ин и  купила  новый. По  его
просьбе Ольга Евгеньевна вшила под пиджак теплые, с высоким воротом вставки,
так как он не любил носить галстуки.
     Старшая  дочь  Анна  уже  работала в  революционном  штабе  в  Смольном
институте, а  Надежда  еще посещала  гимназию.  Часто  они  засиживались  до
поздней ночи, надеясь на приход Сталина. В таких случаях он имел обыкновение
приносить  хлеб, рыбу  или какую-нибудь другую провизию. Иногда  они  втроем
пили чай в  его комнате, стараясь  не  разбудить  родителей, которые спали в
столовой. Сталин  рассказывал истории  из сибирской  ссылки  или представлял
лиц, которых  встретил днем.  Временами он  доставал с полки томик сочинений
Чехова и вновь демонстрировал свой актерский талант, читая вслух "Хамелеона"
или "Душечку" -  свои  любимые рассказы. Последний  он знал почти  наизусть.
Порой   он   читал   сестрам   что-нибудь   из   Пушкина   или    Горького53. Весьма вероятно, что
именно  тогда  Сталин  начал  с особым  вниманием  относиться  к  Надежде  -
очаровательной,   непосредственной   девушке,   чье   музыкальное  дарование
сочеталось  со  склонностью  к домашнему  хозяйству  и  которая, как  и  все
Аллилуевы,  твердо  стояла  на  стороне  большевиков.  Через  два  года  они
поженились.
     Волна реакции, последовавшая за июльскими днями, временно отстранила от
активной  деятельности  многих революционных  руководителей.  В тот  момент,
когда  Ленин и Зиновьев скрывались,  а Троцкий и  Каменев  вместе  с другими
находились

     162

     в тюрьме,  Сталин оказался в числе менее значительных деятелей, которых
ход событий выдвинул на передний план в большевистских делах.  Июльские дни,
подобно  февральской  революции,   на   какое-то   время   предоставили  ему
возможность  серьезно влиять на процесс выработки общей партийной стратегии.
Правда,  во  второй  раз Сталин  вполне  заслужил  эту  роль,  поскольку  за
прошедший период сумел научиться  безошибочно повторять ленинские  мысли; на
него  можно было положиться,  что он  сумеет  отстоять  в  высших  партийных
органах  взгляды отсутствующего вождя. И когда  в начале августа 1917 г. 267
большевистских  делегатов  собрались  на  проходивший  в  подполье VI  съезд
партии,  с  Отчетным  докладом  ЦК  (обычное первое выступление  на  съезде,
являвшееся прерогативой Ленина) выступил Сталин, который также сделал доклад
о политическом положении.
     На съезде Сталин уже нисколько  не походил на того умеренного партийца,
который в марте считал  социалистическую революцию в России преждевременной.
Конечно, подобные взгляды все еще имели довольно широкое хождение в партии и
четко  обозначились в прениях по  текущему  моменту. Теперь Сталин полностью
стоял  на ленинских позициях;  для него проблема  отношений между  Временным
правительством  и  революцией  сводилась  к формуле  "кто  кого?" Сталин,  в
частности,  сказал:  "Что такое Временное правительство? Это - кукла,  это -
жалкая ширма, за которой стоят кадеты, военная клика и союзный капитал - три
опоры  контрреволюции.  Если  бы  "социалистические"  министры   не  были  в
правительстве, быть  может,  контрреволюционеры были  бы  уже  свергнуты. Но
характерная   черта  момента  в  том,  что   контрреволюционные  мероприятия
проводятся  руками "социалистов".  Только создав такую ширму, контрреволюция
может просуществовать еще месяц-другой.  Но поскольку растут силы революции,
взрывы будут,  и  настанет момент,  когда рабочие поднимут и сплотят  вокруг
себя  бедные  слои крестьянства, поднимут знамя  рабочей революции и откроют
эру         социалистической         революции          на         Западе"54.
     Заслуживает  особого  внимания  заявление Сталина  во время  обсуждения
проекта резолюции, предложенного в конце этого выступления. В заключительной
части  проекта говорилось,  что с наступлением национального  кризиса задача
революционных  классов будет состоять в том, чтобы захватить государственную
власть  и направить ее в союзе с революционным пролетариатом передовых стран
к миру и социалистическому  переустройству общества. Евгений  Преображенский
(впоследствии  один  из  лидеров  троцкистской фракции) предложил  следующим
образом сформулировать заключительное положение: "...для направле-

