга, слушая его доклад, затем
выступления  оппонентов,  зачитывание отзывов.  Ей  казалось, что  все,  что
происходит, имеет самое непосредственное отношение к ней,  и все переполняло
ее подлинным  счастьем. Когда объявили перерыв, она оцепенела, не  зная, что
делать.  Все было  так значительно,  высоко,  что ей  казалось, выйди она из
этого зала, все рухнет, обернется  пробуждением от прекрасного сна, и потому
она весь перерыв  просидела в своем  уголке. Макар Иванович был все время  в
окружении людей,  потому  Инга  так и не  поняла, видел он ее или нет. После
объявления  итогов  голосования,  все  сидящие  в  зале  бросились  к Макару
Ивановичу,  а Инга  быстро  вышла и пошла к остановке трамвая.  Ее любовь  к
учителю словно  расширилась  еще  новой  гранью --  осознанием  его  высоты,
превосходства перед  всеми учителями в  школе  и собственной причастностью к
внешкольной, самой  главной  стороне его  жизни. Кроме  этого,  ею  овладело
сознание какой-то  новой жизненной  творческой перспективы.  Она  никогда до
этого  не представляла себе, что такое диссертация,  ее защита, и сейчас все
виденное и  слышанное приводило  в такой  восторг, что, сидя в  трамвае, она
сама себе  твердила:  "И  я буду  защищать диссертацию.  Я  обязательно буду
защищать диссертацию"...

x x x
     Спустя несколько дней  на  перемене к ней подошла  Лина  и  сказала: --
Инга,  Инга,  ты себе  не представляешь,  что  я узнала. Я  узнала, что Лида
распространяет сплетни о том, что у тебя роман  с  Макаром! Она говорит, что
кто-то видел, как вы целовались! Представляешь?!
     Инга вся затряслаь от услышанного. И испугало ее не содержание сплетни,
а сам факт ее как сигнал того,  что кто-то подбирается к самому сокровенному
и секретному в ее душе. -- А как ты  это узнала?! -- Да об этом все говорят.
Прозвенел звонок, и Инга, потерянная, вошла в класс. "А вдруг об этом узнает
Макар Иванович? Он может уйти  из школы", -- с ужасом подумала она, глянув с
презрением  на Лиду, сидящую за соседней партой.  Был урок истории,  который
вела  добродушная Елизавета  Давыдовна, и Инга попросила разрешения выйти на
минутку из  класса,  сославшись на  то, что  ей якобы  нужно отдать бумаги в
комитет комсомола, а во время перемены там никого не было. Сегодня был "день
Макара", как называли учащиеся дни, когда Макар Иванович был в школе, но она
его ни разу не видела. Может, он  уже покинул школу, -- мелькнуло  в голове?
Она помчалась почти бегом  по коридору, чтоб заглянуть в учительскую, но тут
буквально столнулась с ним. -- Здравствуйте, Макар Иванович, -- сказала она,
с трудом скрывая волнение. -- Здравствуй, Инга,  что с тобой? -- спросил он.
-- Да  нет, ничего... Мне  нужно в  комитет... --  Ну  беги, беги, -- сказал
учитель, дотронувшись до ее плеча, как бы подталкивая.
     Инга смотрела на него, не желая отходить.  Еще  миг, и  она, не  владея
собой,  сказала б  ему о  своей  любви, но тут  появился  директор школы  и,
совершенно  не  обращая  внимания  на  ученицу,  стал о  чем-то  говорить  с
учителем.
x x x
     -- Лида,  ну ты должна была раньше  сказать. Ведь ты же всех подведешь.
Сегодня вся программа построена на тебе. Мы  же готовились к  этому  столько
времени.  Это наш первый опыт проведения совместного собрания с классом  "А"
на  тему: "Кем быть". Придут приглашенные специалисты. Ты -- ведущая, у тебя
все тексты, все имена. Ты же сама напрашивалась. Ну, извинишься перед мамой,
что забыла ее предупредить... Она поймет. Пойдешь на примерку позже на день.
--  Какая ты  жестокая, Инга. Ты только думаешь о себе. -- Лида  фыркнула  и
вышла из класса.
x x x
     Прошло несколько дней  после  собрания, которое имело резонанс по  всей
школе. Ингу упоминали на педсовете и  учительском  партсобрании, ей объявили
благодарность   от  школьного  комитетеа   ВЛКСМ  за  творческий   подход  к
комсомольской работе. Весь  класс был  воодушевлен этим успехом, и авторитет
Инги был поднят на небывалую высоту. И только Лида и окружающая ее группа из
нескольких  девчонок  и мальчи