оячего воротничка немедленно отступил, пропуская его в  двери
между сдвоенными колоннами, поддерживающими главный  балкон,  украшенный
вырезанной в камне  геральдической  эмблемой  севильских  архиепископов.
Куарт прошел во внутренний двор, пересеченный длинной тенью Хиральды,  и
поднялся по богато украшенной лестнице под своды, расписанные Хуаном  де
Эспиналем, с которых ангелы  и  херувимы,  измаявшиеся  от  многовековой
неподвижности, со  скучающим  видом  разглядывали  посетителей.  Наверху
имелось множество коридоров с кабинетами; священнослужители всех  мастей
озабоченно сновали туда-сюда с уверенностью людей, знающих тут все  ходы
и выходы. Одетые в обычные костюмы, темные или серые рубашки со  стоячим
воротничком,  некоторые  даже  с  галстуками,  они  больше  походили  на
чиновников. Куарт так и не увидел ни одной сутаны.
   Навстречу ему вышел новый секретарь монсеньора  Корво,  лысый,  очень
аккуратный, с мягким голосом и манерами, в  сером  костюме  и  серой  же
рубашке со стоячим воротником. Он заменял отца Урбису - того самого,  на
которого свалился каменный карниз в церкви Пресвятой Богородицы, слезами
орошенной. Не говоря ни слова, секретарь повел Куарта через большой зал,
на потолке которого, разделенном на шестьдесят кассет,  были  изображены
эмблемы и библейские  сцены,  долженствующие,  по-видимому,  вдохновлять
севильских прелатов на добродетельное управление своей епархией. Имелось
там также десятка два фресок и полотен, среди них четыре Сурбарана, один
Мурильо и один  Матиа  Прети:  "Усекновение  главы  Иоанна  Крестителя".
Следуя за  секретарем,  Куарт  задал  себе  вопрос:  почему  в  приемных
архиепископов и кардиналов так часты  картины,  изображающие  чью-нибудь
голову на подносе? Он еще раздумывал об этом, когда  вдруг  увидел  дона
Приамо Ферро. Священник храма Пресвятой Богородицы,  слезами  орошенной,
стоял в другом конце зала, упрямый и темный, как его старая  сутана.  Он
разговаривал с  другим  священником,  очень  молодым,  светловолосым,  в
очках, в котором Куарт узнал каменщика, наблюдавшего за ним возле церкви
во время встречи с отцом Ферро и Грис Марсала. Оба  священника,  прервав
беседу, посмотрели на него: старик - бесстрастно, молодой  -  с  мрачным
вызовом в глазах, Куарт приветствовал  их  легким  наклоном  головы,  на
который ни тот ни другой не ответили. Было очевидно, что  ждут  они  уже
давно и никто не позаботился предложить им хотя бы один стул.
   Его Преосвященство  дон  Акилино  Корво,  глава  севильской  епархии,
обычно принимал позу "Кабальеро, положившего руку на грудь"  -  картины,
висящей в одном из залов музея Прадо. Он  клал  на  свой  черный  костюм
белую холеную руку, на которой поблескивал знак  его  сана:  перстень  с
большим  желтым  камнем.  Лысоватые  виски,  длинное  угловатое  лицо  и
сверкание золотого наперсного  креста  дополняли  сходство  с  указанным
персонажем, которое архиепископ любил подчеркивать.  Акилино  Корво  был
прелатом  самых  чистых  кровей,   продуктом   тщательнейшей   церковной
селекции. Ловкий,  умеющий  маневрировать,  привыкший  плавать  в  любую
непогоду, он не случайно оказался во главе севильской епархии.  Он  имел
важные связи в мадридской нунциатуре, располагал поддержкой инквизиции и
находился в прекрасных отношениях как с правительством Андалусии, так  и
с оппозицией. Что не мешало ему заниматься делами, никак не связанными с
его служением Церкви, вплоть до чисто личных. Например, он  был  большим
любителем корриды и занимал ложу на арене Маэстранса всякий  раз,  когда
должны были выступать Курро Ромеро или Эспартако. Кроме тога, он являлся
членом  обоих  местных  футбольных  клубов,  "Бетиса"  и  "Севильи",  из
соображений  как  пасторского   нейтралитета,   так   и   священнической
осторожности, ибо его одиннадцатой заповедью  являлось:  "Не  клади  все
яйца в одну корзину". А еще он всей душой ненавидел Лоренса Куарта.
