шей компанией. Вы же сами отправитесь со  мной  в  плавание  по
реке. Я буду выступать в роли капитана. Себя вы можете  называть  штурманом,
помощником капитана, вторым капитаном,  кем  угодно.  Фактически  управление
судном я оставляю за вами. Сам я отдавать приказы буду не часто,  но,  когда
это случится, повиноваться мне придется беспрекословно. С нами в путешествие
отправятся мои друзья, проезд их  будет  бесплатным.  Возможно,  я  посчитаю
удобным найти им какое-нибудь  полезное  занятие  на  судне  с  определенным
кругом обязанностей, который выберу по собственному усмотрению. Мои  решения
в этом плане обсуждению не подлежат. Во время путешествия я могу приобретать
новых друзей, которых  также  вправе  приглашать  на  борт.  Ваша  задача  -
относиться к ним гостеприимно. Если вы примете мои условия, капитан Марш, мы
с вами быстро разбогатеем и в дальнейшем легко и с комфортом будем бороздить
вашу реку.
   Эбнер Марш рассмеялся.
   - Что ж, очень может быть. Но это не моя река, мистер  Йорк.  И  если  вы
думаете, что на старушке ?Эли Рейнольдз? можно путешествовать в комфорте, то
вы жестоко ошибаетесь, что поймете сразу же, как только ступите на ее  борт.
Это старая развалина с отвратительными  условиями  для  проживания.  Большую
часть времени она перевозит иностранцев,  которые  едва  набирают  на  самый
дешевый билет. Они, как перекати-поле, мотаются с одного места на другое.  Я
не поднимался на борт ?Эли? вот уже два года. Там командует  старый  капитан
Йегер. В последний раз, когда  я  катался  на  ней,  старушка  отвратительно
воняла. Если вам нужен комфорт и роскошь, лучше попробуйте  купить  ?Эклипс?
или ?Джона Симондза?.
   Джошуа Йорк сделал глоток вина.
   - Послушайте, - сказал он, - давайте уйдем отсюда. Мы можем пройти ко мне
в комнату и обсудить дела там.
   Марш  предпринял  слабую  попытку  протеста.  ?Дом  переселенца?   всегда
славился отменным выбором десерта, и ему не хотелось бы пропустить  его.  Но
Йорк проявил настойчивость.
   Комната Йорка оказалась просторной и хорошо обставленной. Это  был  самый
лучший номер в гостинице. Обычно его оставляли для  богатых  плантаторов  из
Нового Орлеана.
   - Садитесь, - командным тоном приказал Йорк и указал Маршу  на  массивное
кресло в гостиной.
   Марш сел, а его хозяин тем временем удалился во внутренние покои.  Минуту
спустя он вернулся, неся с собой небольшой обитый железом сундучок. Водрузив
его на стол, Йорк Принялся открывать замок.
   - Подойдите сюда, - сказал он Маршу, но тот уже поднялся с кресла и  стал
за его спиной. Йорк откинул крышку.
   - Золото, - тихо пробормотал Марш. Он вытянул  руку  и  потрогал  монеты,
потом пропустил их между пальцами, давая  себе  возможность  полнее  ощутить
прикосновение мягкого желтого металла, его сияние и звон.  Одну  монетку  он
поднес ко рту и попробовал на зуб. - Как будто настоящее, - сказал  капитан,
сплевывая, и бросил монету назад в сундук.
   - Десять  тысяч  долларов  в  золотых  монетах  достоинством  в  двадцать
долларов, - заметил Йорк. - Кроме этого, у меня  имеется  еще  два  подобных
сундучка, а также кредитные письма из банков Лондона, Филадельфии и Рима  на
суммы еще более значительные. Не отказывайтесь от моего предложения, капитан
Марш, и вы получите второе судно, куда больше,  чем  ваша  ?Эли  Рейнольдз?.
Или, может, я должен сказать, у нас будет второе судно? - Он улыбнулся.
   Эбнер Марш намеревался отвергнуть предложение Йорка. Он очень нуждался  в
деньгах, но человеком был подозрительным и не привык к тайнам, а Йорк просил
довериться ему полностью. Предложение выглядело слишком заманчивым; Марш  не
сомневался, что оно таит в себе какую-то опасность, и если он все же  примет
предложение, то ему ее не избежать.  Однако  сейчас,  воочию  увидев  размер
богатства Йорка, капитан чувствовал, как его решимость слабеет.
   - Новое судно, говорите? - слабым голосом произнес он.
