.
     Капитан. Ладно, ладно.
     Фэг. И, во внимание к моей репутации, если бы ваша честь были так добры
упомянуть о носильщиках и официантах, я бы почел это за великое одолжение: я
никогда не побоюсь солгать, чтобы услужить моему хозяину, но быть  уличенным
во лжи - слишком уж неприятно для нашей совести. (Уходит,)
     Капитан. Ну, теперь возьмемся за моего капризного приятеля. Если он еще
не знает, что его невеста здесь, я его немножко помучаю, прежде чем  сказать
ему об этом.

                              Входит Фокленд.

Фокленд! Приветствую тебя снова в Бате. Как ты точно возвратился!
     Фокленд. Да, когда я окончил свои дела,  меня  ничто  не  удерживало  в
Бристоле. Что нового с тех пор, как мы расстались? Как у тебя обстоят дела с
Лидией?
     Капитан. Все на том  же  месте.  Я  не  видался  с  ней  со  дня  нашей
размолвки, но жду с минуты на минуту, что она позовет меня.
     Фокленд. Почему ты не уговоришь ее бежать с тобой не откладывая?
     Капитан. Да, и потерять две трети ее состояния? Ты забываешь  об  этом,
друг мой. Нет-нет, я давно уж мог бы добиться этого от нее.
     Фок лен д. По-моему, ты слишком затянул  игру.  Если  ты  уверен  в  ее
чувстве, представься ее тетушке под собственным именем, сделай предложение и
напиши отцу, прося его согласия.
     Капитан. Легче, легче! Хоть я и  уверен,  что  моя  маленькая  Лидия  с
восторгом сбежит с прапорщиком Беверлеем,  я  далеко  не  убежден,  что  она
согласится стать моей женой при таких  препятствиях,  как  согласие  родных,
обычная, скучнейшая свадебная церемония и то, что я богат. Нет-нет,  к  этой
неприятности я должен ее  подготовить  постепенно;  раньше  чем  открыть  ей
жестокую правду, я постараюсь  стать  для  нее  совершенно  необходимым.  Ну
ладно, Фокленд. Ты обедаешь сегодня с нами в гостинице?
     Фокленд. Нет, уволь. Я совсем не в настроении для веселого общества.
     Капитан. Клянусь честью, я перестану водить с тобой  компанию!  Что  за
неисправимый, вздорный влюбленный! Да люби же ты, как настоящий мужчина!
     Фокленд. Да, я согласен, что не гожусь для компании.
     Капитан. Разве я не влюбленный? Да еще какой! Самый  романтический!  И,
однако, не таскаю же я с собой целую кучу всяких сомнений, опасений, надежд,
желаний и вообще разных пустяков, которыми начинены мозги кисейной барышни!
     Фокленд. Ах,  Джек!  Твоя  душа  и  сердце  не  принадлежат,  как  мои,
безраздельно одному предмету. Ты поставил  большую  ставку,  но  если  ты  и
проиграешь ее, то можешь поставить еще и еще, я же бросил на эту  карту  все
мое счастье, и, проиграв, потеряю все на свете.
     Капитан. Но ради бога! Какие же у тебя еще основания для тревоги?
     Фокленд. Какие основания для тревоги, ты спрашиваешь?  О  боже!  Да  их
тысячи! Я постоянно дрожу за ее настроение, здоровье, жизнь...  Может  быть,
разлука со мной удручает ее? Может быть, ожидание моего возвращения,  боязнь
за меня тяжело отзываются на ее нежной натуре?  Что  касается  ее  здоровья,
разве каждый час не приносит с собой новых опасений? Пойдет  ли  дождь  -  я
боюсь, что ее где-нибудь промочит, и она простудится, а при ее  хрупкости...
Подует ли ветер - я живо представляю себе, как вдруг ее где-нибудь застигнет
ураган... Полуденная жара, вечерняя роса - все это  таит  опасность  для  ее
жизни, а мне  моя  жизнь  дорога  только,  пока  жива  она.  О  Джек!  Когда
чувствительным и нежным сердцам приходится страдать в разлуке,  то  малейшее
изменение погоды, каждое облачко,  еле  заметное  дуновение  ветерка  -  все
кажется влюбленному опасным.
     Капитан. Да, но можно не обращать внимания на то, что нам кажется. Так,
значит, Фокленд, если бы ты был уверен, что Джулия здорова и весела, ты  был
бы совершенно доволен?
     Фокленд. Я был бы счастлив превыше меры, я только об этом и мечтаю.
     Капитан. Ну, так я мигом вылечу все твои страхи: мисс Мельвиль в добром
здоровье и сейчас находится здесь, в Бате!
     Фокленд. Джек, не шути со мной.
     Капитан. Она приехала сюда вместе с моим отцом час тому назад.
     Фокленд. Неужели ты говоришь серьезно?
     Капитан. Я полагаю, ты  достаточно  знаешь  характер  моего  почтенного
родителя? У него что  ни  день,  то  новая  причуда!.  Я  говорю  совершенно
серьезно, заверяю тебя честью!
     Фокленд. Друг мой дорогой! Эй,  Дюпень,  шляпу!  Милый  мой  Джек!  Ну,
теперь ничто в мире не может мне доставить ни минуты тревоги.

