венное  событие:  среди  "черных  дней"  "ум  и
чувство  читателя  отдыхают  над  "Современной  идиллией",   которая   будит
"мужественные и честные гражданские  чувства"  и  свидетельствует,  что  "не
вовсе оскудела наша литература" - читаем в журнале "Дело" {М.  П.
Журнальные заметки. - "Дело", 1883, Э 2, отд. II, с.  35.};  по  утверждению
другого рецензента, Салтыков здесь "словно говорит не от одного своего лица,
но от лица всех лучших людей русского общества", поэтому "ни  один  писатель
не читается так  жадно"  {Николай  Ливен.  Критические  очерки.  -  "Русский
курьер", 1882, 21 ноября, Э 302.}. Следует признать, что текущая  критика  в
общем справлялась  с  задачей  истолкования  нового  произведения  ("Голос",
"Эхо", "Сын отечества", "Одесский вестник" и другие  издания  посвятили  ему
целые серии статей), хотя,  конечно,  не  охватывала  всей  идейной  полноты
романа и,  оставаясь  в  целом  на  либеральных  позициях,  иногда  пыталась
смягчить непримиримую резкость салтыковского отрицания (этим  в  особенности
грешат многочисленные статьи Аре. Введенского, собранные впоследствии в  его
книге "Литературные характеристики", СПб., 1903).
     Отзывы на "Современную  идиллию"  позволяют  проследить  рост  значения
Салтыкова  в  глазах  критики:  если  по  поводу  первых  глав  по   инерции
повторились старые упреки в идейной "неясности"  и  "легкости"  салтыковской
сатиры, то в 1882 г. к большинству рецензентов, даже недоброжелательных, уже
пришло ощущение  ее  литературного  масштаба.  Делаются  обычными  сравнения
Салтыкова с величайшими сатириками русской и мировой  литературы:  Ювеналом,
Свифтом,  Рабле  {См.:  А.  С.  "Отеч.  записки"  (сентябрь  1882   г.).   -
"Кронштадтский вестник", 1882, 26 сентября, Э 113;  В.  Чуйко.  Литературная
хроника. - "Новости и биржевая газета", 1882, 1 октября, Э 259.}, становится
ясно, что он "достойно занял место Гоголя" {Библиография. - "Русская мысль",
1883, Э 11,  с.  42.}.  Возникают  попытки  постичь  художественную  природу
салтыковской  сатиры:  был  понят  ее  неподражаемый  стиль   {"Литературные
заметки". - "Одесский вестник", 1878, 19 мая, Э  112.  Ник.  Ливен.  Критич.
очерки. - "Русский курьер", 1882,  2  ноября,  Э  302.},  замечена  глубокая
трагическая подкладка: "горький смех" {Арc.  Введенский.  Лит.  летопись.  -
"Голос", 1882, 21 октября, Э 286.}, "трагические глаголы, что  "жгут  сердца
людей" {Z. Z. Z.  .  Критические  эскизы  (новая
сатира Щедрина). - "Одесский листок", 1882, 28 октября, Э 240.}.  Но  вполне
принять смелость и глубину сатирического творчества Салтыкова  оказалось  не
под силу  рядовой  газетно-журнальной  критике,  так  и  не  расставшейся  с
упреками в излишествах "преувеличения" и "шаржировки".
     Это смогли сделать корифеи русской литературы,  оставившие  глубокие  и
тонкие оценки "Современной идиллии". Неотразимую  силу  первых  глав  романа
(публикации  1877-1878  гг.)  лаконично  охарактеризовал  И.  А.   Гончаров:
"читатель злобно хохочет с автором над какой-нибудь  "современной  идиллией"
{И. А. Гончаров. Лучше поздно, чем никогда. - Собр. соч. в 8 т., т.  8.  М.,
1955, с. 109.}. Продолжение вызвало  восхищение  И.  С.  Тургенева:  "Такого
полета сумасшедше-юмористической фантазии я даже у него не  часто  встречал"
(П. В. Анненкову 25 сентября 1882 г.); "с  наслаждением прочел я
Вашу "Современную  идиллию"    Сила  Вашего  таланта  дошла  теперь  до
"резвости"...", "прирожденная  Вам  vis  comica  никогда  не  проявлялась  с
большим блеском" (M. E. Салтыкову 24 сентября 1882 г., 31 октября  1882  г.)
{И. С. Тургенев. Полн. собр. соч. и писем, в 28 т., т. 13, кн. 2. Л.,  1968,
с. 50-51, 89, 49.}. По глубокому замечанию  П.  В.  Анненкова,  новые  главы
"Современной идиллии" "открывают бесконечные галереи для мысли  Что  за
размах у человека!" {"М. М. Стасюлевич и его современники в  их  переписке",
т. III. СПб., 1912, с. 407. См. также с. 412.}.
     По воспоминаниям Г. А. Русанова, очень ценил роман Л.  Н.  Толстой,  он
особенно  выделил  "суд  над  пискарями",  цитировал  на  память  и   считал
"прелестным" изображение "взволнованных лоботрясов" и  нашел  слова  высокой
похвалы для салтыковского стиля: "Хорошо он пишет  и какой оригинальный
слог выработался у него", "великолепный, чисто народный, меткий слог" {Г. А.
Русанов. Поездка в Ясную Поляну. - "Толстовский  ежегодник",  М.,  1912,  с.
77.}.

