на  гнусные  преступления  человечества.  Так,  скажем,  пятиактная
комедия бичует преступника, приговоренного  к  виселице,  а  с  каким-нибудь
мелким воришкой, которому хватит и позорного столба, с тем  расправляются  в
двух-трех актах. Короче говоря,  его  идея  -  вынести  на  сцену  уголовный
кодекс, превратить ее в своего  рода  исправительную  камеру  при  уголовной
тюрьме.
     Дэнгл. Да-а-а. Это действительно высокоморальный замысел.

                               Входит слуга.

     Слуга. Сэр Фретфул Плагиари.
     Дэнгл. Просите.

                               Слуга уходит.

Сэр Плагиари, миссис Дэнгл; это как раз автор по вашему вкусу.
     Миссис Дэнгл. Не стану скрывать, он мне больше  всех  нравится,  потому
что на него всегда все нападают.
     Снир. Это делает честь если и не вашей проницательности, сударыня,  то,
во всяком случае, вашему доброму сердцу.
     Дэнгл. Да, ведь сэр Плагиари сам не признает никого, кроме самого себя.
Хоть он и друг мне, но уж что правда, то правда.
     Снир. Никого, никого  не  признает.  Завистлив,  как  старая  дева,  на
четвертом  десятке,  потерявшая  последнюю  надежду.  А  с  какой  смиренной
почтительностью  он  умоляет  вас  высказать  откровенное   мнение   о   его
литературных трудах, но стоит вам сделать самое невинное замечание, он сразу
начинает грубить.
     Дэнгл. Правда, правда, хоть он и друг мне.
     Снир. А с каким презрением он отзывается о газетной критике, делая вид,
будто она его нисколько не задевает, а сам корчится от нее, как  стручок  на
огне. Но при этом он так  жаждет  популярности,  что  готов  даже  и  ругань
глотать, лишь бы его упомянули в газетах.
     Дэнгл. Да-да, хоть он и друг мне, но я готов это подтвердить.
     Снир. А вы читали его трагедию, которую он только что написал?
     Дэнгл. Как же, он сам мне ее прислал вчера.
     Снир. Ну и как, по-вашему, дрянь, никуда не годится?
     Дэнгл. Да, знаете, между  нами  говоря,  должен  признаться,  хоть  он,
конечно, и друг мне... что это одно из самых...  (В  сторону.)  Ах,  он  уже
здесь... (Громко.) Одно из самых удачных и поистине замечательных...
     Сэр Фретфул (за дверью). Как, и мистер Снир здесь?

                        Входит сэр Фретфул Плагиари.

