Лидия. Ах, Джулия, у меня  столько  накопилось  рассказать  тебе...  Но
сначала ты скажи, каким чудом ты очутилась в Бате? И сэр Энтони тоже здесь?
     Джулия.  Да.  Мы  только  что  приехали.  Он,   наверно,   как   только
переоденется с дороги, приедет засвидетельствовать почтение миссис Малапроп.
     Лидия. Так, пока нам не помешали,  дай  мне  поделиться  с  тобой  моим
горем. Я знаю, твое доброе сердце ответит мне сочувствием, хотя, может быть,
твое благоразумие и осудит меня. Я тебе писала о моем  романе  с  Беверлеем.
Так вот, всему конец, Джулия! Моя тетка все узнала. Она перехватила  записку
и с тех пор держит меня в заточении... А сама - можешь  себе  вообразить!  -
без памяти влюблена  в  длиннющего  ирландского  баронета,  которого  как-то
встретила на рауте у леди Мак-Шэффл.
     Джулия. Ты шутишь, Лидия?
     Лидия.  Какие  уж  тут  шутки!  Она  даже  переписывается  с  ним   под
вымышленным именем, и, пока не  откроется  ему,  она  не  то  Делия,  не  то
Селия... уверяю тебя.
     Джулия. Тогда она должна быть более снисходительной к своей племяннице!
     Лидия. В том-то и дело, что нет. С тех  пор  как  она  обнаружила  свою
собственную слабость, она стала гораздо  нетерпимее  к  моей.  А  потом  еще
несчастье: этот противный Акр сегодня приезжает  в  Бат;  так  что,  клянусь
тебе, вдвоем они меня совсем замучают.
     Джулия. Полно, полно, Лидия, не надо приходить в отчаяние,  сэр  Энтони
уж постарается повлиять на миссис Малапроп.
     Лидия. Но ты еще не знаешь самого ужасного. К несчастью, я  поссорилась
с моим бедным Беверлеем как раз перед тем, как тетка все узнала! Я так и  не
видела его с тех пор и не могла с ним помириться.
     Джулия. Чем же он провинился?
     Лидия. Ничем решительно. Я сама не знаю, как это вышло. Сколько раз  мы
ни встречались - ни разу не поссорились, и я уже начала бояться, что он  так
никогда и не подаст мне повода к ссоре. И вот в прошлый четверг я сама  себе
написала  письмо,  где  сообщала,  что  Беверлей  ухаживает  за  другой,   Я
подписалась: "Ваш  неизвестный  доброжелатель",  показала  письмо  Беверлею,
обвинила его в измене, разыграла  страшный  гнев  и  поклялась,  что  больше
никогда не пущу его к себе на глаза!
     Джулия. С этим вы и расстались? И с тех пор ни разу не виделись?
     Лидия. Как раз на  другой  день  тетка  все  узнала.  Я  хотела  только
помучить его денька три - и вот потеряла навек!
     Джулия. Если он  благородный  и  любящий  человек,  каким  ты  мне  его
описала, он никогда так не расстанется с тобой. Однако, Лидия,  подумай:  ты
говоришь, что он простой прапорщик, а у тебя тридцать тысяч фунтов.
     Лидия. Но ведь ты знаешь, что я лишаюсь  почти  всего  состояния,  если
выйду замуж до своего совершеннолетия без согласия тетки; а я именно  так  и
решила сделать, лишь только узнала об этом условии. Я не могла  бы  полюбить
человека, который хоть на минуту задумался бы, как в таком случае поступить.
     Джулия. Ну это уж каприз!
     Лидия. Как! Джулия  меня  упрекает  за  капризы?  Я  думала,  что  твой
возлюбленный Фокленд приучил тебя к капризам!
     Джулия. Они мне и в нем не нравятся.
     Лидия. Кстати, ты уже послала за ним?
     Джулия. Нет еще, вообрази! Он и понятия не имеет, что мы  в  Бате.  Сэр
Энтони так неожиданно собрался сюда, что я не успела сообщить Фокленду.
     Лидия. Ну вот, Джулия, ты сама себе госпожа - хоть и  под  крылом  сэра
Энтони, - и все-таки весь этот год  ты  была  добровольной  рабой  капризов,
причуд, ревности твоего неблагодарного Фокленда. Он все откладывает  свадьбу
и, следственно, не имеет прав мужа, а уже всецело распоряжается тобой.
     Джулия. Ошибаешься. Мы были помолвлены  как  раз  перед  смертью  моего
отца. Это и явилось  Причиной,  что  мы  откладываем  свадьбу,  несмотря  на
горячее желание моего Фокленда. Он слишком благороден,  чтобы  легкомысленно
относиться к таким вещам. Что до его  характера,  ты  тоже  несправедлива  к
Нему. Нет, Лидия, он слишком горд, слишком великодушен, чтобы быть ревнивым.
Может быть, он обидчив, требователен, зато не  притворяется...  Может  быть,
капризен, зато не груб. Он чужд показной любви и пренебрегает чисто внешними
знаками внимания, какие  в  ходу  у  влюбленных.  Зато  жар  его  чувств  не
растрачен, он любит пылко и искренне и, будучи всей  душой  предан  любимой,
ждет и от нее, чтобы каждая ее мысль, каждое ее чувство бились в лад с  его.
Но,  хотя  гордость  Фокленда  требует  полной  взаимности,  его  скромность
недооценивает своих собственных прав на эту взаимность; и вот,  не  чувствуя
за собой права на такую любовь, какая ему нужна,  он  начинает  подозревать,
что недостаточно любим. Признаюсь тебе,  что  несчастный  характер  Фокленда
доставил  мне  немало  горьких  минут,  но  я  научилась  считать  себя  его
должницей: все эти недостатки лишь подтверждают пылкость его любви.
     Лидия. Я не могу тебя бранить, что ты так горячо берешь его под защиту,
но скажи откровенно, Джулия, если бы он тогда не спас тебе жизнь, неужели ты
все равно влюбилась бы в него так же беззаветно?  Право,  мне  кажется,  тот
шторм, который перевернул вашу лодку, оказался  попутным  ветром  для  твоей
любви.
     Джулия. Может быть, благодарность усилила мою привязанность  к  мистеру
Фокленду, но я любила его и до того, как он спас мне жизнь.  Хотя,  конечно,
одного этого подвига было бы довольно, чтобы...
     Лидия. Подвиг? Да любая ньюфаундлендская собака сделала бы то же самое!
Вот уж я не подумала бы отдать мое сердце человеку  только  потому,  что  он
хорошо плавает.
     Джулия. Право, Лидия, ты бог знает что говоришь.
     Лидия. Ну, ну, я шучу! Что там такое?