        "6   "

     "Современная идиллия" публиковалась в журнале "Отечественные записки" в
1877, 1878 и 1882-1883 гг.
     Первый рассказ, напечатанный  под  заглавием  "Современная  идиллия"  в
февральской книжке "Отечественных записок" за 1877  г.,  имел  первоначально
самостоятельное значение (см. выше стр.  300).  В  мартовской  и  апрельской
книжках журнала появилось продолжение "Современной идиллии" под номерами  II
и III. Таким образом,  со  второго  рассказа  была  введена  нумерация,  что
свидетельствовало об оформлении замысла крупного произведения, состоящего из
целого ряда глав.
     Возобновление публикации "Современной идиллии" через год, в февральской
книжке  "Отечественных  записок"  за  1878  год,  ознаменовалось   серьезным
цензурным инцидентом, о котором Салтыков писал А. М. Жемчужникову 28  марта:
"статью мою цензура из  книги  вырезала".  Цензор  Лебедев  усмотрел  в  ней
глумление  "над  происхождением  нашего  государства  от  основания  его  до
настоящего времени" {В. Е. Евгеньев-Максимов. В тисках реакции. М.-Л.,  ГИЗ,
с. 62.}. Поэтому в  следующей,  мартовской  книжке  "Отечественных  записок"
указан только номер IV, а вместо  текста  -  три  ряда  точек;  глава  же  V
журнальной редакции, напечатанная в этой книжке, начиналась с  объяснения  и
краткого пересказа запрещенного  текста.  Кроме  того,  в  примечании  автор
напомнил читателям содержание очерков, опубликованных в 1877  г.  (см.  стр.
336).
     Журнальная публикация "Современной идиллии" в  1878  г.  оборвалась  на
главе  IX.  Судя  по  примечанию  в  черновой   рукописи   незаконченной   и
неопубликованной главы X (см. раздел "Из других редакций"  и  прим.  к  нему
стр. 377-378), Салтыков намеревался продолжить "Современную идиллию" в  1879
г., однако печатание ее возобновилось лишь в сентябре 1882 г. главой XII. По
мнению Б. М. Эйхенбаума, за время перерыва в публикации Щедрин, по-видимому,
"пересмотрел напечатанное раньше и разделил очерки II и III на два, так  что
вместо девяти очерков получилось одиннадцать" (Изд. 1933-1941, т.  XV,  стр.
589).
     После завершения журнальной публикации (03, 1883, Э 5) в том же
     1883 г. появилось отдельное издание "Современной идиллии", единственное
при жизни  Салтыкова  ("Современная  идиллия",  Сочинение  M.  E.  Салтыкова
(Щедрина). Изд. книгопродавца Н. П. Карбасникова. СПб., 1883) Для отдельного
издания журнальный текст был доработан.
     Прежде всего была упорядочена нумерация глав, что видно из  следу  ющей
сводной таблицы:

                  Отечественные записки     Изд. 1883
      1877, Э 2   Без номера                I
      1877, Э 3   II                        II, III
      1877, Э 4   III                       IV, V
      1878, Э 2   IV (вырезан цензурой)     VI
      1878, Э 3   V                         VII
                  VI                        VIII
      1878, Э 4   VII                       IX
                  VIII                      X
                  IX                        XI
      1882, Э 9   XII-XV                    XII-XV
      1882, Э 10  XVI-XVIII                 XVI-XVIII
      1882, Э 12  XIX-XXI                   XIX-XXI
      1883, Э 1   XXII-XXIV                 XXII-XXIV
      1883, Э 5   XXV-XXIX                  XXV-XXIX

