ал:
   - Он использует тебя, Билли. Без тебя  он  ничто.  Ты  думаешь  за  него,
действуешь за него, днем защищаешь его. Благодаря тебе он такой, какой есть.
   - Да, - с гордостью согласился Билли.
   Он осознавал всю важность своего положения И оно ему очень нравилось.  На
пароходе он чувствовал себя вообще великолепно. Билли нравились  обязанности
боцмана. Негры, которых он покупал, и нанятый им белый сброд, все  трепетали
перед ним. Они  величали  его  ?Мистер  Типтон?  и  сломя  голову  бросались
выполнять все  приказания.  Ему  даже  не  требовалось  повышать  голос  или
смотреть в их сторону. Однажды кое-кто из белых матросов  попытался  оказать
неповиновение, тогда Мрачный Билли вспорол провинившемуся брюхо  и  затолкал
труп в топку. После этого все прониклись к  нему  уважением.  Негры  никаких
хлопот  не  доставляли,  разве  что  на  стоянках,  когда   их   приходилось
приковывать цепями к палубе, чтобы не убежали. Быть боцманом Билли нравилось
куда  больше,  чем  надсмотрщиком  на  плантации.  Надсмотрщик   -   человек
второсортный, все смотрят на него  сверху  вниз.  А  боцман  на  пароходе  -
человек с положением, офицер, правая рука капитана,  с  ним  считаются,  его
уважают.
   - Обещание, которое Джулиан дал тебе, ложь, - произнес Йорк. - Ты никогда
не станешь одним из нас. Билли. Мы относимся к разным расам.  У  нас  разная
анатомия, плоть и кровь. Он не в силах обратить  тебя,  что  бы  он  там  ни
говорил.
   - Должно быть, ты считаешь меня круглым идиотом, - сказал  Билли.  -  Что
мне слова Джулиана, когда я слышал рассказы!  Я  знаю,  как  вампиры  плодят
вампиров. Когда-то ты тоже был таким, как я, Йорк, так что можешь мне  лапшу
на уши не вешать. Только ты слаб, а я нет. Ты боишься? -  Билли  и  в  самом
деле так думал. Йорк хотел, чтобы он предал Джулиана, потому что когда Билли
станет одним из них, он будет сильнее Йорка, возможно, таким же сильным, как
сам Джулиан. - Ты  боишься  меня,  правда,  Джош?  Ты  считаешь  себя  таким
распрекрасным, но подожди, я доберусь до тебя, когда Джулиан  обратит  меня.
Ты будешь валяться у меня в ногах. Интересно, какая она на вкус, твоя кровь?
Джулиан знает, он ведь пробовал ее, да?
   Йорк ничего не ответил, однако Мрачный  Билли  знал,  что  задел  его  за
живое. С той первой ночи на борту ?Грез Февра? Деймон  Джулиан  десятки  раз
пробовал кровь Йорка. По правде говоря, больше ничью кровь  хозяин  не  пил.
?Потому что ты так хорош собой, дорогой  Джошуа?,  -  говорил  он  с  легкой
улыбкой и протягивал стакан, чтобы  наполнить  его  кровью.  Ему  как  будто
нравилось унижать Йорка.
   - Он все время смеется над тобой, - через некоторое время произнес  Йорк.
- Каждый день и каждую ночь. Он смеется над тобой и презирает тебя. Несмотря
на то что ты так полезен, он считает тебя безобразным и алчным. Для него  ты
простое животное. Как только он подыщет себе другого, более сильного  зверя,
способного служить ему, он перешагнет через тебя, как  через  пустое  место.
Причем с огромным удовольствием. Но  к  тому  времени  ты  будешь  настолько
испорчен и гнил, что и тогда будешь верить ему и пресмыкаться перед ним.
   - Я ни перед кем не пресмыкаюсь, - рявкнул Билли. - Заткнись. Джулиан  не
лжет!
