-
прямехонько  к  горлу  "Поньенте",  хотя  внешне  все  выглядело  вполне
пристойно. В конце концов от  "Поньенте  "  осталось  одно  название  да
кое-какая недвижимость, все содержимое которой, вплоть  до  пепельниц  в
коридорах, было описано в счет долга. Поглощение его  "Картухано"  стало
неизбежным, и президент  разорившегося  банка  оказался  перед  выбором:
влепить себе пулю в лоб или занять почетное, но незначительное  место  в
административном  совете  победителя.  Он  выбрал  второе,  и  все   это
придавало еще более символический характер  присутствию  картины  Клауса
Патена в кабинете Пенчо Гавиры.  То  была  славная  добыча.  Трофей  для
победителя.
   Победитель. Гавира  произнес  это  слово  почти  вслух,  но  морщинка
тревоги прорезала его лоб, когда он снова взглянул на  дисплей,  забитый
скачущими во всех направлениях мячиками. Два из них  столкнулись,  экран
полыхнул целым букетом ядерных "грибов". Бум! И вновь запрыгал  одинокий
мячик. Подавив готовую вырваться наружу злость, Гавира резким  движением
повернул кресло на сто восемьдесят градусов и оказался лицом к огромному
окну, выходившему на берег Гвадалквивира. В его  мире,  на  поле  битвы,
ведущейся не на жизнь, а на смерть, тот, кто стремился к  удаче,  должен
был вести себя  точно  так  же,  как  этот  чертов  мячик,  то  есть  не
останавливаться ни на секунду. Остановка означала  гибель;  так  раненая
акула немедленно становится жертвой своих кровожадных собратьев. Однажды
старик Мачука, в своей обычной безмятежной манере, почти  спрятав  глаза
за морщинистыми веками, из-за которых, как из засады, он зорко  наблюдал
за течением жизни, сказал ему: "У тебя положение  как  у  велосипедиста:
перестанешь крутить педали -  упадешь".  По  самой  своей  натуре  Пенчо
Гавира был устроен так, чтобы крутить педали без устали, выискивая новые
тропинки, беспрерывно атакуя реальных врагов или специально  построенные
ветряные мельницы. Каждая неудача  заставляла  его  еще  больше  рваться
вперед,  каждая  победа  подразумевала  новый  бой.  Таким  вот  образом
вице-президент и генеральный директор  банка  "Картухано"  плел  сложную
паутину своих амбиций. Конечную цель собственных усилий  ему  предстояло
узнать лишь в момент достижения ее, если  только  ему  было  суждено  ее
достигнуть.
   Снова повернувшись лицом  к  дисплею,  Гавира  пробежал  пальцами  по
клавиатуре, вышел из подпорченного архива и,  набрав  секретный  пароль,
вошел в свой личный архив, куда только он один имел доступ. Там, надежно
защищенный  от  непрошеных  гостей,  хранился  конфиденциальный  доклад,
который действительно мог создать ему немалые проблемы. Он был составлен
частным агентством экономической информации по поручению  группы  членов
совета, не желавших, чтобы Гавира унаследовал  от  Октавио  Мачуки  пост
президента банка "Картухано". Этот доклад являлся смертоносным  оружием,
и заговорщики собирались  вытащить  его  на  свет  божий  на  заседании,
назначенном на следующую неделю. Однако им было неизвестно, что  Гавира,
заплатив немалые деньги, сумел раздобыть копию этого документа.
 
   "Конфиденциально.
   Резюме внутреннего расследования Б. К. по делу П. Т. и др.
   - В середине прошлого года стал наблюдаться ненормальный рост активов
банка, а вследствие этого - и межбанковских долгов, зарегистрированных в
предыдущие месяцы. По словам вице-президента (а Фулъхенсио Гавира, кроме
того, обладает всеми полномочиями, за исключением тех, которые не  могут
быть переданы другому лицу), указанный рост происходит главным образом в
связи с финансированием  "Пуэрто  Тарга"  и  его  акционеров,  но  имеет
временный характер, и положение нормализуется в самое  ближайшее  время,
когда общество "Пуэрто Тарга" будет  продано  иностранной  группе  ("Сан
Кафер Элли", Саудовская Аравия), что обещает  значительную  прибыль  для
акционеров и высокие комиссионные для "Картухано". Разрешение на продажу
выдано Правительственным советом и Советом министров Андалусии.
