урок. Ну, полчаса прошло, а вы все еще сердитесь?  -
Он взял свою шляпу.
   - Я не сержусь, Том. Но меня удивляет, в каком смятении вы  находитесь.
Вы, здравомыслящий человек...
   - Полагаю, сами вы знаете, зачем вы здесь, но для других это тайна.
   Маркэнд медленно покачал головой и улыбнулся:
   - Я не знаю, зачем я здесь, и это не тайна. А вот вы знаете,  зачем  вы
здесь, но для меня это тайна.
   Реннард протянул руку.
   - Прощайте... Мое рукопожатие значения не имеет.
   Маркэнд улыбнулся, пожал протянутую руку и удержал ее в своей.
   - Я не сержусь больше, Том, нет. Вы правильно  сделали,  что  приехали.
Мне жаль, что вам пришлось тащиться в такую даль по жаре. Может  быть,  вы
подождете, пока станет прохладнее?
   - Нет. - Реннард отнял руку. - Я уезжаю сейчас. - Он надел шляпу, и под
желтой соломой лицо его стало пепельным.
   - Я буду держать вас в курсе своих дел, Том.
   Реннард прошел несколько шагов и остановился.
   - Дэвид, - сказал он, стоя спиной к нему, - я не знал, зачем я  приехал
сюда. Но здесь я понял кое-что... Я это заметил, когда был у вашей жены  в
Адирондаке. Я тогда не знал... или не знал, что я знаю. Я понял это не  из
слов ее. - Он повернулся к Маркэнду лицом. - Но теперь я уверен. Ваша жена
беременна.


   ...Оставшись один, Маркэнд продолжал стоять неподвижно. Последний  час,
проведенный с Элен, строчки ее письма... "Ты даже  сам  не  знаешь,  какая
близость связывает нас сейчас. Ты всегда  здесь,  со  мной,  и  не  можешь
покинуть меня". Конечно, Реннард сказал правду. Маркэнд опустился на стул,
с которого только что поднялся Реннард, и взгляд его обратился к  саду,  к
зарослям сорной травы, в беспорядке взошедшей на распаханной и заброшенной
им земле. Весь мир - бессмысленное сплетение сил, преходящих  и  одиноких,
вездесущих и вечных. Что все это значит? Элен покинута... он здесь.  -  От
Тома Реннарда пришлось мне узнать о тайном моем присутствии в чреве жены.
   Он услышал шаги перед домом; он не обратил на них  внимания:  они  тоже
были лишь сорной травой в бессмысленном саду мира, где из того,  что  сеет
человек, взрастает хаос. Только когда двое людей  подошли  к  нему  совсем
близко и окликнули его по имени, Маркэнд отвел глаза от того, что  некогда
было садом.
   Он увидел Дейгана, человека, внушившего ему такую неприязнь,  когда  он
покупал у него уголь и дрова в день приезда; и рядом с  Дейганом  другого,
незнакомого ему.
   - Добрый день! - сказал Дейган. -  Сожалею,  что  потревожил  вас.  Это
мистер Демарест.
   При звуке этого имени сердце у Маркэнда дрогнуло: потом он подумал, что
его чувство вины перед Люси Демарест вряд ли было бы понятно другим.  Если
бы люди знали, из-за чего он чувствовал себя виноватым  (из-за  того,  что
сдержал себя), они,  скорее,  похвалили  бы  его.  В  его  положении  была
юмористическая сторона, и это вернуло  ему  равновесие.  Теперь  ему  даже
приятен был приход этих двух мужчин.
   - Здесь прохладно, - сказал он. - Сейчас я принесу еще стул.  -  И  все
трое сели, внимательно изучая друг друга, он - их, они - его.
