кой
алгебры. Еще менуэт -  куда  ни  шло,  его  я  кое-как  одолею,  коли  нужда
заставит, да и в контрдансе  в  грязь  лицом  не  ударю.  Клянусь  джигой  и
барабаном, это мне ничего не стоит -  направо,  налево,  фигура...  с  любым
военным поспорю у нас в деревне. Но вот  эти  все  басурманские  алеманды  -
котильоны - ничего в них не понимаю. Никогда с ними  не  справлюсь.  У  меня
честные английские ноги, не понимают они этой французской тарабанщины...  Па
туда... па сюда... па, па, а моя нога не  глупа  и  не  желает  плясать  под
французскую дудку.

                               Входит слуга.

     Слуга. Сударь! Сэр Люциус О'Триггер желает вас видеть.
     Акр. Проси сюда.

                 Слуга уходит. Входит сэр Люциус О'Триггер.

     Сэр Люциус. Мистер Акр, счастлив обнять вас!
     Акр. Любезнейший сэр Люциус, я в восторге, что вижу вас!
     Сэр Люциус. Что вас так неожиданно привело в Бат, друг мой?
     Акр. Клянусь честью, я последовал за  блуждающим  огоньком  Купидона  и
попал в конце концов в болото. Короче сказать,  меня  очень  оскорбили,  сэр
Люциус. Я не стану называть имен,  но  смотрите  на  меня,  как  на  глубоко
оскорбленного джентльмена.
     Сэр Люциус. В чем дело, скажите пожалуйста? Я не спрашиваю об именах.
     Акр. Вы только послушайте, сэр  Люциус.  Я  влюбляюсь  по  уши  в  одну
молодую девицу. Ее близкие всецело поощряют мое сватовство. Я еду за  ней  в
Бат. Посылаю записку о своем  прибытии  и  в  ответ  получаю  известие,  что
судьбой молодой особы распорядились  иначе.  Вот,  сэр  Люциус!  Это  ли  не
оскорбление.
     Сэр Люциус. Еще бы! Серьезнейшее оскорбление! А вы не  догадываетесь  о
причине этой перемены?
     Акр. Дело вот в чем. У меня есть соперник, некий Беверлей. Говорят,  он
сейчас  тоже  находится  здесь.  Клянусь  сплетнями  и  скандалами,   он-то,
наверное, и есть всему причина.
     Сэр Люциус. Соперник? И вы полагаете, что он  недобросовестно  вытеснил
вас?
     Акр. Конечно, недобросовестно! Иначе он бы не мог этого сделать.
     Сэр Люциус. Ну, следовательно, вы знаете, как вам остается поступить?
     Акр. Понятия не имею, клянусь честью.
     Сэр  Люциус.  Здесь  не  принято  ходить  при  шпагах,  но...  Вы  меня
понимаете?
     Акр. Как! Драться с ним?
     Сэр Люциус. Конечно! Что же может быть другого в подобном случае?
     Акр. Но ведь он не подал мне ни малейшего повода для дуэли!
     Сэр Люциус. Как! По-моему, он вам подал самый  серьезный  повод!  Разве
можно нанести человеку более ужасное оскорбление,  чем  влюбиться  в  ту  же
даму, что и он? Клянусь душой, это  самое  непростительное  предательство  в
дружбе.
     Акр. Предательство в дружбе? Верно, верно!.. Но  ведь  я-то  с  ним  не
знаком: я даже в глаза его никогда не видел.
     Сэр Люциус. Это не оправдание! Тем меньше он имел право позволить  себе
такую вольность.
     Акр. Черт возьми! Это правильно. Я начинаю  сердиться,  сэр  Люциус!  Я
начинаю горячиться! Клянусь клинками и эфесами, я вижу,  что  человек  может
быть храбрецом и даже не подозревать этого.  Но  надо  как-нибудь  устроить,
чтобы право было на моей стороне.
     Сэр Люциус. К черту право, когда затронута ваша честь. Как вы  думаете,
Ахилл или Александр Македонский спрашивали  когда-нибудь,  на  чьей  стороне
право? Нет, клянусь честью! Они  просто  выхватывали  свой  меч,  а  ленивым
трусам предоставляли доказывать, на чьей стороне справедливость!
     Акр. Ваши  слова  для  моего  сердца  все  равно,  что  полковой  марш!
Очевидно, храбрость заразительна. Во мне пробуждается чувство доблести,  так
сказать,  ощущение  мужества,  так  сказать.  Клянусь  кремнями,  полками  и
курками, я вызову его немедленно!
     Сэр Люциус. О мой юный друг! Будь мы  с  вами  сейчас  в  моем  родовом
замке, я бы показал вам галлерею моих предков: хватило  бы  комнату  увешать
сверху донизу. Каждый из них убил на дуэли не менее одного противника.  Хотя
фамильный замок и презренные земельные угодья  проскользнули  у  меня  между
пальцев, но, благодарение  богу,  наша  фамильная  честь  и  наши  фамильные
портреты до сих пор сохраняют весь свой блеск.
     Акр. О сэр Люциус, у меня тоже были предки, и каждый  из  них  был  или
полковником или капитаном ополчения. Клянусь  пулями  и  дулами,  я  на  все
готов!