     Дэнгл. А, дорогой друг,  мы  только  что  говорили  о  вашей  трагедии.
Прелестно, восхитительно, сэр Фретфул!
     Снир. Да, в самом деле, сэр Фретфул,  вы  превзошли  самого  себя!  Это
поистине бесподобно!
     Сэр  Фретфул.  Вы  меня   чрезвычайно   радуете!   Нет,   правда,   без
комплиментов, уверяю вас, нет на свете  человека,  чьим  мнением  я  бы  так
дорожил, как вашим, дорогой Снир, и вашим, дорогой Дэнгл.
     Миссис Дэнгл. Да они просто смеются над вами, дорогой сэр Фретфул.  Вот
только что, перед...
     Дэнгл (обрывая ее). Миссис Дэнгл!..  Ах,  сэр  Фретфул,  вы  же  знаете
миссис Дэнгл. Мой друг Снир сейчас только подшучивал над нею. Он знает,  как
она восхищается вами.
     Сэр Фретфул. Ну что  вы,  что  вы,  помилуйте.  Я  убежден,  что  такой
прямодушный человек,  как  мистер  Снир,  с  его  возвышенным  вкусом...  (В
сторону.) Экая каналья двуличная!
     Дэнгл.  Да,  Снир  никак  не  утерпит,  чтобы  не  пошутить.  Но  более
добродушного человека...
     Сэр Фретфул. Ну, еще бы!
     Дэнгл. Из него это просто само собой сыплется. Его  остроты  ему  ровно
ничего не стоят.
     Сэр Фретфул (в сторону). Еще бы! А то разве стал бы он ими швыряться!
     Миссис Дэнгл (в сторону). Вот именно, они ему ничего не стоят, ведь  он
всегда на чужой счет проезжается.
     Дэнгл. А скажите, пожалуйста, сэр Фретфул, вы уже послали вашу трагедию
в какой-нибудь театр, может быть, я могу вам быть чем-нибудь полезен?
     Сэр Фретфул. Нет-нет, благодарю вас. Я надеюсь, что моя пьеса  сама  за
себя постоит, она не нуждается ни в чьих рекомендациях.  Весьма  признателен
вам,  мистер  Дэнгл,  но  я  уже  послал   ее   сегодня   директору   театра
Ковент-Гарден.
     Снир. А не кажется ли вам, что лучше было бы "пустить" ее, как  говорят
актеры, в театр Дрюри-Лейн?
     Сэр Фретфул. Упаси боже, никогда не посылал туда ни одной пьесы и, пока
жив буду, не пошлю. (Что-то шепчет Сниру.)
     Снир. Сам пишет? Да, это мне известно.
     Сэр  Фретфул.  Ну,  я,  видите  ли,  ничего  не  говорю,  не  собираюсь
оспаривать ничьих заслуг  и  вообще  не  способен  завидовать  чужой  удаче.
Нет-нет, я ничего не говорю. Я только одно скажу. Я, сэр,  на  личном  опыте
убедился, что если есть чувство, которое человек не в силах в себе побороть,
так это зависть.
     Снир. Да, сэр, видно, что вы говорите с большим знанием дела.
     Сэр Фретфул. А кроме того, знаете, оно небезопасно  -  давать  пьесу  в
руки человеку, который сам занимается сочинительством.
     Снир. Как! Вы думаете, он способен что-нибудь украсть из  чужой  пьесы,
дорогой сэр Плагиари?
     Сэр Фретфул. Еще бы! Да мало того, что украсть, такие люди поступают  с
вашими прекраснейшими мыслями, как цыгане с крадеными детьми. Искалечат  их,
а потом выдают за свои.
     Снир. Но ведь ваша последняя пьеса - это  дар  Мельпомене,  а  он,  как
известно, никогда не писал...
     Сэр Фретфул. Да разве это гарантия? Ловкий плагиатор -  мастер  на  все
руки. Что вы, сэр, он отлично может  украсть  самые  лучшие  места  из  моей
трагедии и засунуть их в собственную комедию.
     Снир. Что ж, возможно, не смею спорить.
     Сэр Фретфул. А еще, знаете, такой человек поможет  вам  в  каком-нибудь
пустяке, подскажет одно слово, а потом весь успех припишет себе.
     Дэнгл. Да будет ли еще успех-то?
     Сэр Фретфул. Да... но что касается этой  пьесы,  тут  я  его,  конечно,
обставлю. Голову даю на отсечение, что он ее никогда не читал.
     Снир. А знаете, сэр, вы могли бы его еще больше обставить.
     Сэр Фретфул. Каким образом?
     Снир. А вы объявите, что это он ее написал.
     Сэр Фретфул. Черт знает что вы такое говорите, Снир. Я, знаете, могу не
на шутку рассердиться. Вы что же хотите, чтобы я отрекся от своего детища?
     Снир. Уверяю вас, сэр, вы будете мне чрезвычайно благодарны.
     Сэр Фретфул. Как это надо понимать?
     Дэнгл. Ну, знаете, Снира никогда нельзя понимать просто, он все говорит
наоборот.
