Снир.

     Пуф. Нет-нет, сэр! То, что Шекспир говорит об актерах,  гораздо  больше
подходит к самой драме. Это  она  должна  быть  "иносказательной  и  краткой
летописью  века".  Поэтому,  когда  история,  в  особенности  история  нашей
собственной страны, предлагает автору  какой-нибудь  подходящий  ко  времени
сюжет, то если этот автор печется о своих  интересах,  он,  конечно,  сумеет
воспользоваться им. Вот потому-то, сэр, я и назвал свою трагедию  "Испанская
Армада". Действие происходит перед крепостью Тильбери.
     Снир. Да, это, несомненно, находка!
     Дэнгл. Ей-богу, находка! Я вам сразу сказал.  Но  только  я  одного  не
понимаю - скажите, пожалуйста, как же вы умудрились пристегнуть сюда любовь?
     Пуф. Любовь? Что может быть проще? Это же самая обычная вещь у  поэтов!
Если история дает вам подходящее героическое  обрамление,  вы  легко  можете
втиснуть туда некоторую дозу  любви,  и  в  большинстве  случаев  вы  только
восполните этим пробелы истории касательно частной жизни в изображаемую вами
эпоху. На мой взгляд, я справился с этим довольно удачно.
     Снир. Надеюсь, без всяких  пикантных  подробностей  из  жизни  королевы
Елизаветы?
     Пуф. Да нет, что  вы,  упаси  боже!  Просто  дочь  коменданта  крепости
Тильбери влюбляется у меня в сына испанского адмирала.
     Снир. И все?
     Дэнгл. Замечательно придумано. Просто, можно  сказать,  бесподобно!  Но
только не покажется ли это несколько... невероятным?
     Пуф. Ну и что же? Пусть  покажется.  И  черт  с  ним!  Пьесы  не  затем
сочиняются, чтобы показывать то, что вы и так можете видеть изо дня в  день.
Наоборот, в них показывают разные удивительные вещи,  которые,  может  быть,
никогда не случались, но могли бы случиться.
     Снир.   Конечно,   если   это    возможно    физически,    то    ничего
сверхъестественного в этом нет.
     Пуф. Святые слова! Так вот, Дон  Фероло  Ускирандос,  мой  юный  герой,
вполне мог оказаться у нас в свите испанского посла, а Тильберина, так зовут
мою красотку, вполне могла влюбиться в него, слыша о  нем  тысячу  рассказов
или увидев его портрет, или просто потому, что именно  в  него-то  ей  и  не
полагалось влюбляться. Ну и еще по каким-нибудь  там  женским  причинам.  Во
всяком случае, факт таков:  хотя  она  всего-навсего  дочь  бедного  рыцаря,
влюбляется она не хуже высокородной принцессы.
     Дэнгл. Ах, бедняжка! Мне уже и сейчас жаль  ее  до  слез!  Ведь  только
подумать, какой у нее получается конфликт между этой ее страстью и  чувством
долга, любовью к родине и любовью к дону Фероло Ускирандос.
     Пуф. Да! Ужасный конфликт! Ее нежное сердечко так и разрывается от этих
двух противоречивых страстей, точь-в-точь как...

                               Входит суфлер.

     Суфлер. Сцена готова, сэр! Можно начинать.
     Пуф. Прекрасно, не будем терять времени.
     Суфлер. Я только опасаюсь, сэр, как бы ваша  пьеса  не  показалась  вам
слишком короткой, потому что  все  исполнители  так  и  ухватились  за  ваше
любезное разрешение.
     Пуф. Как? Что такое?
     Суфлер. Разве вы не помните, сэр?  Вы  же  разрешили  им  вырезать  или
опустить все, что им покажется  слишком  тяжелым  или  необязательным,  и  я
считаю своим долгом предупредить вас, что они весьма широко  воспользовались
вашей снисходительностью.
     Пуф. Ничего, ничего. Они, надо сказать, превосходные судьи, а я, право,
иной раз впадаю в излишества. Итак, мистер Гопкинс, прошу, если  у  вас  все
готово, можете начинать.
     Суфлер  (оркестру).  Пожалуйста,   сыграйте   несколько   тактов.   Так
что-нибудь, для вступления.
     Пуф. Да-да, правильно! Ведь мы сегодня репетируем  с  декорациями  и  в
костюмах, так что будем считать, как будто мы с  вами  на  премьере.  Только
антрактов не надо, действия будут идти без перерыва.
     Суфлер удаляется. Начинает играть оркестр. Затем раздается звонок.
     Отойдите, подвиньтесь! Ничего не видно. Знаете, как у нас обычно кричат
перед началом? "Сядьте, сядьте!  Снимите  шляпу!  Тс-с..."  Ну  вот,  теперь
занавес поднимается. Сейчас мы с вами увидим, что нам преподнесет декоратор.

