одной  из
террас, расположенной на самом краю обрыва. Если верить укрепленной  там
мемориальной табличке, когда-то на этом самом месте выпил рюмку вермута,
созерцая дивный пейзаж, Курцио Малапарте.
   - Есть подходящее дело для вас.
   Куарт продолжал стоять неподвижно в центре комнаты, ожидая дальнейших
слов начальника и ощущая на себе взгляд Ивашкевича из оконной  ниши.  На
протяжении последних десяти лет у архиепископа Спады  всегда  находилось
подходящее дело для священника Лоренсо Куарта, и каждое из этих дел было
отмечено именами и  датами  -  Центральная  Европа,  Латинская  Америка,
бывшая Югославия - в черной кожаной  записной  книжке,  которая  служила
Куарту чем-то вроде путевого журнала, отражавшего день  за  днем  долгий
путь, пройденный им с момента принятия ватиканского гражданства и начала
работы в оперативном отделе Института внешних дел.
   - Взгляните-ка на это.
   Директор ИВД  поднял,  держа  пальцами  за  краешек,  лист  бумаги  с
текстом, напечатанным принтером компьютера. Куарт протянул было руку, но
в этот момент силуэт кардинала Ивашкевича беспокойно  дернулся  на  фоне
окна. Не опуская руки с листом, Монсеньор Спада усмехнулся уголком рта:
   - Его Высокопреосвященство полагает, что эта тема весьма  деликатного
свойства, - проговорил он, глядя на Куарта; но было очевидно, что  слова
его адресованы кардиналу. -  И  он  не  убежден,  что  расширение  круга
посвященных является разумным шагом.
   Куарт опустил руку, так и не коснувшись  все  еще  протягиваемой  ему
Спадой бумаги, и спокойно, выжидающе взглянул на начальника.
   -  Разумеется,  -  прибавил  архиепископ,  усмехаясь  теперь   одними
глазами, - Его Высокопреосвященство знает вас гораздо меньше, чем я.
   Куарт едва заметным кивком головы выразил свое согласие  и  продолжал
стоять, не задавая вопросов и не  выражая  нетерпения.  Монсеньор  Спада
повернулся к кардиналу Ивашкевичу:
   - Я же говорил вам, что он хороший солдат.
   На некоторое время воцарилось молчание. Силуэт у окна  не  шевелился,
тускло маяча на фоне покрытого облаками  неба  и  серого  сквозь  завесу
дождя сада Бельведере. Затем кардинал сделал шаг от окна, и неяркий свет
пасмурного утра, косо упав на его плечо, обрисовал костистый подбородок,
пурпурный ворог сутаны, слабо скользнул по золоту наперсного креста и по
камню  пастырского  перстня,  когда  кардинал  протянул  руку,  взял   у
Монсеньора Спады документ и сам передал его Лоренсо Куарту.
   - Прочтите.
   Куарт подчинился приказу, произнесенному  по-итальянски  с  гортанным
польским выговором. Лист распечатки содержал короткое послание:
 
   Святой отец!
   Оправданием подобной дерзости да послужит серьезность дела, о котором
идет речь. Порой трон Святого Петра оказывается слишком далек, и  голоса
малых сих не достигают его. В Испании, в Севилье, есть место, где менялы
угрожают Дому Господа и где маленькая церквушка XVII века, покинутая как
церковной, так и светской властью, убивает, дабы защитить  себя.  Умоляю
Ваше  Святейшество,  как  пастыря  и  отца,  склонить   взор   свой   на
смиреннейших из своей паствы и взыскать  с  тех,  кто  оставляет  их  на
произвол судьбы.
   Молю Вашего благословения во имя Господа нашего Иисуса Христа.
 
   - Это оказалось в личном компьютере Папы, - пояснил монсеньор  Спада,
заметив, что его подчиненный кончил читать. - Без подписи.
   - Без подписи, - механически повторил Куарт. Это была его привычка  -
повторять отдельные слова вслух, подобно  тому  как  рулевые  и  младшие
офицеры  повторяют  приказы  командира;  делая   это,   он   словно   бы
предоставлял себе - или другим - возможность обдумать сказанное.  В  его
мире некоторые слова были равносильны приказам. А  некоторые  приказы  -
порой всего лишь интонация, оттенок, улыбка - могли  иметь  последствия,
безо всякой натяжки подходящие под определение "роковых".
   - Наш непрошеный гость, - продолжал  архиепископ,  -  принял  меры  к
тому, чтобы скрыть свое местонахождение. Однако удалось установить,  что
послание отправлено из Севильи с  помощью  компьютера,  подключенного  к
телефонной сети.