   - Тогда спроси, когда он намерен обратить тебя. Спроси, как он собирается
сотворить это чудо. Как он осветлит  твою  кожу?  Как  заставит  твои  глаза
видеть в темноте? Спроси Джулиана, если считаешь, что он не обманывает тебя.
И еще, мистер Типтон: прислушайтесь к его голосу, когда он  разговаривает  с
вами, и вы услышите в нем насмешку.
   Мрачный Билли сжал зубы, ничего другого ему  не  оставалось.  Он  не  мог
воткнуть нож в широкую спину Джошуа Йорка, потому что знал,  что  тогда  тот
набросится на него, да и Джулиану это тоже не понравилось бы.
   - Ладно, спрошу. Он старше тебя, Йорк, и знает то,  чего  ты  не  знаешь.
Может быть, я спрошу у него прямо сейчас.
   Карл Фрамм снова хихикнул, даже Йорк  отвел  взгляд  от  штурвала,  чтобы
скрыть едва сдерживаемую ухмылку.
   - Тогда чего же ты ждешь? -  произнес  он.  -  Спроси!  И  Мрачный  Билли
поспешил вниз на палубную надстройку.
   Деймон Джулиан занял капитанскую каюту,  которую  прежде  занимал  Джошуа
Йорк. Билли вежливо постучал.
   - Да, - раздался за дверью ласковый голос. Билли открыл дверь и вошел.  В
комнате было  совершенно  темно,  но  он  чувствовал,  что  хозяин  сидит  в
нескольких футах от него.
   - Мы что, уже поймали капитана Марша? - поинтересовался Джулиан.
   - Нет, пока еще гонимся за ним, - ответил Билл, - но очень скоро  мы  его
поймаем, мистер Джулиан.
   - Ага. Тогда почему ты здесь, Билли? Я же велел тебе оставаться с Джошуа.
   - Мне нужно кое о чем спросить у  вас,  -  сказал  Мрачный  Билли.  И  он
повторил все, что говорил ему Джошуа Йорк. Когда он закончил, в комнате было
очень тихо.
   - Бедный Билли, - наконец произнес Джулиан. - Неужели после стольких  лет
ты в чем-то сомневаешься? Если сомневаешься, ты никогда не сможешь закончить
преобразование, Билли. По этой причине и страдает наш  дорогой  Джошуа.  Его
сомнения обратили его в полухозяина-полускота.  Понимаешь?  Нужно  набраться
терпения.
   - Мне хочется начать, - упрямо повторил Мрачный Билли. - Уже прошли годы.
Теперь, когда у нас есть пароход,  ситуация  изменилась  для  нас  в  лучшую
сторону. Я хочу быть одним из вас. Вы мне обещали.
   - Действительно, обещал. - Деймон Джулиан хмыкнул. - Ладно,  Билли,  коли
так, начнем. Ты верой и правдой служил мне, раз ты настаиваешь,  я  едва  ли
смогу отказать тебе. Ты такой умный, что мне не хотелось бы потерять тебя.
   Мрачный Билли не мог поверить своим ушам.
   - Вы хотите сказать, что сделаете это? ?Джошуа Йорк  жестоко  пожалеет  о
своем насмешливом тоне?, - подумал Билли радостно.
   - Конечно, Билли. Я же дал тебе обещание.
   - Когда?
   - Превращение нельзя осуществить за одну ночь. Понадобится  время,  чтобы
изменить тебя, Билли. Годы.
   - Годы? - произнес Билли встревоженно. Ему не хотелось ждать годы.
   - Боюсь, что да. Подобно тому как из мальчика ты вырос в мужчину,  ты  из
раба станешь превращаться в хозяина. Мы будем хорошо тебя кормить, Билли,  и
с кровью ты будешь впитывать  в  себя  красоту,  силу,  стремительность.  Ты
будешь пить жизнь, и она, растекаясь по  твоим  венам,  преобразует  тебя  в
человека ночи. Этот процесс не  протекает  быстро.  Все  будет  так,  как  я
обещал. Ты обретешь вечную жизнь и  владычество,  и  тебя  наполнит  красная
жажда. Мы начнем очень скоро.