                                Входит Фэг.

     Фэг. Господин капитан, мистер Акр желает вас видеть.
     Капитан. Подожди-ка, Фокленд! Акр - наш ближайший сосед: его  именье  в
какой-нибудь миле от сэра Энтони; он может тебе рассказать, как поживала без
тебя твоя невеста. Проси сюда, Фэг!

                                Фэг уходит.

     Фокленд. Значит, он так хорошо знаком с ними?
     Капитан. Да, он у них свой человек. Советую тебе  остаться.  Он  вообще
презабавный тип.
     Фокленд. Хорошо, мне интересно будет расспросить его кой о чем.
     Капитан. Он к тому же мой соперник, то есть соперник моего  второго  я,
прапорщика Беверлея. Он уверен, что капитан Абсолют даже  никогда  не  видал
его дамы сердца. Я прямо со смеху умираю, когда он жалуется мне  на  некоего
Беверлея, его тайного соперника, прячущегося где-то по углам...
     Фокленд. Тс-с..... тише, вот и он.

                                Входит Акр.

     Акр. А-а-а... Дружище,  благородный  капитан!  Честный  мой  Джек!  Как
поживаешь? Да, я только  что  прикатил,  как  видишь...  Сэр,  ваш  покорный
слуга... Ну и жаркое дело на дорогах, Джек! Клянусь кнутами  и  колесами!  Я
мчался, как комета... а за мной тянулся хвост пыли длиной в целую улицу.
     Капитан. А-а-а... Боб,  ты  действительно  беззаконная  комета.  Но  мы
знаем, что тебя влечет сюда. Позволь тебя познакомить с мистером  Фоклендом.
(Представляет.) Мистер Фокленд, мистер Акр.
     Акр. Душевно рад, сэр! Прошу оказать мне честь своей приязнью. Э, Джек!
Да это не тот ли мистер Фокленд, который...
     Капитан. Да,  Боб,  это  и  есть  тот  самый  мистер  Фокленд,  который
принадлежит мисс Мельвиль.
     Акр. Вот  как!  Они  с  вашим  батюшкой  выехали  немного  раньше.  Вы,
вероятно, уже видели их? Ах, мистер Фокленд, вы счастливейший из смертных.
     Фокленд. Нет, я еще  не  видал  мисс  Мельвиль,  сэр!  Надеюсь,  что  в
Девоншире она чувствовала себя здоровой и веселой?
     Акр. Никогда в жизни не видел ее в лучшем  состоянии,  сэр,  никогда  в
жизни! Клянусь розами и румянцем! Она была здорова, как немецкие воды.
     Фокленд. Вот как? А я слышал, что она немного прихворнула!
     Акр. Неправда, неправда, сэр! Это, верно, кто-нибудь выдумал, чтобы вас
расстроить. Совсем наоборот, уверяю вас!
     Фокленд. Видишь, Джек, она не то, что я. Я так  извелся,  что  чуть  не
слег в постель.
     Капитан. Теперь ты,  кажется,  недоволен,  что  твоя  невеста  не  была
больна?
     Фокленд. Нет-нет, ты меня не понимаешь. Но  ведь  легкое  нездоровье  -
вещь вполне естественная, когда мы в разлуке с тем,  кого  любим.  Согласись
сам, есть что-то черствое в несокрушимом, крепком, бесчувственном здоровье.
     Капитан. О, конечно, можно ли быть такой черствой  -  во  время  твоего
отсутствия оставаться здоровой!
     Акр. У тебя отличные комнаты, Джек!
     Фокленд. Скажите, сэр, если мисс Мельвиль чувствовала себя так  хорошо,
то, вероятно, и настроение было у нее прекрасное? Всегда радостна и  весела,
я полагаю?
     Акр.  Весела!  Клянусь  сверчками  и  стрекозами!  Она  была  душою   и
украшением  всякого  общества;  так  оживлена,  так  интересна...  А   какая
находчивость! Сколько остроумия!
     Фок лен д. Вот видишь, Джек, вот видишь! О, клянусь душой,  в  женщинах
есть врожденное легкомыслие, которого ничто не исправит.  Как!  Счастлива  в
разлуке со мной?
     Капитан. Да брось  ты!  Что  за  глупости!  Ты  только  что  дрожал  за
настроение твоей невесты.
