стр.  330),  публикация
начиналась в ОЗ так:

     Очищенный кончил.
     Я охотно поделился бы с читателями рассказом почтенного старика, но  не
могу, ибо содержание этого рассказа,  если  оно  будет  опубликовано,  может
потрясти краеугольные камни. Так, по крайней мере, удостоверяют компетентные
люди, а я не верить им - не могу. Время нынче такое стоит, что,  к  чему  ни
прикоснись, непременно что-нибудь  да  потрясешь.  Даже  смеяться  считается
небезопасным, потому что и смех хоть и не потрясает, но  все-таки  причиняет
неловкость. Стало быть, надо ждать до тех пор, пока сами стоящие  на  страже
потрясений убедятся, что потрясать нечего. Но тогда, конечно, и в  настоящем
рассказе не будет никакой надобности.
     Тем не менее, в  видах  уразумения  последующего,  я  считаю  возможным
сообщить вкратце следующие главные пункты рассказа Очищенного.
     1) Коренная, древняя фамилия рассказчика не Очищенный, а Гадюк.
     2) Насчет родопроисхождения  Гадюков  существуют  два  предания:  одно,
сложившееся на лоне московской исторической школы,  утверждает,  что  первый
Гадюк был новгородский благонамеренный  человек,  прежде  других  возымевший
мысль о призвании варягов; причем самое это призвание  совершилось  в  таких
обстоятельствах,  которые  подали  маститому  московскому   историку   мысль
поставить, совместно с Оффенбахом, на сцену оперетку, под  названием  "Вещий
сон Рюрика"; однако  ж  предприятие  это  не  было  приведено  к  концу  "за
неблаговременностью и опасением потрясений"; другое предание, сложившееся на
лоне петербургской историческо-сыскной школы, гласит так: первый  Гадюк  был
казанский татарин, который  познал  Истинного  Бога,  причем  восприемниками
были: генерал-майор Отчаянный  и  штатс-дама  Василисы  Мелентьевой,  княжна
Евдокия  Вертихвострва.  3)  Затем  кондуитный  список  последующих  Гадюков
заключался в том, что одним из них выщипывали бороды, другим  рвали  ноздри,
третьих били кнутом. Но и за всем тем некоторые уцелели. 4) Очищенными стали
именоваться Гадюки со времен Бирона, который разрешил  прадеду  рассказчика,
Прокофию, за некоторый любезно  верный  ему,  Бирону,  поступок,  упразднить
прежнее прозвище, яко омраченное изменою, и впредь именоваться Очищенным. 5)
Сам рассказчик, получив классическое воспитание, был в молодости предан суду
за жестокое обращение с крестьянами, причем, разумеется, просудил  все  свое
состояние. 6) Скитаясь по белу свету,  он  первоначально  поступил  учителем
танцевания в кадетском корпусе, но обнаружение прежней  судимости  заставило
его оставить государственную службу навсегда; тогда он  сделался  тапером  в
пансионе для девиц, содержимом вдовою учителя латинского  языка,  Кубаревой,
и, кроме того, партикулярно занимался внутренней политикой, за что, впрочем,
неоднократно  подвергался  телесным  повреждениям.  7)  Будучи  тапером,  он
вступил в первый брак с одною из воспитанниц г-жи Кубаревой, которая, однако
ж, через короткое  время  бежала  с  шарманщиком.  8)  Когда  объявили  волю
книгопечатанию, Очищенный сделался вольнонаемным  редактором  газеты  "Краса
Демидрона", а вслед за тем вступил во второй брак с содержательницей гласной
кассы ссуд Матреной Ивановной.  9)  Брак  этот,  однако  ж,  не  принес  ему
желанного успокоения, во-первых, потому, что Очищенный не  вполне  уверен  в
смерти своей первой жены, во-вторых, потому,  что  Матрена  Ивановна  ни  на
минуту не выпускает ключа от кассы из своих рук, и в-третьих, потому, что  в
квартире Матрены Ивановны оказался водворенным "молодой  человек",  которого
она называет своим племянником "Молодой человек" курчав, румян и  пользуется
завидным здоровьем, но молчалив и целые дни проводит в том, что стрит  перед
зеркалом, улыбается и расправляет усы. По временам он вдруг неизвестно  куда
пропадает и непременно уносит что-нибудь из заложенных вещей. Тогда  Матрена
Ивановна начинает грустить и выгонять мужа на розыски, не пуская в  квартиру
до тех пор, пока он не убедит "молодого человека" возвратиться к  выполнению
своих обязанностей.
     Затем, извиняясь перед читателями в наготе этого перечня, продолжаю мой
рассказ.