     163

     ния ее к  миру и при наличии  пролетарской  революции  на  Западе  -  к
социализму". Сталин возразил и заявил: "Не исключена возможность, что именно
Россия  явится страной, пролагающей путь  к социализму.  До сих пор  ни одна
страна не  пользовалась  в условиях войны такой  свободой,  как  Россия и не
пробовала осуществлять контроль рабочих над производством. Кроме  того, база
нашей революции шире, чем в  Западной Европе, где пролетариат стоит  лицом к
лицу  с буржуазией  в  полном  одиночестве.  У нас же  рабочих  поддерживают
беднейшие слои  крестьянства. Наконец, в  Германии  аппарат  государственной
власти  действует   несравненно  лучше,  чем  несовершенный  аппарат   нашей
буржуазии, которая и сама является данницей  европейского капитализма.  Надо
откинуть отжившее представление  о том, что только Европа может  указать нам
путь.  Существует марксизм  догматический  и марксизм творческий. Я  стою на
почве       последнего      (курсив       мой.       -       Р.       Т.)"55.  Это  примечательное
заявление, заслуживающее в силу своей спонтанности тем большего внимания, на
какой-то  короткий  момент  приоткрыло  завесу  над  лежащим  в  его  основе
русоцентризмом  Сталина.  В   обмене  мнениями  проступали  контуры  будущей
дискуссии  в   партии  относительно   возможности  построения  социализма  в
Советской  России  без  революции  в  Европе,  а  в  сталинском  "творческом
марксизме"  1917 г. уже содержалась в зародыше идея  построения социализма в
одной, отдельно взятой стране. Еще одним  предзнаменованием будущих  событий
явилось  поражение,  которое  потерпел  Преображенский  при  голосовании  по
предложенной им поправке к проекту резолюции.
     В  другом,  возникшем на  съезде  споре Сталин  был  менее  успешен.  В
заключительном слове к прениям по отчетному докладу Центрального Комитета он
сказал о необходимости издания партийного манифеста с разъяснениями недавних
событий,  а  затем  перешел  к  вопросу  о  целесообразности  явки  Ленина и
Зиновьева на суд. В  данный момент, заявил он, все еще неясно, в  чьих руках
власть, кроме  того  нет никакой  гарантии, что  арестованные вожди  будут в
безопасности. Другое  дело,  полагал Сталин,  если суд будет  демократически
организован  и  будет  дана  гарантия,  что их  не  растерзают.  В  нынешних
условиях,   сказал  он  далее,  нет  смысла  являться   в  суд,  а  вот  при
правительстве, которое смогло бы гарантировать товарищей от насилий, которое
имело     бы    хоть    некоторую     честь,    они     явились    бы     56. "Это  противоречивое
заявление, - писал  в  послесталинский период советский  журнал  по  истории
партии,  - допускавшее  при определенных условиях возможность явки  Ленина в
распоряжение   буржуазного   правительства,   было   глубоко    ошибочным"57. Такого  же мнения,
по-видимому, придерживалось подавляющее