   Как и следовало  ожидать,  судя  по  приему,  оказанному  секретарем,
первая, часть встречи прошла холодно, но корректно. Куарт вручил бумаги,
подтверждающие  его  полномочия  (письмо  кардинала  -  Государственного
секретаря и еще одно, от Монсеньора  Спады),  обрисовал  архиепископу  в
общих чертах суть своей миссии - что, впрочем, было совершенно  излишне,
поскольку тот и так уже хорошо знал обо всем,  -  а  высокий  собеседник
обещал ему свою полную и безусловную поддержку и попросил держать его  в
курсе  событий.  На  самом  деле  Куарту  было  отлично  известно,   что
архиепископ сделает все, чтобы провалить его миссию" а  монсеньор  Корво
ни капли не надеявшийся, что Куарт станет информировать его о чем бы  то
ни было, был готов на многое, лишь бы только  посланцу  Рима  где-нибудь
подвернулась  под  ногу  банановая   кожура.   Однако   оба   они   были
профессионалами и знали, какие правила  следует  соблюдать,  по  крайней
мере, внешне. Ни один из них не  угаживал  о  причине,  по  которой  они
смотрели  друг  на  друга  через  стол,  как  двое  фехтовальщиков,  чья
кажущаяся беспечность немедленно исчезает, как только один  обнаружит  в
обороне другого брешь, куда можно  направить  свою  рапиру.  Над  обоими
витала тень их последней встречи в этом же кабинете, имевшей место  пару
лет назад, когда Его Преосвященство  только  стал  архиепископом.  Куарт
вручил ему тогда копию объемистого доклада о недостатках  работы  службы
безопасности во время недавнего визита в Севилью Его Святейшества  Папы.
Некий  священник,  отстраненный  от  выполнения  своих  обязанностей  за
неоднократные прегрешения и к тому же женатый, приблизившись к понтифику
якобы с целью вручить ему меморандум собственного сочинения,  касающийся
безбрачия,  пытался  нанести  ему  удар  ножом,   лишь   по   счастливой
случайности не достигший цели. Кроме  того,  в  женском  монастыре,  где
должен был ночевать Его Святейшество, в одной из корзин с бельем, изящно
вышитым сестрами специально для этого случая, было  обнаружено  взрывное
устройство.  А   в   записных   книжках   всех   исламских   террористов
Средиземноморья имелась программа визита  Папы,  распис  анная  во  всех
подробностях и чуть  ли  не  по  минутам:  результат  постоянных  утечек
информации из архиепископства  в  прессу.  В  такой  ситуации  Институту
внешних дел в лице Куарта пришлось срочно вмешаться и перетасовать  весь
изначальный  план  обеспечения  безопасности,  составленный  Монсеньором
Корво; что он, Куарт, и сделал, к вящему недовольству  курии  и  полному
отчаянию нунция . Нунций, естественно, довел эту  историю  до  ушей  Его
Святейшества Папы, причем в  таких  красках,  что  она  едва  не  стоила
Монсеньору  Корво  его  архиепископства  и  апоплексического  удара.   С
течением времени, после того как сей инцидент был исчерпан, дон  Акилино
укрепился в своей репутации отличного  прелата;  однако  воспоминания  о
случившемся, о пережитом унижении и о причастности к последнему  Лоренсо
Куарта  грызли  его  сердце  и  его  христианское  смирение,   заставляя
испытывать отнюдь не пастырские чувства.  В  чем  Его  Преосвященство  и
признался  утром  того  самого  дня,  о  котором   идет   речь,   своему
исповеднику, старенькому священнику  из  собора,  с  которым  общался  в
первую пятницу каждого месяца.
   - Эта церковь уже приговорена, - сказал архиепископ своим звучным,  с
четкой дикцией голосом,  как  будто  нарочно  созданным  для  воскресных
проповедей. - Теперь это только вопрос времени.
   Он говорил с твердостью, приличествующей его сану, может  быть,  чуть
категоричнее необходимого,  поскольку  обращался  к  Куарту.  Даже  если
прелат ничего не значит в Риме, находясь в его владениях и тем  более  в
его собственном кабинете, с ним приходится  считаться.  Монсеньор  Корво
прекрасно сознавал это и любил подчеркивать  автономный  характер  своей
местной  власти.  Он  даже  хвастал  тем,  что  знает  Рим   только   по
ватиканскому Ежегодному справочнику и никогда  в  жизни  не  пользовался
телефонной книгой Ватикана.
