ты увидишь твоего  брата,
ни в коем случае не  говори  ему,  что  я  нашла  убежище  у  настоятельницы
монастыря святой Каталины, по левую сторону площади, которая ведет к  церкви
Сан-Антоньо.
     Донья Луиса. Ха-ха-ха! Я укажу ему с величайшей точностью,  где  он  не
может тебя найти.

                      Донья Клара и горничная уходят.

Так!  Мой  красавец  кончил  прихорашиваться  и держит путь сюда. (Отходит в
сторону.)

                     Входят Исаак Мендоса и дон Карлос.

     Исаак (глядясь в карманное зеркальце). Я вам говорю, друг  мой  Карлос,
что я себе очень нравлюсь с таким вот подбородком
     Дон Карлос. Но, дорогой мой друг, неужели вы думаете, что с таким лицом
можно понравиться даме?
     Исаак. А что такое у меня с лицом? По-моему, это очень  привлекательное
лицо. И только дама, лишенная  всякого  вкуса,  могла  бы  не  одобрить  мою
бороду. (Замечает донью Луису.) Посмотрите-ка! Пусть я умру на  месте,  если
эта молодая особа уже не пленилась ею.
     Донья Луиса. Сеньор, согласитесь ли вы  оказать  услугу  даме,  которая
крайне нуждается в вашей помощи? (Откидывает вуаль.)
     Исаак. Ей-богу, прехорошенькая черноглазка! Она, несомненно,  влюбилась
в меня, Карлос ... Прежде всего, сударыня, не соблаговолите ли  назвать  мне
ваше имя.
     Донья Луиса (в сторону). Так! Хорошо, что  я  им  запаслась.  (Громко.)
Меня зовут, сеньор, донья Клара д'Альманса.
     Исаак. Как! Дочь  дона  Гусмана?  Я  как  раз  только  слышал,  что  ее
разыскивают.
     Донья Луиса. Но я уверена, сеньор, что вы слишком учтивы  и  благородны
для того, чтобы выдать женщину, которая виновата лишь в том, что любит.
     Исаак. Так! Любит меня! Бедное дитя! Видите ли, сударыня, что  касается
того, чтобы вас выдать, то я не  вижу,  чем  бы  это  могло  быть  для  меня
выгодно; так что вы можете положиться на мое благородство; но  что  касается
вашей любви, то, к сожалению, дело ваше безнадежно.
     Донья Луиса. Но почему же, сеньор?
     Исаак. Потому что я дал  формальное  обещание  другой.  Не  правда  ли,
Карлос?
     Донья Луиса. Прошу вас, выслушайте меня.
     Исаак. Нет-нет! К чему я стал бы слушать? Я лишен возможности ухаживать
за вами благопристойным образом. А что касается других путей, то, если бы  я
уважил ваше желание, у вас может оказаться какой-нибудь  неблагодарный  брат
или кузен, который захочет перерезать мне горло за мою учтивость;  так  что,
право, вам лучше всего вернуться домой.
     Донья Луиса (в сторону). Гнусное ничтожество! (Громко.) Но, добрый  мой
сеньор, ведь я сбежала из дому из-за Антоньо д'Эрсилья.
     Исаак. Как? Что? Так вы влюблены не в меня?
     Донья Луиса. Нет, признаться, не в вас.
     Исаак.  В  таком  случае,  вы  -  дерзкая,  нахальная  дурочка!  И   я,
разумеется, обо всем извещу вашего отца.
     Донья Луиса. И это - ваше благородство?
     Исаак. Впрочем, постойте! Вы говорите - Антоньо д'Эрсилья? Черт возьми,
из этого можно кое-что извлечь... Антоньо д'Эрсилья?
     Донья Луиса. Да. И если вы надеетесь быть когдалибо счастливым в любви,
вы должны меня свести к нему.
     Исаак. Клянусь Сантъяго, я так и сделаю! Карлос, этот Антоньо - не  кто
иной, мне говорили, как мой соперник перед Луисой. Так вот, если я  подцеплю
его на эту девицу, поле останется за мной. Что скажете,  Карлос?  Счастливая
мысль, не правда ли?
     Дон Карлос. О да, превосходная, превосходная!
     Исаак. О, эти мозги никогда не пропадут! Умница  Исаак,  умная  бестия!
Донья Клара, согласны ли вы довериться на некоторое время руководству  моего
друга?
     Донья Луиса. Могу я положиться на вас, сеньор?
     Дон Карлос. Сеньора, мне было бы немыслимо обмануть вас.