   - Мы вам коротко объясним, зачем пришли, - сказал Дейган. - В  Клирдене
живет одна очень почтенная вдова, некая миссис Смит. У нее недавно  умерла
дочь, тоже вдова, и трое маленьких детей остались у нее на руках.  Община,
конечно, делает что может. Но мы стараемся подыскать для нее работу -  это
гораздо лучше, чем денежная помощь. Она умеет хорошо готовить. Нам  пришло
в голову, что она очень пригодилась бы вам; она могла  бы  приходить  сюда
каждый день и вести ваше хозяйство.
   Маркэнд понял цель их посещения; он  решил  разыграть  партию  по  всем
правилам.
   - Вы очень любезны, что обратились ко мне, - сказал он.  -  Очень  рад,
что вы понимаете, как мне  приятно  оказать  любую  услугу,  какую  бы  ни
потребовал от меня Клирден.
   Демарест еще больше выпучил глаза: он никак  не  ожидал  столь  быстрой
победы.
   - Вы, кажется, сказали, что эта почтенная дама принимает помощь?
   - Мы не раз помогали ей, - проворчал Дейган.
   - Понятно! - Маркэнд вынул бумажник. - Догадываюсь, что вы  явились  ко
мне за пожертвованием, но, право, вы напрасно не  решились  прямо  сказать
мне об этом. Я с радостью приму участие. Вот на первый раз.
   Посетители не тронулись с места.
   - Это не то, что нам нужно, - сквозь зубы процедил Дейган.
   - Разве вам не нужна кухарка? - спросил  Демарест,  все  еще  не  теряя
надежды.
   - Ах, миссис Смит - кухарка! А я думал, что  она  нуждается  в  помощи.
Нет, господа, с чего вы взяли, что мне нужна кухарка?
   - Едва ли такой человек, как вы, сам себе готовит еду.
   - А вот представьте... до некоторой  степени...  я  готовлю  себе  сам.
Польщен вашим вниманием к этому вопросу.
   Оба гостя опять промолчали.
   - А когда я не готовлю сам, то есть женщина,  которая  делает  это  для
меня.
   - Это мы знаем, - проворчал Дейган.
   - Может быть, вы сомневаетесь, доволен ли я ею? О, вполне!  К  тому  же
ведь она тоже вдова, как мне сейчас пришло в  голову...  И  мать  четверых
детей...
   - Четверых?..
   - Трое уже в раю и дожидаются ее там.
   Тут в первый раз за весь разговор Дейган и Демарест обменялись знаками.
   - Так, - Дейган откашлялся, - я  вижу,  вы  не  хотите  принять  пилюлю
подслащенной. Что ж, будем говорить прямо. Мы знаем,  кто...  готовит  вам
еду. Ее сын, обезумевший от стыда и позора, все рассказал нам. Вы, видимо,
любите закусить и ночью, а? Ну так вот, мы  пришли  сказать  вам  со  всей
возможной вежливостью, что Клирден этого не потерпит.
   - Вы нехорошо поступили с мальчиком. Почему вместо того, чтобы поощрять
его идиотские выдумки, вы не попытались уговорить  и  успокоить  его?  Что
касается миссис Гор, то я имею полное право  пользоваться  ее  услугами  в
качестве кухарки, и она имеет такое же право работать у меня.
   - Маркэнд, - сказал Демарест, - не усложняйте дела для нас и для  себя.
Если вы хотите жить здесь, вы должны жить так, как принято в Клирдене.  Мы
не вмешиваемся в чужие дела до тех пор, пока не  нарушены  приличия  и  не
поставлен под угрозу общественный покой.
   - Если приличия и нарушены, то не мною. Что же до угрозы  общественному
покою... - (Тут Дейган встал.) - Она действительно существует.
   Маркэнд продолжал улыбаться, но его била мелкая дрожь.
   - Самый лучший выход, - мягко начал Демарест, и Дейган снова сел, - это
вам отказаться от услуг миссис Гор, принимая во внимание чувства ее  сына,
и взять миссис Смит. В таких  местах,  как  Клирден,  с  приличиями  очень
считаются. Вы в этом могли убедиться.
   - И потом, Смит нуждается в деньгах, а Гор - нет, - прибавил Дейган.
