стории  народа
ночи. Думаю, что в  ту  жуткую  ночь  Деймон  Джулиан  почувствовал  дыхание
смерти, которую он так желал и которой так боялся.
   Как мне стало известно впоследствии, Мрачный Билли настаивал,  чтобы  они
оставили пароход, распались на группы и дальше  шли  берегом,  договорившись
снова собраться в Натчезе или Новом Орлеане. Это предложение  представлялось
вполне разумным, но Джулиан был невменяем. Весь кипя от злости, он  вошел  в
кают-компанию, когда к нему обратился один из пассажиров и начал  жаловаться
на то, что пароход выбился из графика, простоял весь день  и  как  будто  не
собирается двигаться дальше.
   "Ага, - сказал Джулиан, - тогда  мы  должны  немедленно  сдвинуть  его  с
места?. Он приказал переместить пароход ближе к середине реки,  чтобы  никто
не мог сойти на берег. Когда все было готово, он вернулся в  главный  салон,
где  обедали  пассажиры,  подошел   к   тому   несчастному,   который   имел
неосторожность пожаловаться ему, и на глазах у присутствующих убил его.
   Тогда началась бойня.  Люди  повскакивали  с  мест,  с  криком  бросились
бежать, прятались, закрывались в каютах.  Но  бежать  было  некуда.  Джулиан
обратил против них свою силу, свой голос, свой  взгляд,  на  помощь  призвав
своих людей. Насколько мне  известно,  в  ту  ночь  на  борту  ?Грез  Февра?
находилось около ста тридцати пассажиров. Сто тридцать против двадцати  моих
соплеменников, движимых красной жаждой и приказами Джулиана. В такие моменты
жажда бывает просто ужасной. Она, как лихорадка,  способна  передаваться  от
одного к другому, пока все не окажутся в ее плену. У Мрачного Билли  к  тому
же   на   такой   случай   имелось   подкрепление,    сброд,    Нанятый    в
Натчезе-под-холмом. Он, пообещав  хорошую  добычу,  разрешил  им  убивать  и
грабить людей. Потом, когда бойня зашла далеко, мои соплеменники повернулись
против людей, своих сообщников.
   Все это, Эбнер, происходило в тот момент, когда я стоял и разговаривал  с
тобой. Вопли, резня, дикий приступ смертельного страха Джулиана... Но не все
шло по его плану, пассажиры оказывали сопротивление. Как мне сказали, ранены
были почти все мои  сородичи,  но,  естественно,  все  их  раны  затянулись.
Винсент Тибо получил ранение в глаз и умер. Два кочегара схватили и  бросили
в топку Кэтрин. Она сгорела прежде, чем Алан и Курт  успели  вмешаться.  Так
что двое из моих соплеменников погибли. Двое из нас  и  более  сотни  ваших.
Уцелевших затолкали в каюты, двери которых заколотили досками.
   Когда все кончилось, Джулиан начал ждать. Все пришли в неописуемый ужас и
хотели  бежать,  но  Джулиан  не  разрешил.  Он,  как   я   полагаю,   искал
разоблачения. Говорят, он вспоминал тебя, Эбнер.
   - Меня? - ошеломленно спросил Марш.
   - По его словам, он обещал тебе, что на реке никогда  не  забудут  ?Грезы
Февра?. Он рассмеялся и добавил, что на  славу  потрудился,  чтобы  сдержать
обещание.
   Эбнер Марш почувствовал, как его охватила волна гнева.
   - Чтоб ему ни дна ни покрышки!