     164

     большинство  делегатов   VI  съезда  партии.  В   прениях  Орджоникидзе
доказывал,  что партия ни  в коем случае не  должна допустить,  чтобы  Ленин
явился  на суд. Его поддержал Дзержинский. Николай Скрыпник возражал  против
идеи  Сталина о явке  Ленина на  суд при  определенных условиях и  предложил
выразить  протест  против клеветнической кампании. Даже Володарский, который
при поддержке двух членов Межрайонного комитета Троцкого,  представил проект
резолюции, разрешавшей  Ленину и Зиновьеву при определенных условиях явиться
на суд,  нашел  неприемлемым  высказывание  Сталина  относительно  "честного
буржуазного суда". Потом взял слово Бухарин и  заявил, что к данному вопросу
не  должно  быть  схоластического  подхода.  Он  высмеял  мысль  о   честном
буржуазном  суде ("Разве честный буржуазный  суд не будет  стремиться прежде
всего   отсечь  нам  головы?")  и  предложил  проект  резолюции,  в  которой
осуждалась "возмутительная  прокурорско-шпионско-полицейская  травля  вождей
революционного пролетариата" и исключалась всякая возможность  явки Ленина и
Зиновьева на  суд.  Съезд  одобрил  эту  резолюцию  абсолютным  большинством
голосов58.
     Вместе с тем  (и на  это  справедливости ради следует указать) ничто не
говорит о том, что Сталин серьезно ожидал развития событий по схеме, которая
упоминалась в  заявлении  и  которую  многие нашли  неприемлемой.  Во всяком
случае  данная  им  в  речи  по  текущему моменту  характеристика Временного
правительства совершенно  исключала возможность признания его  большевиками,
"по крайней мере, в  какой-то степени  честным режимом".  В действительности
дело в том, что Сталин и здесь обнаружил тенденцию, которая проявилась в его
выступлении на Апрельской  конференции по национальной проблеме, - тенденцию
к  двойственности по тактическим  вопросам,  когда принципы  и  практический
политический  курс  оказывались  не  в  ладах.  Он,  например,  провозглашал
принципиальное  право  наций на самоопределение, и одновременно проповедовал
политику, которая на практике противоречила  этому принципу. В другом случае
он предлагал  партии занять позицию, которая бы  в принципе  предусматривала
явку Ленина и  Зиновьева  в  суд,  но на условиях,  которые не могли реально
существовать.   В  то   время,   когда  обстоятельства,  по   мнению  многих
большевиков,  настоятельно  требовали  совершенно  четкой   позиции,  Сталин
предпочитал следовать извилистым путем.
     Впоследствии в  сталинской  литературе утверждалось, что  в 1917 г.  он
работал в  полной гармонии с  Лениным. Факты,  однако,  не  подкрепляют этот
тезис.  Помимо  разногласий  в  начале  апреля,  из  революционного  периода
известны еще два  случая,  когда Сталин расходился с  Лениным  по  вопросам,
которые по-

     165

     следний считал исключительно важными. Первый эпизод имел место накануне
октябрьских событий, когда Каменев и Зиновьев, нарушив партийную дисциплину,
раскрыли  в  газете  "Новая  жизнь"  план восстания. В письмах в Центральный
Комитет  от  18  и  19  октября  Ленин осудил  их  за  "штрейкбрехерство"  и
потребовал исключения из партии. Однако некоторые члены  ЦК  посчитали,  что
принимать столь  крутые  меры  не  стоит.  При  обсуждении этого вопроса  20
октября на заседании ЦК, на  котором присутствовало восемь членов, Свердлов,
доказывая   неправомочность  Центрального  Комитета  исключать  из   партии,
высказался за то,  чтобы  ограничиться принятием заявления Каменева о выходе
из ЦК. Сталин, в тот день по собственному почину опубликовавший в  партийной
газете  письмо  Зиновьева с ответами  на  обвинения  Ленина  и сопроводивший
письмо редакционной заметкой (в которой писал,  что "...вопрос можно считать
исчерпанным..."), вначале  предложил ничего не предпринимать по данному делу
до  предстоящего пленума  ЦК. Когда  же это предложение  не прошло,  Сталин,
утверждая, что Зиновьев и Каменев подчинятся решениям Центрального Комитета,
высказался против их исключения из партии и вывода из ЦК.  После того как ЦК
пятью  голосами  против  трех  приняло  отставку  Каменева,  Сталин  выразил
готовность  уйти  с поста редактора партийного органа,  однако ЦК с  этим не
согласился59.
     Второй эпизод  относится  к февралю 1918  г., когда над  правительством
Ленина нависла реальная  угроза разгрома наступавшими немецкими войсками. 10
февраля  большевики отвергли исключительно  тяжелые условия мира, переданные
Германией Троцкому в Брест-Литовске. Неделю спустя, перед лицом готовящегося
нового немецкого наступления  раздираемый разногласиями  Центральный Комитет
проголосовал  за  то,  чтобы  проинформировать  германское  правительство  о
готовности большевиков заключить мир на ранее отвергнутых условиях. ЦК вновь
собрался 23  февраля,  чтобы рассмотреть ответ немцев, выдвинувших, по сути,
ультиматум на  еще  более кабальных  условиях.  Ленин,  который заявил,  что
"политика  революционной  фразы"  окончена,  предложил   немедленно  принять
условия немцев и  тут же предъявил собственный ультиматум: если условия мира
не  будут  приняты, то  он выйдет  и  из  правительства  и  из  Центрального
Комитета. В процессе  обсуждения Сталин заметил:  "Можно не  подписывать, но
начать мирные переговоры". На это Ленин  ответил:  "Сталин не прав, когда он
говорит, что можно не подписать. Эти условия  надо подписать. Если вы  их не
подпишите, то вы  подпишите  смертный приговор  Советской  власти  через три
недели"60.   В
результате Сталин проголосовал вместе с большинством в поддержку ленинского