                           Поспешно входит Люси.

     Люси. Ах, сударыня, там приехала ваша тетушка  вместе  с  сэром  Энтони
Абсолютом!
     Лидия. Они сюда вряд ли придут. Люси, покарауль там.

                                Люси уходит.

     Джулия. Однако мне пора идти. Сэр Энтони не знает, что я пошла к  тебе.
Если он меня здесь встретит, то непременно  потащит  осматривать  город.  Уж
лучше я другой раз засвидетельствую свое почтение миссис Малапроп,  когда  у
меня больше достанет терпения слушать ее  разговоры.  Ведь  она  как  пойдет
сыпать  всякими  мудреными  словечками,  которые  безбожно  путает,  хоть  и
уверенно произносит...

                                Входит Люси.

     Люси. Ох, господи, сударыня, они вместе идут наверх!
     Лидия. Ну, не стану тебя удерживать, кузиночка. До свидания, дорогая! Я
уверена, что ты торопишься послать за Фоклендом. Пройди через  мою  спальню,
там есть другая лестница.
     Джулия. До свидания!

                          Целуются. Джулия уходит.

     Лидия.  Скорее,  Люси,  милочка,  спрячь  книги.  Живо,   живо!   Брось
"Перигрина Пикля" под туалет. Швырни "Родрика  Рэндома"  в  шкаф.  "Невинный
адюльтер" положи под "Нравственный долг человека"... "Лорда Эймуорта" закинь
подальше  под  диван.  "Овидия"  положи  под   подушку...   "Чувствительного
человека" спрячь к себе в  карман.  Так...  так...  Теперь  оставь  на  виду
"Поучения миссис Шапон", а "Проповеди Фордайса" положи открытыми на стол...
     Люси. Ах, сударыня, парикмахер  выдрал  из  них  все  листы  вплоть  до
"Предосудительного поведения"...
     Лидия. Ничего, открой их на "Трезвости". Брось мне сюда  "Письма  лорда
Честерфильда". Ну, теперь они могут пожаловать!

                Входят миссис Малапроп и сэр Энтони Абсолют.