   -  Храм  Пресвятой  Богородицы,  слезами   орошенной,   -   продолжал
архиепископ, - находится  в  аварийном  состоянии.  Чтобы  получить  это
официальное заключение, нам пришлось преодолеть немало  административных
и  технических  препон...  Проблемы  административного  характера  будут
решены со  дня  на  день,  потому  что  Совет  по  культурному  наследию
отказался от попыток сохранить это здание в связи с нехваткой  бюджетных
средств, а мэрия готова поддержать его. И если это дело еще  не  закрыто
окончательно, то лишь из-за происшествия, в  результате  которого  погиб
муниципальный архитектор. Неудачное стечение обстоятельств.
   Монсеньор Корво сделал паузу, чтобы окинуть взглядом  свою  коллекцию
из дюжины английских курительных  трубок,  выстроившихся  перед  ним  на
специальной подставке черешневого  дерева.  За  его  спиной  угадывались
сквозь жалюзи очертания башни Хиральды и контрфорсов собора. На  зеленой
поверхности  обтянутого  кожей  письменного   стола   прямо-таки   горел
прямоугольник солнечного света, и прелат будто  бы  случайным  движением
положил туда руку с перстнем, отчего желтый камень  ярко  засиял,  а  по
губам Куарта скользнула легкая усмешка.
   -  Ваше  Преосвященство  упомянули  также  о  проблемах  технического
характера, - напомнил он.
   Он сидел на неудобном стуле сбоку от стола  архиепископа  в  обширном
кабинете, вдоль всех стен которого, до самого потолка,  тянулись  полки,
уставленные сочинениями отцов Церкви и папскими энцикликами;  все  книги
были  в  одинаковых  кожаных  переплетах,  с  вытисненным   на   корешке
архиепископским гербом. В другом конце комнаты,  под  висящим  на  стене
распятием из слоновой кости, находился reclinatorio , а также  небольшой
диван, два кресла и низкий столик - место,  где  сеньор  Корво  оказывал
куда более сердечный прием людям, пользующимся его  симпатией.  Очевидно
было, что эмиссар Института внешних дел не принадлежит к их числу.
   - Секуляризация здания - необходимая  процедура,  предшествующая  его
сносу,   значительно   осложняется   некоторыми   обстоятельствами.    -
Подчеркнуто весомый, многозначительный тон архиепископа все  же  не  мог
скрыть, что тот опасается Куарта и  в  его  присутствии  чувствует  себя
неуютно. Монсеньор  Корво  выбирал  слова  крайне  тщательно,  чтобы  не
допустить  и  малейшей  возможности  их  двойственного  истолкования.  -
Существует некая старинная привилегия, предоставленная в тысяча шестьсот
восемьдесят  седьмом  году  моим  славным  предшественником,   тогдашним
архиепископом  Севильским,  с  санкции  Его  Святейшества  Папы,  и  она
определяет все четко и ясно: до тех пор, пока  в  данной  церкви  каждый
четверг будет служиться месса за упокой  души  ее  благодетеля,  Гаспара
Брунера де Лебрихи, она сохранит свои права на эту землю.
   - Почему именно каждый четверг?
   - По-видимому, он скончался в этот день. Семейство Брунер было весьма
могущественным, так что, полагаю, этот дон Гаспар крепко держал за горло
моего славного предшественника.
   - И отец Ферро, разумеется, служит мессу каждый четверг...
   - Каждый день, - в голосе архиепископа прозвучала искренняя досада, -
в восемь утра. За исключением воскресений и праздничных дней.  Тогда  он
служит две.
   Куарт с невинным видом чуть подался в сторону стола.
   - Но ведь Ваше Преосвященство  обладает  достаточной  властью,  чтобы
призвать его к порядку.
   Архиепископ метнул на него  свирепый  взгляд.  Его  рука  с  перстнем
нервно сжималась и разжималась,  портя  впечатление  от  игры  солнечных
лучей на желтом камне.
   - Не смешите меня. - Ни выражение его лица, ни кислый голос не  имели
ничего общего со смехом. - Вы же понимаете, дело тут не во  власти.  Как
может архиепископ запретить приходскому священнику служить мессу?..  Это
проблема  дисциплины.  Отец  Ферро  -   человек   в   возрасте,   крайне
консервативный даже во многих  аспектах  отправления  церковной  службы,
однако у него есть собственная позиция, от которой он не отступает ни на
шаг. Короче говоря, он пропускает мимо ушей все мои увещевания и призывы
к порядку.