АРИЯ

                        Хотя б я черный был злодей,
                             Вас не обижу я.
                        Без клятв красе таких очей
                             Верна душа моя.
                        Служить вам рады все вокруг,
                             Во всякий день и час:
                        Кто стар годами, тот вам друг,
                             Кто молод - любит вас.
                        И, если б юноша открыл,
                             Что дорог вам другой, -
                        Он, поборов сердечный пыл,
                             Вас назовет сестрой.
                        Беречь вас будут все вокруг,
                             Вам каждый будет рад:
                        Старик - как бескорыстный друг,
                             А молодой - как брат.

     Исаак. Карлос, проводите сеньору ко мне. Я спешу к дону Херонимо. Вы не
знакомы с Луисой, сударыня? Правда, что она божественно хороша?
     Донья Луиса. Вы меня извините, если я не разделяю этого мнения?
     Исаак. А я это слышу со всех сторон.
     Донья Луиса. Ее  отец  удивительно  носится  с  ней.  Но  вы,  наверно,
найдете, что у нее скорее вид почтенной матроны.
     Исаак. Карлос,  все  это  зависть.  (Донье,  Луисе.)  Красивые  девушки
никогда друг о друге  хорошо  не  отзываются.  (Дону  Карлосу.)  Послушайте,
разыщите Антоньо, и я ему навяжу это дело, можете быть уверены. О, это  была
счастливейшая мысль! Донья Клара, ваш покорнейший слуга. Карлос, вступайте в
вашу должность.

ДУЭТ

     Исаак.

                    Отправлюсь к предмету мечтаний моих,
                         Улыбку ее увидать.

     Донья Луиса.

                    Вас ждут не дождутся, счастливый жених,
                         А мне остается страдать.
                    Одна, мой любимый ко мне не идет,
                         Все чуждые лица вокруг...

     Исаак.

                    Сударыня, Карлос - ваш верный оплот,
                       Слуга, покровитель и друг.

АРИЯ

     Дон Карлос.

                        Вы мне верить не хотите?
                        Не понравлюсь - прогоните!
                        Я ли честь мою унижу?
                        Я ли слабую обижу!
                        Вы мне верить не хотите?
                        Не понравлюсь - прогоните!


ТРИО

     Донья Луиса.

                          Вы бесчестный интриган,
                          Если ваша речь - обман.

     Исаак.

                          Он бесчестный интриган,
                          Если речь его - обман.

     Дон Карлос.

                          Я бесчестный интриган,
                          Если речь моя - обман.

     Донья Луиса.

                          Вы бесчестный и т. д.

     Исаак.

                          Он бесчестный и т. д.

     Дон Карлос.

                          Я бесчестный и т. д,

                          Уходят в разные стороны.


ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

                      Библиотека в доме дона Херонимо.

                    Входят дон Херонимо и Исаак Мендоса.

     Дон Херонимо. Ха-ха-ха! Сбежала от отца! Удрала-таки от него! Ха-ха-ха!
Бедный дон Гусман!
     Исаак. Да, а я сведу ее с Антоньо. И таким способом, изволите видеть, я
его подцеплю, так что он уже не будет мне помехой в деле  с  вашей  дочерью.
Какова ловушка, а? Недурно подстроено?
     Дон Херонимо.  Великолепно,  великолепно!  Да-да,  ведите  ее  к  нему,
подцепите его как  следует,  ха-ха-ха!  Бедный  дон  Гусман!  Старый  дурак!
Околпачен девчонкой!
     Исаак. О, все они лукавы, как змеи, ничего не скажешь!
     Дон Херонимо. Пустяки!  Они  могут  быть  лукавы,  пока  имеют  дело  с
дураками. Почему моя дочь не выкинет  такой  штуки  со  мной?  Пускай-ка  ее
лукавство превозможет мою осмотрительность, хотел бы я это видеть!  Как  вам
кажется, дружище Исаак?
     Исаак. Верно, верно. Или чтоб меня одурачила  женская  особа!  Ну  нет!
Маленький  Соломон  (как  меня  называла  моя  тетушка)  в   таких   фокусах
разбирается неплохо.
     Дон Херонимо. Нет, оказаться таким слюнтяем, как дон Гусман!
     Исаак. И таким ротозеем, как Антоньо!
     Дон  Херонимо.  Вот  уж  именно.  Нет  второй  такой  пары  легковерных
простофиль! Однако вам пора взглянуть на мою дочь. Осаду вы  должны  повести
самолично, дружище Исаак.
     Исаак. Сеньор, но вы же меня представите...
     Дон Херонимо. Нет! Я дал торжественную клятву не видеться с  ней  и  не
разговаривать, пока  она  не  откажется  от  неповиновения.  Склоните  ее  к
послушанию, и она сразу получит отца и мужа.
     Исаак. О боже, мне никогда не справиться одному. Ничто не  внушает  мне
такого трепета, как  совершенная  красота.  А  вот  в  уродстве  есть  нечто
утешающее и ободряющее.