     При подготовке  Изд.  1883  текст  был  сокращен,  в  частности,  сняты
отрывки:

     Стр. 81, строка 5 сн. После абзаца: "Понимаю. То  самое,  значит
Веселись!" -

     - Вот-вот-вот! Пошли, значит, спросы да запросы.  Вопрос  первый:  "Что
такое случилось, что бы для неурочных оных восторгов достаточным  основанием
послужить  могло?"   Ответ:   "Ничего   особливого   не   случилось,   кроме
обыкновенного благопристойного течения, какое и прежде было,  и  впредь  без
изменения имеет быть!"  Другой  вопрос:  "но  ежели  бы  нечто  из  пределов
благопристойности выходящее и  произошло,  то  прилично  ли  в  сих  случаях
восторги свои предъявлять, или  же  следует  инако  как  поступать?"  Ответ:
"неуказное выражение восторженности уже по  тому  одному  не  приличествует,
что, заключая в себе косвенный укор прошедшему, оно в то же время и будущему
предлагает стеснительный урок, а потому  приличнее  и  с  здравою  политикой
согласнее  будет,  ежели  обыватель  и  подлинно  радостное  событие  примет
скромно, яко вседневный и ничего не значащий дар". Понял теперь?

     Стр. 83, строка 5 св. После слов: "...разве настоящая свадьба будет?" -

     Съездишь ты  в  церковь,  три  раза  кругом  налоя  обойдешь,  потом  в
кухмистерской у Завитаева поздравление примешь - и шабаш! Ты в одну сторону,
она - в другую!

     Осень  1877  -  начало  1878  г.  ознаменовались  громкими   уголовными
процессами: дело  "Клуба  червонных  валетов"  -  великосветских  московских
аферистов,  дело  генерала  Гартунга  о   похищении   крупного   наследства,
расследование подделки свидетельств  Восточного  займа  и  хищнических  афер
интендантов, грабивших  армию  во  время  русско-турецкой  войны,  суды  над
растратчиками  из  ссудного  банка,   Киевского   частного   и   Московского
промышленного банков, сенсационный процесс главного героя уголовной  хроники
70-х годов - кассира Общества взаимного кредита  Юханцева,  укравшего  более
двух миллионов. По официальному свидетельству, дела о "преступлениях  против
чужого  имущества"  заняли  в  это   время   в   судебной   статистике   58%
("Правительственный вестник", 1877, 7 сентября, Э 196; 10 сентября, Э  198).
Эта атмосфера уголовщины в общественной жизни сатирически отражена  в  главе
VII-самой "программой" уголовных деяний, которую "начертали"  себе  герои  и
которая определяет дальнейшее  движение  сюжета.  Как  и  во  многих  других
случаях, сатирическая идея Салтыкова  немедленно  подтверждалась  жизнью:  2
августа  1878  г;  М.  Вед.  (Э195)  сообщили  о  деле  некоего  коллежского
регистратора  А.  Н.  Буда,  обвинявшегося  в  краже  документа,  подлоге  и
троеженстве.
     Основное содержание главы  VIII  составляет  "Устав  о  благопристойном
обывателей в своей жизни поведении". В творчестве Салтыкова  он  подготовлен
многочисленными образцами  сатиры  на  законодательные  материалы  ("История
одного города", "Дневник провинциала в Петербурге").
     Непосредственный источник "Устава" указан самим автором: "Возьмите  XIV
том Свода Законов и сравните с "Уставом о благопристойности" -  ужели
это водевиль?" (письмо к А. Н. Пыпину 1 ноябри 1883  г.).  Как  установлено,
главным объектом  пародирования  послужил  заключенный  в  XIV  томе  "Свода
Законов  Российской  империи"   "Устав   о   пресечении   и   предупреждении
преступлений".
     "Устав",  созданный  Салтыковым,  явился  "пародией  на  все  то,   что
утверждала и узаконивала в жизни  общественная  реакция"  {Е.  И.  Покусаев.
Революционная сатира Салтыкова-Щедрина. М., 1963, с.  458.}.  Вместе  с  тем
появление его именно в этой части романа было не случайным: с необходимостью
пересмотреть действующую  "благопристойность"  и  заново  кодифицировать  ее
правительство Александра II столкнулось как раз весной 1878  г.  (февраль  -
апрель), в связи с подготовкой  и  ходом  процесса  Веры  Засулич.  Началось
откровенное  наступление  администрации   на   "законность",   установленную
пореформенными судебными порядками {См.: А. Ф. Кони. Соч., т. 2.  М.,  1966,
с. 72-85; "Дневник Д. А. Милютина", т. III. М., 1950, с. 42: "У графа Палена
вырвалось странное для министра юстиции мнение о необходимости такого  суда,
который решал бы "по приказанию начальства".}.
     В  критических  откликах  прежде  всего   было   отмечено   открывавшее
публикацию VII-VIII глав "резюме", которое заменило  вырезанную  из  журнала
предыдущую главу (см. стр. 335). Это "резюме,  талантливое,  и  даже,  можно
сказать,  блестящее",  было  очень  высоко  оценено  рецензентами  ("Обзор",
Тифлис, 1878, 15 апреля, Э 102; "Русская газета", 1878, 6 апреля, Э  68).  В
содержании  настоящих  глав  основное  внимание  критиков  привлек  "Устав":
"Лучшими местами в этом очерке являются, по нашему мнению,  как  рассуждения
героев по поводу "Устава о благопристойности", так и самый этот Устав
В этом случае юмор автора находит себе  полный  простор"  ("Сын  отечества",
1878, 8 апреля, Э 81; см. также "Новороссийский телеграф", 1878, 17  мая,  Э
972 и "Киевлянин", 1878, 25 апреля, Э 48). В то же время рецензент  "Русской
газеты",   обычно   благожелательной   к   Салтыкову,   нашел,   что   Устав
"беспредметен",  "вне  нашей  (да  и  всякой)   действительности"   и   есть
"бессмысленный набор совершеннейших нелепостей" (1878, 6 апреля, Э68).