   - Но в ту ночь, когда я вернулся на ?Грезы  Февра?,  я  ничего  этого  не
знал, - продолжил Джошуа Йорк. - Я знал только то, что видели мои глаза, что
вдыхали  мои  ноздри,  обо  всем  остальном   оставалось   догадываться.   Я
рассвирепел, Эбнер, рассвирепел, как никогда. Как я уже  сказал,  я  отдирал
доски, когда появился Джулиан, и я с криками  набросился  на  него.  Я  орал
что-то нечленораздельное. Я жаждал мести. Я испытывал страшное желание убить
его, никого еще мне не хотелось убить так, как его. Хотелось перегрызть  его
бледное горло, узнать вкус его проклятой крови! Мой  гнев..,  знаешь,  слова
бессильны передать его.
   Джулиан терпеливо ждал,  когда  я  кончу  орать,  а  потом  спокойно  так
заявил: ?Осталось всего две доски, Джошуа. Оторви их и выпусти  его.  Должно
быть, тебя мучит  жажда?.  Мрачный  Билли  прыснул.  Я  ничего  не  ответил.
?Продолжай,  Джошуа,  -  сказал  Джулиан.   -   Сегодня   ты   по-настоящему
присоединишься к нам, так  что  больше  уже  никуда  не  убежишь  Продолжай,
дорогой Джошуа. Освободи его и убей?.
   Наши взгляды встретились. Глаза Джулиана завораживали  меня,  затягивали,
пытаясь взять меня в плен и больше никогда не выпускать. Я  знал,  что  если
снова попробую вкус крови, то буду всецело принадлежать ему и телом и душой.
Он десяток раз побеждал меня, заставлял меня падать перед ним на колени, пил
мою кровь. Но еще ни разу не смог он заставить  меня  убить.  Это  была  моя
единственная защита, единственное, что сохранилось во мне  от  прежнего,  от
того, во что я верил, что пытался сделать. Теперь его взгляд сдирал  с  меня
последнюю защитную оболочку, за которой не оставалось ничего, кроме  смерти,
крови и ужаса и бесконечных пустых ночей, которые  в  скором  будущем  могли
стать моей жизнью.
   Джошуа Йорк  замолчал  и  отвел  взгляд.  Глаза  его  были  затуманены  и
непроницаемы. Эбнер Марш к своему изумлению увидел, что рука Джошуа дрожит.
   - Джошуа, - сказал он,  -  что  бы  тогда  ни  случилось,  это  произошло
тринадцать лет назад. Это прошлое. Оно минуло и кануло в  Лету,  как  канули
все те, кого ты убивал в Англии. У тебя не было выбора.  Никакого.  Ведь  ты
сам мне говорил, что не бывает ни зла, ни добра, когда у  тебя  нет  выбора.
Даже если ты убил того человека, ты и Джулиан - не одно и то же.
   Йорк посмотрел ему прямо в глаза и как-то странно улыбнулся уголками рта.
   - Эбнер, того человека я не убивал.
   - Нет? Тогда что...
   - Я оказал сопротивление, - сказал Джошуа.  -  Я  пришел  в  неистовство,
Эбнер. Я посмотрел ему в глаза и ослушался. Я боролся с ним - и на этот  раз
победил. Мы стояли так добрых десять минут... Наконец Джулиан отвел взгляд и
с воплями бросился по ступеням в свою каюту. За ним засеменил Мрачный Билли.
Все остальные в изумлении замерли. Вперед выступил Раймон  Ортега  и  бросил
мне вызов. Но менее чем через минуту он уже преклонил  передо  мной  колени.
?Повелитель крови?, - сказал он и  склонил  голову.  Тогда  один  за  другим
попадали передо мной на колени и все остальные. Арман и Кара, Синтия,  Хорхе
и Мишель Ле-Кур, даже Курт, все без исключения. Лицо  Саймона  просияло,  он
явно торжествовал победу. Некоторые другие тоже испытывали такое же чувство.
Царство Джулиана для многих из них оказалось тяжелым  бременем.  Теперь  они
обрели свободу. Я покорил Деймона Джулиана, несмотря на его силу и  возраст.