ПЕСНЯ

                    К чему Исааку красавиц искать?
                    Была бы здорова да нравом под стать,
                    Росла бы не вкривь, а толста иль худа,
                    В три фута иль в шесть, - мы поладим всегда.

                    Я к цвету лица равнодушен, ей-ей:
                    Коричневый - прочен, румяный  - нежней.
                    И ямочки мне на щеках не нужны:
                    Достаточно вида беззубой десны.

                    Я к рыжим кудряшкам пристрастен и сам,
                    Хоть это не шло бы к зеленым глазам.
                    А впрочем, и это заметно едва:
                    Глаза безразличны - лишь было б их два.

                    Я рад обойтись без горбатой спины,
                    И зубы красивей, когда не черны.
                    Изъян в подбородке, скажу, не беда;
                    Но лишь бы на нем не росла борода.

     Дон Херонимо. Вы, милый друг, иначе запоете, когда увидите Луису.
     Исаак. О дон Херонимо, великая честь вашего родства...
     Дон Херонимо. Так-так, но ее красота вас поразит. Она, хоть это говорит
отец, - истинное чудо. Вы увидите лицо с глазами, как у меня, - да,  честное
слово, в них этакий канальский огонек, этакий плутовской блеск, по  которому
видно, что это моя дочь.
     Исаак. Милая плутовка!
     Дон Херонимо. А когда она улыбается, вы на  одной  щеке  у  нее  видите
ямочку. Это замечательно красиво,  хотя  при  этом  вы  не  можете  сказать,
которая щека милее, с ямочкой или без ямочки.
     Исаак. Милая плутовка!
     Дон Херонимо. А розы  этих  щек  затенены  словно  бархатистым  пушком,
придающим особую нежность румянцу здоровья.
     Исаак. Милая плутовка!
     Дон Херонимо Кожа у нее - чистейший атлас, только еще красивее,  потому
что усеяна золотыми пятнышками.
     Исаак. Ну что за милая плутовка! А какой, скажите, у нее голос?
     Дон Херонимо. Удивительно приятный. А если  вам  удастся  уговорить  ее
спеть, вы будете околдованы. Это соловей, виргинский соловей! Однако пойдем,
пойдем. Ее горничная проведет вас в ее приемную.
     Исаак. Идем! Я вооружусь решимостью и бестрепетно встречу ее суровость.
     Дон Херонимо. Вот-вот! Действуйте отважно, завоюйте ее и  докажите  мне
вашу ловкость, маленький Соломон.
     Исаак. Да, вот что: сюда должен зайти мой друг Карлос. Когда он придет,
пришлите его ко мне.
     Дон Херонимо. Хорошо. (Зовет.) Лауретта! Идем, она  вас  проведет.  Что
это? Вы теряете мужество?  Да  разве  можно  объясняться  в  любви  с  такой
похоронной физиономией?

                                  Уходят.


КАРТИНА ВТОРАЯ

                            Комната доньи Луисы.

                         Входят Исаак и горничная.

     Горничная. Сеньор, моя госпожа сейчас к вам выйдет, (Идет к двери.)
     Исаак. Когда ей будет удобно... Вы ее не торопите.

                             Горничная уходит.

Я  жалею,  что  никогда не практиковался в любовных сценах... Я боюсь, что у
меня  будет  довольно  жалкий  вид... Я, пожалуй, с меньшим страхом предстал
бы перед инквизицией. Так, отворяется дверь... Да, она идет... Самый шелк ее
шуршит презрительно.

                  Входит дуэнья, одетая, как донья Луиса.