     Фокленд. Ну скажи, Джек, был ли я украшением и душою общества?
     Капитан. Откровенно говоря, никоим образом.
     Фокленд. Можно было обо мне сказать, что я оживлен и интересен?
     Капитан. Даю слово, что в этом тебя упрекнуть нельзя.
     Фокленд. Что я блистал находчивостью и остроумием?
     Капитан.  Нет,  надо  отдать  тебе  полную   справедливость,   ты   был
исключительно глуп все время.
     Акр. Твой приятель как будто расстроился чем-то?
     Капитан. Нет, это он так выражает свою  живейшую  радость,  узнав,  что
Джулия была здорова и весела. Не правда ли, Фокленд?
     Фокленд. О, я в восторге! Да-да, у нее счастливый характер.
     Акр. Правильно! А как она одарена! Какой прелестный  голос!  Как  чудно
играет на арфе! Вот уж мастерица-то в  этих  разных  бемолях,  диезах...  Во
всяких, как их там... оранде, журчанде,  трепетанде!  Клянусь  четвертями  и
восьмушками! Как раз месяц тому назад  она  щебетала  на  концерте  у  мадам
Пиано!
     Фокленд. Вот видишь, вот видишь! Что ты на это скажешь? Щебетала, пела,
веселилась - и ни одной мысли обо мне!
     Капитан. Да полно, чудак! Ведь музыка - это пища для любви.
     Фокленд. Может быть... может быть... Но прошу вас,  мистер...  -  Черт!
Как его зовут?.. Вы не помните, какие романсы пела мисс Мельвиль?
     Акр. Не припомню.
     Капитан.  Ручаюсь,  что  какие-нибудь  меланхолические,   как   ручеек,
журчащие арии. Она не пела "Вдали от милого предмета"?
     Акр. Нет, этого не пела.
     Капитан. Или "Вей, нежный ветерок"? (Напевает.)
     Акр. Ничего подобного. Ах, одну песню вспомнил!  (Поет.)  "Свободна  я,
как птица, и сердцем и душой..."
     Фокленд. О я безумец, безумец!  Строить  счастье  всей  жизни  с  таким
легкомысленным  созданием!  О  демоны  ада!  Сделаться  на  потеху  общества
какой-то уличной певицей! Тешить свое ветреное сердце куплетами и  шутливыми
песенками! Что вы на это скажете, сэр?
     Капитан. Могу сказать, что я был бы очень рад услышать, что моя невеста
весела, сэр.
     Фокленд. Нет-нет-нет, я вовсе не  огорчен  тем,  что  она  счастлива...
Нет-нет, я радуюсь этому... Я совсем не желаю, чтобы она была  печальна  или
больна... Но все же... нежное сердце проявилось бы в выборе песни. Она могла
бы быть умеренно здоровой  и  грустно-веселой.  Но  ведь  она  и  танцевала,
наверно?
     Акр (капитану). Что этот господин говорит о танцах?
     Капитан. Он говорит, что дама, о которой  идет  речь,  танцует  так  же
хорошо, как и поет.
     Акр. И как еще танцует! На последнем балу, во время скачек...
     Фокленд. Ад и все дьяволы! Вот видишь, вот видишь! Я говорил тебе!  Она
прекрасно себя чувствует в моем отсутствии.  Танцует!  Но,  значит,  все  ее
настроения прямо противоположны моим. Я был  задумчив,  молчалив,  тревожен,
избегал общества, днем меня мучили заботы, ночью терзала бессонница.  А  она
была  воплощением  здоровья,  веселья...  смеялась,  пела,  танцевала...  О,
проклятое, проклятое легкомыслие!
     Капитан.  Ради  бога,  Фокленд,  не  будь  смешон.  Ну,  допустим,  она
танцевала. Что из  этого?  Надо  же  в  обществе  подчиняться  установленным
правилам.
     Фокленд. Хорошо, хорошо, я  сдержу  себя.  Может  быть,  она  танцевала
только из приличия; вам, вероятно, понравилось, как она танцует менуэт?
     Акр. И менуэт, конечно, но  я-то  вспоминал  о  том,  как  она  танцует
контрданс. Какая ловкость, какая живость!
     Фокленд. Прости ей бог! Ты и это будешь защищать, Абсолют? Ну что же ты