     Таким образом, с гл. XII нумерация глав в  журнальной  публикации  и  в
отдельном издании совпадает. В Изд. 1883 Салтыкову удалось напечатать  главу
IV, ставшую теперь VI, вырезанную цензурой из "Отечественных записок".
     Кроме  того,  текст  журнальной  публикации  подвергся  при  подготовке
отдельного издания довольно значительной стилистической  правке:  главы  I-X
были сокращены, главы XXVI-XXVIII - расширены,  частично  за  счет  введения
рукописных вариантов.
     "Современная идиллия" вошла в состав  седьмого  тома  Сочинений  М.  Е.
Салтыкова (Н. Щедрина) - СПб., 1889, изд. автора, вышедшего из печати  между
9  и  15  ноября  1889  г.  В  этом  издании  текст  романа   не   претерпел
сколько-нибудь существенных изменений.
     Рукописи "Современной  идиллии"  дошли  до  нас  далеко  не  полностью:
сохранились,  главным  образом,  черновые  редакции,  частично  -   наборные
рукописи "Отечественных записок" (все - в ИРЛИ)  {Описание  их  см.  в  изд.
"Бюллетени рукописного отдела Пушкинского дома. IX". М.-Л., 1961.}. Рукописи
содержат  многочисленные  разночтения,  варианты,  отрывки,  не  вошедшие  в
печатный текст.
     В основу настоящего издания "Современной идиллии"  положен  текст  Изд.
1883, сверенный со всеми печатными  и  рукописными  источниками,  указанными
выше (изучение их впервые было осуществлено К. Халабаевым и  Б.  Эйхенбаумом
при  подготовке  Изд.   1933-1941).   Наиболее   существенные   варианты   и
разночтения, имеющиеся в тексте рукописи и журнальной публикации, приводятся
в текстологических разделах  примечаний.  В  разделе  "Из  других  редакций"
помещена незаконченная рукописная редакция главы X, не вошедшей  в  печатный
текст, и четвертая редакция "Сказки о ретивом начальнике" из главы XX.

        "I   "
                                  (Стр. 7)

     Впервые - ОЗ, 1877, Э 2 (вып. в свет 28  февраля),  стр.  513-530,  под
заглавием "Современная идиллия", без нумерации,  с  датой  под  текстом  "21
февраля 1877 г."
     Сохранились: 1) отрывок  черновой  рукописи  со  слов:  "ранние  обедни
справлять" (стр. 10, строка  1  сн.),  кончая  словами:  "Давно  мы  так  не
хохотали" (стр. 21, строка 4 сн.)  и  2)  наборная  рукопись  "Отечественных
записок" рукой Е. А. Салтыковой, с правкой автора.
     При подготовке Изд. 1883 рассказ получил порядковый номер I, текст  его
был  сокращен,  в  частности,  снято  окончание,  завершавшее  в  журнальной
публикации рассказ как самостоятельное произведение:

     Стр. 22. После абзаца: "На другой день я проснулся..." -

     С тех пор прошло много лет, и мы  все  "годим".  Все  дни  мы  проводим
неразлучно с Глумовым, ни  йоту  не  отступая  от  условленной  программы  и
разнообразя ее только тем, что одна неделя проводится у меня на квартире,  а
другая - на квартире у Глумова.
     В течение всего этого времени мы ни разу не почувствовали себя больными
и, постепенно разъедаясь, дошли, наконец, до  того,  что  сделались  поперек
себя толще. Но и это не отягощает нас, а как будто даже радует.  Толщина  не
произвела в нас одышки, а только придала сановитости. Щеки  у  нас  румяные,
мяса белые и крепкие, как кипень, зубы все целы, а глаза смотрят  так  ясно,
что не один директор департамента вчуже завидует нам.
     Я не скажу  даже,  чтоб  нам  было  скучно.  Жизнь  самая  однообразная
представляет  возможность  для  бесчисленного  множества   таких   спутанных
комбинаций, которых, с первого взгляда, даже угадать нельзя. Что может  быть
проще первых десяти числ, a между тем какую путаницу  можно  при  помощи  их
произвести!  Так-то  и  жизнь.  Нужно   исключительно   предаться   процессу
существования, чтобы понять это. Предайтесь ему, раздробите жизнь на  мелкие
кусочки, и вы увидите, сколько маленьких и очень затейливых фигурок можно из
этих кусочков составлять.
     Мы именно так и поступаем. Имея в запасе целый мешочек таких  кусочков,
мы каждый день вынимаем из него столько,  сколько  нужно,  и  складываем  из
кусочков самые разнообразные, а порою даже совсем неожиданные фигуры. Уверяю
вас, что никогда не случалось, чтобы одна фигура точь-в-точь была похожа  на
другую.
     Мы каждый день колесим по Петербургу, но переулков, в которых мы еще не
были, право, осталось еще на многие годы ежедневного гулянья. Мы каждый день
играем в сибирку, но таких комбинаций игр, которые еще никогда не приходили,
но могут прийти - тоже осталось на многие годы.
     Как бы то ни было, но "годить" и "жить" - понятия вовсе друг  с  другом
ненесовместимые.  Это  до  такой  степени  верно,  что  я  только  на   днях
почувствовал первый позыв  прихоти,  но  притом  прихоти  самой  скромной  и
законной. Мне захотелось описать один из дней  того  жизненного  периода,  в
продолжение которого нам суждено  "годить".  Я  сообщил  об  этом  намерении
Глумову, и тот одобрил мой план.
     - Теперь, -  сказал  он,  -  когда  твои  мысли  и  чувства  достаточно
устоялись, нет резона и прихоти не исполнить. Пиши.
     Я написал то самое, с чем читатель сейчас познакомился, и прочитал  мой
рассказ Глумову. И его он одобрил.
     - Ничего, мой друг, - сказал  он,  -  чистенько.  Мыслей  маловато,  на
диалоги немножко смахивает, да  по  теперешнему  суетливому  времени  другой
литературы и не требуется.
     Мало того: я понес мой труд к Алексею Степанычу - и он тоже похвалил.
     - Прекрасно, голубчик, даже очень хорошо, - поощрил он  меня.  -  То-то
ведь в вас и дорого, что легкий этот дух в вас есть!
     А коли есть "легкий дух" - значит, прочая вся приложится.
     Тема "существовательства",  основная  в  этой  главе,  связывает  ее  с
очерком "День прошел - и слава  богу!"  из  цикла  "В  среде  умеренности  и
аккуратности".
     Глава, по-видимому, содержит полемический подтекст: почти  одновременно
та  же  тема  была  затронута  в  охранительной  литературе.  На  протяжении
1875-1876 гг.  "Русский  вестник"  печатал  сенсационные  "разоблачительные"
рассказы ренегата революционного движения А.  А.  Дьякова-Незлобина  "Кружок
(Из  записок  социал-демократа)",   "В   народ!".   В   последнем   рассказе
"единственным принципом" героя-"революционера" объявлено "убеждение   в
том, что человеку просвещенному необходимо есть, спать  и  вообще  совершать
физиологические процессы беспрепятственно" (PB, 1876, Э 9, стр. 170). Вполне
возможно,   что   Салтыков,   следивший   за    обращением    Незлобина    в
благонамеренность (см. письмо к M. M. Ковалевскому от 28 сентября 1880  г.),
сатирически откликнулся на его "разоблачения" и здесь.
     В главе обнаруживается сложное соотношение с "Дневником писателя" Ф. М.
Достоевского. Оба писателя, хотя и стоявшие на разных общественных позициях,
дали   сходные   характеристики   современному    "культурному    человеку".
"Припомните, сколько цинизма увидали мы в  эти  последние  двадцать  лет,  -
писал Достоевский в февральском выпуске "Дневника писателя" за 1877  год,  -
какую легкость оборотов и  переворотов,  какое  отсутствие  всяких  коренных
убеждений и какую быстроту усвоения первых встречных с  тем,  конечно,  чтоб
завтра же их опять продать за два гроша" (Поли, собр. худож. произв., т. 12,
стр. 57). В октябре Достоевский вернулся к этой  теме,  отметив  две  "почти
трагические  черты   нашего   русского   интеллигентного   человека":   "его
податливость, его готовность на соглашение" и "непонимание  такой  первейшей
вещи, как чувство собственного достоинства" (т. 12, стр. 278-279).
     Но рядом с этим  обнаруживались  значительные  несогласия.  Февральский
выпуск "Дневника писателя" за 1877  г.  содержит  размышления  "относительно
понятий о свободе, равенстве и братстве. В  нынешнем  образе  мира  полагают
свободу в разнузданности, тогда как настоящая свобода - лишь в одолении себя
и воли своей , так чтоб  всегда  во  всякий  момент  быть  самому  себе
настоящим  хозяином",  в  "дисциплине"  и  "работе  самому  над  собой",   в
"самообладании и самоодолении" (Полн. собр.  худож.  произв.,  т.  12,  стр.
63-65, 47, глава "Русское решение вопроса"),
     В параллельно появившейся "Современной идиллии" идея "самообуздания"  и
"дисциплины"  развита  сатирически  (см.  особенно  рассуждения  Глумова   о
"славянской распущенности" и "настоящей культурной выдержке"). В  мартовском
выпуске "Дневника" Достоевский  откликнулся  на  первую  главу  "Современной
идиллии": "в России и от русских-то не осталось  ни  одного  непроплеванного
места (словечко Щедрина)"  {См.:  Ф.  М.  Достоевский.  Полн.  собр.  худож.
произв., т. 12, с. 78. "Словечко Щедрина", которое имеет в виду Достоевский,
см.  на  стр.  17  наст.  тома.}.  Отдавая  должное  сатирической   меткости
Салтыкова, Достоевский далее давал понять, что виновными в  таком  положении
считает именно "прогрессистов-отрицателей", общественных и литературных.
     Глава встретила  единодушное  одобрение  критики,  отметившей  точность
отражения в ней текущего общественного момента:  новое  произведение  "ловко
освещает своим юмором многое, что тяготит, унижает и оскорбляет современного
русского человека" ("СПб. ведомости", 1877,  19  марта,  Э  78).  "Только  у
Щедрина есть способность, не выходя из пределов допустимой манеры,  говорить
такие горькие истины и заставлять всех понимать себя" ("Наш  век",  1877,  8
марта, Э 8). Наибольшее впечатление на критику произвело словечко  "годить".
Оно было с сочувствием подхвачено в обществе -  сохранились  воспоминания  о
чтении Салтыковым "Современной идиллии" на  вечере  в  пользу  Литературного
фонда  9  марта  1879  г.:  "Все  переглядывались  тогда  с  сумрачной,   но
удовлетворенной улыбкой. Все понимали, что значит это... "надо погодить" {В.
В.  Тимофеева-Починковская.   Год   работы   с   знаменитым   писателем.   -
"Исторический вестник", 1904, Э 2, с. 538.}. Это  понятие  вошло  в  словарь
русских революционеров: "Мы думаем, что "годить" нам  нечего:  довольно  уже
"годили"!" {Два слова об издании "Народовольца". - "Былое" (Лондон), 1900, Э
1, с. 63.}