   Куарт еще раз, теперь внимательнее, прочел переданную ему бумагу.
   - Здесь говорится о какой-то церкви...  -  начал  он  и  остановился,
ожидая, что кто-либо из присутствующих закончит фразу за  него.  Слишком
уж нелепым ему показалось произнести вслух подобное.
   - Да, - подтвердил монсеньор Спада. - О церкви, которая убивает, дабы
защитить себя.
   - Это ужасно, - прокомментировал Ивашкевич, не уточнив, впрочем,  что
конкретно он имел в виду.
   - Как бы то ни было, - прибавил архиепископ, - мы выяснили,  что  это
правда. То есть что эта церковь действительно существует.  -  Он  метнул
быстрый взгляд на кардинала и провел ногтем по лезвию ножа. - И что пару
раз там действительно произошло нечто не совсем обычное и малоприятное.
   Куарт положил документ на стол шефа, но тот не взял  бумагу,  а  лишь
глазами проследил траекторию ее движения, как будто прикосновение к  ней
было  чревато  сомнительными  последствиями.  Тогда  подошел  Ивашкевич,
забрал листок и, сложив его вчетверо, сунул в карман. Затем повернулся к
Куарту:
   - Мы хотим, чтобы вы отправились  в  Севилью  и  установили  личность
автора.
   Теперь они стояли лицом к лицу, почти вплотную - настолько, что Куарт
ощутил кожей щек дыхание Ивашкевича, и от близости  этого  человека  его
внутренне передернуло. Он  выдержал  его  взгляд  в  течение  нескольких
секунд, затем, усилием воли подавив непреодолимое  желание  отодвинуться
на шаг, поверх  плеча  кардинала  перевел  глаза  на  Монсеньора  Спаду,
который мгновенной,  едва  заметной  улыбкой  поблагодарил  его  за  это
проявление лояльности к церковной иерархии,
   - Говоря во множественном числе,  -  пояснил  архиепископ  из  своего
кресла, - Его Высокопреосвященство, разумеется,  имеет  в  виду  себя  и
меня. А также волю более высокую, чем наша: волю Его Святейшества Папы.
   - Которая является волей Господа нашего, -  почти  вызывающе  уточнил
Ивашкевич. Его холодные черные  глаза  продолжали  в  упор  смотреть  на
Куарта.
   - Которая действительно является волей Господа нашего,  -  подтвердил
Монсеньор Спада тоном, в котором невозможно было уловить даже намека  на
иронию. Невзирая на всю власть, сосредоточенную в  его  руках,  директор
Института  внешних  дел  прекрасно  сознавал,  где   кончаются   границы
дозволенного,  и  взгляд,  брошенный  им   на   подчиненного,   говорил:
осторожно, на этой территории опасность грозит нам обоим.
   - Понимаю, - произнес Куарт  и,  снова  уперевшись  глазами  в  глаза
кардинала, коротко, по-военному четко кивнул.
   Выражение лица Ивашкевича стало менее напряженным, а Монсеньор  Спада
за его спиной одобрительно усмехнулся:
   - Я же говорил вам, что  отец  Куарт...  Поляк  прервал  архиепископа
движением руки с кардинальским перстнем:
   - Да-да, я знаю. - Он еще раз в упор взглянул на священника и, словно
решив, что теперь уже излишне отгораживать его  от  стола  Спады,  опять
отошел к окну. - Вы уже говорили мне это - и сейчас, и прежде. Говорили,
что он хороший солдат.
   Произнеся  эти  слова  иронически-усталым  тоном,  каким  говорят   о
надоевшем, он устремил взгляд за окно, на  поливаемый  дождем  сад,  как
будто желая сказать: все, больше это дело меня не касается. Положив  нож
на стол, Монсеньор Спада выдвинул один из его  ящиков  и  вынул  толстую
синюю картонную папку
   - Установить личность автора письма -  это  только  часть  работы,  -
начал он, положив папку перед собой. -  Каковы  ваши  первые  выводы  по
нему?
   - Его мог написать человек, связанный с  церковью,  -  без  колебаний
ответил Куарт и, чуть помолчав, добавил:
   - Возможно, он сумасшедший
   - Да, это не исключено. - Монсеньор Спада  открыл  папку  и  полистал
лежавшие в ней  газетные  вырезки.  -  Но  совершенно  очевидно,  что  в
компьютерном деле он ас, а факты, о которых он упоминает,  действительно
имели место. С этой церквушкой на самом деле есть проблемы. Плюс те, что
создает она сама.  Две  смерти  за  последние  три  месяца:  это  пахнет
скандалом.