                                                  Сюда,
                      Убийства ангелы, где б не летали
                      Вы в этот час на гибель естеству!..

Черт побери! Как говорят на сцене: "На все, что может человек, - готов я!"
     Сэр Люциус. Полно, полно, страсть в таких случаях неуместна.  Эти  дела
надо делать вежливо и с полным самообладанием.
     Акр. Но во мне должна бушевать страсть,  сэр  Люциус!  Я  хочу  быть  в
бешенстве! Дорогой сэр Люциус, позвольте мне быть в бешенстве,  если  только
вы любите меня! Вот перо и бумага. (Садится писать.) Ах, если б эти  чернила
были красными! Диктуйте, прошу вас, диктуйте. С чего начать? Клянусь  пулями
и клинками, - во всяком случае, я буду писать смелым, размашистым почерком.
     Сэр Люциус. Прошу вас, овладейте собой.
     Акр. Не начать ли мне с хорошего ругательства? Сэр  Люциус,  можно  мне
начать с ругательства?
     Сэр Люциус. Фуй, фуй,  ведите  дело  прилично,  как  подобает  хорошему
христианину. Начните так: "Милостивый государь мой..."
     Акр. Нет, это уж чересчур прилично!
     Сэр  Люциус.  "...Чтобы  предотвратить  недоразумения,  которые   могут
возникнуть..."
     Акр. Ну ладно!
     Сэр Люциус. "...Вследствие того, что мы оба питаем чувства  к  одной  и
той же леди..."
     Акр. Вот именно, вот именно, в этом-то все и дело - к одной  и  той  же
леди. Ну, дальше?
     Сэр Люциус. "...Я буду ожидать, что вы  окажете  мне  честь  встречи  с
вами..."
     Акр. Черт побери! Да разве я его на обед приглашаю?
     Сэр Люциус. Прошу вас, спокойнее!
     Акр. Ну ладно. "...Честь встречи с вами..."
     Сэр Люциус. "...Чтобы разрешить наш спор".
     Акр. Ну, дальше?
     Сэр Люциус. Дайте подумать... Самым подходящим местом будет Королевская
поляна... "На Королевской поляне".
     Акр. Ну вот и готово. Сейчас сложу и запечатаю; на печати  мой  герб  -
рука, держащая кинжал.
     Сэр Люциус. Вы увидите, как  это  маленькое  объяснение  сразу  положит
конец всяким сомнениям и кривотолкам, какие могут быть в данном случае.
     Акр. Да! Поединок разрешит все сомнения.
     Сэр Люциус. Время выберете сами. Я бы вам советовал покончить  с  делом
сегодня же вечером, и тогда, чем бы оно ни кончилось, завтра утром  все  уже
будет позади.
     Акр. Вот именно!
     Сэр Люциус. Итак, мы до вечера не увидимся.  В  случае  чего  известите
меня. Я с удовольствием взял бы  на  себя  честь  передать  ваш  вызов,  но,
сказать по правде, мне, кажется, самому предстоит такое же  дело.  Есть  тут
один весельчак капитан, который позволил  себе  пошутить  надо  мной,  задев
честь моей родины. Я только жду встречи с ним, чтобы вызвать его.
     Акр. Клянусь моей храбростью! Как бы я хотел, чтобы вы дрались  первым!
Ей-богу, я хотел бы видеть, как вы его убьете, хотя бы, чтоб получить  живой
урок.
     Сэр Люциус. Весьма польщен быть вашим учителем в этом деле. Ну, пока до
свидания. Но помните одно: когда встретитесь с противником, вы должны  вести
себя как можно вежливей и любезней. Пусть ваша храбрость будет подобна вашей
шпаге - смертоносна, но отполирована до блеска.