   - Ваше Преосвященство не обдумывали возможность  лишения  отца  Ферро
его прихода?
   - Обдумывал, обдумывал... - Монсеньор Корво раздраженно уставился  на
Куарта. - Все не  так  просто.  Я  обратился  в  Рим  с  соответствующей
просьбой, но такие дела делаются медленно. А кроме  того,  боюсь,  после
этой истории с пиратским компьютерным посланием Ватикан прислал вас сюда
в качестве охотника за скальпами.
   Куарт никак не  отреагировал  на  иронию  архиепископа.  "Ты  сам  не
желаешь пачкаться, - подумал он, - поэтому норовишь перебросить это дело
нам. Пусть палачами будут другие, а твои руки останутся чистыми".
   - И что же теперь, Монсеньор?
   - Да ничего. Все повисло в воздухе. Банк "Картухано"  уже  подготовил
операцию, связанную с  использованием  этого  участка  земли.  Операцию,
которая для моей епархии... - Монсеньор Корво,  похоже,  засомневался  в
правомерности употребления в таком контексте притяжательного местоимения
и после секундного размышления мягко поправился:
   - Для этой епархии будет весьма выгодна. Хотя мы имеем на  эту  землю
лишь моральное право, приобретенное за три века служения на ней  Господу
нашему, "Картухано" обещает нам щедрую компенсацию, которая придется как
нельзя кстати именно сейчас, в это трудное время, когда во всех епархиях
кружки для пожертвований заросли паутиной. - Архиепископ  позволил  себе
по поводу собственной шутки легкую улыбку, на которую Куарт  счел  более
разумным не отвечать. - Кроме того, банк обещает финансировать церковь в
одном из наиболее бедных кварталов  Севильи  и  создать  фонд  поддержки
нашей общественной работы среди цыган... Что скажете?
   - Это убеждает, - без эмоций отозвался Куарт.
   - Вот видите. И все дело застопорилось  из-за  упрямства  приходского
священника, которому не сегодня-завтра пора на пенсию.
   - Но он пользуется большой любовью в своем приходе. По крайней  мере,
так говорят.
   Монсеньор Корво снова ввел в игру руку с перстнем, на сей раз  подняв
ее жестом несогласия, прежде чем уложить  на  привычное  место  рядом  с
золотым наперсным крестом.
   - Ну, не будем преувеличивать. Окрестные жители  здороваются  с  ним,
десятка два старух ходят к мессе. Но это ничего не значит. Люди  кричат:
"Благословен, кто пришел от имени Господа!",  но  вскоре  им  становится
скучно,  и  они  распинают  того,  кого  только  что  приветствовали.  -
Архиепископ перебрал взглядом выстроившиеся перед ним на  столе  трубки;
наконец решившись, выбрал одну - изогнутую, с серебряным  кольцом.  -  Я
пытался как-то изменить положение. Даже  думал  о  том,  не  следует  ли
дискредитировать его в  глазах  прихожан...  разумеется,  предварительно
тщательно взвесив все могущие проистечь из этого плюсы и минусы.  Однако
я опасаюсь зайти слишком далеко: не принесет ли подобное  лекарство  еще
больше вреда, чем сама болезнь? В конце концов, у нас  есть  долг  перед
этими людьми, а отец Ферро - человек хоть и упрямый, но искренний. -  Он
постучал чашечкой трубки о ладонь.  -  Может  быть,  вы...  У  вас  ведь
гораздо больше опыта в том, как привести человека от Каифы к Пилату.
   Это евангелическое оскорбление было сформулировано столь  безупречно,
что Куарт не нашелся что  возразить.  Его  Преосвященство,  открыв  ящик
стола, извлек на свет божий жестяную  коробку  с  английским  табаком  и
занялся набиванием трубки, предоставив продолжать разговор  собеседнику.
Куарт чуть наклонил голову; только глядя ему прямо в глаза,  можно  было
заметить его усмешку. Но архиепископ не смотрел на него.
   -  Разумеется,  Монсеньор.  Институт  внешних  дел   предпримет   все
возможное, чтобы покончить с этим беспорядком. -  Он  с  удовлетворением
отметил, какое кислое выражение приобрело  лицо  архиепископа.  -  Хотя,
может быть, слово "беспорядок" не совсем подходит в данном случае...
   Монсеньор Корво чуть не взорвался, но вовремя овладел собой:  это  он
умел мастерски. Секунд  пять  он  молчал,  заталкивая  табак  в  чашечку
трубки, а когда заговорил, в его голосе прозвучали саркастические нотки.