   - Как скоро?
   - Чтобы начать, ты должен вкусить  кровь.  Билли.  Для  этого  нам  нужна
жертва. - Джулиан рассмеялся. - Капитан Марш вполне  тебе  подойдет,  Билли.
Когда мы нагоним его пароход, приведи его сюда, как я просил. Он должен быть
цел и невредим. Мы привяжем его в кают-компании, и ты будешь пить его кровь.
Ночь за ночью. У него  наверняка  много  крови.  Человека  такой  комплекции
должно надолго хватить, Билли. Он откроет для тебя  путь  к  преобразованию.
Да. Ты начнешь с" капитана Марша, как только он будет у нас в руках.  Поймай
их. Билли. Для меня и для себя.
 
Глава 25 
 
На борту парохода ?Эли Рейнольдз? 
Река Миссисипи, октябрь 1857 года 
 
   Эбнер Марш стоял на капитанском мостике  ?Эли  Рейнольдз?  и  видел,  как
?Грезы Февра? начал описывать петлю. Он тяжело  стукнул  тростью  об  пол  и
громко выругался, но в глубине души не знал, сожалеть  ему  или  радоваться.
Марш не сомневался, что если бы этот великолепный  красавец  на  его  глазах
разодрал о подводный риф  брюхо,  у  него  разбилось  бы  сердце.  С  другой
стороны, корабль неотступно преследует их, и, если он догонит ?Эли?,  Деймон
Джулиан сам  вырвет  сердце  из  груди  Марша.  В  любом  случае  он  терпел
поражение.
   Марш, хмурясь, продолжал стоять на мостике, в это время рулевой  повернул
штурвал и начал выполнять собственный обходной маневр. Преследовавший  их  в
ночи ?Грезы Февра? представлял собой грозное зрелище. Марш  построил  его  с
намерением обойти стремительный ?Эклипс?, мечтая создать самый  быстроходный
пароход на реке, а теперь надеялся уйти от него на старой жалкой развалюхе.
   - Ничего не поделаешь, - сказал он вслух, поворачиваясь к рулевому. -  За
нами гонятся. Позаботьтесь о том, чтобы мы ушли от погони.
   Лоцман взглянул на него как на безумца.
   Сам Эбнер Марш спустился на основную палубу, чтобы посмотреть, что  можно
сделать. Кэт Грув и главный судовой механик, Док Терни, тоже времени зря  не
теряли. На палубе было жарко, как в  преисподней.  В  топке  ревел  огонь  и
потрескивали дрова. Каждый раз, когда кочегары подбрасывали свежие  поленья,
языки пламени норовили вырваться наружу. Грув приказал всем своим помощникам
спуститься  вниз,  и  теперь,  обливаясь  потом,  они  без  устали   кормили
прожорливую красно-оранжевую утробу. Прежде чем подбросить поленья в  топку,
они обильно сдабривали их свиным жиром.  Грув  с  ведром  виски  в  руках  и
большим медным ковшом обошел по очереди всех помощников и дал им выпить.  По
его голой груди струился пот, лицо из-за ужасающей жары было красным, как  и
у остальных кочегаров. Непонятно, как  они  вообще  могли  переносить  такую
температуру. Тем не менее топка исправно получала очередную порцию дров.
   Док Терни следил за показаниями манометров паровой машины.  Марш  подошел
поближе, чтобы тоже посмотреть на приборы. Давление  неуклонно  поднималось.
Инженер взглянул на Марша.
   - За те  четыре  года,  что  я  на  нем  работаю,  давление  ни  разу  не
поднималось до таких отметок, - прокричал он.
   Чтобы быть услышанным в этом гуле, в котором смешалось шипение пара,  рев
огня и грохот  поршней,  приходилось  кричать.  Марш  осторожно  приложил  к
паровой машине руку, но тут же отдернул ее. Котел был раскален.
   - Что делать с предохранительным клапаном, капитан? - спросил Терни.