                          Уходят в разные стороны.


ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

                                  У Акра.

                                Акр и Дэвид.

     Дэвид. Ну нет! Я бы этого ни за что на свете делать не  стал.  Вот  вам
крест, никакой сэр Люциус в мире не заставил бы меня драться, раз я этого не
хочу. Ох, что-то скажет старая барыня, если узнает про это?
     Акр. Ах, Дэвид, если б  ты  слышал  сэра  Люциуса!  Клянусь  искрами  и
пламенем, он бы и в тебе сумел зажечь мужество!
     Дэвид. Никоим  образом.  Не  выношу  я  таких  ненасытных  кровопийцев.
Видите, хозяин, я еще понимаю - честный бокс, или дубина, или  палка...  тут
бы я вам мешать не стал. Но, что касается этой проклятой резни или стрельбы,
ох, никогда из этого ничего хорошего не выйдет.
     Акр. Но моя честь, Дэвид, моя честь! Должен  же  я  заботиться  о  моей
чести!
     Дэвид. Ну, понятно, и я бы о своей заботился. Вот вам крест! Но  только
в отплату за это моя честь должна была бы позаботиться обо мне.
     Акр. Клянусь клинками, Дэвид! Ни один  истинный  джентльмен  не  станет
рисковать утратой чести.
     Дэвид. А я вам говорю: честь и сама не должна бы подвергать риску жизнь
джентльмена. Видите ли, хозяин, эта самая честь кажется мне очень  фальшивым
другом и продажным слугой. Допустим, что я был  бы  джентльменом,  чего  обо
мне, благодарение богу, никто сказать не посмеет.  Ну  так  вот.  Честь  моя
толкает меня на ссору с  другим  джентльменом.  Так!  Мы  деремся.  Это  еще
хорошо. Бац! Я его убиваю - мое счастье! Кто же  от  этого  выигрывает?  Моя
честь. Ну, а если он меня убьет? Вот вам крест! Я иду червям на съедение,  а
честь перебегает на сторону моего врага!
     Акр. Нет, Дэвид! Клянусь венцами и лаврами! Честь в таком случае уходит
с тобой в могилу.
     Дэвид. А это как раз такое место, где я и без нее отлично обойдусь.
     Акр. Черт тебя возьми, Дэвид,  ты  трус!  Мое  мужество  запрещает  мне
слушать тебя! Как! Чтобы я опозорил моих предков? Подумай, Дэвид! Что бы это
было, если бы я опозорил моих предков?
     Дэвид. С вашего позволения, меньше всего риску опозорить их -  это  как
можно дальше держаться от их компании. Видите ли, хозяин, если вы  вздумаете
отправиться к ним так поспешно, да еще с дырявой головой,  ничего  из  этого
хорошего не выйдет. Предки наши - народ почтенный, но они последние,  с  кем
бы я согласился вести близкое знакомство.
     Акр. Но, Дэвид, разве ты думаешь, что это очень, очень опасно?  Клянусь
жизнью, люди часто дерутся без всяких дурных последствий.
     Дэвид. Вот вам крест, в этом деле  все  против  вас.  Ох!  Выходить  на
поединок с этаким львом, у которого двуствольная сабля  и  острый  пистолет!
Господи, помилуй нас! Меня при одной мысли об этом  дрожь  пробирает.  Такие
смертоубийственные оружия! Я их с малолетства не выношу. Видите ли, во  всем
мире нет такого кровожадного животного, как заряженный пистолет.
     Акр. Черт побери! Нет, я и не подумаю бояться. Клянусь огнем и адом, ты
меня не запугаешь. Вот письмо! Я послал за моим другом, капитаном Абсолютом,
он передаст мой вызов.
     Дэвид. Да-да, уж пусть он будет вашим посланным! Что до меня, то  я  бы
за лучшую лошадь в вашей конюшне не согласился приложить к этому  руку.  Вот
вам крест!.. Это письмо даже на другие-то не похоже:  оно  такое  злобное  и
задиристое. Ручаюсь, что от него несет порохом, как от солдатской сумки. Ох,
того и гляди взорвется.
     Акр. Убирайся ты вон, трус этакий! Кузнечик и тот храбрей тебя.
     Дэвид. Ладно, молчу... А какое горе у нас дома-то будет. Ладно,  молчу.
Как Филида-то завоет, когда узнает об этом... Ах, бедная сука...  Она  и  не
чует, на какую охоту ее хозяин отправляется без нее. А старый  Кроп...  ведь
десять лет возил он вашу милость по полям и дорогам, небось проклянет теперь
день, когда на свет божий родился. (Хнычет.)
     Акр. Ничего не поделаешь, Дэвид!  Я  решил  драться.  Убирайся  отсюда,
трусишка ты этакий, пока я еще в воинственном настроении.