   - "Пуэрто Тарга" является акционерным обществом с уставным  капиталом
5000000000 песет. Оно создано с целью строительства в  охраняемой  зоне,
прилегающей к экологическому заповеднику - парку "Допьяна",  гольф-клуба
с коттеджами экстра-класса и спортивным портом. В последнее время проект
данного   строительства    столкнулся    с    неожиданными    проблемами
административного   характера,   возникшими   в   связи   с   действиями
Правительственного  совета  Андалусии,  который  настроен  категорически
против  его  реализации.  78%  акций  общества   "Пуэрто   Тарга"   было
приобретено банком "Картухано"  по  настоянию  вице-президента  (Гавиры)
после расширения, увеличившего его капитал до 9  млрд  песет.  Остальные
22% находятся в руках частных лиц, и  имеются  обоснованные  подозрения,
что акционерное общество "Эйч Пи  Санрайз"  (Сан-Бартоломе,  Французские
Антилы), владеющее крупным пакетом акций,  связано  с  самим  Фульхенсио
Гавирой.
   - Время идет, а продажа "Пуэрто Торга" до сих пор не оформлена. Риски
же тем временем все растут. Однако вице-президент продолжает утверждать,
что этот рост частично мотивирован ликвидацией  процентов,  дисконтом  и
непосредственно  финансированием,  но  что   продажа   акций   неминуемо
произойдет и это  значительно  снизит  уровень  рисков.  Проведенное  же
расследование показало, что наблюдаемый рост рисков происходит  за  счет
партий,  которые  в  свое  время  были  сокрыты  и   которые,   согласно
результатам расследования, составляют в обшей  сложности  20,  028  млрд
песет, из которых лишь 7, 020  млрд  задействованы  в  операции  "Пуэрто
Тарга". Тем не менее вице-президент по-прежнему утверждает, что  покупка
группой "Сан Кафер Элли" акций "Пуэрто Тарга" нормализует положение.
   -  Результаты  проведенного   тщательного   расследования   позволяют
заключить, что акционерное об-щество "Пуэрто  Тарга"  с  момента  своего
основания  и  по  сей  день   почти   полностью   финансируется   банком
"Картухано", о чем большинству членов административного совета  не  было
известно, и что это стало  возможным  в  результате  сложной  финансовой
операции с участием акционерных обществ в Гибралтаре. Можно сказать, что
общество "Пуэрто Тарга" было организовано практически, и прежде всего, с
целью создать видимость прибыли в предыдущем балансе  банка  "Картухано"
посредством включения в рубрику "Доходы" 7,  020  млрд  от  приобретения
указанного общества, которые на самом деле  банк  уплатил  себе  самому,
продав себе же "Пуэрто Тарга" под прикрытием гибралтарских  предприятий.
Вторая цель заключалась в том, чтобы с помощью  прибыли  от  последующей
его продажи группе  "Сан  Кафер  Элли"  выровнять  баланс  банка.  Иными
словами, заткнуть более  чем  10-миллиардную  "дыру",  образовавшуюся  в
банке "Картухано" за время  деятельности  нынешнего  вице-президента,  а
также его предшественников.
   - Продажа, которая, по утверждению вице-президента,  утроит  нынешнюю
стоимость "Пуэрто Тарга", до сих пор не состоялась; теперь как время  ее
проведения указывается середина или конец мая текущего  года.  Возможно,
что эта сделка действительно  нормализует  внутреннюю  ситуацию,  как  и
утверждает вице-президент. Однако пока  неоспоримо  ясно  лишь  то,  что
имеет место преднамеренное систематическое сокрытие подлинного положения
вещей с целью создать видимость благополучия в  банке  "Картухано".  Это
значит, что в течение всего последнего года от административного  совета
скрывались  истинный   уровень   рисков   и   отсутствие   положительных
результатов, так же как и многочисленные ошибки и нарушения, хотя не  за
все   из   них   следует   возлагать   ответственность   на    нынешнего
вице-президента.
   - Среди средств, используемых для упомянутого сокрытия, можно указать
следующие: лихорадочные поиски новых и  высокоэффективных  возможностей,
фиктивная  бухгалтерия   с   нарушением   банковских   норм,   а   также
использование крайне рискованных мер,  таких  как  операция  по  продаже
общества "Пуэрто Тарга" группе "Сан Кафер Элли" (объявленная стоимость -
180 млн долларов). Если продажа так и  не  состоится,  это  может  иметь
серьезнейшие последствия для банка "Картухано", не говоря уж о публичном
скандале,  способном  сильно  подорвать  престиж  банка  в  глазах   его
акционеров - консервативно настроенных мелких держателей акций.