     "Спите! Бог не спит за вас!" Жуковский. - Из стихотворения "Деревенский
сторож в полночь" (перевод идиллии И.-П. Гебеля), 1816.

     ...Алексей Степаныч Молчалин... - В 1874-1876 гг. этот персонаж комедии
Грибоедова "Горе от ума", будучи художественно переосмыслен Салтыковым, стал
главным героем его сатирического цикла "Господа Молчалины". См. т. 12  наст.
изд.

     ...полетел к Глумову. - Глумов - постоянный персонаж сатиры Салтыкова в
70-е годы ("Помпадуры и помпадурши", "В среде умеренности  и  аккуратности",
"Дворянские мелодии", "Дети Москвы", "Недоконченные беседы"). См. т. 8, стр.
524; т. 12, стр. 659, а также кн. 2 наст. тома.

     Вакант - пробел в существовании (от лат. vacare - пустовать).

     ...Валяй по всем  по  трем!  -  Неточная  цитата  из  популярной  песни
"Тройка" ("Вот мчится тройка удалая...") на текст отрывка из стих. Ф. Глинки
"Сон русского на чужбине" (1825). См. т. 6, стр. 662.

     ...Овсянников подвергся каре закона...  -  за  поджог  арендованной  им
мельницы (с целью получения страховой премии) был сослан в  Сибирь.  См.  т.
11, стр. 378.

     Красавица! подожди! // Белы руки подожми! - строки из русской  народной
песни "По улице мостовой".

     ...великолепного  князя  Тавриды!  -  Слегка   измененная   строка   из
стихотворения Г. Р. Державина "Водопад", относящаяся к Потемкину.

     ...Несколькими десятками анекдотов в "Русской старине" - В соответствии
с   общей   установкой   "Русской   старины"   на   занимательность   многие
публиковавшиеся  там  материалы  о  Потемкине  включали  "рассказы   о   его
причудливых выходках"  (Князь  Г.  А.  Потемкин-Таврический.  Биографический
очерк. - PC, 1875, кн. 10, стр. 254. См.  также:  "Исторические  рассказы  и
анекдоты, записанные со слов разных лиц П. Ф. Карабановым". - PC,  1872,  кн
3, стр. 463-467; "Исторические рассказы и анекдоты... сообщ. А.  Белаго".  -
PC, 1873, кн. 2, стр. 262-263).

     "Коль славен" - "Коль славен  наш  господь  в  Сионе...",  христианский
гимн. См. т. 11 наст. изд., стр. 566.

     ...Где стол был яств  Глядит на всех... - Неточная цитата  из  оды
Г. Р. Державина "На см