     ...покойный Фаддей Бенедиктович.... -  Ф.  В.  Булгарин,  имя  которого
стало   нарицательным   для   обозначения   литературной    продажности    и
реакционности.

     ...в Сибири университет учреждают... - В июне 1878 г. газеты  сообщили,
что разрешено открытие университета в Томске (см. М. Вед., 14 июня, Э  150).
На протяжении 1879-1880 гг. они извещали о поступлении частных пожертвований
для него (см. М. Вед., 1880, 23 октября, Э294).

     ...кафедру  сравнительной   митирогнозии...   -   Митирогнозия   (далее
митирология) - сквернословие.

     ...давеча газету читал  с одной стороны, нельзя  не  сознаться,  с
другой  -  надо   признаться...   -   Сатирическая   формула,   высмеивающая
уклончивость мнений либеральной публицистики, подробно развернута в V  главе
"Дневника провинциала в Петербурге" (см. т. 10 наст. изд., стр.781).

     ...рассуждать  о  происхождении  миров  -  нельзя.  -   Речь   идет   о
естественных науках (в частности, идеях  дарвинизма),  преподавание  которых
пытался искоренить в это время министр народного просвещения Д. А. Толстой.

     ...эти греки да римляне больше безначалием  занимались. - Изучение
и   преподавание   античной   истории   вызывало   сопротивление    реакции:
"республиканские  добродетели"  приходили  в   неизбежное   столкновение   с
абсолютистскими идеалами. При Николае I "в книге о римской истории, изданной
для учебных заведений, напечатано было, что римляне жили под республиканским
правлением потому только, что не изведали еще благодетельного  самодержавия"
("Правда о России, высказанная князем  Петром  Долгоруковым",  Paris,  1861,
стр. 156-157).

     ...несколько сцен из народного быта  в Александрийском театре... -
Вероятно, имеются в виду шедшие в  сезон  1876/77  года  "Фрол  Скобеев"  Д.
Аверкиева,   "Змей   Горыныч"   В.   Александрова   (Крылова)    с    грубой
"псевдонародностью" их стиля.

     ...о слышанном и  виденном  на  экономических  обедах...  -  Эти  обеды
устраивал в фешенебельном ресторане Донона экономист В. П. Безобразов (см. В
л. Михневич. Наши знакомые. СПб., 1884, стр. 14).

     ...анекдоты   из   жизни   цензоров   Красовского   и   Бирукова...   -
Подразумевается, что официально допущена только критика, обращенная в давнее
прошлое: Красовский и Бируков - реакционные  цензоры  пушкинской  эпохи,  на
"глупость" и "притеснительность" которых великий поэт не раз жаловался.