     Миссис  Малапроп.  Вот,  сэр   Энтони,   полюбуйтесь!   Вот   вам   эта
умница-разумница, которая хочет опозорить свое семейство и кидается  на  шею
какому-то малому, который гроша ломаного не стоит.
     Лидия. Тетушка, я думала, вы...
     Миссис Малапроп. Думала? Вы думали, сударыня? Не знаю, как это вы  себе
позволяете думать! Совершенно неподходящее занятие для  молодой  девицы!  Мы
одного от вас требуем. Обещайте нам м_о_н_у_м_е_н_т_а_л_ь_н_о  забыть  этого
малого, подвергнуть его полной п_р_о_с_к_р_и_п_ц_и_и и даже не вспоминать  о
нем.
     Лидия. Ах, тетушка, наши воспоминания не зависят от нашей воли!  Забыть
не так легко.
     Миссис Малапроп. А я вам говорю, что это очень легко, сударыня! Забыть?
Ничего нет легче, если за это хорошо взяться. Забыла  же  я  твоего  бедного
покойного дядюшку, как будто он и  не  существовал  никогда.  Потому  что  я
считала  это  своим  долгом...  И  верь  мне,  Лидия,  все   эти   страстные
воспоминания весьма неприличны для молодой девицы.
     Сэр Энтони. Да неужели она решится вспоминать то, что ей запрещено? Вот
они, плоды чтения!
     Лидия. Какое  преступление  я  совершила,  тетушка,  что  со  мной  так
обращаются?
     Миссис Малапроп. Не пробуй притворяться  невинностью,  у  меня  имеются
слишком к_о_н_к_у_р_е_н_т_н_ы_е  доказательства.  Ну,  говори:  обещаешь  ты
слушаться? Пойдешь замуж за кого тебе прикажут твои близкие?
     Лидия. Тетушка, скажу вам откровенно, даже если  бы  я  еще  никому  не
отдала предпочтения, ваш выбор возбудил бы во мне одно отвращение.
     Миссис Малапроп, Это еще что такое, сударыня? Какие такие  предпочтения
и отвращения? Это совершенно неприлично для молодой девицы. Ты должна знать,
что и то и другое со временем неизбежно проходит,  и  потому  в  браке  куда
безопаснее начинать с легкого отвращения. Я, например, до свадьбы ненавидела
твоего дорогого дядюшку, как чернокожего арапа, и, однако,  какой  примерной
женой я ему была! А когда богу угодно было избавить меня от него, так  никто
и не знает, сколько я слез пролила! Ну, а если мы тебе предоставим еще  один
выбор, откажешься ты от этого Беверлея?
     Лидия. Если бы даже слова мои  согрешили  против  правды,  то  поступки
доказали бы ложь моих слов.
     Миссис  Малапроп.  Ступай  к  себе  в  комнату!  Оставайся  со   своими
собственными капризами - лучшего ты и не стоишь.
     Лидия. Охотно, тетушка, я в этом случае не много потеряю. (Уходит.)
     Миссис Малапроп. Вот негодная девчонка!
     Сэр Энтони. Ничего в этом удивительного нет, сударыня! Это естественное
последствие воспитания. Как можно учить  девушку  читать?  Да  будь  у  меня
тысяча дочерей, богом клянусь,  я  бы  их  скорей  чернокнижию  обучал,  чем
грамоте.
     Миссис  Малапроп.  Полно,  полно,  сэр  Энтони,  какой  вы  злой  -  вы
абсолютный ф_и_л_а_н_т_р_о_п!
     Сэр Энтони. По дороге сюда, миссис Малапроп,  я  видел,  как  горничная
вашей племянницы выходила из  библиотеки.  У  нее  в  каждой  руке  было  по
нескольку книжек в обложках из мраморной бумаги. Тут  я  сразу  понял,  чего
можно ждать от ее хозяйки!
     Миссис Малапроп. Да! Библиотеки - это настоящие м_и_а_з_м_ы.
     Сэр Энтони. Сударыня, библиотека для чтения в городе - это вечнозеленое
древо дьявольского познания,  оно  цветет  круглый  год...  и,  уверяю  вас,
сударыня, кто постоянно забавляется его листами, тот и до плода дойдет.
     Миссис   Малапроп.   Стыдитесь,   стыдитесь,   сэр   Энтони!   Как   вы
л_а_к_о_н_и_ч_е_с_к_и выражаетесь!