   - Если Смит не угодит вам стряпней, - сказал Демарест, - я  вам  обещаю
подыскать кого-нибудь еще.
   Маркэнд спокойно ответил:
   - Не в этом дело.
   Дейган снова вскочил.
   - В чем же дело в таком случае? Если вы не спите с этой бабой,  не  все
ли вам равно, черт возьми, кто вам варит обед?
   Маркэнд, перестав улыбаться, подошел к Дейгану.
   - Я вам скажу. - Он старался не повышать голос: -  Мне  не  все  равно.
Причина не та, что вы думаете. Но не ваше дело, какая...
   - Нет, это будет наше дело.
   - Вот увидите, - пообещал Демарест.
   - Довольно. Идем, - сказал Дейган.
   - Мы вас предупредили. - Демарест надел шляпу.
   Маркэнд молча стоял и смотрел, как они медленно удалялись.
   Маркэнд сел; он весь дрожал и только теперь почувствовал это.  Реннард,
эти двое людей, только что угрожавших ему, угрюмая враждебность  Клирдена,
Гарольд, нападающий на свою мать, Элен, которая снова носит  его  в  себе,
Тони с полными упрека глазами - все смешалось,  все  перепуталось  в  нем.
Птицы уже затеяли свою шумную  беседу  в  ветвях  деревьев  в  саду,  небо
зарумянилось закатом. - Почему я дрожу? Мое тело стремится к движению. Вот
что означает эта дрожь. _Вырваться_!
   Дебора пришла готовить ему ужин; он был рад, что  она  здесь.  При  ней
улеглось его смятение. - Дебора... Что знаю я о Деборе? - Он  относился  к
ней, как дитя относится к своей матери.
   - Посидите сегодня со мной. Поужинаем вместе, - сказал он.
   Она поставила вторую тарелку и села рядом с ним.
   - Скажите, - начал он, - вы знаете обо всем, что тут происходит?
   - Знаю.
   - Знаете ли вы, что Гарольд приходил ко мне и  хотел  вынудить  у  меня
обещание больше не видеться с вами?
   - Знаю.
   - Знаете ли вы, что я сбросил его вниз, на дорогу?
   - Он остался цел и невредим.
   - Боже мой! Вы думаете обо мне больше, чем о родном сыне.
   По ее лицу разлилась нежность, не направленная на  пего,  но  вызванная
его словами.
   - Я люблю Гарольда, - сказала она. - Но нужна я вам.
   - Знаете ли вы, что два почтенных горожанина  приходили  сегодня  сюда,
чтобы угрозами заставить меня нанять в кухарки некую миссис Смит?
   - Этого я не знала. Но я понимаю.
   - Гарольд приходил к ним. Он клевещет на вас.
   - Это оттого, что я больше не нужна ему.
   Его вопросы  (чего  я  боюсь?  почему  не  уезжаю  домой?),  его  мысли
(Реннард, Тони, беременность Элен...) замерли, потому что они  были  ложны
перед лицом реальности, связавшей  его  с  этой  женщиной.  Реальности  не
боишься и не понимаешь, ею живешь. Страх  и  неведение  заключены  в  пей.
Маркэнд сидел рядом с Деборой и испытывал чувство глубокого покоя. Сумерки
окружали их тишиной обреченности, но реальность, связавшая их, была глубже
и шире этой тишины. В ней всему находилось место. Но  если  б  он  захотел
отрицать  реальность,  сердцевиной  которой  была  его  близость  с   этой
женщиной, все сейчас же снова обратилось бы в хаос.
   - Как вы молчаливы! - сказал он.
   - Я долго жила одна.
   - Дебора, я не хочу, чтобы вы уходили. До вашего прихода меня все время
била дрожь. Если вы уйдете, это опять начнется.
   Она внимательно оглядела его.
   - Давайте навестим ваших друзей на ферме. Я хочу познакомиться с ними.
   - Разве вы не знаете Стэна и Кристину?