   - Да, - ответил Йорк, - и все это не считая обусловленной суммы,  которую
я намереваюсь выплатить вам  за  половину  вашей  доли  в  грузопассажирской
компании.
   - Сколько... - начал было Марш. Но во рту у  него  пересохло.  Он  нервно
облизал губы. - Сколько  денег  вы  хотите  потратить  на  постройку  нового
корабля, мистер Йорк?
   - А сколько нужно? - спокойно спросил Йорк. Марш набрал пригоршню золотых
монет, а потом раздвинул пальцы и позволил им высыпаться назад в сундук. Как
они сияют, подумал он, а вслух произнес:
   - Вам не стоит держать  при  себе  столько  денег,  Йорк.  Есть  негодяи,
способные убить человека всего лишь за одну такую монету.
   - Я умею за себя постоять, капитан, - сказал Йорк. Марш поймал его взгляд
и невольно поежился. Он не позавидовал бы грабителю, позарившемуся на золото
Джошуа Йорка.
   - Не хотите немного пройтись со мной? До пристани?
   - Вы не ответили на мой вопрос, капитан.
   - Вы получите ответ. Только сначала  пройдемся.  У  меня  есть,  что  вам
показать.
   - Очень хорошо, - согласился Йорк.
   Он закрыл крышку сундука, и золотое  сияние,  освещавшее  комнату,  сразу
померкло. Внезапно она показалась сумрачной и тесной.
   Ночной воздух был прохладен и влажен. Они шли по пустынным темным улицам,
эхо гулко разносило стук сапог. Йорк двигался проворно и грациозно, Марш - с
грузным достоинством. На Йорке был свободный  лоцманский  китель,  скроенный
наподобие плаща, и высокая старая касторовая шляпа, которая в свете неполной
луны отбрасывала длинные тени. Марш кинул грозный взгляд в  сторону  темного
проулка между унылыми кирпичными строениями,  используемыми  под  склады,  и
постарался придать своему лицу достаточно свирепое выражение,  чтобы  отбить
желание нападать у всякого, кто вздумает посягнуть на его достоинство.
   На пристани теснились пароходы - не менее четырех десятков. Даже  в  этот
ночной час там еще наблюдались признаки жизни.  Грузчики,  пристроившиеся  у
клетей и стогов сена, передавали из рук в руки бутылку с  вином  или  курили
глиняные трубки. На десяти или более  пароходах  горели  иллюминаторы.  Ярко
светился пакетбот ?Уэйндотт?, над ним струился дымок. На палубной надстройке
одного из  большеколесных  пароходов,  где  размещался  капитанский  мостик,
партнеры заметили человека, который с любопытством  рассматривал  их.  Эбнер
Марш провел  Йорка  мимо  него,  мимо  темной  вереницы  притихших  судов  с
устремленными в звездное небо высокими трубами, похожими на ряд обуглившихся
деревьев со странными соцветиями на вершинах.
   Перед большим, витиевато украшенным большеколесным пароходом со сложенным
на главной палубе грузом капитан наконец остановился. Даже  в  слабом  свете
неполной луны было видно, что судно великолепно. На всей  пристани  не  было
второго такого красавца.
   - Да? - тихо, с уважением произнес Джошуа Йорк. Именно  это  решило  дело
(позже вспоминал Марш), - уважение в его голосе.
   - Это ?Эклипс?,  -  пояснил  Марш.  -  Видите,  там,  на  рулевой  рубке,
обозначено его имя. - Он показал тростью. - Вы можете его прочитать?
   - Вполне отчетливо. У меня превосходное ночное зрение.  Это  что,  особое
судно?
   - Да, черт возьми, особое. ?Эклипс? был построен в 1852  году,  пять  лет
назад, но и сейчас выглядит великолепно.  Стоит  он  триста  семьдесят  пять
тысяч долларов. Во всяком случае, столько за него просят, и не зря. На  этой
реке никогда не было более крупного, более  замечательного,  более  крепкого
судна. Я облазил его вдоль и поперек,  специально  покупал  на  него  билет.
Поверьте мне, я знаю, что говорю, - подчеркнул Марш. -  Размеры  парохода  -
365 футов на 40, его большой салон достигает в длину 330 футов. Уверен,  что
никогда ничего подобного вы не видели. В одном конце  его  помещена  золотая
статуя Генри Клея, в  другом  -  Энди  Джексона.  Им  все  время  приходится
пялиться друг на друга. Там больше хрусталя, серебра и тонированного стекла,
чем могла бы себе позволить лучшая  гостиница,  написанные  маслом  картины,
яства, которых вы от роду не пробовали, и зеркала, такие зеркала!..