Я ни за что в жизни не решусь взглянуть на нее... Если я взгляну, ее красота
лишит меня языка. Пусть она первая заговорит.
     Дуэнья. Сеньор, я к вашим услугам,
     Исаак (в сторону). Так! Лед разбит, и начало очень милое и приветливое.
(Громко.) Хм! Сеньора... сеньорита... я весь внимание.
     Дуэнья. Да нет же, сеньор, это я должна слушать, а вы говорить.
     Исаак (в сторону). Ей-богу, это опять-таки ничуть не презрительно.  Мне
кажется, я могу решиться взглянуть... Нет,  не  решаюсь!  Один  взгляд  этих
плутовских огоньков опять меня обезоружит.
     Дуэнья. Вы чем-то озабочены, сеньор. Позвольте вас уговорить присесть.
     Исаак (в сторону). Так-так, она размякает  быстро.  Она  поражена  моей
внешностью! То, как я себя держал, произвело впечатление.
     Дуэнья. Прошу вас, сеньор, вот стул.
     Исаак. Сеньора, неизмеримость вашей  доброты  подавляет  меня...  Чтобы
такая очаровательная  женщина  удостаивала  меня  взгляда  своих  прекрасных
глаз...

     Дуэнья берет Исаака Мендосу за руку, он оборачивается и видит ее.

     Дуэнья. Вы как будто удивлены моей снисходительностью?
     Исаак. Да, не скрою, сеньора, я  немного  удивлен.  (В  сторону.)  Черт
возьми, это не может быть Луиса. Она в возрасте моей мамаши.
     Дуэнья. Но былые предубеждения склоняются перед волей моего отца.
     Исаак (в сторону). Ее отца! Нет, значит, это она. О боже, боже, до чего
слепы бывают родители!
     Дуэнья. Сеньор Мендоса!
     Исаак (в сторону). Честное слово, та молодая девица была права - у  нее
действительно скорее  вид  матроны!  Ах,  какое  счастье,  что  мои  чувства
направлены на ее имущество, а не на ее особу!
     Дуэнья. Сеньор, отчего же вы не садитесь? (Садится.)
     Исаак, Простите, сеньора, мне трудно опомниться от  удивления  перед...
вашей снисходительностью, сеньора. (В сторону.) Ямочки у нее, как у дьявола,
это правда!
     Дуэнья. Я охотно верю, сеньор, что вы удивлены моей  приветливостью.  Я
должна сознаться, что была глубоко предубеждена против вас  и,  назло  отцу,
начала поощрять Антоньо. Но  дело  в  том,  сеньор,  что  мне  совсем  иначе
описывали вас.
     Исаак. А мне вас, клянусь душой, сеньора.
     Дуэнья. Но, когда я вас увидела, я была поражена, как никогда в жизни.
     Исаак. То же было и со мной, сеньора. Я, со своей стороны, был поражен,
как громом.
     Дуэнья. Я вижу, сеньор, недоразумение было обоюдным: вы  ожидали  найти
меня высокомерной и враждебной, а я  привыкла  считать,  что  вы  маленький,
смуглый, курносый человечек, невзрачный, нескладный и неловкий.
     Исаак (в сторону). Ей-богу, жаль, что ее портрет не так похож, как мой!
     Дуэнья.  А  у  вас,  сеньор,   такая   благородная   внешность,   такая
непринужденная манера  себя  держать,  такой  проникновенный  взгляд,  такая
чарующая улыбка!
     Исаак (в сторону). Ей-богу, если к ней присмотреться, то она  вовсе  не
так уж безобразна!
     Дуэнья. В вас так мало еврейского и  так  много  рыцарского.  Исаак  (в
сторону). И в звуке ее голоса, несомненно, есть что-то приятное.
     Дуэнья. Вы меня извините, если я нарушаю приличия,  расхваливая  вас  в
глаза, но мне трудно совладать с порывом радости  при  таком  неожиданном  и
приятном открытии.
     Исаак. О дорогая сеньора, позвольте мне поблагодарить эти милые губы за
их доброту! (Целует ее. В  сторону.)  Да  у  нее  основательный  бархатистый
пушок, ничего не скажешь!
     Дуэнья. О сеньор, у вас обольстительные манеры, но, право же, вам нужно
удалить эту противную бороду. А то целуешь как будто ежа.
     Исаак (в сторону). Да, сеньора,  бритва  была  бы  полезна  обоим  нам.
(Громко.) А вы не согласились бы мне что-нибудь спеть?
     Дуэнья.  Очень  охотно,  сеньор,  хотя  я  немного  простужена...   Хм!
(Начинает петь.)
     Исаак (в сторону). Поистине виргинский соловей!  (Громко.)  Сеньора,  я
вижу, вы действительно простужены... Умоляю вас, не утруждайте себя...
     Дуэнья. О, мне нисколько не трудно. Вот, сеньор, слушайте. (Поет.)