   - Я их видела. Но это  другое  дело.  Тогда  они  не  были  еще  вашими
друзьями.
   Прохладный ветерок подул с севера, освежая вечерний воздух.
   - Лето кончается, - сказала она.
   Кусты у дороги шелестели, вдалеке выла собака.
   Лето тревожно металось, предчувствуя нашествие осени на свои  владения.
Дебора протянула руку и остановила Маркэнда. Они молча стояли и слушали  в
темноте, как по дороге торопливо прошлепала куда-то в сторону лягушка.
   - Я боялась, как бы нам не наступить на нее, - сказала Дебора.
   Молча они стояли рядом; он чувствовал легкое прикосновение ее плеча, он
слышал ее дыхание. Она была как лето, и она  была  как  ветер,  сильный  и
порывистый, который разрушит лето.
   - Идем, милый, - сказала она, и они пошли дальше.


   Они сидели на скамье  перед  домом  Стэна.  Дверь  была  открыта,  и  в
промежутках между редкими репликами Маркэнду было слышно, как шевелится во
сне Клара. Луны не было, но на небе мерцали звезды. Ветер  усилился,  ночь
была беспокойная и бурная под неподвижными звездами.
   Стэн сказал:
   - Сегодня мне приходит на ум океан. Никто из вас не переезжал океана. С
берега его не узнаешь - нужно, чтоб он  был  кругом.  Я  стою  на  палубе.
Вверху звезды...  тихие.  А  внизу  я...  тоже  тихий.  А  посередине  все
движется. Тело мое движется, вода движется, ревет ночной ветер. Вот потому
звезды и кажутся близкими, что во всем мире только и есть тихого, что  они
да твоя душа.
   - Стэн, милый, - сказала его жена, -  расскажи  им,  как  ты  спорил  с
Филипом.
   - Ладно, расскажу. Фил Двеллинг -  это  старший  брат  Кристины,  очень
богатый фермер.
   - Ну уж и очень богатый.
   - Что ж, у него в Мельвилле дом, и он там живет почти  круглый  год  на
доходы с фермы. И тратит деньги на  свою  газету  и  на  митинги.  Хороший
человек. Все придумывает, как одолеть богатых банкиров.
   - Брось об этом, Стэн. Ты им расскажи - знаешь, про что...
   - Ну ладно, ладно! Кристина очень любит  эту  историю,  уж  я  не  знаю
почему. - (Она уже смеялась.) - Ей кажется, что это очень  веселая  шутка.
Но это вовсе не шутка. Ну  вот.  Однажды  вечером  собралась  компания  на
пикник. Дело было в начале сентября, в такой же  вот  вечер,  как  сейчас.
Ветер дул даже еще сильнее, в прериях он всегда сильнее. Лежим мы  все  на
возу с сеном, и я спрашиваю Фила: "Как ты думаешь, Фил, почему  ветром  но
сдувает звезды с неба? На чем они держатся?" Фил отвечает серьезно: "Ветер
ведь дует самое большее на милю в вышину. А  звезды  от  нас  за  миллионы
миль". - "А-а, - говорю я, - но если звезды так далеко, как же мы их видим
своими глазами?" Фил  отвечает:  "Очень  просто.  Звезды  испускают  волны
света. Мы видим эти волны, когда они доходят до нас". - "А-а, - говорю  я,
- волны света... Но они пересекают ветер, чтоб до  нас  дойти".  -  "Ясное
дело", - говорит Фил. "Как же тогда выходит, - говорю я, -  что  ветер  не
сдувает эти волны?" - "Потому что они совсем другие. -  Тут  Фил  начинает
злиться. - Ветер не может коснуться их". - "А кто же может коснуться  их?"
- говорю я. "Никто и ничто не может коснуться световых волн!" - рычит  он.
"А как же тогда наши глаза касаются их?" - спрашиваю я кротко.
   Кристина звонко хохочет.
   - Надо было вам это послушать. Всю дорогу они так спорили. Стэн до того
взбесил Фила своими глупостями,  что  с  бедным  Филом  чуть  не  случился
припадок.