                            Занавес поднимается.


КАРТИНА ВТОРАЯ

               Крепость Тильбери. Двое часовых спят на посту;

     Дэнгл. Крепость Тильбери! Она самая! Замечательно! Точь-в-точь  как  на
самом деле!
     Пуф. А догадайтесь, с чего у меня начинается?
     Снир. Трудно себе представить...
     Пуф. С часов. Слышите?

                                 Бьют часы.

     Дэнгл. А скажите, пожалуйста, часовые, - им так и полагается спать?
     Пуф. Да, крепким сном! Как обычно спят ночные сторожа.
     Снир. Все-таки это, пожалуй, несколько странно в такое тревожное время.
     Пуф. Возможно, но такие мелочи обычно отступают  на  задний  план.  Все
внимание зрителя должно быть приковано к важной вступительной сцене. Это  уж
так водится. Дело в том, что в эту самую минуту сюда, на  это  самое  место,
являются два великих государственных мужа.  Нельзя  же  допустить,  что  эти
великие мужи позволят себе проронить хоть слово, если часовые будут  глазеть
и слушать? Мне оставалось либо убрать их с поста, либо усыпить.
     Снир. А, ну если так, тогда все понятно. А скажите,  кто  же  те  двое,
которые должны сюда прийти?
     Пуф. Сэр Уолтер Рэли и сэр Кристофер Хэттон. Вы сейчас же узнаете  сэра
Кристофера по походке. Он ходит, выворачивая носки, - славился как  отличный
танцор. Я люблю сохранять эти  мелкие  характерные  черточки...  Ну,  теперь
внимание.

               Входят сэр Уолтер Рэли и сэр Кристофер Хэттон.

     Сэр Кристофер.

                      Да, Рэли доблестный!

     Дэнгл. Это что же, они, значит, разговаривали по дороге?
     Пуф. Ну да, разумеется! Всю дорогу, пока  шли  сюда.  (Актерам.)  Прошу
извинить, джентльмены! Это мои близкие друзья, и их тонкие  замечания  могут
быть нам  всем  полезны.  (Сниру  и  Дэнглу.)  Пожалуйста,  не  стесняйтесь!
Прерывайте, как только вас что-либо заденет!

     Сэр Кристофер.

                      Да, Рэли доблестный!
                      Отчизны дорогой защитник верный,
                      Тебе вопрос один задать я должен,
                      Которого досель не задавал.
                      Что значит это страшное оружье,
                      И общее военное волнение,
                      И полководцев грозные ряды?

     Снир. Простите, пожалуйста, мистер Пуф, ну  как  это  может  случиться,
чтобы сэр Кристофер до сих пор ни разу не задавал этого вопроса?
     Пуф. Как? До того как началась пьеса? Да как же он  мог,  черт  возьми?
Когда бы он успел это сделать?
     Дэнгл. Вот именно, никак не мог! Совершенно ясно! Пуф. Но вот вы сейчас
услышите, что он сам по этому поводу думает.
     Сэр Кристофер.

                      Увы, мой друг, увы, когда я вижу
                      Палаток этих ровные ряды,
                      И вдалеке оружья грозный блеск,
                      И слышу ржанье гордых жеребцов,
                      А боевой трубы призыв тревожный
                      В душе моей невольный отклик будит, -
                      Когда десница девы венценосной,
                      Надевшей латы, как сама Афина,
                      Зовет нас в бой, и все, что полнит слух
                      И поражает взор, все здесь кругом
                      О бденьи, о дозоре говорит, -
                      Я не могу - прости меня, мой друг, -
                      Но, право, должен я предположить,
                      Что государству нечто угрожает.