                             Если в первый раз
                             О любви рассказ
                   Слышит дева из страстных уст,
                             Как она бледна,
                             Как дрожит она,
                   Как ее румянец густ!
                   Он ей руку тронет - бедняжка: "Ах!"
                   Он коснется губ - темнеет в глазах.
                             У нее - тук-тук! -
                             У нее - тук-тук! -
                     В сердечке бьется страх.
                             Но с теченьем дней
                             Меньше страха в ней,
                     Она все смелей глядит.
                             Он ей руку жмет,
                             Он за грудь возьмет,
                   А ее не терзает стыд.
                   Ах, скорее к нему в объятия пасть,
                   Повенчаться скорей, целоваться всласть!
                             У нее - тук-тук! -
                             У нее - тук-тук! -
                     В сердечке бьется страсть.

     Исаак. Чудесно, сеньора, восхитительно! И,  честное  слово,  ваш  голос
напоминает мне один очень дорогой моему  сердцу  голос,  голос  женщины,  на
которую вы удивительно похожи!
     Дуэнья. Как? Так, значит, есть другая, столь же дорогая вашему сердцу?
     Исаак. О нет, сеньора, совсем не то: я имел в виду мою матушку.
     Дуэнья. Послушайте, сеньор, я вижу, вы совсем потеряли голову  от  моей
снисходительности и сами не знаете, что говорите.
     Исаак. Вы совершенно правы, сеньора, так оно и есть. Но это  возмездье,
я вижу в этом возмездье за то, что я не тороплю той  минуты,  когда  вы  мне
позволите  завершить  мое  блаженство,  осведомив  дона  Херонимо  о   вашей
снисходительности.
     Дуэнья. Сеньор, я должна заявить вам с  полной  откровенностью,  что  я
никогда не стану вашей с согласия моего отца.
     Исаак. Вот так-так! Почему это?
     Дуэнья. Когда мой отец,  рассвирепев,  поклялся,  что  не  желает  меня
видеть до тех пор, пока я не подчинюсь его воле,  я  также  дала  обет,  что
никогда не возьму себе мужа из его рук. Ничто не заставит меня нарушить  эту
клятву. Но, если у вас хватит ума и находчивости, чтобы  похитить  меня  без
его ведома, я ваша.
     Исаак. Хм!
     Дуэнья. Я вижу, сеньор, вы колеблетесь...
     Исаак (в сторону). По правде говоря, выдумка не так плоха! Если я ловлю
ее на слове, я обеспечиваю себе ее состояние, а сам избегаю каких бы  то  ни
было имущественных обязательств. Таким образом, я оставляю с носом не только
воздыхателя, но и отца. О хитрая шельма, Исаак!  Нет-нет,  вы  только  дайте
волю этим мозгам! Честное слово, я так и сделаю!
     Дуэнья. Так как же, сеньор? Каково ваше решение?
     Исаак. Сеньора, я онемел от восторга... Я восхищен  вашей  смелостью  и
радостно принимаю ваше предложение. И позвольте мне на  этой  лилейной  руке
запечатлеть мою благодарность.
     Дуэнья. Сеньор, вы должны заручиться у моего отца позволением гулять со
мной в нашем саду. Но ни в коем случае не говорите ему, что я отношусь к вам
благосклонно.
     Исаак. Разумеется, нет. Это все бы испортило. И, если уж  речь  идет  о
храбрости,  положитесь  на  меня;  в  такого  рода  делах  предоставьте  мне
действовать самому. Вы, не позже чем сегодня, освободитесь от его власти.
     Дуэнья. Хорошо, устроить все это  я  предоставляю  вам.  Я  вижу  ясно,
сеньор, что вы не из тех людей, кого легко одурачить.
     Исаак. И в этом вы правы, сеньора. В этом вы правы, клянусь вам.

                          Возвращается горничная.

     Горничная. Там какой-то сеньор просит разрешения поговорить с  сеньором
Мендосой.
     Исаак. Сеньора, это один мой друг, верный друг. Попросите его.

                             Горничная уходит.

На него, сеньора, можно положиться.

                             Входит дон Карлос.

Ну как, дорогой мой? (Перешептывается с доном Карлосом.)
     Дон Карло с. Я оставил донью Клару у вас в доме, но нигде не могу найти
Антоньо.
     Исаак. Ничего, я сам его р