     166

     предложения.  Тем не  менее  резкий упрек  вождя  в его адрес  навсегда
запомнился присутствующим, а также нашел отражение в протоколах заседания.
     Бурная политическая деятельность в массах в 1917 г. не  отвечала натуре
Сталина,  поэтому  он  ничем  особенным  не  проявил  себя  как политический
руководитель, как яркая  личность. Не  обладая  ораторским талантом,  он  не
спешил выступать на массовых митингах. Его статьи в большевистской прессе не
обнаруживали публицистического дара. Но что важнее всего,  Сталин не проявил
таких  важных  качеств  выдающегося  революционного  вождя,  действующего  в
кризисной   и    постоянно   меняющейся    ситуации,   как   умение   быстро
приспосабливаться к новой обстановке, творческое мышление, хорошее понимание
настроений  масс  и  умение на  них  правильно  реагировать,  решимость.  Не
удивительно, что в воспоминаниях многих большевиков Сталин  не фигурировал в
качестве одного  из героев  революционного периода. Не выступал он таковым в
мемуарах и в исторической литературе  первых послереволюционных лет. В одном
из популярных небольшевистских журналов издававший его участник  и  очевидец
тех событий Николай Суханов в довольно пренебрежительной форме комментировал
появление  Сталина в марте 1917 г. в Исполнительном  Комитете Петроградского
Совета. Заметив,  что  среди  "генералитета"  большевистской партии  имелось
много фигур покрупнее и вождей подостойнее, Суханов продолжал: "Сталин же за
время  своей скромной деятельности в Исп. Комитете производил - не на одного
меня  -  впечатление  серого  пятна,  иногда маячившего тускло  и бесследно.
Больше        о       нем,        собственно,       нечего        сказать"61.    Сталин   не
упоминается и в книге Джона Рида "10 дней, которые потрясли мир", изданной в
России  в  1923  г.  с  восторженным  предисловием  Ленина,  рекомендовавшим
"правдивое и  необыкновенно  живо написанное изложение  событий..."62. Как мы уже  видели, в  не
совсем выгодном свете он предстал и в таких первых воспоминаниях большевиков
о революции, как мемуары Шляпникова.
     И  все же,  если на  этом поставить  точку, то может сложиться неверное
представление о роли Сталина в революции. Год 1917-й явился  важной вехой на
пути Сталина к вершине. Находясь в центре  революционных событий, участвуя в
совещаниях  большевистского  Центрального Комитета,  действуя  как  один  из
ведущих партийных  организаторов,  он накопил  значительный  опыт  политика.
Именно тогда, как заметил позднее Троцкий, Сталин получил статус признанного
члена  большевистского  генерального  штаба  и  наконец  "стал  окончательно
Сталиным"63.  Он
зарекомендовал себя главным специалистом  партии  по проблемам  национальных
меньшинств. И хотя Сталин и не покрыл

     167

     себя славой в год революционного  переворота, он  приобрел  достаточное
влияние на  дела партии. Прежний опыт  комитетчика,  склонность  к  подобной
деятельности  пригодились  в  ЦК, возглавлявшем  партию. С численным  ростом
Центрального Комитета (с 9 членов и 5 кандидатов  в апреле до  21 члена и 10
кандидатов в августе 1917 г., после VI съезда партии) Сталин  оказался среди
десятка (или  около  того)  наиболее  влиятельных  партийных  руководителей.
Когда,  например, на  одном  из октябрьских заседаний ЦК создал Политическое
бюро,   которому   в  первое  время  предстояло   осуществлять  политическое
руководство, Сталин был избран  в его состав  вместе с Лениным,  Зиновьевым,
Каменевым,  Троцким, Сокольниковым  и  Бубновым.  А когда  через  неделю  ЦК
организовал Военно-революционный  центр,  возглавляемый Троцким, в числе его
пяти членов  (вместе с Свердловым,  Дзержинским, Бубновым  и  Урицким) был и
Сталин64. Ни  одна из
этих организационных мер не имела существенного влияния на разворачивавшиеся
с головокружительной  быстротой события. Однако обе они  явились ступенями в
возвышении Сталина как вождя партии.