     Снир. Предположение, я бы сказал, в высшей степени осторожное.
     Пуф. Да, знаете, такой у него характер!  Он  до  тех  пор  не  выскажет
своего мнения, пока не убедится вполне. Но послушаем дальше.
     Сэр Уолтер.

                         О мой достойный Кристофер!

     Пуф. Заметьте, он обращается к нему просто  Кристофер,  чтоб  показать,
что они коротко знакомы.
     Сэр Уолтер.

                                                    ...Я вижу
                      Твой мудрый взор грядущее читает
                      В следах минувшего. О да, ты прав!

     Пуф. Образная речь!
     Сэр Уолтер.

                      И опасенья эти справедливы.

     Сэр Кристофер.

                      Но кто - откуда - как - и чем - и где
                      Нам угрожает? Вот что знать хочу я.

     Сэр Уолтер.

                      Едва лишь солнце дважды обошло
                      Свой круг, а полный месяц трижды,
                      Филипп надменный вражеской рукой
                      Нанес урон торговле нашей славной.

     Сэр Кристофер.

                      Сие известно мне.

     Сэр Уолтер.

                      Ты знаешь, горд Филипп, король испанский!

     Сэр Кристофер.

                      Да, это так!

     Сэр Уолтер.

                                   ...И подданных своих
                      Он в ересь католическую ввергнул;
                      Тогда как мы, как ты отлично знаешь,
                      Привержены мы к вере протестантской.

     Сэр Кристофер.

                      Ты прав, мой друг...
     Сэр Уолтер.

                                            ...Тебе известно также,
                      Что славный флот его, Армада эта,
                      С благословенья папы...

     Сэр Кристофер.

                                               ...Вышла в море,
                      Дабы напасть на наши берега,
                      Как я читал в последних сводках наших.

     Сэр Уолтер.

                      А сын испанца адмирала, сын
                      Единственный, очей его отрада...

     Сэр Кристофер.

                      Фероло Ускирандос...

     Сэр Уолтер.

                                            ...Да, он самый,
                      Случайно в плен попался и у нас
                      Здесь в Тильбери...

     Сэр Кристофер.

                                           ...Теперь находится...
                      Да, это так, не раз в той верхней башне
                      Случалось видеть мне надменный облик
                      Испанца непокорного в цепях.

     Сэр Уолтер.

                      Тебе известно также...

     Дэнгл. Мистер Пуф! Ну раз ему все так хорошо  известно,  зачем  же  сэр
Уолтер это ему рассказывает?
     Пуф. Но ведь публике-то ровно ничего не  известно!  Как  же  тут  быть,
по-вашему?
     Снир. Совершенно правильно. Но мне кажется, вам  это  здесь  не  совсем
удалось, потому что в самом деле непонятно, почему сэр  Уолтер  пускается  в
такие откровенности.
     Пуф. Ну, это уж одно из самых неуместных замечаний, какие я  когда-либо
слышал. Чем меньше у него оснований распространяться об этом, тем больше  вы
должны быть ему благодарны, потому что без него-то вы уж наверняка ничего бы
не знали.
     Дэнгл. А ведь и правда! Ровнехонько ничего не  знали  бы!  Пуф.  Но  вы
увидите, что сейчас он и сам перестанет.
     Сэр Кристофер.

                      Довольно друг, все ясно, и теперь
                      Не удивляюсь я...

     Пуф. Ну вот видите, не для себя же он все это выспрашивал.
     Снир. Нет, в самом деле, он проявлял поистине бескорыстное любопытство!
     Дэнгл. А что? И правда ведь! Конечно, мы должны быть  очень  благодарны
им обоим. -
     Пуф. Ну я же вам  говорю.  А  сейчас  появится  сам  главнокомандующий,
герцог Лестерский, он,  как  вы  знаете,  ни  у  кого  особенно  любовью  не
пользовался,  за  исключением  королевы.  Мы  прервали  вас  на  словах  "Не
удивляюсь я..."
     Сэр Кристофер.