   - Что же касается нарушений, в которых самым непосредственным образом
повинен нынешний вице-президент, расследованием  установлено  отсутствие
должной аккуратности в ведении дел, совершение выплат значительных  сумм
специалистам   и   частным   лицам   без   надлежащего   документального
подтверждения  (сюда  входят  и  выплаты  государственным   деятелям   и
учреждениям,  которые  могут  квалифицироваться  как  взятки),  а  также
ведение нынешним вице-президентом дел с клиентами и возможное, хотя и не
доказанное, получение им определенной прибыли и комиссионных.
   -   В   свете   вышеизложенного,    помимо    выявленных    нарушений
управленческого характера, становится  очевидным,  что  провал  операции
"Пуэрто Тарга"  создаст  банку  Картухано"  крупные  проблемы.  Вызывает
беспокойство также тот возможный  отрицательный  эффект,  который  может
произвести сообщение об операциях нынешнего вице-президента,  касающихся
церкви Пресвятой Богородицы, слезами орошенной, и акционерного  общества
"Пуэрто Тарга", на общественное мнение и па традиционную клиентуру банка
- представителей среднего класса, настроенных консервативна, а  зачастую
и отличающихся сильной религиозностью".
 
   В общих чертах  все  было  ясна  Прежде  чем  стать  вице-президентом
"Картухано",  Гавире  пришлась  проявить  максимум  изобретательности  и
изворотливости, чтобы создать впечатление, что именно он на  этом  посту
сумеет спасти банк, почти загубленный консервативной и неумной политикой
своих предшественников. Операция с "Пуэрто Тарга" и другие  подобные  ей
давали ему возможность выиграть время, чтобы  укрепить  свои  позиции  и
шагнуть еще дальше. В общем-то, это было все равно  что  подниматься  по
лестнице, беря ступеньки сзади и кладя их себе под  ноги,  но,  пока  не
настал момент для нанесения решительного  удара,  это  была  единственно
возможная тактика. Гавира  нуждался  в  передышке  и  кредите,  так  что
операция с церковью Пресвятой Богородицы, слезами  орошенной,  служившая
приманкой для арабов, которые собирались  купить  "Пуэрто  Тарга",  была
насущно необходима: благодаря ей северная часть Санта-Крус  должна  была
превратиться в настоящую жемчужину для элитного туризма. Документация по
этому проекту - маленький суперроскошный отель для избранных,  со  всеми
мыслимыми и немыслимыми услугами, расположенный всего в пятистах  метрах
от старинной севильской мечети (личная прихоть Кемаля ибн  Сауда,  брата
короля Саудовской Аравии и  главного  акционера  "Сан  Кафер  Элли"),  -
хранилась, защищенная секретным паролем,  на  жестком  диске  компьютера
Га-виры вместе с отчетом о его деятельности и еще кое-какими тайнами,  а
копии на дискетах и CD - в  сейфе,  находящемся  как  раз  под  картиной
Клауса Патена. Ставка  была  слишком  высока,  чтобы  позволить  четырем
членам совета поломать всю игру.
   Бросив взгляд на  дисплей,  Гавира  снова  нахмурился,  обеспокоенный
вторжением  непрошеного  гостя  с  его  проклятым  мячиком.   Если   это
действительно был хакер, вряд ли ему удалось узнать пароль,  открывающий
доступ к секретному архиву, хотя, конечно, это  было  не  исключено.  Но
такой народ обычно оставлял следы  своего  присутствия,  так  что  мячик
наверняка оказался бы в самом архиве, а не за его  пределами.  От  одной
мысли, что такое могло оказаться возможным, Гавиру бросило  в  жар:  как
близко подобрался этот негодяй к его святая святых! Старик Мачука  любил
повторять: береженого Бог бережет. И  Гавира,  нажав  несколько  клавиш,
уничтожил архив.
   Потом  он  долго  сидел,  глядя  в   окно,   на   серо-зеленые   воды
Гвадалквивира и на улицу Бетис, возвышающуюся на противоположном берегу.