                               Входит слуга.

     Слуга. К вам капитан Абсолют.
     Акр. Ага, проси сюда.

                               Слуга уходит.

     Дэвид. Ладно, дай бог, чтобы мы все были в живых завтра в это время.
     Акр. Это еще что? Не выводи меня из терпения, Дэвид!
     Дэвид. Прощайте, хозяин! (Хнычет.)
     Акр. Ступай вон! Трус ты малодушный! Ворона каркающая!

                   Дэвид уходит. Входит капитан Абсолют.

     Капитан. В чем дело, Боб?
     Акр. Подлый олух! Овечье сердце! Если б я не обладал храбростью Георгия
Победоносца и дракона, вместе взятых...
     Капитан. Зачем ты искал меня, Боб?
     Акр. А вот! ("Дает ему письмо.)
     Капитан. "Прапорщику Беверлею".  (В  сторону.)  Что  же  теперь  будет?
(Акру.) Что это такое?
     Акр. Вызов.
     Капитан. Вот как! Но неужели ты будешь драться, Боб? Быть не может!
     Акр. Ей-богу, буду, Джек! Сэр  Люциус  так  подействовал  на  меня.  Он
привел меня в состояние  самое  яростное,  и  я  намерен  драться  нынче  же
вечером, пока я не остыл.
     Капитан. Но при чем тут я?
     Акр. Как при чем? Тебе как-никак знаком  этот  молодец.  Я  прошу  тебя
разыскать его и передать ему этот смертельный вызов.
     Капитан. Хорошо, давай и будь покоен, передам по назначению.
     Акр. Благодарю тебя, мой друг, мой милый Джек! Но я  не  доставлю  тебе
слишком больших хлопот?
     Капитан.  Нисколько.  Не  стоит  и  говорить  об  этом.  Ни   малейшего
беспокойства, уверяю тебя!
     Акр. Благодарю! Вот что значит иметь друга! А ты  не  согласишься  быть
моим секундантом, а, Джек?
     Капитан. Нет, Боб, в этом случае мне не совсем удобно.
     Акр. Ну, тогда я буду просить моего друга, сэра Люциуса, а ты пожелаешь
мне удачи, Джек, не так ли?
     Капитан. Если ты с ним сойдешься - от всей души.

                               Входит слуга.