                      Не удивляюсь я. Но вот идет, гляди,
                      Достойный Лестер. Он высокой властью
                      И милостью монаршей облечен.

     Сэр Уолтер.

                      Боюсь, что в наше время роковое
                      На этот пост не столь пригоден он.

     Сэр Кристофер.

                      Да, это так, клянусь! Но тс-с... Он здесь!

     Пуф. Вам ясно? Они ему завидуют.
     Снир. А кто же это с ним такие?
     Пуф. О, это все доблестные рыцари!  Один  из  них  комендант  крепости,
другой начальник конницы. Ну, а теперь,  полагаю,  вы  уже  услышите  совсем
другие речи. В первой сцене я вынужден был выражаться скупо и ясно, ибо  там
очень много вещей, которые зрителю просто необходимо знать, а теперь  пойдут
тропы, метафоры, образы, их будет не меньше, чем имен существительных.

  Входят герцог Лестерский, комендант крепости начальник конницы и рыцари.

     Лестер.

                      Что вижу я, друзья? Как может статься,
                      Чтоб, головы запрятав под крыло,
                      Дремали вы, как куры на насесте?
                      А где же пламя доблести геройской?
                      Патриотизма дух - маяк победы?
                      Возможно ли, чтоб в сердце патриота
                      Застыла кровь и он, сложивши руки,
                      В пустых беседах время проводил?
                      Нет! Пусть забьет несчетными струями
                      Фонтан отваги воинской, и пусть,
                      В один поток соединившись, разом
                      Обрушится, как буря, на врага
                      И вражескую рать сметет навек.

     Пуф. И вот видите, они тут же воодушевляются.

     Сэр Уолтер.

                      Не надо лишних слов! Как свежий ветер,
                      Ты налетел, и взмылись паруса
                      Отважных душ! А если рок злосчастный
                      Надежд подрубит мачты, мы все вместе

                              Берутся за руки.

                      Отчаянье возьмем на абордаж
                      И выстоим иль смерть достойно встретим!

     Лестер.

                      Дух старой Англии заговорил!
                      Слыхали? Итак, мы все готовы?

     Все.

                      Все готовы!

     Лестер.

                      Завоевать победу иль свободу?

     Все.

                      Победу иль свободу!

     Лестер.

                                           Все?
     Все.

                                                Все!

     Дэнгл. Скажите пожалуйста! Ни одного воздержавшегося!
     Пуф.  О  да!  Когда  согласуют  что-нибудь  на  сцене,  все   проявляют
удивительное единодушие.

     Лестер.

                      Тогда обнимемся. О, ниспошли нам силы!
                           (Опускается на колени.)

     Снир. Что это? Он, кажется, собирается молиться?
     Пуф. Да. Тс-с!.. В  такую  критическую  минуту  что  может  быть  лучше
молитвы!

     Лестер.

                      Великий Марс!..

     Дэнгл. А собственно, почему же это он Марсу молится?
     Пуф. Тс-с!
     Лестер.

                      ...Я, верный твой слуга,
                      Не изменял ни разу дисциплине,
                      Отличий не искал, но службой честной
                      Я генерал-майора заслужил.
                      Моления мои услышь!

     Комендант крепости.

                                          Нет, подожди!
                      Мои моленья тоже!
                          (Становится на колени.)

     Сэр Уолтер.

                                        И мои!
                          (Становится на колени.)

     Сэр Кристофер.

                                               И мои!
                          (Становится на колени.)

     Пуф. Ну, вот теперь они будут молиться все вместе.
     Все.

                      Услышь моленья верных слуг твоих
                      И ниспошли им все, о чем попросят.
                      Прииди на помощь им во всех делах
                      И разреши к любым прибегнуть средствам,
                      Дабы они могли достигнуть цели!