От солнца вся поверхность реки ослепительно искрилась, и из этого блеска
вырастал стройный силуэт Золотой башни. В мире Пенчо Гавиры было  вполне
нормальным и законным делом надеяться, что в один  прекрасный  день  все
это будет принадлежать ему, что  эти  блики  будут  играть  каждое  утро
исключительно для него, бросая отсвет на его лицо и на стену с  картиной
Клауса Патена, озаряя его триумф и его славу. Гавира зажег  сигарету  и,
затянувшись, выпустил струю дыма навстречу  широкой  полосе  золотистого
света, поднимающегося от реки, - так, чтобы именно эта струя дыма  стала
центральным и господствующим элементом созерцаемой им картины. Потом  он
выдвинул верхний ящик стола и достал, в который уж раз, журнал, на  чьей
обложке его жена  выходила  из  отеля  "Альфонс  XIII"  в  сопровождении
тореадора. Он  накрыл  фотографию  рукой  и  вновь  испытал  то  темное,
болезненное, извращенное чувство, которое заставляло его снова и  снова,
как зачарованного, перелистывать страницы и всматриваться в уже до  боли
знакомые снимки. Он перевел взгляд с обложки на фотографию в  серебряной
рамке, стоявшую у него на столе: Макарена в белой блузке, соскользнувшей
с одного смуглого плеча. Этот снимок сделал он сам в те  времена,  когда
думал, что Макарена принадлежит и всегда будет принадлежать ему -  и  не
только в минуты любви. Еще до того, как наступил кризис - из-за  истории
с этой церковью и желанием Макарены иметь ребенка, который в тот  момент
был бы абсолютно некстати. До того, как она начала ласкать его в постели
с безразличием человека, читающего скучный текст,  напечатанный  азбукой
для слепых.
   Он беспокойно поерзал в  своем  кожаном  кресле.  Шесть  месяцев.  Он
вспомнил жену - обнаженную в свете неоновых ламп, сидящую на краю ванны,
пока он принимал душ, еще не зная, что они только что занимались любовью
в последний раз. Она смотрела на  него  так,  как  никогда  не  смотрела
раньше: как на чужого, на  незнакомого.  Потом  она  вдруг  поднялась  и
вышла, а когда Гавира, еще мокрый под махровым халатом, вошел в спальню,
она была совершенно одета и складывала чемодан.  Она  не  произнесла  ни
слова, не упрекнула его ни в чем. Только на мгновение задержала  на  нем
взгляд своих темных глаз, а потом направилась к двери -  прежде  чем  он
успел хоть жестом остановить ее. Шесть месяцев минуло с того дня. И  она
ни разу не согласилась встретиться с ним. Ни разу. Никогда.
   Сунув  измятый  журнал  обратно  в  ящик,  Гавира  ткнул  сигарету  в
пепельницу и зло давил ее об дно, пока не погасла последняя  искра,  как
будто это маленькое  насилие  приносило  ему  облегчение.  "Дай  Бог,  -
подумал он, - чтобы когда-нибудь я смог  сделать  то  же  самое  с  этим
проклятым стариком в грязной сутане,  и  с  этой  монашкой,  похожей  на
лесбиянку, и  со  всеми  этими  попами,  вылезшими  из  исповедален,  из
катакомб, из самого мерзкого и самого черного прошлого, чтобы  отравлять
мне жизнь". А также со всей Севильей - высокомерной,  изъеденной  молью,
ничтожной, которая тут же с готовностью напомнила ему, что он чужак, как
только дочь герцогини дель Нуэво Экстреме повернулась к нему спиной.  От
приступа гнева у него  задрожал  подбородок,  и  тыльной  стороной  руки
Гавира толкнул портрет жены так,  что  тот  упал  лицом  вниз.  "Клянусь
Богом, чертом или кем угодно другим, кто отвечает за все это, -  подумал
он, - все они дорого заплатят за тот стыд, позор и  неопределенность,  в
которые  они  меня  ввергли.  Сначала  у  меня  украли  жену,  а  теперь
собираются украсть церковь. И будущее".
   - Я вас уничтожу, как плевок, - вырвалось у него. - Всех.