   - Заблокируйте его, - прокричал Марш. - Нам нужен пар, мистер.
   Терни нахмурился, но сделал  так,  как  ему  велели.  Марш  посмотрел  на
манометр - столбик продолжал ползти вверх. От давления пара трубы застонали,
но принятые меры оказали свое действие; паровая машина  тряслась  и  стучала
так, словно в любую минуту  могла  разорваться  на  части.  Кормовое  колесо
стремительно вращалось. Такой скорости ?Эли Рейнольдз? не знала с  рождения.
Шлеп-шлеп-шлеп. Старый пароход, вибрируя и дрожа, мчался вперед, оставляя за
собой веер брызг.
   Вокруг паровой машины суетился  второй  механик  с  помощниками,  обильно
поливая поршни маслом. Издалека они походили на  вертких  черных  обезьянок,
вымазанных в дегте. И двигались они так же  проворно,  как  обезьяны.  Иначе
было нельзя. Не так-то легко смазывать стремительно движущиеся части  машины
в процессе работы, особенно сейчас, когда  паровая  машина  ?Эли  Рейнольдз?
набрала невиданные для нее обороты.
   - Пошевеливайтесь! - пророкотал Грув. - Пошевеливайтесь вы с этим жиром!
   От жерла топки, пошатываясь от жары, отошел большой рыжеволосый кочегар и
опустился на колени. Тут же его место занял  товарищ.  К  упавшему  человеку
немедленно подскочил Грув и из  ковшика  плеснул  на  голову  перегревшегося
помощника. Человек поднял мокрую голову, заморгал и открыл рот, тогда боцман
влил ему алкоголь в горло. Через минуту он уже поднялся на ноги  и  смазывал
сосновые поленья жиром.
   Инженер поморщился и открыл предохранительные  клапаны.  Горячий  пар  со
свистом вырвался в ночную тьму, давление немного упало.  Потом  вновь  стало
подниматься. Кое-где на трубах начал плавиться припой,  но  люди  стояли  на
страже,  в  любую  минуту  готовые   залатать   образовавшуюся   брешь.   От
нестерпимого жара топки одежда Марша тоже  пропиталась  потом.  Вокруг  него
суетились кочегары: бегали, кричали, передавали жир и поленья, подкармливали
топку, следили за котлами и паровой машиной.  Работающий  поршень  и  колесо
создавали страшный грохот, языки пламени из топки окрашивали все в мерцающий
красный цвет. Это был сущий ад, наполненный грохотом, суетой, дымом, паром и
опасностью. Пароход, словно  человек,  готовый  в  любую  минуту  рухнуть  и
умереть, дрожал, кашлял и вибрировал. Но он двигался, и Эбнер  Марш  не  мог
ничего ни сказать, ни сделать, чтобы заставить его двигаться быстрее.
   Он поспешно вышел на бак, подальше от нестерпимого жара. Пиджак,  рубашка
и брюки были насквозь мокрыми, словно он только что вынырнул из реки. Марш с
облегчением вздохнул,  когда  почувствовал  дуновение  ветра.  Мгновение  он
наслаждался благодатной прохладой.  Впереди  показался  остров,  разделявший
реку на две  части.  За  ним,  на  западном  берегу,  светился  огонек.  Они
стремительно приближались к нему.
   - Черт, должно быть, мы делаем не менее двадцати миль в час. А  может,  и
все тридцать.
   Марш сказал это довольно громко, почти крикнул,  как  будто  громогласным
голосом мог воплотить вымысел. В свои  лучшие  дни  ?Эли  Рейнольдз?  делала
всего восемь миль в час. Сейчас, правда, ей помогало течение.
   Марш  тяжело  протопал  по  трапу,  ведущему  наверх,  проворно   пересек
кают-компанию и вышел на штормовой мостик, чтобы  посмотреть,  что  делается
позади. Приземистые широкие трубы  извергали  дым  и  искры,  иногда  оттуда
вырывались языки пламени. Палуба ходила  ходуном  и  напоминала  собой  кожу
живого существа. Кормовое колесо вращалось с такой бешеной скоростью, что из
водопада, извергающегося снизу вверх, образовалась стена воды.