   - Это пахнет кое-чем похуже, - проговорил кардинал, не  оборачиваясь:
снова всего лишь худой темный силуэт на сером фоне дождя.
   - Его Высокопреосвященство, - пояснил директор ИВД, - сторонник того,
чтобы этим делом занялась Конгрегация.  -  Он  сделал  многозначительную
паузу и закончил:
   - Как в старые времена.
   - Как в старые времена, - повторил Куарт. Он не испытывал симпатии ни
к старому, ни к новому стилю работы Конгрегации по делам учения о  вере,
и на то, в добавление ко всем  прочим,  у  него  имелись  и  собственные
причины. На мгновение в одном из уголков  его  памяти  высветилось  лицо
Нелсона Короны, бразильского священника из трущоб, одного из  тех  людей
Церкви освобождения, в чей гроб,  что  называется,  и  сам  он  вколотил
несколько гвоздей.
   - Наша проблема, - продолжал Монсеньор Спада, -  заключается  в  том,
что  Его  Святейшество  желает  расследования  согласно   установленному
порядку, однако полагает, что подключать к нему  Конгрегацию  -  это  уж
слишком. Все равно что стрелять из пушки по воробьям. - Он сделал хорошо
рассчитанную паузу и, пристально глядя на Ивашкевича, закончил:
   - Или из огнемета.
   - Мы больше никого не сжигаем. - Это прозвучало так, словно  кардинал
обращался к дождю за окном. Словно он сожалел, что теперь  все  не  так,
как раньше.
   - Как бы то ни было, - продолжал архиепископ, - решено, что  пока,  -
он сделал на этом  пока  многозначительное  ударение,  -  расследованием
займется Институт внешних дел. То есть вы. И лишь  в  том  случае,  если
дело окажется слишком серьезным, оно будет передано официальным  органам
инквизиции.
   - Вынужден напомнить вам, брат  во  Христе,  -  кардинал  по-прежнему
стоял спиной к ним, созерцая мокрый сад  Бельведере,  -  что  инквизиция
перестала существовать тридцать лет назад.
   - Да, верно. Прошу простить меня, Ваше Высокопреосвященство. Я  хотел
сказать - дело будет передано официальным органам Конгрегации  по  делам
учения о вере.
   - Мы больше никого не сжигаем, - повторил Ивашкевич. На  этот  раз  в
его голосе прозвучала не слишком скрытая угроза.
   Монсеньор Спада помолчал несколько  секунд,  не  отрывая  взгляда  от
Куарта. Они больше никого не сжигают, говорил этот взгляд,  но  спускают
на него всех собак. Его травят, чернят, его убивают заживо.  Они  больше
никого не сжигают, но будь осторожен с ним. Этот поляк опасен для тебя и
для меня, но из нас двоих ты более уязвим.
   - Вы, отец Куарт, -  теперь  директор  ИВД  говорил  сугубо  деловым,
официальным тоном, - съездите на несколько дней  в  Севилью...  Сделайте
все возможное, чтобы выяснить, кто автор послания.  Поддерживайте  -  но
лишь в необходимых пределах - контакт с  местной  церковной  властью.  А
главное - ведите дело разумно и  скрытно.  -  Вытащив  из  стола  другую
папку, он положил ее поверх первой. - Вот здесь вся информация,  которой
мы располагаем. У вас есть вопросы?
   - Только один, Монсеньор.
   - Ну?
   - На свете полным-полно церквей, где есть проблемы,  в  том  числе  и
чреватые скандалами. Почему же речь зашла именно  об  этой?  Что  в  ней
такого особенного?
   Архиепископ  метнул  взгляд  на  спину   кардинала   Ивашкевича,   но
инквизитор молчал. Монсеньор Спада  чуть  наклонился  над  лежавшими  на
столе папками, как будто пытаясь высмотреть  в  них  ответ  на  заданный
вопрос.
   - Полагаю, - произнес он наконец, - что этот хакер изрядно потрудился
и Его Святейшество сумел оценить его усилия.
   - Оценить - это уж слишком, - бесстрастно донеслось из оконной ниши.
   Монсеньор Спада пожал плечами:
   - Тогда скажем так:  Его  Святейшество  решил  удостоить  его  личным
вниманием.
   - Несмотря на его дерзость и наглость, - снова прозвучало со  стороны
окна.