     Сэр Фретфул. Нет, в самом деле? Так вам, значит, нравится моя пьеса?
     Снир. Изумительно!
     Сэр Фретфул.  Но,  может  быть,  у  вас  есть  какие-нибудь  замечания?
Возможно, кое-что следовало бы изменить? Скажите, сэр Дэнгл,  вас  ничто  не
задело?
     Дэнгл. Да мне, признаться, не хотелось бы, ведь это такая неблагодарная
вещь...
     Сэр Фретфул. О, я вас вполне понимаю. Авторы  -  ужасный  народ,  такое
непонятное упрямство! Но, что касается меня, поверьте, я  искренне  радуюсь,
когда какой-нибудь серьезный критик указывает мне на мои  недостатки.  Иначе
какой смысл обращаться к другу, если ты не собираешься  воспользоваться  его
замечаниями?
     Снир. Совершенно справедливо. В таком случае, хотя в целом  ваша  пьеса
мне чрезвычайно нравится, я,  если  разрешите,  позволю  себе  сделать  одно
маленькое возражение.
     Сэр Фретфул. Вы меня чрезвычайно обяжете, сэр.
     Снир. Мне кажется, в этой пьесе недостает действия.
     Сэр Фретфул. Боже справедливый, вы просто изумляете меня! В моей  пьесе
недостает действия?
     Снир. Да, знаете, такое у меня впечатление - недостает действия.
     Сэр Фретфул. Боже милостивый! Поверьте, мистер Снир,  нет  человека  на
свете, чьим мнением я дорожил был более вашего. Но я не могу  согласиться  с
вами, сэр, нет. Наоборот, я опасаюсь, не слишком ли много  действия.  А  вы,
дорогой Дэнгл, что скажете по этому поводу?
     Дэнгл. Нет, я не могу согласиться с моим другом  Сниром,  мне  кажется,
интрига в пьесе достаточно занимательна, и первые четыре действия,  пожалуй,
лучше всего, что  я  когда-либо  читал.  Уж  если  я  позволю  себе  сделать
какое-либо замечание, так  разве  только  по  поводу  пятого  действия,  где
интерес зрителя несколько падает.
     Сэр Фретфул. Повышается, вы хотите сказать.
     Дэнгл. Нет, я не это хочу сказать.
     Сэр Фретфул. Это, сэр, именно это, уверяю вас, не падает, а повышается.
     Дэнгл. Да нет же. Миссис Дэнгл, ведь правда, вы тоже это заметили?
     Миссис Дэнгл. Нет, я ничего не заметила. Нигде, ни в одном действии,  с
начала до конца, я не заметила никаких недостатков.
     Сэр Фретфул. Клянусь, что ни говори, а в конце концов женщины -  лучшие
судьи!
     Миссис Дэнгл. Но уж если я позволю себе против чего-то  возразить,  так
это не имеет ни малейшего отношения к самой пьесе. Просто мне показалось все
это немножко чересчур длинно.
     СэрФретфул.  Простите,  сударыня,  я  не  совсем  понимаю,  что  значит
"длинно"? В смысле протяжения времени, или вам кажется, что действие слишком
растянуто.
     Миссис Дэнгл. Да нет же, просто получается очень длинный спектакль, вот
и все.
     Сэр Фретфул. О,  в  таком  случае,  я  совершенно  спокоен,  совершенно
спокоен, ибо  это  удивительно  короткий  спектакль,  на  редкость  короткий
спектакль. Я бы  никогда  не  позволил  себе  оспаривать  мнение  леди,  что
касается вкуса, но уж тут, знаете, часы самый верный критик.
     Миссис Дэнгл. Ну, тогда, значит, это просто мистер  Дэнгл  виноват,  он
так медленно читает.
     Сэр Фретфул. О, если вам читал мистер Дэнгл, тогда совсем другое  дело.
Уверяю вас, миссис Дэнгл, гели вы  способны  пожертвовать  мне  в  ближайший
вечер всего каких-нибудь три с половиной часа, я прочту вам все от первой до
последней строчки, включая пролог и эпилог, и еще останется время на  музыку
в антрактах.
     Миссис Дэнгл. Но я надеюсь, что теперь уже вот-вот увижу это на сцене.
     Дэнгл. Я от души  желаю  вам,  сэр  Фретфул,  чтобы  вы  так  же  легко
разделались с газетной критикой, как вы разделались с нашей.
     Сэр Фретфул. Газетные критики? Что  вы,  сэр,  да  это  самый  гнусный,
продажный, низкий, распущенный сброд. Да я не только их не читаю, я поставил
себе за правило никогда не притрагиваться к газетам.
     Дэнгл. И хорошо делаете, потому что авторы - народ чувствительный,  их,
разумеется, могут больно задеть всякие там нападки.
     Сэр Фретфул. Да нет, что вы, как раз наоборот. Их нападки самый  лучший
