е будет застрелить
его с  такой  короткой  дистанции.  Прошу  вас,  сэр  Люциус!  Сделайте  мне
одолжение: позвольте мне застрелить  его  с  дистанции  пушечного  выстрела.
Пушечного, если вы хоть немножко меня любите!
     Сэр Люциус. Ну, мы это решим с его секундантом. Но скажите мне, Акр,  в
случае неудачного исхода... Нет ли у вас каких-нибудь желаний или поручений,
которые я мог бы выполнить?
     Акр. Очень вам благодарен, сэр Люциус, но я не понимаю...
     Сэр Люциус. Ну, как вы думаете!.. Когда стоишь  под  выстрелом,  всегда
ведь есть небольшой риск... И, если несчастливая пуля  принесет  вам  вечное
успокоение,  вам  уже  некогда   будет   заниматься   семейными   делами   и
распоряжениями!
     Акр. Вечное успокоение?..
     Сэр Люциус. Например, в случае такого исхода - желаете ли вы, чтобы вас
набальзамировали и отправили домой, или  же  вы  не  возражаете,  чтобы  вас
похоронили здесь, в Аббатстве? Я слышал, что здесь очень уютное кладбище...
     Акр.  Набальзамировать?..  Уютное   кладбище?..   Клянусь   смертельным
трепетом, не говорите таких вещей, сэр Люциус!
     Сэр Люциус. Вам, очевидно, никогда не приходилось принимать  участие  в
подобных делах?
     Акр. Нет, сэр Люциус, никогда еще.
     Сэр Люциус. Жаль, жаль: привычка - великое  дело.  Скажите,  а  как  вы
намерены стоять... когда он будет целить в вас?
     Акр. Клянусь шеренгой! Я практиковался, сэр Люциус, понятно, в профиль.
(Становится в позу.) Постараюсь сделаться как можно меньше: стану боком, так
сказать.
     Сэр Люциус. Нет-нет, это совсем не годится. Если вы будете стоять  так,
когда в вас целятся... (Целится в него.)
     Акр. Черт... Сэр Люциус! Вы уверены, что курок не взведен?
     Сэр Люциус. Не беспокойтесь.
     Акр. Но... но... вы же не знаете... А вдруг оно само выстрелит?
     Сэр Люциус. Полноте, не бойтесь. Так вот, если я попадаю в вас - у моей
пули двойной шанс: если она не заденет важнейших органов правой стороны,  то
трудно допустить, чтобы она не задела органов левой.
     Акр. Важнейших органов?
     Сэр Люциус. Нет, вы должны стать вот так. (Ставит его в позицию.) Пусть
он целит вам в лоб, тогда пуля  и  даже  две  могут  пройти  через  вас,  не
причинив вам никакого вреда.
     Акр. Пуля... или две... пройти через меня?..
     Сэр Люциус. Да... кроме того, это самое джентльменское положение, самое
приличное.
     Акр. Вот что, сэр Люциус, мне совершенно все равно, как меня убьют -  в
приличном положении  или  в  неприличном.  Так  уж  лучше  я,  клянусь  моей
храбростью, стану боком.
     Сэр Люциус (смотря на часы). Не может быть, чтобы они подвели нас... А,
нет! Я вижу, они идут...
     Акр. А? Что? Идут?
     Сэр Люциус. Да. А кто же это там перелезает через изгородь?
     Акр. Там идут двое. Ну что ж, пускай идут. А, сэр Люциус... Мы... мы...
мы... не будем бежать?
     Сэр Люциус. Бежать?
     Акр. Нет, я говорю, мы не будем бежать, клянусь моей храбростью!
     Сэр Люциус. Да что с вами такое?
     Акр. Ничего, ничего решительно,  мой  дорогой  друг...  мой  милый  сэр
Люциус... только я что-то не чувствую в себе такого мужества, как раньше.
     Сэр Люциус. Фу-фу! Вспомните о вашей чести.
     Акр. Да-да... верно... моя честь... Напоминайте мне время от времени  о
моей чести, сэр Люциус.
     Сэр Люциус (вглядываясь вдаль). Вот и они.
     Акр. Сэр Люциус, не будь я с вами, я бы подумал,  что  испугался.  Что,
если  мужество  покинет  меня?  Мужество  ведь   приходит   и   уходит,   не
спрашиваясь...
     Сэр Люциус. А вы держите его покрепче, когда оно приходит.
     Акр. Сэр Люциус, я боюсь, что  оно  сейчас  уходит.  Да,  мое  мужество
исчезает... Положительно ускользает. Я чувствую, как  оно  вытекает  у  меня
сквозь пальцы...
     Сэр Люциус. Помните о вашей чести... О вашей чести! Вот они.
     Акр. О господи!.. Если бы я был в безопасности  у  себя  дома!  Или  уж