   - Несмотря на все это, - заключил архиепископ, - по  каким-то  личным
причинам сие послание, оказавшееся в его  личном  компьютере,  пробудило
его любопытство, и он хочет быть в курсе событий.
   - Быть в курсе событий, - повторил Куарт.
   - Именно так.
   - По приезде в Севилью должен ли я посвящать  в  дело  также  местное
церковное руководство? Кардинал Ивашкевич повернулся к нему:
   - Единственным руководителем в этом деле для вас  является  Монсеньор
Спада.
   В этот момент наконец дали ток, и большая люстра на потолке  осветила
комнату, заставив  сверкнуть  бриллиантовый  крест  на  груди  поляка  и
перстень на руке, которой тот указывал на директора ИВД:
   - Вы будете информировать его. И только его.
   Электрический свет немного смягчал угловатые черты его  лица,  однако
упрямая линия тонких твердых губ даже теперь не  стала  выглядеть  менее
жесткой. Эти губы никогда не целовали ничего, кроме крестов,  пастырских
перстней, камня и металла.
   Куарт утвердительно кивнул:
   - Только его, Ваше Высокопреосвященство. Но ведь  севильская  епархия
имеет своего главу - архиепископа. Каковы будут указания на этот счет?
   Ивашкевич сплел пальцы рук под золотым наперсным крестом  и  принялся
рассматривать ногти больших пальцев:
   - Все  мы  братья  во  Христе,  Господе  нашем.  Так  что  желательны
нормальные, спокойные отношения и даже сотрудничество. Но повиновение не
вменяется  вам  в   обязанность.   Мадридская   нунциатура   и   местное
архиепископство уже получили надлежащие инструкции.
   Прежде чем ответить кардиналу, Куарт повернулся к Монсеньору Спаде:
   -  Возможно,  Вашему  Высокопреосвященству  неизвестно,  что   я   не
пользуюсь симпатией со стороны архиепископа Севильского...
   Это  была  правда.  Два  года  назад,  вскоре  после  визита  Папы  в
андалусскую  столицу,  Куарту  довелось  крепко   схлестнуться   с   Его
Преосвященством главой ссвильской епархии, доном Милино Корво по  поводу
недостатков работы по обеспечению безопасности высокого гостя. С тех пор
утекло немало воды, однако волны, порожденные той бурей, еще не утихли.
   - Мы в курсе ваших проблем с Монсеньором Корво, - сказал Ивашкевич. -
Но архиепископ, будучи человеком Церкви, сумеет  подчинить  свои  личные
антипатии соображениям высшего блага.
   - Все мы плывем на ладье Святого  Петра,  -  позволил  себе  заметить
Монсеньор  Спада,  и  Куарт  понял,  что,  несмотря  на  всю   опасность
партнерства с Ивашкевичем, у ИВД в этой игре неплохие карты. Помоги  мне
разыграть их, говорили глаза его начальника.
   - Архиепископ Севильский уже поставлен в известность - из уважения  к
его сану, - продолжал поляк. - Но данные вам полномочия освобождают  вас
от какой бы то ни было зависимости по отношению к Монсеньору Корво.  Вам
надлежит собрать всю необходимую информацию, используя для  этого  любые
средства.
   - Законные, разумеется, - снова вставил Монсеньор Спада.
   Куарту пришлось  сделать  над  собой  усилие,  чтобы  не  улыбнуться.
Пристальный взгляд Ивашкевича скользнул с него  на  архиепископа,  затем
опять уперся ему в глаза.
   - Да, - подтвердил инквизитор после секундной  паузы.  -  Разумеется,
законные.
   Рука с перстнем поднялась, указательный палец  коснулся  брови;  и  в
этом, казалось бы, невинном жесте Куарту почудилось предостережение.  Вы
там поосторожнее с вашими  школярскими  шуточками,  говорил  он.  Хорошо
смеется тот, кто смеется  последним,  а  я  никуда  не  тороплюсь.  Один
неверный шаг - и вы в моих руках.
   - Вам надлежит помнить, отец Куарт, - продолжал между тем кардинал, -
что ваша миссия носит чисто информационный характер.  И  потому  следует
соблюдать абсолютный нейтралитет. Позже, в зависимости от того,  что  за
материал  вы  нам  представите,  мы   решим,   какие   конкретные   шаги
предпринять. Покамест, что бы вы там  ни  обнаружили,  избегайте  любого
шума и огласки. Конечно, с Божьей помощью... - Он вгляделся во фреску  с
изображением Тирренского моря и, словно прочтя в ней скрытое  от  других
послание, утвердительно кивнул головой. -  Помните,  что  в  наше  время
истина не всегда делает нас свободными. Я имею в  виду  истину,  ставшую
достоянием всех.