панегирик. Можно только гордиться. Репутация автора страдает от их похвал.
     Снир. Совершенно правильно, потому что этот дурацкий  пасквиль  о  вас,
напечатанный на днях...
     Сэр Фретфул. Когда? Где?
     Дэнгл. Ах, это то, что мы читали  в  четверг!  Да,  уж  поистине  можно
сказать, сплошной яд и злоба.
     Сэр Фретфул. Ха-ха-ха! Тем лучше. Ничего другого я бы и не желал.
     Дэнгл. Да, конечно, над такими вещами только  и  можно,  что  смеяться,
потому что...
     Сэр Фретфул. А вы, случайно, не помните, что  он  такое  написал,  этот
субъект?
     Снир. Послушайте, Дэнгл, сэр Фретфул, кажется, несколько встревожен.
     Сэр  Фретфул.  Встревожен?  Нет-нет,  отнюдь,   ну,   просто,   знаете,
любопытно.
     Дэнгл. Вы что-нибудь припоминаете, Снир? (Сниру, шепотом.) Ну выдумайте
что-нибудь.
     Снир (шепотом, Дэнглу).  Будьте  покойны.  (Громко.)  Да-да,  прекрасно
помню.
     Сэр Фретфул. Прошу вас... Разумеется, я не придаю этому ровно  никакого
значения... но как никак все-таки занятно, что может сочинить подобный тип.
     Снир. Представьте себе, он категорически утверждает, будто у вас нет ни
малейшей выдумки, ни тени собственного оригинального дарования,  хоть  вы  и
великий мастер поносить и порочить всех современных авторов.
     Сэр Фретфул. Ха-ха-ха! Оч-чень мило!
     Снир. Что касается ваших комедий, он говорит, что у вас  нет  ни  одной
собственной мысли и что даже ваши записные книжки, куда вы заносите краденые
остроты и подслушанные вами чужие шутки, вряд ли  чем  отличаются  от  книги
записей в конторе пропавших и украденных вещей.
     Сэр Фретфул. Ха-ха-ха! Вот забавно!
     Снир. И потом, будто вы до такой степени  неуклюжи,  что  и  украсть-то
толком не умеете, что вы подбираете отбросы из завалявшегося книжного хлама,
из которого более догадливые любители чужого добра уже сумели вытащить  все,
что можно. Поэтому  ваши  произведения  -  это  просто  мешанина  из  разных
осадков, разбавленных сладкой водичкой,  вроде  того  невообразимого  пойла,
которое подают вместо вина в какой-нибудь скверной харчевне.
     Сэр Фретфул. Ха-ха!
     Снир. А еще он говорит, что, быть может, в  попытках  более  серьезного
жанра, ваша ходульная напыщенность и могла бы  быть  не  столь  невыносимой,
если бы хоть одна единая мысль сколько-нибудь соответствовала выражению.  Но
ваша  убогая  сентиментальность,  разукрашенная   чудовищным   красноречием,
напоминает деревенского увальня, напялившего на себя блестящий мундир.
     Сэр Фретфул. Ха-ха!
     Снир. Что случайно подхваченные  вами  образы  и  метафоры  подходят  к
вашему  дубовому  стилю,  как  ажурная  вышивка  к  грубой  дерюге,  а  ваши
подражания Шекспиру напоминают  ужимки  фальстафова  пажа  и  копируют  свой
образец с такой же смехотворной точностью.
     Сэр Фретфул. Ха!
     Снир. Словом, даже и  великолепнейшие  отрывки,  понадерганные  вами  у
других  авторов,  ничуть  не  выручают  вас,  потому  что  убожество  вашего
собственного стиля не допускает никакого взаимопроникновения,  они  остаются
на  поверхности,  как  известь  на  голом  пустыре,  который  не   поддается
удобрению.
     Сэр Фретфул (еле сдерживаясь). Н-да! Другой на моем месте, возможно,  и
огорчился бы.
     Снир. Ну, я, конечно, не стал бы рассказывать вам такие вещи, если бы я
не был уверен, что это вас позабавит.
     Сэр Фретфул. Да, разумеется,  очень  забавно.  Ха-ха-ха!  "Ни  малейшей
выдумки"! Ха-ха-ха! Превосходно! Поразительно!
     Снир. "Ни капли таланта"! Ха-ха-ха!
     Дэнгл. "Отъявленный жулик"! Ха-ха-ха!  Да,  вы  совершенно  правы,  сэр
Фретфул. Никогда не следует читать такой вздор.
     Сэр Фретфул. Совершенно верно,  ибо,  если  о  вас  напишут  что-нибудь
лестное, надо быть тщеславнейшим болваном, чтобы  радоваться  этому.  Ну,  а
если вас обругают, нет нужды читать, вам тотчас же  со  всеми  подробностями
сообщат это ваши доброжелатели и друзья.