пусть бы меня застрелили так, что я бы этого не знал!
     Входят Фокленд и капитан Абсолют,
     Сэр Люциус. Джентльмены, ваш слуга. Как, капитан? Вы, вероятно,  пришли
с тем же намерением, что и я, - сперва оказать дружескую услугу приятелю,  а
затем свести и свои счеты?
     Акр. О Джек! Мой милый Джек! Мой дорогой друг!
     Капитан. Тише, Боб, Беверлей рядом.
     Сэр Люциус. Вот за это я не браню вас, мистер Акр, что вы  так  любезно
встречаете противника. (Фокленду.) Итак, мистер Беверлей, выбирайте  оружие,
а мы с капитаном отмерим расстояние.
     Фокленд. Мне выбирать оружие, сэр?
     Акр. Клянусь жизнью, сэр Люциус! Я  не  собираюсь  драться  с  мистером
Фоклендом: джентльмены - мои друзья.
     Сэр Люциус. Как, сэр? Так вы здесь не затем, чтобы драться  с  мистером
Акром?
     Фокленд. Вовсе нет, сэр, даю вам слово.
     Сэр Люциус. Это очень досадно. Но я надеюсь, мистер Фокленд, что раз мы
все трое собрались  для  этой  игры,  вы  не  будете  так  нелюбезны,  чтобы
испортить нам дело, оставаясь в стороне?
     Капитан. Что ж, Фокленд, согласись,  чтобы  сделать  удовольствие  сэру
Люциусу.
     Фокленд. Ну, если мистер Акр так уж хочет...
     Акр. Ах, нет...  нет,  ни  за  что!  Мистер  Фокленд!  Я  перенесу  мое
разочарование с христианским смирением. Вы видите, сэр Люциус,  у  меня  нет
никаких  поводов,  чтобы  драться,  и,  если  вам  все  равно,  я  уж  лучше
воздержусь.
     Сэр Люциус. Простите, мистер Акр. Я  с  собой  шутить  не  позволю.  Вы
кого-то вызвали. И  на  место  дуэли  явились.  Если  один  из  джентльменов
согласен заменить отсутствующего, я  не  вижу  причины,  почему  бы  вам  не
драться с ним.
     Акр. Да нет же, сэр Люциус! Я  вызывал  некоего  Беверлея,  а  он,  как
видите, не посмел явиться. Уж  будь  он  здесь,  я  бы  сразу  заставил  его
отказаться от всех претензий...
     Капитан. Стой, Боб... Дай тебе объяснить: никаких Беверлеев  нет  и  не
бывало, перед тобой тот, кто назвался  этим  именем.  И,  так  как  в  обоих
случаях претензии остаются одинаковыми, я готов отвечать за  Беверлея,  если
тебе угодно!
     Сэр Люциус. Вот это удачно! Теперь вы можете...
     Акр. Как! Драться  с  моим  любимым  другом,  Джеком  Абсолютом?  И  не
подумаю, будь он полестней Беверлеев зараз.  Черт  возьми,  сэр  Люциус,  не
хотите же вы, чтобы я оказался таким предателем!
     Сэр Люциус. Честное слово, мистер Акр, ваше мужество здорово вытекло.
     Акр. Ничуть не бывало, клянусь подстрекателями и поджигателями! Я готов
быть вашим секундантом, и, если вам суждено  вечное  успокоение,  я  весь  к
вашим услугам; с  величайшим  удовольствием  уложу  вас  на  здешнем  уютном
кладбище или набальзамирую и отправлю, куда вам будет угодно.
     Сэр Люциус. Фу-фу... вы мало чем лучше труса!
     Акр. Слышите? Слышите, джентльмены?  Он  назвал  меня  трусом!  Трусом,
клянусь моей храбростью!
     Сэр Люциус. Ну и что же, сэр?
     Акр. Вот видите, сэр Люциус, против слова трус я еще ничего не  имею  -
это можно сказать и в шутку. Но вот если бы вы назвали меня подлецом...
     Сэр Люциус. Ну и что же, сэр?
     Акр. Я почел бы вас очень невоспитанным человеком.
     Сэр Люциус. Фу! Вы не стоите того, чтобы с вами иметь дело.
     Капитан. Нет, сэр Люциус, вы не найдете  лучшего  секунданта,  чем  мой
друг Акр. Он ведь "отчаянный храбрец": его  во  всей  округе  так  и  зовут:
"Боб-бретер". Он убивает по человеку в неделю... А, Джек, не так ли?
     Акр. Да, у себя дома...
     Сэр Люциус. Ну что же, капитан, значит, мы можем  начать?  Выходи,  мой
любезный советник (вынимает шпагу), спроси у этого джентльмена, желает ли он
отказаться от своих притязаний на  известную  ему  даму,  не  вынуждая  тебя
действовать?
     Капитан. Что ж, сэр! Если вы не желаете разобрать это дело по-дружески,
вот мой ответ. (Обнажает: шпагу.)