     Сэр Энтони. Но будем говорить спокойно, сударыня:  что  же,  по-вашему,
женщине нужно знать?
     Миссис Малапроп. А вот, сэр Энтони, будь у меня дочь, я вовсе не хотела
бы, чтобы она была ф_е_н_о_м_е_н_о_м по ученой части:  ученость  не  к  лицу
молодой девице. Я бы  не  позволила  ей  возиться  с  греческим,  еврейским,
алгеброй,    со     всякими     с_и_м_о_н_и_я_м_и,     ф_у_к_с_и_я_м_и     и
р_е_ф_л_е_к_с_и_я_м_и, вообще всякими т_е_о_р_е_м_а_м_и... И уж, конечно,  я
не    дала    бы    ей    в    руки     никаких     этих     математических,
г_а_с_т_р_о_н_о_м_и_ч_е_с_к_и_х, дьявольских приборов. Но, сэр Энтони, я  бы
ее лет с девяти отдала в пансион, чтобы ее там обучали  наивности,  а  также
п_р_о_к_л_а_м_а_ц_и_и и другим э_к_з_о_т_и_ч_е_с_к_и_м искусствам.  Затем  -
она должна уметь немного считать. Ну, конечно, как подрастет, поучила бы  ее
г_е_о_м_е_т_р_и_и, чтобы она знала кое-что о нашем  к_о_н_т_и_н_г_е_н_т_е  и
вообще о земном шаре. Но главное, сэр Энтони, главное - она должна  была  бы
вполне овладеть г_е_о_г_р_а_ф_и_е_й, чтобы правильно писать  и  не  искажать
так бессовестно произношение слов,  как  большинство  девиц!  Самое  важное,
чтобы она понимала значение каждого слова. Вот, сэр Энтони,  что,  по-моему,
нужно   знать   женщине,   и   я   полагаю,   что    ни    одного    лишнего
к_о_н_т_р_а_п_у_н_к_т_а вы здесь не найдете.
     Сэр Энтони. Хорошо, хорошо, сударыня. Не стану с вами спорить,  хотя  с
таким противником приятно иметь дело, так  как,  в  сущности,  все,  что  вы
говорите, льет воду на мою мельницу. Но перейдем к  более  важному  вопросу.
Итак, у вас нет возражений на то, что я предложил вам?
     Миссис Малапроп. Ни малейших, уверяю  вас.  Мистеру  Акру  я  пока  еще
ничего не обещала, и раз Лидия так настроена против него, может быть, вашему
сыну больше повезет.
     Сэр Энтони. В таком случае, сударыня, я сейчас  же  напишу  мальчугану,
чтобы он приехал. Он о моем плане еще и понятия не имеет,  хотя  я-то  давно
держу это в голове. Сейчас он со своим полком.
     Миссис Малапроп. Мы никогда не  видали  вашего  сына,  сэр  Энтони,  но
надеюсь, что с его стороны не будет возражений?
     Сэр Энтони. Возражений? Да посмей он  только  мне  возразить!  Нет-нет,
сударыня. Джеку хорошо известно, что малейшее  возражение  приводит  меня  в
бешенство. Я всегда держался простого правила. Если Джек в детстве  пробовал
возражать мне - я его бац по уху! А если он на это пробовал  обижаться  -  я
его вон из комнаты!..
     Миссис Малапроп. Прекрасное правило, по совести скажу.  Молодежи  нужна
строгость, это производит наилучший э_ф_ф_е_к_т. Решено, сэр Энтони: я пошлю
отказ мистеру Акру и  подготовлю  Лидию  к  д_е_к_о_р_а_ц_и_и  вашего  сына.
Надеюсь, когда вы будете говорить с ним, вы всячески поддержите  р_е_з_ю_м_е
моей племянницы.
     Сэр Энтони. Не беспокойтесь, сударыня, я поведу дело осторожно. Ну, мне
пора.  Прошу  вас,  миссис  Малапроп,  не  церемоньтесь  с  молодой  особой,
послушайтесь моего  совета:  держите  ее  в  руках.  Если  она  заупрямится,
посадите ее под замок, да пускай прислуга денька три-четыре  забудет  подать
ей обед. Вы и  представить  себе  не  можете,  как  быстро  она  угомонится!
(Уходит.)
     Миссис Малапроп. С  каким  удовольствием  я  освободилась  бы  от  этой
п_р_о_т_е_к_ц_и_и. Она каким-то образом проведала о  моей  симпатии  к  сэру
Люциусу. Неужели Люси меня выдала? Нет! Девушка такая простушка, я бы  мигом
все у нее выведала. (Зовет.) Люси, Люси! Если бы она была из этих  нынешних,
продувных, разве я бы ей доверилась!