                               Входит слуга.

     Слуга. Сэр, вас хотят видеть: какой-то итальянский джентльмен, при  нем
переводчик француз, три молодые дамы и десяток с лишним музыкантов. Говорят,
что их прислали леди Рондо и миссис Фуга.
     Дэнгл. А, черт! Да-да, ведь я сам назначил им сегодня прийти... Дорогая
миссис Дэнгл, прошу вас, сделайте милость, скажите им, что я  сию  минуту  к
ним выйду.
     Миссис Дэнгл. Вы ведь знаете, мистер Дэнгл, я ни одного слова не  пойму
из того, что они будут там бормотать.
     Дэнгл. Но вы же слышали, они с переводчиком.
     Миссис  Дэнгл.  Ну  хорошо,  потерплю  как-нибудь  до  вашего  прихода.
(Удаляется.)
     Слуга. Еще, сэр, мистер Пуф просил передать,  что  репетиция  состоится
сегодня и сейчас он сам пожалует.
     Дэнгл. Да-да, разумеется, я дома.

                               Слуга уходит.

Вот  что, сэр Фретфул, если вы хотите ответить этому писаке и разнести его в
пух и прах, то самый подходящий человек для этого - мистер Пуф.
     Сэр Фретфул. Тьфу, сэр... Чтобы  я  стал  отвечать!  Зачем?  Я  же  вам
говорю, что я только радуюсь этому.
     Дэнгл. Ах да, я забыл. Но, надеюсь, вас  не  слишком  взволновала  ваша
радость?
     Сэр Фретфул. Да нет же, мистер  Дэнгл,  успокойтесь,  ради  бога,  меня
никогда не волнуют такие вещи.
     Дэнгл. Мне, видите ли, показалось...
     Сэр Фретфул. Нет, это уж слишком. Позвольте сказать вам, мистер  Дэнгл,
это черт знает что такое! Я считаю  оскорблением  с  вашей  стороны  уверять
меня, будто я огорчен  и  задет,  когда  я  вам  ясно,  человеческим  языком
повторяю, что я нисколько не задет.
     Снир. Но зачем же так горячиться, сэр Фретфул?
     Сэр Фретфул. Отвяжитесь от меня, мистер  Снир,  Я  вижу,  вы  такой  же
болван, как и Дэнгл. Сколько раз вам надо повторять, что ничто так не  может
задеть меня, как ваше идиотское предположение, будто меня может задеть  этот
гнусный вздор, который я от вас слышал. И уж позвольте мне  сказать  вам  на
чистоту,  если  вы  все  еще  продолжаете  настаивать   на   ваших   нелепых
предположениях, я сочту это умышленным оскорблением...  А  в  таком  случае,
джентльмены, ваше неприличное поведение задевает меня не более, чем газетные
выпады.  И  я  отвечу  на  него,  как  подобает  философу,  -   невозмутимым
равнодушием и презрением, а посему разрешите откланяться. (Уходит.)
     Снир. Ха-ха-ха! Бедный сэр Фретфул,  теперь  он  пойдет  изливать  свою
философию в безыменных нападках и ругательствах по адресу  всех  современных
критиков и авторов. Но послушайте, Дэнгл, вы должны заставить  вашего  друга
Пуфа пригласить меня на репетицию его трагедии.
     Дэнгл. Не сомневаюсь, что  он  будет  только  польщен.  Но  пойдемте-ка
сейчас со мной, вы поможете  мне  составить  суждение  об  этом  музыкальном
семействе. Его рекомендуют очень влиятельные особы.
     Снир. Як вашим услугам на все утро. Но я полагал, Дэнгл, что  вы  такой
же неоспоримый знаток в музыке, как и в литературе.
     Дэнгл. Да так-то оно так, только у меня слух неважный. А знаете,  Снир,
я все-таки опасаюсь, не слишком ли мы  были  жестоки  по  отношению  к  сэру
Фретфулу... Хоть он и друг мне... но все-таки.
     Снир. Конечно, уязвлять без нужды тщеславие сочинителя - это жестоко. И
какая-нибудь обыкновенная бездарность вряд ли этого заслуживает.  Но,  когда
низость  и  своекорыстная  наглость  становятся   на   место   литературного
соперничества, такой злодей не заслуживает ни пощады, ни жалости.
     Дэнгл. Вот золотые слова. Клянусь честью, хоть он и друг  мне,  я  тоже
так думаю.