     Слуга. Там сэр Энтони Абсолют внизу спрашивает, нет ли здесь капитана?
     Капитан. Сейчас иду. Ну, мой любезный герой, желаю тебе успеха.  (Хочет
идти.)
     Акр. Подожди, Джек, подожди...  Если  Беверлей  спросит  тебя,  что  за
человек твой друг Акр, скажи ему, что я не человек, а дьявол. Скажешь, Джек?
     Капитан. Конечно, скажу. Скажу, что ты отчаянный храбрец, а, Боб?
     Акр. Да-да, так и скажи, может быть, он испугается и ничего  не  будет.
Скажи ему, что я обыкновенно убиваю по человеку в неделю, скажешь, Джек?
     Капитан. Хорошо, хорошо. Я скажу ему, что тебя по  всей  округе  так  и
зовут: "Боб-бретер!"
     Акр. Вот-вот! Это во избежание зла. Я вовсе не желаю  отнимать  у  него
жизнь, хотя и намерен вступиться за свою честь.
     Капитан. Нет? Как это великодушно с твоей стороны!
     Акр. Ну да ведь ты же не хочешь, чтобы  я  его  непременно  убивал,  а,
Джек?
     Капитан. Нет, клянусь богом, совсем не хочу! Так, значит, "не  человек,
а дьявол", а? (Хочет идти.)
     Акр. Вот-вот! Но подожди, подожди, Джек, ты еще можешь  прибавить,  что
никогда не видел меня в таком бешенстве, в таком всепожирающем бешенстве.
     Капитан. Обязательно скажу!
     Акр. Помни, Джек, - отчаянный храбрец!
     Капитан. Да-да, "Боб-бретер".

                                  Уходят.


КАРТИНА ВТОРАЯ

                У миссис Малапроп. Миссис Малапроп и Лидия.

     Миссис Малапроп. Ах ты, упрямица! Ну скажи мне, что  ты  можешь  против
него возразить? Скажи на милость, что он - не красив, не изящен, не строен?
     Лидия (в  сторону).  Она  и  не  подозревает,  кого  так  расхваливает.
(Вслух.) Но и Беверлей таков же, тетушка!
     Миссис Малапроп. Довольно уж ставить всякие попоны - это неприлично для
молодой девицы. Согласись, что капитан Абсолют - очаровательный человек.
     Лидия (в сторону). Да, тот капитан, которого вы видели.
     Миссис  Малапроп.  А  какая  благовоспитанность!  Какая  любезность   и
учтивость. Он  сам  за  себя  говорит.  И  как  говорит!  Какая  благородная
внешность, какая л_и_м_ф_а_т_и_ч_н_а_я физиономия. Я как только увидала его,
так вспомнила, что говорит Гамлет:

                   Чело З_е_ф_и_р_а, кудри А_в_р_а_а_м_а.
                   Взор М_а_р_т_а, чтоб грозить п_о_в_е_л_е_в_а_я.
                   И стройный стан М_е_р_к_у_ц_и_я Г_а_р_а_л_ь_д_а...

И  что-то  там  еще  про горы и про поцелуи, ну, словом, сходство сразу меня
поразило.
     Лидия (в сторону). Воображаю, как она  взбесится,  когда  откроет  свою
ошибку.

                               Входит слуга.

     Слуга. К вам сэр Энтони Абсолют и капитан Абсолют.
     Миссис Малапроп. Проси, проси сюда.

                               Слуга уходит.

Ну,  Лидия,  я  настаиваю,  чтобы ты вела себя, как прилично молодой девице.
Если уж ты позабыла свой долг, так покажи хоть свое светское воспитание.
     Лидия. Тетушка, мое решение вам  известно.  Я  не  только  не  намерена
поощрять капитана, но не буду ни говорить с ним, ни даже смотреть  на  него.
(Бросается в кресло спиной к входящим.)

                Входят сэр Энтони Абсолют и капитан Абсолют.