     Примечания
     1  Из  того
факта, что Сталин вошел в ЦК "через заднюю дверь", Троцкий заключает, что на
Пражской  конференции  его  кандидатура  встретила  возражения  (Stalin:  An
Appraisal of the Man and His Influence. N. Y., 1967, p. 136 - 137). Возможно
и  другое,  что  будучи  не достаточно известным, он не  собрал  необходимое
количество голосов.  Факт  кооптации  Сталина в ЦК был  отражен  в партийных
документах  20-х годов и послесталинского периода, однако в  годы сталинизма
замалчивался.
     2  Очерки
истории  коммунистических организаций  Закавказья. Тбилиси, 1967, ч.  I,  с.
141.
     3 Ленин  В. И.
Полн. собр.  соч., т. 11, с. 386. Поскольку и брошюра и статья появились без
подписи,  трудно сказать, знал ли в  то время Ленин, что автором обеих работ
являлся Сталин. По этому вопросу см. выше с. 139, прим. в"-- 17.
     4  Позицию,
которую  отстаивал  Сталин,  изложил  выступавший  перед  ним  представитель
большевиков С. А. Суворов.
     5 Schapiro  L.
The Communist  Party of the Soviet Union. N. Y.,  1959, p. 101. Бертрам Вулф
пишет:  "К 1909 г. партия уменьшилась настолько, что  Крупская записала:  "У
нас  совсем  нет  людей"". Впоследствии Зиновьев,  человек,  близкий Ленину,
заявил:  "В  этот  несчастный  период  партия  как  единое  целое  перестала
существовать" (Three Who Made a Revolution. Boston, 1948, p. 486).
     6 Сталин  И. В.
Соч., т. 2, с. 147.
     7 Там же, с. 198
- 199.
     8 Там же, с. 211
- 212.
     9   Иосиф
Виссарионович Сталин. Краткая биография. М., 1947, с. 50. В книге говорится,
что в должности агента или уполномоченного ЦК Сталин пребывал с 1910 по 1912
г. Можно было бы усомниться в правдивости этого утверждения, и

     168

     прежде всего  потому, что оно отсутствует  в  более  ранних официальных
биографиях Сталина. Однако оно нашло подтверждение в примечании к протоколам
заседания Бюро ЦК в марте 1917 г. ("Вопросы истории КПСС",  1962, в"-- 3, с.
156).
     10  Поскольку
другие  члены  Русского  бюро (Орджоникидзе, Спандарян и Голощекин) являлись
одновременно и членами вновь избранного на Пражской конференции Центрального
Комитета, получилось бы не совсем  удобно, если бы Сталин  стал членом Бюро,
не будучи одновременно кооптированным в члены ЦК.
     11 Эти письма не
вошли в собрание сочинений  Сталина. Текст третьего, перехваченного полицией
и обнаруженного в ее архивах письма опубликован вместе с другими материалами
о Сталине в тифлисской газете "Заря Востока" 23 декабря 1925 г. Полный текст
двух других  писем  не  публиковался,  но  выдержки  из  них  содержатся  в:
Дубинский-Мухадзе И. М. Орджоникидзе. М., 1963, с.  93; Поспелов  П. Н. (гл.
ред.). Владимир Ильич Ленин. Биография. 2-е изд. М., 1963, с. 179 - 180.
     12
Дубинский-Мухадзе И. М. Орджоникидзе, с. 92 - 94.
     13  Ленин  В. И.
Полн. собр.  соч.,  т. 22, с. 223 - 230.  Хотя статья была написана в ноябре
1912 г., ее опубликовали лишь в августе 1913 г.
     14  Поэтому
партию назвали не русской, а российской, имея в виду всю Российскую империю.
Относительно ленинского транснационального  толкования понятия  "российская"
см.: там же, т. 23, с. 320.
     15 Там  же,  с.
59. 314 - 322.
     16  Ленин В. И.
Полн.  собр. соч., т. 48,