   Он резким, повелительным движением протянул  руку  с  перстнем:  губы
плотно сжаты, темные глаза угрожающе устремлены на Куарта. Но Куарт  был
хорошим солдатом, который сам выбирал себе хозяев, так что он выждал  на
секунду дольше необходимого и лишь затем, опустившись  на  одно  колено,
прикоснулся губами к алому рубину перстня. Кардинал поднял эту  же  руку
над  головой  священника  и  медленно  осенил   его   крестом,   то   ли
благословляя, то ли грозя. После этого, не говоря ни слова, он вышел  из
кабинета.
   Куарт выдохнул  сдерживаемый  в  легких  воздух  и,  встав,  отряхнул
колено. Когда он повернулся к Монсеньору Спаде,  глаза  его  были  полны
вопросов.
   - Что вы думаете о нем? - поинтересовался директор ИВД. Он снова взял
в руки нож и с озабоченной улыбкой указывал  им  на  дверь,  за  которой
скрылся Ивашкевич.
   - Ufflciale или ufficioso, Монсеньор?
   - Ufficioso.
   -  Мне  бы  очень  не  хотелось  попасться  ему  в  руки   лет   эдак
двести-триста назад, - ответил Куарт. Улыбка архиепископа стала шире:
   - Почему?
   - Ну, скажем так: он весьма жесткий человек.
   - Жесткий? - Архиепископ снова взглянул на дверь, и Куарт увидел, как
его улыбка медленно угасла. - Не будь это грехом против человеколюбия по
отношению  к  одному  из  братьев  во  Христе,  я  сказал  бы,  что  Его
Высокопреосвященство - законченный сукин сын.
 
*** 
 
   Они вместе спустились по каменной  лестнице  на  Виа-дель-Бельведере,
где ожидала официальная машина  Монсеньора  Спады.  У  архиепископа  был
назначен визит к "Кавалледжери и сыновьям", неподалеку от  дома  Куарта.
Портные семейства Кавалледжери  на  протяжении  вот  уже  двух  столетий
одевали всю  аристократию  курии,  включая  и  самого  Папу.  Их  ателье
находилось на Виа-Систина, рядом с площадью Испании, так что архиепископ
предложил Куарту подвести его.  Они  выехали  из  Ватикана  через  врата
Святой Анны и сквозь затемненные стекла машины  видели,  как  вытянулись
при ее приближении швейцарские  гвардейцы.  Куарт  усмехнулся;  ему  это
показалось  забавным,  поскольку  он  знал,  что  ватиканские  швейцарцы
недолюбливают Монсеньора Спаду: расследование, проведенное ИВД  с  целью
выяснения наличия гомосексуализма  в  гвардии,  закончилось  полудюжиной
увольнений. Кроме того, время от  времени  -  так,  развлечения  ради  -
архиепископ   устраивал   небольшие    проверки    системы    внутренней
безопасности: например, заслал  в  Апостольский  дворец  своего  агента,
одетого в мирское платье и снабженного флаконом "серной кислоты",  якобы
предназначенной, чтобы  испортить  фреску  "Распятие  Святого  Петра"  в
капелле Паулина. Благополучно добравшись  до  означенной  фрески,  агент
подтащил к ней  скамейку,  взобрался  на  нее  и  при  помощи  полароида
запечатлел собственную широко улыбающуюся физиономию на фоне знаменитого
произведения  искусства.  Монсеньор  Спада   отослал   эту   фотографию,
сопроводив ее достаточно едкой запиской, полковнику Швейцарской гвардии.
Это случилось уже месяца полтора назад, но головы все еще летели.
   - Его назвали "Вечерня", - проговорил Монсеньор Спада.
   Автомобиль свернул направо, затем,  прокатив  под  арками  Ангельских
врат,  налево.  Куарт  взглянул  на   спину   шофера,   отделенного   от
собеседников метакрилатовой перегородкой, прозрачной, но не пропускающей
звуков.
   - Это все, что о нем известно?
   - Мы знаем, что, возможно, он священник, хотя может быть,  и  нет.  И
что он имеет доступ к компьютеру, подключенному к телефонной сети.
   - Возраст?
   - Неизвестен.
   - Это почти ничего, Ваше Преосвященство.
   - Сам знаю. Но это все, чем мы располагаем.
   Архиепископский  "фиат"  выехал  на  Виа-делла-Кончилиационе.   Дождь
стихал; на востоке, над холмами Пинчо, в тучах на