   Прямо по пятам следовал пароход по имени  ?Грезы  Февра?;  погруженный  в
полумрак, он деловито дымил, выбрасывая дым из своих высоких труб чуть ли не
до луны. Теперь судно находилось ярдов на двадцать ближе, чем  тогда,  когда
Марш спустился на основную палубу.
   Подошел капитан Йергер.
   - Мы не можем уйти от него, - сказал он усталым, печальным голосом.
   - Нужно поддать пару! Поддать жару!
   - Лопасти не в состоянии вращаться быстрее. Если  Док,  не  дай  бог,  не
вовремя чихнет, паровой котел взорвется к чертовой матери и отправит  нас  к
праотцам. И двигателю уже восемь лет, того и гляди развалится. Да  и  жир  у
нас на исходе. Когда он кончится, придется бросать в топку голые дрова. ?Эли
Рейнольдз? - старушка, капитан. А вы хотите заставить ее танцевать,  как  на
свадьбе. Долго она не выдержит.
   - Проклятие! -  Марш  выругался  и  оглянулся.  ?Грезы  Февра?  настигал,
расстояние между ними неуклонно сокращалось. - Проклятие, -  снова  повторил
он. Он знал, что Йергер прав.
   Марш посмотрел вперед. Они  шли  прямо  на  остров.  Главное  русло  реки
поворачивало на восток. Западная развилка представляла собой  рукав,  причем
довольно мелкий и сужающийся;  было  видно,  как  склоняются  к  самой  воде
растущие по берегам сучковатые деревья.
   Марш снова направился в рулевую рубку.
   - Войдите в рукав, - приказал он лоцману. Рулевой  недоуменно  оглянулся.
На реке такие решения принимает лоцман.
   - Нельзя, сэр. Посмотрите на берега, капитан Марш. Вода спала. Я знаю эту
излучину. Сейчас она непроходима. Если я сверну туда, пароход  застрянет,  и
мы просидим на нем до весеннего паводка.
   - Может, и так, - сказал Марш. - Но  если  мы  там  не  пройдем,  значит,
?Грезы Февра? не пройдет и  подавно.  Им  придется  обходить  остров  другой
стороной. Для нас сейчас стократ важнее избавиться  от  них,  и  плевать  на
всякие там банки, топляк и прочую чепуху. Вы меня поняли?
   Лоцман нахмурился.
   - Никто вам не давал права, капитан, указывать мне, как проходить реку. Я
не посрамлю свою репутацию. До сих пор Я  не  разбил  ни  одного  корабля  и
сегодня не собираюсь. Мы останемся в главном русле.
   Эбнер Марш почувствовал, что лицо его наливается  кровью.  Он  оглянулся.
До ?Грез Февра? оставалось три сотни футов, не больше. Расстояние продолжала
быстро сокращаться.
   - Чертов болван! - завопил  Марш.  -  Эти  наши  гонки,  возможно,  самые
решающие на реке, а у меня вместо рулевого за штурвалом стоит болван. Они бы
уже догнали нас, если бы корабль вел мистер Фрамм или  если  бы  у  них  был
боцман, хорошо знающий свое  дело.  Может,  они  в  топках  сжигают  тополь.
Взгляни, - он указал тростью в сторону преследовавшего их парохода, - даже с
той черепашьей скоростью, с которой они тащатся,  нас  нагонят  в  считанные
минуты, если только мы не обхитрим  их.  Слышишь  меня?  Сворачивай  в  этот
проклятый рукав!
   - Я могу пожаловаться на вас в ассоциацию, - упрямо сказал лоцман.
   - А я могу вышвырнуть тебя за борт, - в том же  духе  ответил  ему  Эбнер
Марш и угрожающе двинулся навстречу.