   Но все это не идет ни в какое  сравнение  с  его  скоростью.  Внизу,  под
главной палубой, скрыты  пятнадцать  паровых  машин.  Длина  хода  поршня  -
одиннадцать  футов.  Могу  заверить  вас,  нет  судна  на  реке,  способного
обогнать ?Эклипс?, когда капитан Стерджен дает  ему  пара.  Он  с  легкостью
может выжимать восемнадцать миль в час, когда идет вверх по течению. В  53-м
он даже установил рекорд по преодолению расстояния между  Новым  Орлеаном  и
Луисвиллем. Это время я знаю наизусть. Четыре дня,  девять  часов,  тридцать
минут, он на пятьдесят минут побил рекорд чертова ?Шотуэлла?, и это при том,
что всем известно, какой быстроходный ?Шотуэлл?. - Марш повернулся  к  Йорку
лицом. - Я надеялся, что моя  ?Леди  Лиз?  в  один  прекрасный  день  сменит
?Эклипс?, побьет его рекорд или придет за такой же короткий срок... У нее бы
ничего не вышло, теперь мне это точно известно. Я просто обманывал  себя.  У
меня  никогда  не  было   достаточно   денег,   чтобы   построить   корабль,
превосходящий ?Эклипс?.
   Вы дадите мне эти деньги, мистер Йорк, и тогда  станете  моим  партнером.
Вот вам мой ответ, сэр. Хотите получить половину компании ?Река  Февр??  Вам
нужен молчаливый партнер, который тихо делает свое дело и не  задает  лишних
вопросов? Прекрасно. Тогда дайте мне деньги на строительство  такого  судна,
как это.
   Джошуа  Йорк  долгим  взглядом  посмотрел  на   большеколесный   пароход,
безмятежный и спокойный. В темноте казалось, что он тихо  парит  над  водой,
готовый принять любой вызов. К Эбнеру Маршу Йорк  повернулся  с  улыбкой  на
губах и отблеском неясного света в глазах.
   - идет, - только и сказал он и протянул  руку.  Обнажив  в  косой  улыбке
кривые зубы, Марш заключил белую тонкую ладонь Йорка в свою мясистую лапу  и
пожал ее.
   - Тогда договорились, - сказал он громко и стиснул  руку  со  всей  своей
медвежьей  мощью.  Марш  всегда  поступал  так,   заключая   сделки,   чтобы
примериться к партнерам, посмотреть, на что они способны. Руку он обычно  не
отпускал до тех пор, пока не замечал в глазах боль.
   Но глаза  Йорка  оставались  ясными,  и  его  собственная  ладонь  крепко
обхватила руку Марша с неожиданной силой. Чем  крепче  становилось  пожатие,
тем больше каменели под белой кожей мышцы, превращаясь в  железные  пружины,
цепко  обвившие  руку  Марша.  С  усилием  сглотнув,  Марш  подавил  желание
вскрикнуть.
   Йорк разжал ладонь.
   - Пойдемте, - сказал он и чувствительно похлопал Марша по плечу, так, что
тому стоило труда не зашататься. - Нужно еще обсудить кое-какие планы.
 
Глава 2 
 
Новый Орлеан 
Май 1857 года 
 
   На Французскую биржу Билли Типтон по прозвищу Мрачный Билли прибыл  сразу
после десяти. В дурном расположении духа он  наблюдал  за  продажей  четырех
бочонков вина, семи клетей сухого товара и партии мебели. Только после этого
вывели рабов. Мрачный Билли молча стоял, уперев локти  в  длинную  мраморную
стойку бара, занимавшего половину окружности ротонды, и прихлебывал  абсент.
Тем временем торговцы на двух языках расхваливали свой товар.
   Мрачный Билли был смугл, со страшным, как у мертвеца, вытянутым лошадиным
лицом, изъеденным оспой, которой он переболел в детстве.  Редкие  каштановые
волосы были покрыты чешуйками перхоти. Улыбался Мрачный Билли редко,  а  его
глаза отливали пугающим льдистым цветом.
   Эти глаза,  холодные  и  опасные,  служили  Мрачному  Билли  своеобразной
защитой. Французская биржа была серьезным местом, слишком серьезным, на  его
взгляд, к тому же Мрачный Билли терпеть не мог  посещать  ее.  Располагалась
биржа в ротонде отеля  ?Сент-Луис?,  под  вздымающимся  куполом,  из  центра
которого на покупателей и продавцов лился  поток  дневного  света.  Купол  в
поперечнике  занимал  не  менее  восьмидесяти  футов.  Внутреннее  помещение
окружали  высокие  колонны,  на  которых  были  сооружены  галереи.  Потолок
покрывала изысканная роспись, стены украшали живописные  полотна.  Перила  и
стойка бара  изготовлены  из  цельного  мрамора,  полы  и  столы  аукционных
выкликал тоже были из мрамора.