   - Вы, похоже, из тех, кому тесно в сандалиях Рыбака  ,  верно?..  Вся
эта ваша римская мафия, все эти игры в полицейских Господа нашего.
   Куарт выдержал взгляд архиепископа безупречно спокойно.
   - Вы очень суровы, Ваше Преосвященство.
   - Да бросьте вы все эта "преосвященства" и прочую чушь. Я знаю, зачем
вы прибыли в  Севилью,  и  знаю,  чем  рискует  в  этой  игре  ваш  шеф,
архиепископ Спада.
   - Мы все многим рискуем, Монсеньор.
   Это было верно, и прелат правильно понял  намек.  Кардинал  Ивашкевич
был опасен, но Паоло Спада и сам Куарт также представляли опасность. Что
же касается отца Ферро, то  он  являлся  бомбой  замедленного  действия,
которую  кто-то  должен  был  обезвредить.  Спокойствие  Церкви  нередко
зависит от внешних форм, а в случае  с  церковью  Пресвятой  Богородицы,
слезами орошенной, соблюдение формы находилось под серьезной угрозой.
   - Послушайте, Куарт. - Архиепископ хотя и с видимой неохотой, но  все
же смягчил тон. - Я вовсе не желаю осложнять  себе  жизнь,  а  это  дело
что-то слишком уж запуталось. Сознаюсь вам: меня пугает даже само  слово
"скандал", я мне не хочется выглядеть в глазах общественности  прелатом,
шантажирующим бедного приходского священника, чтобы самому  нажиться  на
продаже участка... Вы меня понимаете?
   Куарт его понимал и легким кивком головы дал понять, что согласен  на
предлагаемое перемирие.
   - Кроме того, - продолжал архиепископ,  -  у  "Картухано"  может  все
выйти не так, как хочется, из-за супруги - или бывшей супруги, я не знаю
точно - того,  кто  проводит  эту  операцию:  Пенчо  Гавиры.  Он  весьма
влиятельный человек, уверенно идет вверх.  У  него  с  Макареной  Брунер
серьезные личные проблемы, А она открыто взяла сторону отца Ферро.
   - Она религиозна?
   Архиепископ сухо рассмеялся сквозь зубы.
   - Макарена Брунер - случай особый, - пояснил он, -  и  одним  словом,
тем более этим, ее не  определишь.  В  последнее  время  от  ее  выходок
лихорадит все севильское порядочное общество, которое,  в  общем-то,  не
так уж просто шокировать. Может быть, вам было бы полезно переговорить с
ней, - закончил Монсеньор Корво - И с  ее  матерью,  старой  герцогиней.
Пока выйдет решение о сносе церкви и  удалении  из  нее  священника,  мы
сумеем поумерить его пыл, если они откажут ему в своей поддержке.
   Куарт,  вынув  из  кармана   несколько   визитных   карточек,   делал
необходимые заметки. Он всегда использовал для записей оборотную сторону
визиток, своих или  чужих.  От  глаз  архиепископа  не  укрылся  дорогой
"Монблан" в руках гостя, и он критическим взглядом следил  за  тем,  как
пишет Куарт, возможно полагая, что священнослужителю не  подобает  иметь
таких ручек.
   - С каких пор приостановилось дело о сносе церкви? -  поинтересовался
Куарт.
   Неодобрительный  взгляд  Монсеньора  Корво,  устремленный  на  ручку,
выразил беспокойство.
   - С тех пор как имели место эти две смерти.
   - Таинственные смерти, как говорят.
   Архиепископ, который уже сунул трубку в рот и как раз подносил к  ней
зажженную спичку, поморщился.
   - Ничего таинственного, - отозвался  он.  -  Обыкновенные  несчастные
случаи. Некий Пеньюэлас, муниципальный архитектор, был направлен мэрией,
чтобы составить заключение о сносе церкви. Он был человеком  не  слишком
симпатичным  и  пару  раз  крупно  сцепился  с  отцом  Ферро,  вовсе  не
являющимся  образцом  христианского  смирения.  В   один   из   приходов
Пеньюэласа в храм под его рукой обломились деревянные перила лесов, и он
свалился с  крыши,  да  так  неудачно,  что,  как  цыпленок  на  вертел,
напоролся на одну из полусмонтированных металлических труб.
   - Он находился там  один?  -  уточнил  К