молчишь? Контрдансы, джиги, шотландские  пляски?  Неужели  ты  станешь  меня
упрекать?.. Менуэт я еще простил бы. Но контрданс? О демоны! Если бы еще это
было фигурой в котильоне, я не  стал  бы  возражать.  Но  отплясывать  целый
вечер,  как  обезьяна  на  веревочке!  Проходить  сквозь  строй   влюбленных
молокососов, чтобы они ее хватали руками... Выделывать всякие па, как лошадь
в цирке!.. О Джек! Нет, истинно скромная, целомудренная женщина может только
с одним человеком в мире танцевать контрданс, и то, если остальные пары - ее
тетушки и дядюшки.
     Капитан. Уж лучше бабушки и дедушки.
     Фокленд. Да ведь  если  среди  танцующих  есть  хоть  один  испорченный
человек, зараза распространяется немедленно. пульс начинает  биться  в  такт
сладострастным движениям джиги,  трепетное,  распаленное  дыхание  наполняет
самый воздух, атмосфера пронизана  любовью,  как  электричеством,  и  каждая
любовная искра передается в цепи, от одного к другому... Прости, я уйду! Мне
не по себе, и этот проклятый олух подметил это. (Хочет уйти.)
     Капитан. Подожди, Фокленд, ты забыл поблагодарить мистера Акра  за  его
добрые сообщения.
     Фокленд. К черту добрые сообщения! (Уходит.)
     Капитан. Ха-ха-ха, бедный Фокленд! А ведь только что "ничто в  мире  не
могло ему доставить ни минуты тревоги".
     Акр. Кажется, этому джентльмену не очень понравилось, что я хвалил  его
невесту?
     Капитан. Чуточку приревновал, Боб!
     Акр. Да не может быть! Ко мне приревновал? Ха-ха-ха! Ну и шутник же ты!
     Капитан. Что же в этом удивительного, Боб? Позволь  мне  тебе  сказать,
что твоя живость и любезные манеры, наверно, не мало бед  натворят  и  среди
здешних девиц!
     Акр. Ха-ха-ха... Ты  шутишь!..  Ха-ха-ха...  Бед  натворят?  Но  ты  же
знаешь,  я  себе  не  принадлежу.  Моя  драгоценная  Лидия  полностью   мною
завладела. В деревне она видеть меня не могла, потому что я очень  уж  плохо
одевался, но, клянусь пуговицами и прошивками, теперь я  это  изменю.  Здесь
мне старая леди не помешает. Я покажу, кто теперь хозяин: сразу  в  отставку
охотничью куртку! Изничтожу кожаные штаны!.. За последнее  время  я  занялся
своими волосами.
     Капитан. Вот как!
     Акр. Да. И хотя на висках у меня кудри не совсем еще  в  порядке,  зато
сзади все прекрасно.
     Капитан. О, да ты отполируешься быстро, не сомневаюсь в этом.
     Акр. Я выполню все, что задумал, и тогда, если только  я  разыщу  этого
поручика Беверлея, клянусь курками и собачками, я покажу ему, кто я таков.
     Капитан. Ты говоришь, как истинный мужчина! Но, Боб, я замечаю, у  тебя
какие-то новые выражения?
     Акр. Ха-ха-ха-ха! Ты заметил? Очень изысканно, не правда ли? Но это  не
я придумал. Есть у нас один командир ополчения, ученейший человек,  так  вот
он говорит, что в обыкновенной божбе  нет  никакого  шика,  и  разве  только
почтенный возраст придает ей известную респектабельность.  Древние,  говорит
он, всегда разнообразили свои клятвы, смотря по обстоятельствам: клялись  то
Юпитером, то Венерой, то Марсом, то Вакхом, то Палладой.  И  майор  говорит,
что если мы хотим божиться прилично, то клятвы должны согласоваться с нашими
настроениями, быть, так сказать, эхом наших чувств; это мы  называем  божбой
со значением, или сентиментальной божбой. Ха-ха-ха! Не правда ли, изящно?
     Капитан. Очень изящно, а главное - ново, и я  уверен,  что  это  быстро
пойдет в ход и заменит прежнюю божбу.
     Акр. Да-да, самые лучшие выражения в конце концов устаревают.  Все  эти
"черт побери" отжили свой век!