     Входят сэр Энтони Абсолют, Дэвид, миссис Малапроп, Лидия и Джулия.

     Дэвид. Повалите их наземь, сэр Энтони, главное - свалите моего  хозяина
да свяжите ему руки, чтобы не брались за что не следует.
     Сэр Энтони. Спрячь  шпагу,  Джек,  спрячь  шпагу,  а  то  я  рассержусь
по-настоящему. Каким это образом ты дошел до дуэли?
     Капитан. По-чести, сэр, этот джентльмен скорее может вам  объяснить,  в
чем дело: он меня вызвал. А мне - вы же знаете,  я  служу  его  королевскому
величеству.
     Сэр Энтони. Хорош мальчик! Я  ловлю  его  на  том,  что  он  собирается
кому-то перерезать  горло,  а  он  отвечает,  что  служит  его  королевскому
величеству. Черт тебя возьми, как же ты смеешь обнажать  свою  шпагу  против
кого-либо из подданных его величества?
     Капитан. Я же говорю вам, батюшка, что этот джентльмен вызвал меня  без
объяснения причин.
     Сэр Энтони. Э, сэр! Как же это вы вызываете моего сына  без  объяснения
причин?
     Сэр Люциус. Ваш сын оскорбил меня так, что честь моя не  могла  вынести
этого.
     Сэр Энтони. Э, Джек! Как же ты посмел оскорбить этого джентльмена  так,
что его честь не могла вынести этого?
     Миссис Малапроп. Полно, полно, что это еще за  разговоры  о  чести  при
дамах? Капитан, подите сюда! Как вы могли так взволновать нас? Лидия чуть не
умерла от страха за вас.
     Капитан. От страха, что я буду убит или что я уцелею?
     Миссис  Малапроп.  Бросьте,  бросьте:  никаких   и_л_л_ю_з_и_й   насчет
прошлого. Лидия покорилась... Да говори же, дитя мое!
     Сэр Люциус. С вашего разрешения, сударыня, я вставлю свое слово: я могу
вам объяснить, почему молодая девица молчит. Слушайте же...
     Лидия. Что вы хотите сказать, сэр?
     Сэр Люциус. Оставьте, Делия, пришла пора быть серьезной, сейчас  не  до
шуток.
     Лидия.  Вы  правы,  сэр.  Принимаю  ваш  заслуженный  упрек,  а  потому
предлагаю капитану мою руку... и... прошу его возвратить мне свою любовь.
     Капитан. О мой ангел, что ты сказала! Сэр Люциус,  я  уверен,  что  тут
какое-то  недоразумение:  я  не  думал  наносить  вам  оскорбления,  как  вы
утверждаете, а если и нанес, то, поверьте, неумышленно. Вы убедились, что  я
готов постоять за свою честь, а теперь видите, что я не  стыжусь  извиниться
за неосторожность: я прошу у вас прошения. Но за эту леди - раз я получил ее
согласие - я готов биться с кем угодно.
     Сэр Энтони. Хорошо сказано, мой мальчик! Я всецело на твоей стороне.
     Акр. Имейте в виду, что я отказываюсь от всех притязаний и  мне  ничего
не нужно: если я не могу добыть себе жену, не сражаясь за нее, клянусь  моей
храбростью, я умру холостяком.
     Сэр Люциус.  Капитан,  вашу  руку!  Обида,  в  которой  так  сознались,
становится одолжением.  А  что  касается  этой  леди,  то,  если  ей  угодно
отказаться от собственноручно написанных ею писем... (Вынимает пачку писем.)
     Миссис Малапроп (в сторону). Ах! Он  д_е_к_о_р_и_р_у_е_т  мою  тайну!..
Сэр Люциус, тут недоразумение... Может быть,  я  смогу  дать  вам  некоторую
и_л_л_ю_м_и_н_а_ц_и_ю.
     Сэр Люциус. Прошу вас, почтенная старая леди, не вмешивайтесь в то, что
вас не касается. Мисс Лидия, вы моя Делия или нет?
     Лидия. Нет, уверяю вас сэр Люциус, я не Делия!

                     Лидия и капитан отходят в сторону.