Я  снова  стал  предводителем  своего  народа.  Я  понял,  что  теперь  имею
возможность  выбора.  Если   я   не   начну   действовать,   и   действовать
немедленно, ?Грезы Февра? может быть обнаружен. Тогда все мы погибнем - и я,
и Джулиан, и весь наш народ.
   - Что же ты сделал?
   - Я нашел Мрачного Билли. В конце концов, он был боцманом и правой  рукой
капитана. Билли в смущении отирался у дверей каюты  Джулиана.  Я  велел  ему
заняться грузопассажирской палубой,  а  остальным  приказал  его  слушаться.
Работать пришлось всем. С перепуганным насмерть Билли они вскоре подняли  на
пароходе пары. Мы кидали в топку дрова, жир и тела. Мерзко, правда,  но  нам
нужно было избавиться от  трупов.  Причалить  у  дровяного  склада  было  бы
слишком большим риском. Я поднялся на капитанский мостик и встал к штурвалу.
   Корабль двигался без огней, так что  нас  никто  не  мог  заметить,  даже
обладай он способностью видеть сквозь туман. Порой нам приходилось  измерять
глубину, и тогда мы ползли как черепаха. Порой,  когда  туман  отступал,  мы
неслись вперед так, что ты мог бы гордиться пароходом, Эбнер! В темноте  нам
попалось несколько других судов, я им сигналил, и они отвечали. Но  все  они
оставались на достаточном расстоянии от нас и не  могли  прочесть  на  борту
название корабля. На реке в ту ночь было пустынно, большинство  судов  из-за
тумана стояли на причале. Я, как лоцман, проявил беспечность, но в противном
случае нас ждали разоблачение и верная смерть.
   Когда наступил рассвет, мы все еще находились в пути. Я не позволил  уйти
никому. Билли для защиты от солнца натянул над основной палубой  парусиновые
тенты. Я оставался в рулевой рубке. Когда  мы  миновали  Новый  Орлеан,  над
горизонтом показался край солнца. Мы пошли дальше вниз по течению и свернули
в протоку, узкую и мелкую, пришлось проверять почти каждый дюйм. Наконец  мы
достигли старой плантации Джулиана. Только тогда позволил я себе укрыться  в
каюте. У меня опять были страшные ожоги. - Йорк умиротворенно  улыбнулся.  -
Похоже, это уже стало входить в привычку... На другую ночь я обошел владения
Джулиана. Пароход мы привязали у старой полусгнившей пристани, но это  место
не представлялось надежным. Если бы  тебе  взбрело  в  голову  заглянуть  на
Кипарисовый причал, ты бы без труда обнаружил судно. Разрушать  его  мне  не
хотелось, тем более что его мобильность еще могла нам пригодиться. Все же  я
понимал, что пароход нужно спрятать надежнее.
   Вскоре я  нашел  ответ.  Когда-то  на  плантации  занимались  разведением
индиго, потом, более пятидесяти лет назад, владельцы перешли на производство
более выгодного сахарного тростника. Хотя у  Джулиана  ничего  не  росло,  с
южной стороны хозяйского  дома  я  обнаружил  старые  заброшенные  чаны  для
хранения индиго. К ним от протоки вел канал.  Вода  в  нем  была  застойной,
вонючей, поросшей ряской. Индиго - не слишком полезный для здоровья продукт.
Канал по ширине и глубине едва ли подходил для ?Грез Февра?.
   Я принял решение углубить  и  расширить  его.  Мы  разгрузили  пароход  и
занялись расчисткой прилегавшей к нему  земли:  вырубили  деревья,  углубили
русло. На это ушел месяц еженощного каторжного труда, Эбнер. Потом  я  отвел
пароход вниз по протоке и с большим усилием  носом  вогнал  в  канал.  Судно
буквально лежало на брюхе. Закрытое со всех сторон зеленым пологом деревьев,
оно оставалось практически невидимым. В последующие недели в том месте,  где
канал соединялся с протокой, мы соорудили дамбу, использовав для  этой  цели
песок и ил, которые до того тщательно  выбирали  из  канала.  Потом  пустили
воду. Примерно через месяц ?Грезы Февра? уже покоился на сыром илистом  дне,
загороженный со всех сторон дубами и кипарисами. Никто бы во веки  веков  не
догадался, что там когда-то была вода.