   - Хороший человек Фил, - сказал Стэн, - но ничего не понимает.  Ничего!
Что называется - практический ум.
   - Он-то думает, что только такие все понимают.
   - Фил Двеллинг куда умнее меня. Посмотрите на него: он богатый человек.
Посмотрите на меня: я бедный человек.  Но  он  ошибается.  Все  американцы
ошибаются. Все вы видите только факты, а факты ничего не значат.
   - Что вы хотите сказать? - послышался приглушенный голос Деборы.
   Трубка Стэна вспыхнула в темноте: он сделал глубокую затяжку.
   -  Хорошо,  давайте   объясню.   Вы   берете   кучу   фактов:   лошадь,
пятидолларовая бумажка, гитара, нарядное платьице для Клары, фунт  вырезки
для Дэви... звезда... автомобиль Фила... мысль. Вы,  американцы,  все  это
называете фактами. Вы говорите так: мы изучаем каждый факт в отдельности и
все о них узнаем. Ну что ж, вы так и поступаете - и ничего не узнаете. Они
существуют вовсе не в отдельности. Они все связаны вместе.  Если  это  раз
навсегда не запомнить, можете изучать свои факты до самой  смерти,  и  все
равно ничего не будете знать.
   - Вот человек, который знает бога, - послышался во тьме голос Деборы.
   - Бога! - вскричал Стэн. - К черту бога! Бог  принадлежит  священникам.
Видал я в Польше, чего стоит ваш бог!..
   - Вы человек, который знает бога, -  повторила  Дебора  тем  же  ровным
голосом. - При чем здесь священники или ваши собственные слова?
   - Стэн, - сказала Кристина, - принес бы ты вина.
   Поляк пошел к темному сараю и зажег фонарь.
   - Кажется, что мы далеко-далеко от  Клирдена,  -  произнес  Маркэнд.  И
тотчас же в тишине Клирден обступил его. В колеблющемся  свете  фонаря  он
увидел худое лицо Стэна, покосившуюся крышу на фоне  мерцающего  неба.  Он
услышал, как  воет  ветер  под  звездами,  неподвижными  и  далекими.  Ему
захотелось сказать: "Кристина! Что нам делать здесь?  Вернемся,  Кристина,
вы - к своему брату, я - к своей жене". Стэн принес вина...


   Лето еще боролось. В начале сентября выпадали дни, когда солнце осушало
холмы своим пламенем, и в сверкающем воздухе тучей носились насекомые.  Но
земля продолжала свой путь, осень пятнами ложилась на  ее  зеленые  плечи,
уходившие от солнца, и все дольше задерживалась на ее  лице  ночная  тень.
Маркэнд склонялся перед закатом года, как перед видением своей  судьбы.  И
он подходил  к  закату.  Как  и  багровые  мерцающие  холмы,  он  попал  в
безвыходный круг обреченности.
   Перемена совершилась не сразу, она была незаметна, как движение  земли,
уходящей от солнца. Он попытался написать Элен - и не смог.  Многое  нужно
было сказать - и в то же время нечего. Он не мог выразить на  бумаге  свои
чувства, свои мысли о растущей в чреве Элен частице его плоти.
   Дебора сказала ему как-то, что Гарольд  ни  разу  с  той  последней  их
встречи не приезжал домой.
   - Что с ним?
   Она не ответила.
   - Что в городе?
   - Я покупаю, что мне нужно, - сказала она, - и возвращаюсь домой.
   - Дебора, но правильно ли это, справедливо ли это  -  держать  Гарольда
вдали от вас?
   - Гарольд вернется ко  мне.  Он  снова  поймет,  что  я  нужна  ему,  и
вернется.
   - А тем временем?..
   - Дэвид! Вы хуже Гарольда. Такой же ребенок.
   Ему нечего было ответить, он перестал задавать вопросы. - Я  во  власти
этой странной женщины. Странной? Но она не более странная теперь, чем  все
эти пять месяцев.