     Миссис Малапроп. Сэр Люциус, хоть вы и неблагодарны, но я признаюсь вам
в своей невинной ф_о_р_т_и_ф_и_к_а_ц_и_и:  простите  мне  невольный  румянец
стыда, я - ваша Делия.
     Сэр Люциус. Вы - Делия? Фу-фу... придите в себя.
     Миссис Малапроп. Ах, варвар!  Это  же  мои  письма!  Когда  вы  сумеете
оценить  мою  благосклонность,  я,  может  быть,  и  пойду  навстречу  вашим
и_с_к_а_т_е_л_ь_с_т_в_а_м.
     Сэр  Люциус.  Миссис  Малапроп,  я  чрезвычайно  признателен  за   вашу
снисходительность. Вы ли сыграли со мной эту штуку,  или  Люси  -  одинаково
обязан вам обеим. Чтобы доказать вам, капитан  Абсолют,  мою  благодарность,
раз уж вы отняли у меня эту даму, позвольте предложить вам  и  мою  Делию  в
придачу.
     Капитан. Очень вам благодарен, сэр Люциус, но вот мой друг, Боб-бретер,
еще одинок.
     Сэр Люциус. А-а-а... любезный герой! Не  хотите  ли  вы  устроить  свое
благополучие?
     Акр. Клянусь морщинами, нет! Ну, дайте мне руку, сэр Люциус, простите и
забудьте. И, если я когда-нибудь  предоставлю  вам  случай  набальзамировать
меня, можете назвать меня ослом. Вот и все!
     Сэр Энтони. Полно, миссис Малапроп, не  огорчайтесь.  Вы  еще  в  самой
поре.
     Миссис Малапроп. О сэр Энтони, мужчины все такие варвары.

                   Все отходят, кроме Джулии и Фокленда.

     Джулия  (в  сторону).  Он  выглядит  несчастным  и  подавленным,  а  не
сердитым. Так, значит, какое-то основание было у него, чтобы рассказать  мне
эту историю? О женщина, сколько тебе нужно благоразумия,  если  твое  сердце
так слабо!
     Фокленд. Джулия, как мне молить о том, чего я не заслужил? Я не смею  и
помыслить... Но ведь надежда - дочь раскаяния!
     Джулия. О Фокленд! Вы не так виноваты в своей жестокости ко мне, как  я
в том, что не могу на вас сердиться. Сердце приказывает  мне  поставить  эту
слабость в счет любви, и было бы  невеликодушно  отказать  вам  в  таком  же
оправдании.
     Фокленд. Теперь я действительно счастлив.
     Сэр Энтони (подходит к ним). Что тут такое  делается?  Э!  Да  вы  тоже
видно ссорились! Вот что, Джулия, я никогда не вмешивался в  ваши  дела,  но
позвольте и мне сказать свое слово: все  недостатки,  которые  я  замечал  в
нашем друге, происходят, по-моему, от чрезмерной чувствительности и пылкости
его любви к тебе. Выходи за него замуж поскорее, Джулия, и ты  увидишь,  как
он быстро исправится от этих недостатков.

                       Все остальные подходят к ним.

     Сэр Люциус. Надеюсь, что теперь среди нас нет  ни  одного  недовольного
человека, который бы так или иначе не утешился. Раз  уж  я  сам  так  горько
разочаровался, то мне не остается  ничего  другого,  как  радоваться  чужому
счастью.
     Акр. Правильно, сэр Люциус! Итак, Джек, желаю тебе  всякого  счастья  и
того же мистеру Фокленду! Милые дамы, чтоб показать вам, что я ни чуточки не
сержусь  и  не  в  претензии,  клянусь  флейтами  и  тамбуринами,  я  закажу
музыкантов в Новом зале и прошу вас всех через полчаса явиться туда.
     Сэр Энтони. Черт возьми, сударь,  мне  нравится  ваш  веселый  нрав!  А
вечерком мы, холостяки, выпьем за здоровье  помолвленных  и...  за  будущего
супруга миссис Малапроп!
     Фокленд. Наши невесты куда-то скрылись, Джек. Вероятно, для того, чтобы
поздравить одна другую. Вашу  -  с  тем,  что  она  во-время  отделалась  от
романтических бредней, которые чуть не сбили с толку ее невинное  сердце.  А
мою - с тем, что она своей чистотой и кротостью исправила  ужасный  характер
человека, который делал несчастной ту, кого  любил  больше  жизни,  и  мучил
сердце, достойное только обожания.
     Капитан. Что ж, мы оба испытали не только сладость, но и горечь любви -
с той лишь разницей, что ты сам готовил себе горькую чашу, тогда как я...
     Лидия. ...Получили ее из моих рук,  милый  скромник?  Ну,  довольно  об
этом! Разделим все нашу безоблачную радость.
     Джулия. А главное, научимся сохранять ее такой всегда:  надежда  рисует
нам заманчивые картины будущих радостей, но пусть она  остерегается  слишком
ярких красок, чтоб не было  потом  разочарования.  Когда  сердца,  достойные
счастья, соединяют свою судьбу, добродетель венчает их неувядающим венком из
скромных, невинных цветов; и только неразумная страсть вплетает в этот венок
пышную розу, шипы которой пребольно колят, когда облетают ее лепестки!