   Эбнер Марш помрачнел.
   - Не слишком радостный конец для корабля, особенно такого,  -  с  горечью
заметил он.
   - Я знаю, - отозвался Джошуа Йорк, - но мне в первую очередь  нужно  было
думать о безопасности моего народа. Я сделал выбор, Эбнер.  Когда  все  было
готово, я чувствовал  себя  победителем,  исполнившим  свои  долг.  Там  нас
никогда бы не нашли. Большую часть трупов мы сожгли или закопали.
   С той ночи, когда я бросил вызов Джулиану и  победил  его,  он  почти  не
показывался. Он редко покидал стены своей каюты, и то лишь для  того,  чтобы
поесть. Общался с ним только Мрачный  Билли.  Билли  трепетал  от  страха  и
потому неукоснительно подчинялся, все остальные были мне послушны. Вместе мы
пили мое снадобье - я  приказал  Билли  вынести  его  из  каюты  Джулиана  и
разместить в баре главного салона. Оставалась  одна  большая  проблема:  что
делать с узниками, теми пассажирами, которым удалось уцелеть после  кровавой
резни. Не решив ее, я  не  мог  приступить  к  обустройству  будущего  моего
народа. Во время  нашего  бегства  и  изнурительного  труда  мы  держали  их
взаперти, но никто не пострадал. Я следил за  тем,  чтобы  пленников  хорошо
кормили. Я даже пытался поговорить с ними, обратиться к их  разуму,  но  это
оказалось бесполезным делом.  Стоило  мне  подойти,  как  у  них  от  страха
начиналась истерика. Мне совсем не хотелось удерживать этих  людей  в  плену
неопределенно долго, однако они все видели, и я не  представлял,  как  можно
без риска отпустить их.
   Тогда вдруг проблема разрешилась сама собой. Однажды темной ночью  Деймон
Джулиан вышел из каюты. Он, как и некоторые другие, наиболее преданные  ему,
жил на пароходе. В ту ночь я вместе с другими сородичами работал в хозяйском
доме, который Джулиан довел до такого дикого состояния. Вернувшись на ?Грезы
Февра?, я обнаружил, что двое из пассажиров выведены из кают и убиты. Над их
телами в главном салоне пировали Раймон, Курт и Адрианна во главе с Деймоном
Джулианом.
   Эбнер Марш не выдержал.
   - Проклятие, Джошуа, ты должен был при первой же возможности расправиться
с ним!
   - Должен был, - к вящему удивлению Марша, согласился Джошуа. -  Я  думал,
что смогу управлять им. Трагическая ошибка. Я  попытался  исправить  ее.  От
увиденного мне стало плохо, и  я  пришел  в  ярость.  Между  нами  произошла
перепалка, мы  наговорили  друг  другу  много  горьких  слов.  Я  исполнился
решимости положить конец преступлениям в  его  длинной  и  такой  чудовищной
жизни. Я приказал ему взглянуть мне в лицо.  Я  вознамерился  заставить  его
пасть передо мной  на  колени  и  предложить  мне  свою  кровь.  Если  будет
необходимо, думал я, я проделаю с ним это бесчисленное число  раз,  столько,
сколько нужно для того, чтобы он всецело оказался в моей  власти,  чтобы  он
был опустошен и обескровлен, разбит и безобиден. Он поднялся и посмотрел  на
меня и... - Йорк безрадостно и безнадежно рассмеялся.
   - Он победил тебя? - спросил Марш. Джошуа кивнул.