     Тщетно будем мы употреблять выражение "рубль", коль  скоро  он  полтину
стоит... - Война 1877-1878 гг. вызвала чрезвычайные  расходы,  которые  были
покрыты новым выпуском кредитных билетов, внешним и внутренними займами,  но
курс рубля неуклонно понижался и к началу 80-х годов упал до  62  коп.  ("По
поводу внутренних вопросов". - ОЗ, 1882, Э9, стр. 144).

     ..."злой и порочной воли" подпущу!  -  Об  этом  положении  буржуазного
уголовного законодательства см. т. 11 наст. изд., стр. 569.

        "IX-XI   "
                                  (Стр. 98)

     Впервые - ОЗ, 1878, Э 4 (вып. в свет  19  апреля),  стр.  517-542,  под
номерами VII-IX.
     Рукописи и корректуры не сохранились.
     При подготовке Изд. 1883  в  текст  было  внесено  много  сокращений  и
изменений. Приводим наиболее существенные варианты журнальной публикации:
     Стр. 99, строки 5-6 св. Вместо слов: "которые поощряли нас к дальнейшей
игре ума" - было:

     которые, служа подтверждением  добытых  абстрактным  путем  истин,  тем
самым поощряли нас к дальнейшей игре ума.

     Стр. 99, строка 19 св. После слов: "хоть ты что хошь!" - что ни шаг, то
в гущу да в гущу! Так и бросил.

     - В отставку, значит, вышел?
     - Нет, бог миловал. Был, сударь, и не раз  разговор,  чтоб  службу  ему
оставить, однако видят,  что  человек  не  от  себя,  а  свыше  уж  ему  это
определено - снизошли. Собственною смертью на службе помер...  но  все-таки,
сударь, без покаяния!
     - Однако!
     - Да, так в стыде и отошел в вечность.

     Стр. 99, строка 11 сн. После слов: "понравиться нужно" -

     Коли сумел ты понравиться - теки и орошай! А не сумел - не прогневайся,
голубчик! так навек и оставайся малым источником.
     - Понравиться-то понравиться - это так; да ведь наука-то эта, голубчик,
мудреная!
     - Мудрено, сударь, собственно,  начало  сделать.  Истинную  потребность
угадать, на настоящую линию попасть - вот что  обсуждения  требует.  А  коли
ежели однажды угодил в точку, так  тут  только  поспевай!  Тут  мудрости  не
требуется, а поспешать нужно.
     - Хорошо, брат, ты расписываешь, - отчего же, однако, ты сам

     Стр. 100, строки 7-9 св. Вместо слов: "Выходит  вон!!" -

     Выходит. И прямо, знаете, оборвал. Кто таков и по какому делу? Тут я уж
и сам догадался, что дело мое не просвиркой пахнет,  однако  делать  нечего:
виноват, говорю, за ваше здоровье просвирку вынул! Взял он у меня просвирку,
повертел в руках, разломал пополам, потом начетверо... И вдруг, это: так ты,
говорит, боговдухновенную взятку мне хотел, всучить... вон!! И на другой  же
день: такого-то Очищенного и прочая и  прочая...  Словом  сказать,  сразу  в
таперы дорогу указал!

     Стр. 100, строки 17-18 св. После слов: "здешняя жизнь состоит" -

     Был у меня знакомый один, так тот на какую штуку поддел: колесом ходить
умел! Служил он в земском суде писцом, да приехал к ним ревизор - он  его  и
прельстил! А после ревизора - в Петербург перевели, - и он за ним. Дальше да
шире, да глубже, а теперь, слышно, он первый человек  в  своем  департаменте
состоит!
     - Слушай! Да неужто ж может такая "истинная потребность"  существовать,
чтобы пред глазами человек колесом ходил?
     - Всякие "истинные потребности"  бывают,  и  даже  такие,  для  отгадки
которых особливые познания нужно  иметь.  В  большинстве  случаев,  впрочем,
можно прямо на немощи человеческие рассчитывать. Иной начальник  к  женскому
полу пристрастие имеет, другой  требует,  чтобы  ему  на  ушко  нашептывали,
третий - к законодательству приверженность оказывает, четвертый -  просто  в
звонок звонить  любит  -  вот  подчиненный-то  и  примечает  и  разыгрывает,
сообразно этому, свою фантазию.
     - Примеры знаешь?
     - Да вот, например, с одним...