   Произнося эти слова, он выключил компьютер, и  светлый  прямоугольник
на экране стал уменьшаться, пока не  исчез  совсем.  Гавира  был  вполне
готов буквально выполнить то, в чем только что поклялся. Вывести из игры
нескольких священников - любым способом, будь то  ссылка  или  сломанная
нога: что ж, от  этого  он  не  стал  бы  испытывать  сильных  угрызений
совести, А если быть совсем честным, то и слабых тоже. Так что, протянув
руку к телефону внутренней связи, он был абсолютно  убежден,  что  нужно
принимать меры.
   - Перехиль, - сказал он в трубку, - эти  твои  люди  -  они  надежные
ребята?
   - Надежнее не бывает, - последовал ответ.
   Гавира взглянул на фотографию, лежавшую лицом вниз  на  столе,  и  на
губах его появилась та хищная усмешка, за  которую  андалусские  банкиры
прозвали его Аренальской акулой. Пора переходить к действиям, сказал  он
себе. Он сломает хребет этим недоноскам в сутанах, это уж точно.
   - Скажи им, чтобы принимались за дело, - приказал он. -  Подожги  эту
церковь, придумай что угодно. Ты понял? Что угодно.
 
VI. Галстук Лоренсо Куарта 
 
   В вас воплощены все женщины мира.
   Джозеф Конрад. Золотая стрела
 
   У Лоренсо Куарта имелся только один галстук.  Шелковый,  темно-синий,
купленный в магазине мужских рубашек на Виа-Кондотти, в полутора  сотнях
шагов от его дома. Куарт всегда носил галстуки одного и того же  типа  -
традиционного покроя, чуть уже того, что диктовала мода.  Вообще-то,  он
пользовался  ими  мало,  всегда  с  очень  темными  костюмами  и  белыми
рубашками, а когда галстук мялся или пачкался, покупал другой такой  же.
Это случалось всего пару раз в год,  потому  что  чаше  всего  он  носил
черные  рубашки  со  стоячим   воротничком,   которые   гладил   сам   с
аккуратностью старого военного, привыкшего к  неожиданным  проверкам  со
стороны начальников, помешанных  на  соблюдении  устава.  Все  действия,
совершаемые Куартом в этой жизни, словно бы подчинялись некоему  уставу.
Склонность к этому жила в нем всегда, сколько он помнил себя: задолго до
того, как распростертый крестообразно на каменном полу,  плиты  которого
холодили прижатое к  ним  лицо,  он  был  рукоположен  в  священники.  С
семинарских лет Куарт принял дисциплину Церкви как действенную норму для
организации своей жизни. Взамен он обрел уверенность, будущее и дело,  к
которому мог приложить свои таланты; однако  в  отличие  от  других,  ни
тогда, ни позже, после принятия  сана,  он  не  продавал  свою  душу  ни
покровителю, ни могущественному другу. Он думал - и, пожалуй,  это  было
единственным проявлением наивности  с  его  стороны,  -  что  достаточно
соблюдать правила, чтобы обеспечить себе уважение  других.  И  на  самом
деле немало наставников и начальников  дивились  дисциплинированности  и
уму молодого священника. Это благоприятствовало его карьере:  шесть  лет
он провел в семинарии, два  года  изучал  философию,  историю  Церкви  и
теологию, получил стипендию в Риме и стал доктором канонического права -
специалистом в области внутренней  системы  законов  Церкви.  Профессора
Грегорианского университета выдвинули его кандидатуру для поступления  в
Папскую академию; там Куарт изучал дипломатию и отношения между Церковью
и  государством.  Затем  он  проходил  боевое  крещение  и  закалялся  в
нунциатурах двух-трех европейских  стран,  куда  был  направлен  службой
Государственного  секретаря,  пока  Монсеньор  Спада  не   включил   его
формально  в  штат  Института  внешних  дел.  Тогда  Куарту  только  что
исполнилось двадцать девять. Он пошел к Энцо Ринальдини и  заплатил  сто
пятнадцать тысяч лир за свой первый галстук.
   С тех пор прошло десять лет, а у него по-прежнему возникали  проблемы
всякий раз, когда приходилось завязывать узел. Не то чтобы он  не  знал,
как это делается; но, стоя неподвижно перед зеркалом в ванной и  видя  в
нем воротник белой рубашки и полоску синего  шелка  в  своих  руках,  он
испытывал  отчетливое  ощущение  уязвимости.  Отказаться   от   стоячего
воротничка  и  черной  рубашки,  идя  на  ужин   с   Макареной   Брунер,
представлялось ему опасным - все равно что для  храмовника  отправляться
на пере