КАРТИНА ВТОРАЯ

           Гостиная в доме Дэнгла. Миссис Дэнгл, синьор Пастиччо
                 Риторнелло, синьорины Пастиччо Риторнелло,
                           переводчик, музыканты.

     Переводчик. Je dis, madame. j'ai l'honneur представиль  вас  и  просиль
votre protection pour синьор Пастиччо Риторнелло и его прелестный famille {Я
говорю, мадам, я имею честь представить вас и просить вашего покровительства
для синьора Пастиччо Риторнелло и его прелестной семьи. (Франц.)}.
     Синьор Пастиччо. Ah! vosignoria, noi vi preghiamo di  favoritevi  colla
vostra  protezione  {Ах,  ваша  милость,  мы  просим  вашего  благосклонного
покровительства. (Итал.)}.
     Первая синьорина Пастиччо. Vosignoria fatevi quesi grazie {Мы  были  бы
очень признательны вашей милости. (Итал.)}.
     Вторая синьорина Пастиччо. Si, signora {Да, синьора. (Итал.)}.
вас de leur faire l'honneur  {Это  значит,  они  просят  оказать  им  честь.
(Итал.)}...
     Миссис Дэнгл. Уверяю вас, господа, я ни  одного  слова  не  понимаю  из
того, что вы говорите.
     Синьор Пастиччо. Questo signore spieghero...  {Этот  синьор  переведет.
(Итал.)}
     Переводчик. Oui. Я переводит. Нас имеет леттр рекомендасион pour  м-сье
Дэнгл.
     Миссис Дэнгл. Честное слово, сэр, ровно ничего не понимаю.
     Синьор Пастиччо. La contessa Rondeau e nostra  padrona  {Графиня  Рондо
наша покровительница. (Итал.)}.
     Третья синьорина Пастиччо. Si, padre, et miladi Fugue {Да, папа, я  еще
миледи Фуга. (Итал. и англ.)}.
     Переводчик. О, я, я переводит. Мадам, она сказаль на английски,  знашит
- qu'ils ont l'honneur d'etre proteges de ces dames  {Что  они  имеют  честь
пользоваться покровительством этих дам. (Франц.)}. Ви понимайт?
     Миссис Дэнгл. Нет, сэр, я ничего не понимайт.

                            Входят Дэнгл и Снир.

     Итальянцы (хором). А-а! Синьор Дэнгл!
     Миссис Дэнгл. Мистер Дэнгл, вот эти два чрезвычайно учтивых джентльмена
изо всех сил стараются мне что-то объяснить. Но  я  никак  не  могу  понять,
который из них переводчик.
     Дэнгл. Гм... Э бэн.
     Переводчик. М-сье Дэнг