   Посетители отличались такой же изысканностью, как и убранство  интерьера:
богатые плантаторы с верховья реки, молодые денди-креолы из старого  города.
Мрачный Билли презирал креолов, презирал за их богатые одежды и высокомерный
вид, за темные, надменные глаза. Он не любил появляться  среди  них.  Креолы
вспыльчивы и агрессивны, им ничего не стоит вызвать человека на дуэль. Порой
один из этих молодых сосунков уже собирался наброситься на  Мрачного  Билли,
полагая, что тот нарочно коверкает их язык и не так смотрит на их женщин. Им
претил его самонадеянный американский дух, его сомнительная  репутация,  его
неряшливость. Но стоило задирам увидеть взгляд холодных глаз Мрачного Билли,
таящих в себе угрозу, как они тотчас отворачивались и ретировались.
   И все же Мрачный Билли предпочитал покупать невольников  на  Американской
бирже  в  ?Сент-Чарльзе?,  где  манеры  были   менее   изысканными,   вместо
французского говорили по-английски, и он чувствовал себя спокойнее.  Роскошь
и великолепие ротонды ?Сент-Луиса?  не  впечатляли  его,  единственное,  что
Мрачному Билли там нравилось, так это качество подаваемых спиртных напитков.
   Тем не менее наведываться туда  приходилось  раз  в  месяц.  Американская
биржа вполне подходящее место, чтобы купить  раба  для  работы  в  поле  или
кухарку, но чтобы найти девушку,  с  которой  можно  было  бы  поразвлечься,
смуглолицую красавицу-октаронку того типа, который нравится Джулиану,  нужно
идти  на  Французскую  биржу.  Джулиану  требовалась  красавица,  и   только
красавица.
   Мрачный Билли поступал так, как хотел Деймон Джулиан.
   Было  почти  одиннадцать  часов,  когда  торговля  вином  закончилась,  и
торговцы начали выставлять к продаже живой товар из  бараков,  расположенных
на Моро, Эспланаде и Коммон-стрит; мужчин и  женщин,  старых  и  молодых,  а
также детей. Удивительно много среди них было светлокожих и пригожих  лицом.
Имелись среди рабов и образованные и, как полагал Мрачный  Билли,  вероятно,
некоторые говорили по-французски.
   Всех их выставили на обозрение вдоль одной  из  стен.  Несколько  молодых
креолов с самодовольным видом  принялись  бойко  прохаживаться  вдоль  ряда,
чтобы   получше   приглядеться   к   выставленному   товару   и   обменяться
впечатлениями. Мрачный Билли не тронулся с места и заказал себе  еще  порцию
абсента. Накануне он  посетил  большую  часть  площадок,  где  расположились
невольники, и знал, какой товар будет выставлен на продажу.  Ему  оставалось
только ждать.
   Один  из  аукционистов  опустил  на  мраморную  столешницу  своего  стола
деревянный  молоток;  посетители  аукциона  тотчас  притихли   и   выжидающе
повернули  к  нему  головы.  Он  махнул  рукой,  и  на  упаковочную   клеть,
пошатываясь, поднялась молодая женщина лет двадцати - квартеронка с большими
глазами и по-своему хорошенькая. Одета она была в платье из набивного ситца,
волосы  перехвачены  зеленой  лентой.  Аукционист  с  энтузиазмом   принялся
расхваливать ее достоинства, Мрачный Билли без интереса  наблюдал  за  ходом
торгов, за тем, как за право сделать  покупку  бились  два  молодых  креола.
Наконец девушку продали за тысячу четыреста долларов.
   Следующей  шла  женщина  постарше,  о  которой  было  сказано,  что   она
прекрасная кухарка. Ее тоже продали. Потом следовала молодая  мать  с  двумя
детьми; их продали вместе. Мрачный Билли продолжал  ждать.  Часы  показывали
уже четверть первого, и в зале биржи от покупателей  и  зевак  стало  тесно,
когда появился объект, выбранный им накануне.
   Звали ее Эмили, как объявил выкликала.
   - Вы только посмотрите на нее, господа,  -  трещал  он  по-французски,  -
только посмотрите на нее. Какое совершенство! Давненько не было у нас такого
лота. Уверяю вас, подобного товара вы не увидите еще много лет.