                                Входит Люси.

     Люси. Вы звали, сударыня?
     Миссис Малапроп. Да, милая. Видела ты сегодня сэра Люциуса?
     Люси. Нет, сударыня, даже мельком не видала.
     Миссис Малапроп. Люси! Ты уверена, что ты никогда, никому не...
     Люси. О господи, да я бы скорее язык откусила!..
     Миссис  Малапроп.  Смотри,  не  давай  никому   воспользоваться   твоей
простотой.
     Люси. Слушаю, сударыня!
     Миссис Малапроп. Зайди ко мне потом, я тебе  дам  еще  записку  к  сэру
Люциусу. Но помни, Люси! Если ты когда-нибудь, кому-нибудь - исключая  меня,
конечно, - выдашь чужой секрет,  ты  навсегда  потеряешь  мое  расположение.
Простота простотой, но это не должно тебе мешать быть  л_о_к_а_л_ь_н_о_й  по
отношению ко мне. (Уходит.)
     Люси. Ха-ха-ха! Ну, милая моя простота, надо тебе дать маленький отдых.
(Меняет тон.) Пускай другие девушки, мои товарки, стараются казаться ловкими
и умелыми на все руки! Нет, куда выгоднее маска глупости,  а  под  ней  пара
глаз, зорко следящих за собственной пользой. Дай-ка  сосчитаю,  что  мне  за
последнее время принесла моя  простота!  (Вынимает  бумагу  и  читает.)  "За
поощрение мисс Лидии Лэнгвиш в ее намерении бежать с прапорщиком:  в  разное
время - наличными двенадцать фунтов двенадцать шиллингов,  платьев  -  пять,
шляпок, рюшек, чепцов и прочее - без счета. От вышеупомянутого прапорщика за
последний месяц - шесть гиней с половиной..." Почти  что  четверть  годового
жалованья! Далее: "От миссис Малапроп за то,  что  выдала  их  роман,  когда
убедилась, что она все равно  их  накроет,  -  две  гинеи  и  черное  платье
па-де-суа". Далее: "От мистера Акра за доставку писем, которые я и не думала
доставлять, - две гинеи и пару пряжек"... Далее: "От сэра О'Триггера  -  три
кроны, два золотых  брелока  и  серебряную  табакерку".  Хорошо  заработала,
простота! Вот только пришлось мне моего ирландца уверить, что пишет  ему  не
тетушка, а племянница. Хоть он и не богат, но я убедилась, что в нем слишком
много гордости и  достоинства,  чтобы  пожертвовать  своими  чувствами  ради
денег. (Уходит.)


ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

      Помещение капитана Абсолюта в гостинице. Капитан Абсолют и Фэг.

     Фэг. Пока я там был, сэр, возвратился ваш батюшка; я ему сказал, что вы
меня послали справиться о его здоровье и  узнать,  когда  ему  будет  угодно
принять вас.
     Капитан. А что он сказал, услышав, что я в Бате?
     Фэг. Признаться, сэр, я еще не видал  почтенного  джентльмена  в  таком
изумлении. Он отступил назад шага на три, на  четыре,  разразился  какими-то
непонятными проклятиями и изволил спросить, какой черт вас сюда принес?
     Капитан. Вот как, сударь? Ну и что же ты изволил ответить?
     Фэг. Начал врать напропалую! Забыл уже, что я  в  точности  болтал,  но
можете быть спокойны, сэр, правды он от меня не добился.  Однако,  с  вашего
разрешения, чтобы в дальнейшем избежать неразберихи, я был бы  вам  премного
благодарен, сэр, если б вы точно определили, зачем именно  мы  здесь,  чтобы
мне  лгать  как  можно  правдоподобнее.  Вся  прислуга  сэра  Энтони   очень
интересуется этим, господин капитан, чрезвычайно интересуется.
     Капитан. Надеюсь, ты им ничего не говорил?
     Фэг. О, ни слова, господин капитан, ни полсловечка! Хотя как раз мистер
Томас - наискромнейший из кучеров, господин капитан...
     Капитан. Черт тебя возьми, мошенник, неужели ты ему выболтал?
     Фэг. О нет-нет, господин капитан, ни-ни! Клянусь моей любовью к правде!
Он-то как раз выказал большое  любопытство...  Но  я  был  начеку,  господин
капитан! Мой хозяин, говорю я ему, честный Томас, - к тем, кто ниже  нас  по
положению, вы знаете, принято так обращаться - "честный", - приехал  в  Бат,
чтобы в_е_р_б_о_в_а_т_ь. Да, сэр, я так и сказал - в_е_р_б_о_в_а_т_ь, а кого
или что вы намерены завербовать, солдат ли, деньги ли, или  что  другое,  до
этого ни ему и никому вообще никакого дела нет.
     Капитан. Вербовать? Пожалуй, это подойдет. Пусть так и будет.
     Фэг.  О  господин  капитан,  это  замечательно  подойдет!   Для   пущей
убедительности я сказал Томасу, что  вам  уже  удалось  завербовать  пятерых
уволенных носильщиков, семерых несовершеннолетних  официантов  и  тринадцать
бильярдных маркеров.
     Капитан. Дуралей! Перестарался! Наговорил больше, чем нужно.
     Фэг. Виноват, господин капитан, виноват. Но, с вашего разрешения,  ложь
не стоит на ногах, если ее хорошенько  не  подпереть.  Когда  мне  случается
занять у моего воображения удачную ложь,  я  всегда  при  этом  фабрикую  не
только вексель, но и поручительство.
     Капитан. Ладно! Смотри только не перестарайся, этим ты скорее подорвешь
свой кредит. Что мистер Фокленд, вернулся?
     Фэг. Он наверху, сэр, переодевается.
     Капитан. Ты не знаешь, ему уже известно о приезде сэра  Энтони  и  мисс
Мельвиль?
     Фэг. Думаю, что нет, сэр: он  еще  никого  не  видел  с  тех  пор,  как
вернулся из Бристоля, кроме своего камердинера, который уезжал вместе с ним.
Вот, кажется, он спускается.
     Капитан. Поди скажи ему, что я здесь.
     Фэг. Слушаю. (Идет к выходу.) Прошу прощенья, сэр, но  в  случае,  если
батюшка ваш пожалует, сделайте милость, не  позабудьте,  что  мы  здесь  для
того, чтобы в_е_р_б_о_в_а_т_ь