   - С легкостью. Как всегда, если  не  считать  той  единственной  ночи.  Я
призвал на помощь всю свою силу и волю, весь свой гнев, но не мог тягаться с
ним. Мне кажется, даже Джулиан не ожидал этого.  -  Он  покачал  головой.  -
Джошуа Йорк, король вампиров. Я снова подвел их.  Мое  царство  продолжалось
чуть  больше  двух  месяцев.  Последние  тринадцать  лет  нашим  хозяином  и
повелителем был Джулиан.
   - А пленники? - спросил Марш, заранее зная ответ, хотя все же надеялся на
иное.
   - Они умерли  все  по  очереди.  Их  забирали  по  одному  на  протяжении
нескольких месяцев. Марш поморщился.
   - Тринадцать лет, Джошуа, достаточно большой срок.  Почему  ты  не  бежал
раньше? Наверняка такая возможность у тебя имелась.
   - Много раз, - согласился Джошуа. - Мне кажется, Джулиан хотел,  чтобы  я
исчез. Он был повелителем крови в течение тысячелетий или больше.  Он  самый
сильный и самым кровожадный хищник, когда-либо ступавший по земле.  А  я  на
два месяца превратил его в раба. Никто, ни он, ни я не могли  объяснить  мой
кратковременный и такой горький триумф, но ни один из нас не мог и забыть  о
нем. На протяжении всех этих лет мы снова и снова  сходились  в  схватке,  и
каждый раз, прежде чем Джулиан призывал на помощь всю свою  силу,  я  видел,
как в его глазах вспыхивал огонек сомнения - вдруг  ему  не  повезет,  и  он
окажется в моей власти? Но больше этого не случалось. И я оставался,  Эбнер.
Куда я мог пойти? Что хорошего я мог сделать? Мое место  среди  моих  людей.
Все это время я продолжал надеяться, что настанет час и я сумею  увести  их.
Даже потерпев поражение, я видел, что мое  присутствие  стало  для  Джулиана
своего рода уздой. Инициатива померяться силами  всегда  исходила  от  меня,
никогда от него. Он не предпринимал попыток убить меня. Когда  запасы  моего
питья стали истощаться, я собрал оборудование и занялся  его  изготовлением.
Джулиан не стал мешать мне. Кое-кому он даже разрешил присоединиться ко  мне
- Саймону, Синтии, Мишелю  и  некоторым  другим.  Свою  жажду  мы  заглушали
снадобьем.
   Со своей стороны, Джулиан почти все время оставался в каюте.  Можно  даже
сказать, что он постоянно пребывал в дреме. Временами, кроме Мрачного Билли,
никто не видел его неделями. Так проходили  годы,  Джулиан  витал  где-то  в
облаках, хотя его присутствие ощущалось всеми.  Разумеется,  он  не  забывал
принять свою порцию крови.  По  крайней  мере  раз  в  месяц  Мрачный  Билли
отправлялся в Новый Орлеан, откуда возвращался с очередной жертвой. До войны
он в основном приводил рабов. Потом настал  черед  девушек  из  танцевальных
залов, проституток,  пьяниц  и  прочего  сброда.  Одним  словом,  тех,  кого
удавалось завлечь.
   Во время войны Джулиан слегка  встрепенулся,  несколько  раз  он  выводил
своих людей в город. Потом отправлял их туда одних. Войны для моих сородичей
всегда  означали  легкую  наживу,  хотя  с  другой  стороны,   они   чреваты
опасностями. Эта война тоже взяла свое. Однажды ночью  в  Новом  Орлеане  на
Кару напал солдат Соединенных Штатов. Разумеется, она убила его, но  у  него
остались товарищи.., ее мы потеряли первой. Филиппа  и  Алана  арестовали  и
заключили под стражу. В ожидании допроса их поместили в форте  под  открытым
небом. Но взошло солнце и погубило их обоих. Однажды  ночью  солдаты  сожгли
хозяйский дом на плантации. В пламени погиб Арман, а Хорхе и Мишель получили
тяжелые ожоги. Позже, правда, они поправились.  Все  остальные  разбежались.