   Осень пробивалась сквозь землю, наступая на лето, с  каждой  ночью  она
отвоевывала все больше и больше: холодила почву, сушила  листья  и  корни,
дыханием бурь обвевала поля. Но лето боролось.
   Однажды, когда весь день стояло жаркое солнце и в  неподвижном  воздухе
пахло сосновой хвоей, Маркэнд, возвращаясь  из  леса,  зашел  на  ферму  у
каменоломни. Кристина встретила его с побелевшим от страха лицом.
   - Вы видели Стэна? Он вас нашел? - Она перевела глаза на дорогу: -  Вот
он идет, - и в них появилась  успокоенность:  у  каменоломни  она  увидала
мужа, торопливо идущего к дому.
   Не  садясь,  они  молча  дожидались  Стэна.  В  углу,  перед  маленьким
столиком, который сделал ей Маркэнд, за  чашкой  молока  с  хлебом  сидела
Клара. На сыром полу, у блюдца молока с  хлебом  свернулась  ее  любимица,
черная кошечка. Маркэнд ощутил свое присутствие в  комнате  и  присутствие
этих трех чужих жизней. Стэн порывисто распахнул дверь. Он тихо  притворил
ее за собой и тяжело прислонился к ней.
   - Слава богу, что я нашел вас, - сказал  он,  задыхаясь.  -  Вы  должны
уехать.
   Маркэнд машинально сел и услышал свой голос:
   - Что случилось?
   - Иди, родной, сядь. - Кристина принесла мужу стул.
   - Я работал у Дейла. Там не знают, что я ваш друг. И слава богу, что не
знают. Молодой Гарри Дейл  вдруг  говорит  мне:  "Ну,  Стэн,  надеюсь,  вы
сегодня вечером с нами?" - "Понятно", - отвечаю я, не зная, о чем речь,  а
сам удивляюсь - обычно они меня никуда с собой не зовут. "Так не забудьте,
- говорит он, - мы  собираемся  в  девять  у  дверей  почты.  Да  возьмите
винтовку. Это только так, чтобы  попугать  его.  Стрелять  строго-настрого
запрещено".  Тут  я  быстро  соображаю  и  еще  задаю  несколько  окольных
вопросов. И скоро я все узнал, а он ничего и не подозревает.  Дэвид!  Чуть
ли не весь город собирается сегодня вечером выгонять вас из Клирдена. Если
вы будете сопротивляться, вас вымажут дегтем и вываляют в перьях.  Затеяли
все дело мистер Лоусон и мистер  Дейган.  После  завтрака  я  притворился,
будто заболел. Ушел с работы. Забежал сперва к миссис Гор,  сказал,  чтобы
она не выходила из дому. Если они придут и увидят ее  у  вас,  они  совсем
взбесятся. Потом пошел к вам - не застал, хотел дождаться. Чуть с  ума  не
сошел. Побежал сюда, потом обратно.  Дэви,  вам  нельзя  идти  домой.  Они
говорили - в девять, но они могут передумать и прийти раньше.
   Маркэнд встал, и Кристина подошла к нему:
   - Что вы думаете делать, Дэви?
   - Я сам не знаю, что буду делать.
   - Знаете, что? Почему бы вам не поехать в Канзас,  к  моему  брату?  Он
очень хороший человек.
   - Кристина, почему вы не советуете мне ехать домой?
   - Я знаю вас. Вы уехали из дому, потому что у вас на то  была  причина.
Вы вернетесь не тогда, когда вас  заставят,  но  тогда,  когда  вы  будете
готовы вернуться.
   - Ясно одно: вам надо уехать, - сказал Стэн. - Разговаривать некогда.
   Маркэнд пристально всматривался в Кристину.
   - Если я поеду в Канзас, что мне сказать вашему брату?
   - Расскажите ему про Стэна! - воскликнула она.
   Поляк подошел и встал между ними.
   - Как тебе по стыдно? - крикнул он жене. -