   - Отправьте вперед ялик, капитан, - предложил лоцман. - Измерим глубину и
посмотрим, сумеем ли мы пройти. Эбнер Марш презрительно фыркнул.
   - С дороги, щенок! - взревел он и грубо оттолкнул лоцмана в сторону.  Тот
упал.
   Марш схватил рулевое  колесо  и  закрутил  его  вправо.  ?Эли  Рейнольдз?
послушно повернула нос. Лоцман выругался. Марш, не обращая внимания, всецело
сосредоточился на штурвале. Пароход обогнул выступавший мыс острова и  начал
обходить его с западной стороны. Марш на мгновение обернулся через  плечо  и
увидел, что ?Грезы Февра?, находившийся всего в двух  сотнях  футов  позади,
вынужден  был  замедлить  ход  и  остановиться.  Потом  его  колеса   начали
стремительно вращаться в обратную сторону.
   Когда минуту спустя Марш обернулся второй раз,  их  преследователь  начал
поворачивать в сторону восточного берега. А потом стало не до наблюдений.
   "Эли Рейнольдз? тяжело врезалась во что-то - судя  по  звуку,  в  большое
бревно. От удара у Марша так щелкнули зубы, что  он  едва  не  откусил  себе
кончик языка. Чтобы устоять на ногах, ему пришлось  буквально  повиснуть  на
штурвале.  Лоцман,  который  уже  поднялся,  снова  упал  и  застонал.  ?Эли
Рейнольдз? летела с такой скоростью,  что  перепрыгнула  через  препятствие,
которым,   как   успел   заметить    Марш,    оказался    ствол    огромного
полупритопленного, почерневшего от  воды  дерева.  Раздался  жуткий  грохот,
оглушительный треск и стук.  Судно  задрожало  так,  словно  попало  в  руки
сумасшедшего великана,  потом  начало  вибрировать,  после  чего  последовал
сильный толчок, сопровождаемый звуком расколовшегося  дерева.  Ствол  дерева
угодил в лопасти колеса.
   - Проклятие! - выругался лоцман и снова поднялся на ноги. - Дайте-ка  мне
штурвал!
   - С удовольствием, - сказал Эбнер Марш и отошел с дороги.
   "Эли Рейнольдз? оставила мертвое дерево позади себя  и  теперь  стремглав
неслась вперед по мелководью излучины, вздрагивая и сотрясаясь  каждый  раз,
когда налетала на очередную песчаную банку. При этом скорость ее падала,  да
и рулевой решил вмешаться в этот процесс.  Он  вцепился  в  колокол  и,  как
безумный, начал звонить в машинное отделение.
   - Полный стоп! Полный стоп колеса!
   Колесо еще пару раз лениво повернулось и со стоном замерло. Из  выпускных
труб вырвались две высокие струи белого пара. ?Эли Рейнольдз?, потеряв  ход,
неустойчиво закачалась, штурвал в руках лоцмана безвольно поворачивался.
   - Мы потеряли руль, - сказал  он,  когда  пароход  врезался  в  очередную
банку.
   И судно встало.
   Эбнер  Марш,  налетев  на  рулевое  колесо,   все-таки   прикусил   язык.
Выпрямившись и сплюнув кровь, он услышал, как внизу  кто-то  закричал.  Было
чертовски больно; хорошо еще не откусил язык совсем.
   - Проклятие, - проговорил лоцман. - Взгляните.
   "Эли Рейнольдз? не только потеряла свой  руль,  но  и  половины  гребного
колеса как не бывало. Судно  еще  раз  выпустило  струю  пара,  застонало  и
погрузилось в ил, слегка накренившись на правый борт.
   - Я же говорил вам, что по рукаву пройти нельзя, - сказал лоцман. -  Меня
не вините!
   - Заткнись, болван! - рявкнул Эбнер Марш. Он смотрел назад,  за  деревья.
На реке никого не было. Наверное, ?Грезы Февра?  прошел  дальше.  -  Сколько
времени нужно, чтобы обогнуть этот поворот?
   - Какое вам дело? Все равно мы до