Когда мародеры ушли, мы вернулись на ?Грезы Февра?.
   Годы шли.  Между  мной  и  Джулианом  существовало  нечто  вроде  мирного
договора.  Нас  было  мало,  меньше  дюжины,  и  между   нами   существовали
разногласия. Мои последователи вместе  со  мной  пили  зелье,  последователи
Джулиана пили кровь. Ко мне примкнули Саймон,  Синтия  и  Мишель;  остальные
поддерживали Джулиана. Часть их считала себя  его  единомышленниками,  часть
видела в нем повелителя крови. Его наиболее верными приверженцами были  Курт
и Раймон. Еще Билли. - Выражение  лица  Джошуа  стало  суровым.  -  Билли  -
людоед, Эбнер. На протяжении тринадцати  лет  Джулиан  пытался  сделать  его
одним из нас, во всяком случае, он так говорил. Несмотря на все старания, от
крови Билли все равно делалось плохо; я десятки раз  видел,  как  его  затем
рвало. Но  есть  человеческое  мясо  Билли  научился.  Джулиан  считает  это
забавным.
   - Тебе нужно было позволить мне убить его.
   - Возможно. Хотя без Билли на пароходе нам пришлось бы в тот  день  туго,
вероятно, мы погибли бы. Он  обладает  живым  умом,  хотя  Джулиан  порядком
извратил его,  как  он  извращает  всех,  кто  следует  за  ним.  Заведенный
Джулианом распорядок жизни без Билли  рухнул  бы.  Билли  ездит  в  город  и
регулярно доставляет на плантацию добычу. Билли продает серебро с парохода и
наделы земли, словом, делает все, чтобы имелись  наличные  деньги,  В  конце
концов, благодаря Билли мы с тобой встретились снова.
   - Я считал, что рано или поздно так и должно случиться, - сказал Марш.  -
Ты так долго пробыл с Джулианом  и  не  предпринимал  никаких  действий.  Но
сейчас ты здесь, а Джулиан и Мрачный Билли ищут тебя.  Ты  написал  мне  это
чертово письмо. Зачем? Почему вдруг? Что изменилось?
   Джошуа крепко сжал ладонями подлокотники кресла.
   - Мирный договор, о котором я говорил, закончился. Джулиан снова ожил.
   - То есть?
   - Билли, - сказал Джошуа. -  Билли  является  нашим  связующим  звеном  с
внешним миром. Отправляясь в  Новый  Орлеан,  он  наряду  с  едой,  вином  и
жертвами всегда привозит для меня газеты и книги. Еще  Билли  в  курсе  всех
событий, он слушает городские и речные толки.
   - Ну и что? - не понял Марш.
   - Последнее время много внимания занимает одна тема. В газетах только  об
этом и пишут. Эта тема близка и дорога тебе, Эбнер. Пароходы.  Речь  идет  о
двух конкретных пароходах.
   Эбнер Марш нахмурился.
   - ?Натчез? и ?Дикий Боб Ли?, - произнес он, не понимая, на  что  намекает
Джошуа.
   - Точно, - согласился Йорк. - Насколько я могу судить из газет и согласно
слухам, которые, по словам Билли, наводняют город, впереди нас ждут гонки.
   - Черт, да, - согласился Марш. - И довольно скоро. Ледерс растрепался  по
всей реке, он уже  начинает  мешать  торговым  перевозкам  ?Ли?.  Во  всяком
случае, так говорят.  Капитан  Кэннон  не  сможет  долго  мириться  с  этим.
Состязания не избежать. - Он потрогал себя за  бороду.  -  Только  не  вижу,
какое отношение все это имеет к Джулиану, Билли и всем остальным людям ночи.
   Джошуа Йорк мрачно улыбнулся.
   - Билли слишком много болтал, и у Джулиана пробудился интерес. Он пом