                                Входит Фэг.

     Фэг. Господин капитан, к вам пришли. Прикажете проводить в гостиную?
     Капитан. Можешь.
     Акр. Ну, мне пора.
     Капитан. Да подожди. Кто там такой?
     Фэг. Ваш батюшка, господин капитан.
     Капитан. Болван! Что ж ты сразу не попросил его сюда?

                                Фэг уходит.

     Акр. Я помешаю тебе, у тебя будут разговоры с сэром  Энтони.  А  я  жду
известий от миссис Малапроп и к тому же назначил  свидание  моему  милейшему
другу сэру Люциусу О'Триггеру. До свидания, Джек! Давай встретимся  вечером,
и ты выпьешь со мной не один бокал за здоровье моей маленькой Лидии!
     Капитан. От всего сердца.

                                Акр уходит.

Ну-с,  приготовимся к отеческим поучениям. Надеюсь, он не знает, что привело
меня сюда!.. Жаль, жаль, что подагра не успела задержать его в Девоншире.

                             Входит сэр Энтони.

Сэр,  как  я рад видеть вас здесь, как вы прекрасно выглядите: ваш внезапный
приезд в Бат заставил меня испугаться за ваше здоровье.
     Сэр Энтони. Воображаю, как ты испугался, Джек! Ты что же это, вербовкой
здесь занимаешься?
     Капитан. Да, батюшка, по долгу службы.
     Сэр Энтони. Во всяком случае, я очень рад тебя  видеть,  Джек,  хоть  и
никак не ожидал этого. А я как раз собирался тебе писать по  одному  поводу.
Поразмыслил я, Джек, что я старею, хвораю  и,  верно,  не  долго  буду  тебя
стеснять своим присутствием.
     Капитан. Простите, батюшка,  я  давно  не  видел  вас  таким  бодрым  и
цветущим. Молю бога, чтобы вы долго еще продолжали в том же духе.
     Сэр Энтони. От всего сердца надеюсь, что твои молитвы  будут  услышаны.
Так вот, Джек, тем более: раз я так бодр и крепок, вот я и поразмыслил, что,
может, еще долго буду стеснять тебя своим присутствием. Я  же  понимаю,  что
твоего жалованья и той небольшой суммы, которую я тебе даю,  не  может  быть
достаточно для такого молодца, как ты.
     Капитан. Вы очень добры, батюшка!
     Сэр Энтони. А мое горячее желание - еще при жизни видеть, что  мой  сын
занял подобающее ему положение в обществе. Поэтому я решил,  что  надо  тебе
стать самостоятельным.
     Капитан. Батюшка, ваша доброта прямо подавляет меня. Благодарность  моя
за ваше великодушие превышает даже мою сыновнюю любовь.
     Сэр Энтони. Очень рад, что ты так ценишь мою  заботу!  Через  несколько
недель ты станешь владельцем огромного поместья.