   Мрачный Билли не мог не согласиться. На вид Эмили  было  лет  шестнадцать
или семнадцать, но  выглядела  она  вполне  сформировавшейся  женщиной.  Она
стояла на возвышении и казалась несколько  испуганной.  Невзрачная  простота
платья только подчеркивала совершенство фигуры. У Эмили было красивое лицо -
большие ласковые глаза и кожа цвета кофе с молоком. Джулиану она  непременно
понравится.
   Торг оживился. Такая  изысканная  красота  не  интересовала  плантаторов,
однако шесть-семь креолов принялись энергично биться за девушку,  взвинчивая
цены. Можно было не  сомневаться,  что  другие  рабы  уже  просветили  Эмили
относительно ее дальнейшей судьбы. Она была достаточно прелестна,  чтобы  со
временем обрести свободу и жить на содержании одного из  молодых  креольских
щеголей в маленьком домике на Рчмпатс-стрит, во всяком случае, до  тех  пор,
пока он не женится. Она будет посещать балы, устраиваемые для квартеронок  в
бальном зале Орлеана, носить шелковые платья и ленты и послужит причиной  не
одной дуэли. Ее дочери будут обладать еще более светлой кожей, а повзрослев,
окунутся в такую же прекрасную жизнь. Возможно, состарившись,  она  научится
делать изысканные прически или будет содержать пансион.
   Мрачный Билли с невозмутимым лицом продолжал потягивать абсент.
   Цена росла. Когда она достигла двух тысяч долларов, осталось  только  три
покупателя.  В  этот  момент  один  из  них,  смуглолицый   лысый   мужчина,
потребовал, чтобы девушка разделась. Выкликала отдал короткую команду, Эмили
осторожно расстегнула платье,  и  оно  соскользнуло  вниз.  Кто-то  отпустил
непристойную шутку, по залу пробежал смешок.  Девушка  слабо  улыбнулась,  а
аукционист  ухмыльнулся  и   присовокупил   собственное   замечание.   Торги
возобновились.
   Когда  сумма  превысила  две  с  половиной  тысячи,  лысый  отказался  от
дальнейшего участия в торге.  Интересовавшим  его  зрелищем  он  и  так  уже
насладился. У Мрачного Билли оставалось только два  соперника,  оба  креолы.
Они поочередно опережали друг друга,  подняв  цену  до  трех  тысяч  трехсот
долларов. Тогда накал несколько снизился.  Аукционист  назвал  окончательную
цену, предложенную более молодым из них: три тысячи триста долларов.
   - Три четыреста, - спокойно вставил его  оппонент.  Мрачный  Билли  узнал
его. Это был худощавый молодой креол по имени Монтрейль, известный  игрок  и
дуэлянт.
   Второй покупатель покачал  головой;  аукцион  заканчивался.  Монтрейль  с
самодовольной ухмылкой смотрел на Эмили. За секунду  до  того,  как  молоток
опустился. Мрачный Билли поднялся с места и, отставив  в  сторону  стакан  с
абсентом, четко и громко сказал:
   - Три семьсот.
   Выкликала и девушка в изумлении подняли головы. Монтрейль и несколько его
приятелей метнули в сторону Билли полные угрозы взгляды.
   - Три восемьсот, - не унимался Монтрейль.
   - Четыре тысячи, - сказал Билли.
   Это была слишком высокая цена даже для такой красавицы. Монтрейль  сказал
что-то своим спутникам, и все трое, резко развернувшись  на  каблуках  и  не
проронив больше ни слова, покинули ротонду.
   - Похоже, я выиграл аукцион, - заметил Мрачный  Билли.  -  Оденьте  ее  и
подготовьте отправиться со мной. Зал с удивлением пялил на него глаза.
   - Не извольте сомневаться! - сказал выкликала.  Тем  временем  со  своего
места поднялся другой аукционист с молотком в руке и вызвал на помост другую
красотку. Внимание присутствующих переключилось на нее. Торги на Французской
бирже продолжались.
   Мрачный Билли Типтон провел Эмили длинной анфиладой круглого зала, и  они
вышли на улицу Сент-Луиса с ее фешенебельными магазинами. Прохожие и богатые
путешественники бросали на них любопытные взгляды. От яркого дневного  света
у Билли заболели глаза, и  он  сощурился.  В  этот  момент  к  нему  подошел
Монтрейль.
   - Месье, - начал креол.
   - Если хочешь говорить со мной, говори по-английски, - резко оборвал  его
Мрачный Билли. - Ты имеешь  дело  с