     Стр. 100, строки 6-8 сн. Вместо  слов:  "Да  что,  сударь,  в  "Русскую
старину" заглядывать - и нынче этого волшебства  даже  очень  достаточно,  -
подтвердил Очищенный" -

     С этим мнением не мог не  согласиться  и  я,  но  при  этом  -  больше,
впрочем, для разнообразия, оговорился, что в  последнее  время,  однако  же,
благодаря свету наук, волшебство уже начинает уступать естественному течению
вещей.
     - В наше время прохвосту уж не так-то легко... - начал было я развивать
свою мысль, но Очищенный без церемонии прервал меня.
     - И нынче, сударь, довольно волшебства, - сказал он,

     Стр. 101, строки 18-28 св. Вместо слов: "но  горе,  ежели  ты  хотя  на
минуту  совсем начальства избежать изловчится" -

     Хорошо, ежели ты,  обоняя  начальственные  испарения,  будешь  все-таки
памятовать, что возвышение твое, собственно говоря,  плевое  и  представляет
лишь повод для сознания выполненной обязанности! Но горе тебе, ежели ты хотя
на минуту позабудешь о своем недавнем золотарстве! Волшебство, которое  тебя
вознесло, - оно же и низвергнет тебя! Иван Иваныч! Наверное,  у  тебя  и  на
этот случай примерчик найдется?
     - Беспременно-с. Знал я одного коллежского секретаря, так вот с ним  от
гордости какой случай был. Служил он в департаменте; утром, по  обыкновению,
бумаги писал; вечером - в танцкласс к Марцинкевичу приходил.  Там  я  его  и
узнал. Долгое время все шло у них обыкновенным порядком, а тут  вдруг  начал
ихний  начальник  задумываться.  Придет  это   в   департамент,   бумаг   не
подписывает, а все у окна стоит да только в стекло барабанит. Или возьмет  в
руку колокольчик и начнет звонить; час звонит, другой звонит, все  сбегутся,
а он за шляпу, и был таков. Ну, всполошились.  Жалко,  знаете,  начальник-то
очень уж  был  хорош,  и  вдруг  его  за  задумчивость  в  другое  ведомство
переведут! Один только коллежский секретарь в ус не  дует.  "Знаю,  говорит,
что сия задумчивость обозначает! Увидите, что недели не пройдет, как со всех
батарей пальба воспоследует!" И точно, призывает его через неделю  начальник
и спрашивает: можешь ли ты мне ответ дать, что для России потребно? -  Могу,
говорит. "Напиши". Ушел коллежский секретарь домой и в одну ночь всю картину
представил. Понравилось. "Теперь, говорит,  напиши:  как  сего  достигнуть?"
Опять  ушел  коллежский  секретарь  домой  и  опять  написал.   Еще   больше
понравилось. "За сим, говорит, нам остается открыть пальбу".  И  начали  они
палить, и чем больше  палят,  тем  больше  коллежский  секретарь  в  доверие
входит. Вот он и возгордился. Вместо того,  чтобы  помнить  пословицу:  всяк
сверчок  знай  свой  шесток,  а  он  возмнил,  что   конца   начальственному
долготерпению не будет! Стал, знаете, желания своего  начальника  упреждать,
мысли угадывать. Не успеет начальник прожект задумать - смотрит, а он уж его
предварил. Спустили ему это один раз, спустили в другой, в третий,  конечно,
щелкнули - а он все продолжает предварять. До того,  знаете,  разревновался,
что глаза выпучил, ходит, как пьяный, шатается и у рта пена; словом сказать,
спит и видит, как бы ему в самое лоно к  начальнику  попасть.  Терпел-терпел
начальник, видит, что дело-то выходит  серьезное.  Хорош  парень,  да  ежели
повадку ему дать, от него, пожалуй, и  совсем  житья  не  будет.  И  что  ж,
сударь! Только, знаете, дунул... Как был во всей форме коллежский секретарь,
так совсем, и с гордостью своей, и с вицмундиром, тут же у всех на глазах  и
растаял. И теперича он в Пале-де-Кристаль у Марцинкевича в комиках состоит!
     - Какая, однако ж, ужасная жестокость судьбы!
     - Жестокость-то жестокость; однако и то  нужно  сказать:  сам  виноват.
Начальство ведь тоже опасается; думает: сегодня я золотаря на перси возложу,
а завтра он мне на плечи вскочит!
     - Правильно.
     - Вообще, сударь, в сношениях с  начальством  нужно  как  можно  больше
остерегаться. Почитать - почитай, но и приличия соблюдай. А еще того  лучше,
ежели кто совсем начальства избегнуть может.

     Стр. 108, строка 15 сн. После слов: "удовольствие мне предоставь!" -

     - Что говорить! Удовольствие - это первее всего!