                                Все уходят.


ЭПИЛОГ

                              Написан автором
                           Прочитан миссис Балкли

                         О дамы, я от автора слыхала,
                      Что ищет он морали для финала.
                      "Мораль ясна, - вскричала я тотчас, -
                      Зависит счастье всех мужчин от нас!
                         Ведь в каждой драме - нравственной иль нет -
                      Страсть держит сцену, женщины - сюжет.
                      Все в мире власти нашей подлежит -
                      Вселенной сцена это подтвердит".
                         Супругу отпуск от супруги нужен,
                      Коль в город он сбирается на ужин.
                      Его примеру следует Джон Трот,
                      И лишь предупредить жену зайдет.
                         Суровый сквайр, надменный властелин,
                      При свете солнца все вершит один,
                      Но, только ночь закроет небосклон,
                      Во всем супруге подчинится он.
                         Зачем, о бражник, ты один сидишь?
                      Ты с Бахусом Любовь соединишь
                      И, поднося ко рту заздравный кубок,
                      Почувствуешь касанье милых губок.
                         Правителю страны немало лет
                      Взор дамы некоей дает совет.
                      Ее суда любой проситель ждет:
                      Нахмурится - беда, кивнет - доход,
                      А улыбнется - значит, предпочтет.
                         Но и в народе мать или жена
                      Таким же трепетом окружена.
                      Беднейший пахарь их глухих долин,
                      Труда наследник и лишений сын,
                      Крадет Любви сияющей лучи,
                      Чтоб ими осветить свой путь в ночи,
                      Хоть искорку, чтобы в мороз и вьюгу
                      Лишь ей согреть убогую лачугу.
                         Моряк-скиталец, тот, кому давно
                      Покинуть Сюзэн было суждено,
                      На палубе холодной и унылой
                      Мурлычет песню, что она любила,
                      И, чу, - от звуков, сильных и простых,
                      На время боцманский свисток притих.
                         Гордясь трудом и ранами, солдат
                      В улыбке Нэнси зрит венец наград;
                      Но, слыша плач, пока не начат бой, -
                      Любовник задрожит, умрет герой!
                      Так сердце, что с походами сжилось,
                      От вздоха вянет и болит от слез.
                         Вы, судьи осторожные, все те,
                      Кто знает цену женской красоте,
                      Вы с сожаленьем смотрите вослед
                      Триумфам нашим, в коих славы нет,
                      Покамест ум, открыв обилье чар,
                      Верней не сделает любви удар!
                         Когда б рассудок женщиной владел,
                      Завиден был бы любящих удел:
                      От школы наших взоров став мудрей,
                      Прибавив ум к галантности своей,
                      Они зажгли бы, полны ликованья,
                      От факела Любви светильник Знанья!


КОММЕНТАРИИ

СОПЕРНИКИ
                                (The Rivals)

     На английском языке комедия впервые издана в Лондоне в 1775 году.
     На русский язык переведена впервые Ч. Ветринским в 1893 году.  (Перевод
переиздан в 1894 году.) В 1893 году комедия переведена также 3.  Венгеровой.
Перевод  Т.  Л.  Щепкиной-Куперник  был  впервые  опубликован  издательством
"Искусство" в 1939 году, переиздан в 1954 году.
     Существует также переделка  "Соперников"  М.  Гельфанда  и  А.  Мацкина
(стеклографическое издание ВУОАП, 1945).
     К стр. 30. ...сослаться на свою полную неискушенность в  предмете...  -
Это  утверждение  Шеридана  не  отвечает  действительности  и   сделано   им
исключительно из боязни быть  обвиненным  в  плагиате.  Подобные  обвинения,
часто совершенно необоснованные, были  одним  из  наиболее  распространенных
методов литературной борьбы в Англии XVIII века.
     Известно, что различными образами и ситуациями  своей  комедии  Шеридан
обязан  огромному  числу  произведений  драматической  и   повествовательной
литературы XVII-XVIII в