     Капитан. Пусть вся моя дальнейшая жизнь докажет вам мою  благодарность.
Я даже выразить не могу чувств, переполняющих мою душу. Такая  щедрость!  Но
ведь вы не потребуете, батюшка, чтобы я оставил военную службу?
     Сэр Энтони. Это уж как твоей жене будет угодно.
     Капитан. Моей жене?
     Сэр Энтони. Да-да, это уж вы вместе с ней решите... вместе с ней.
     Капитан. Моей ж_е_н_е, сказали вы, батюшка?
     Сэр Энтони. Ну да, жене, разве я тебе об этом еще не говорил?
     Капитан. Ни слова, батюшка.
     Сэр Энтони. Какая рассеянность!  Однако  о  ней-то  нам  и  не  следует
забывать. Да, Джек,  эта  независимость,  о  которой  я  тебе  говорил,  это
поместье - предполагают Жену в виде приложения. Но, я полагаю, это  дела  не
меняет?
     Капитан. Батюшка, батюшка, вы меня изумляете!
     Сэр Энтони. Что с этим идиотом случилось? Давно ли  ты  уверял  меня  в
своей благодарности и почтительности?
     Капитан. Я и был вам благодарен, батюшка: вы обещали мне  независимость
и состояние. Однако вы ни слова не сказали о жене.
     Сэр Энтони. Но что же это меняет?  Черт  побери,  сударь  мой!  Раз  ты
получаешь имение, изволь брать его со всем живым инвентарем.
     Капитан. Но, если на карте стоит мое счастье, я вынужден отказаться  от
покупки. Кто же эта особа?
     Сэр Энтони. А тебе что за дело, сударь мой? Изволь просто обещать  мне,
что полюбишь ее и женишься на ней немедленно.
     Капитан. Однако, батюшка, это довольно странно. Как же я  могу  обещать
полюбить кого-то, кого я никогда не видел?
     Сэр Энтони. Тем более странно, сударь мой,  возражать  против  кого-то,
кого ты никогда не видел.
     Капитан. В таком случае, я  должен  вам  прямо  сказать,  что  я  люблю
другую: сердце мое отдано чистому ангелу.
     Сэр  Энтони.  А  ты  извинись  перед  своим  ангелом:  очень  жаль,  но
обстоятельства, мол, не позволяют твоему сердцу служить ей.
     Капитан. Но я связан с ней словом!
     Сэр Энтони. Расторгни договор, Джек, расторгни договор! Он для тебя  не
выгоден. Ведь чистый ангел обменялся с тобой обетами, вот вы и будете квиты.
     Капитан. Простите,  батюшка,  раз  навсегда:  в  данном  случае  я  вам
повиноваться не могу!
     Сэр Энтони. Вот что, Джек! До сих пор я слушал тебя  терпеливо.  Я  был
хладнокровен и абсолютно спокоен, но берегись! Я человек покладистый,  когда
мне не противоречат: из меня можно веревки  вить,  если  только