     Снир. Какой благонамеренный квинтет!
     Пуф. Отлично исполнено, джентльмены! Ну  что,  разве  не  замечательно!
Видали вы когда-нибудь подобную молитву на сцене?
     Снир. Нет, такого мы, пожалуй, не видели.
     Лестер (Пуфу). Но, сэр, вы так и не придумали до сих пор, каким образом
мы покинем сцену?
     Пуф. А вы не могли бы удалиться, стоя на коленях?
     Сэр Уолтер (Пуфу). Нет, сэр, это никак невозможно.
     Пуф. А знаете, это было бы  чрезвычайно  эффектно,  если  бы  вы  могли
удалиться, не прерывая молитвы. И это внесло бы  такое  разнообразие  в  наш
традиционный способ уходить со сцены, когда герой  исчезает  одним  прыжком,
оглядываясь на публику.
     Снир. Не все ли равно, лишь бы они только  убрались.  Ручаюсь,  публика
будет очень довольна, как бы они это ни сделали.
     Пуф. Ну хорошо. Тогда повторите последние строки стоя  и  уходите,  как
это у вас принято.
     Все.

                      И разреши к любым прибегнуть средствам,
                      Дабы они могли достигнуть цели.
                               (Удаляются.)

     Дэнгл. Браво, браво, великолепный уход!
     Снир. Да, в самом деле, мистер Пуф...
     Пуф. Тс-с... Обождите минутку.

                            Часовые поднимаются.

     Первый часовой.

                      Мы лорду Барли все это доложим.

     Второй часовой.

                      Все это он от нас услышать должен.

                              Часовые уходят.

     Дэнгл. Как, черт возьми! А я-то был уверен, что эти молодцы  спят  себе
как ни в чем не бывало.
     Пуф. Нет, они только притворялись спящими. В этом-то все  и  дело.  Оба
они соглядатаи лорда Барли.
     Снир. А не кажется ли вам несколько странным, что ни одна  душа  их  не
замечает, даже сам главнокомандующий?
     Пуф. Ну что вы, сэр! Если бы авторы не потакали  лицам,  которые  хотят
что-то услышать или подслушать по ходу действия,  откуда  же,  спрашивается,
взялась бы интрига в пьесе?
     Дэнгл. Да-да, разумеется, это так естественно.
     Пуф. Ну приготовьтесь, дорогой Дэнгл. Не пугайтесь. Сейчас будет палить
утренняя пушка.

                             Пушечный выстрел.

     Дэнгл. Вот это будет замечательно эффектно!
     Пуф. Я тоже так думаю. К тому  же  это  помогает  зрителю  освоиться  с
обстановкой.

                         Еще два пушечных выстрела.

Что  за черт, откуда же три пушечных выстрела за одно утро, когда полагается
всего-навсего  один?  Вечно  вот  такие  сюрпризы  в  театре. Дашь им в руки
что-нибудь  удачное, так они до того рады, что и расстаться с этим не могут.
Ну, как у вас там, пушка совсем отстрелялась?
     Суфлер (из будки). Все, сэр, больше не будет.
     Пуф. Ну, в таком случае, пожалуйста, музыку, что-нибудь понежнее.
     Снир. Простите, а зачем музыка?
     Пуф. Чтобы показать, что  сейчас  появится  Тильберина.  Ничто  так  не
располагает публику к героине, как томная музыка. Вот она идет!
     Дэнгл. А с нею кто? Наперсница, что ли?
     Пуф. Да, вы правы. Вот они выходят на авансцену, обе убитые горем,  под
"Менуэт из Ариадны".

               Томная музыка. Входят Тильберина и наперсница.

     Тильберина.

                      Как шепчет утра сладкое дыханье
                      И будит красоту и глас Природы,
                      А на востоке ярким одеяньем
                      Уж одевает Феб лазурь небес.
                      Она всю ночь в объятьях темных мрака
                      Покоилась. Но мрак теперь ушел,
                      Цветы, аллея радуются солнцу,
                      И в упоенье нежный луч целуют
                      Ромашка и застенчивая роза,
                      Желтофиоль, левкой и маргаритка,
                      Шиповник, мальва и жасмин душистый,
                      И колокольчик нежный, и гвоздички -
                      Махровые, простые, всех сортов.
                      За ними птички, пробудясь, щебечут,
                      И пенью их в