     Сэр Энтони. Вот и мы, миссис Малапроп!  Явились,  чтобы  смягчить  гнев
непреклонной красавицы. И немало труда стоило мне притащить  этого  молодца.
Не знаю, в чем дело, но, если б я не держал  его  за  фалды,  он  непременно
улизнул бы.
     Миссис Малапроп. Сколько вам беспокойства доставляет эта  история,  сэр
Энтони! Мне стыдно за причину всего этого. (Лидии.)  Лидия,  да  встань  же,
умоляю тебя, поздоровайся с ними.
     Сэр Энтони. Я надеюсь, судырыня, что мисс Лэнгвиш приняла  во  внимание
достоинства  моего  сына,  выбор  своей  тетушки  и,  наконец,   возможность
породниться со мной. (Капитану.) Ну, Джек, скажи ей что-нибудь!
     Капитан (в сторону). Черт возьми! Что мне делать? Вы  видите,  батюшка,
она даже взглянуть на меня не хочет, пока вы здесь. Я знал, что так и будет.
Я же говорил вам. Прошу вас, оставьте нас  наедине.  (Тихо  разговаривает  с
сэром Энтони.)
     Лидия  (в  сторону).  Удивительно!  Как  это   моя   тетушка   еще   не
раскричалась? Верно, не рассмотрела хорошенько: мундиры у них похожие, а она
так близорука.
     Сэр Энтони. Нет, сударь мой, я отсюда - ни шагу!
     Миссис Малапроп. К огорчению моему, я должна сознаться, сэр Энтони, что
я в глазах моей племянницы не представляю никакого р_а_р_и_т_е_т_а. (Лидии.)
Да повернись же, Лидия, я краснею за тебя!
     Сэр Энтони. Я льщу себя надеждой, что мисс Лидия  откроет  нам  причину
своей немилости к моему сыну. (Капитану.) Чего же ты не начинаешь, Джек?  Да
говори же, щенок ты этакий!
     Миссис Малапроп. Это невозможно,  сэр  Энтони,  у  нее  не  может  быть
никаких причин, она сама вам скажет это. (Лидии.) Отвечай,  дрянь  девчонка!
Чего же ты не отвечаешь?
     Сэр Энтони. Тогда я надеюсь, сударыня, что  ребяческое,  легкомысленное
предубеждение не буДет преградой для счастья моего Джека? (Капитану.) А  ты,
малый, язык проглотил, что ли, черт возьми!
     Лидия (в сторону). Кажется, мой поклонник  так  же  мало  расположен  к
разговорам, как и я. Что за странная слепота напала на мою тетушку!
     Капитан. Гм... гм... гм...  Сударыня.  Гм...  гм...  (Тщетно  старается
найти  слова,  потом   сэру   Энтони.)   Ей-богу,   батюшка,   я   в   таком
замешательстве... я так... так... смущен. Я говорил вам, что так и будет.  Я
знал. Трепет моей страсти окончательно лишает меня присутствия духа.
     Сэр Энтони. Но ведь не лишает же он тебя языка, дуралей! Ступай  сейчас
же и заговори с ней.

       Капитан Абсолют делает знак миссис Малапроп, чтобы она вышла.

     Миссис Малапроп. Сэр Энтони, не оставить ли нам их вдвоем? (Лидии.)  Ах
ты, маленькая упрямая бестия!
     Сэр Энтони. Нет, сударыня, еще не время. (Капитану.)  Да  что  с  тобой
творится? Разинь пасть и говори или я тебя...
     Капитан. Даст бог, она так зла, что и не взглянет на  меня.  Постараюсь
изменить голос. (Говорит низким,  хриплым  басом.)  Неужели  мисс  Лидия  не
внемлет нежному лепету искренней любви? Неужели...
     Сэр Энтони. Что  такое  с  ним  стряслось?  (Капитану.)  Отчего  ты  не
говоришь как следует, а квакаешь, как охрипшая лягушка?
     Капитан. Мой... мой... тре... трепет... И моя... моя... моя...  скро...
скромность прямо душат меня.
     Сэр Энтони. Опять твоя скромность? Вот что, Джек, если ты сейчас же  не
заговоришь с ней как следует, то я уж по-настоящему  рассержусь.  (К  миссис
Малапроп.) Миссис  Малапроп,  был