й он не потерпит. Мрачный  Билли  тотчас
замолчал. Жан снова принялся играть со  своим  кольцом.  Рот  его  сжался  в
трагическую складку, лицо стало угрюмым.
   На удивление всем заговорила Валерия:
   - Тогда уйдем мы.
   Джулиан медлительно повернул голову в ее сторону.
   - Мы?
   - Жан и я, - пояснила она. - Отошли нас. Так  будет..,  лучше.  Для  тебя
тоже. Будет безопаснее, если нас здесь станет меньше. И девушек  для  забавы
не потребуется так много.
   - Отпустить  тебя,  дорогая  Валерия?  Как?  Я  же  буду  скучать.  Да  и
переживать за тебя. Интересно, куда же ты отправишься?
   - Куда-нибудь. Куда угодно.
   - Ты по-прежнему надеешься найти в пещере свой темный город? - насмешливо
спросил Джулиан. - Твоя  вера  трогательна,  дитя.  И  ты  ошибочно  приняла
слабого Жана за своего бледнокожего короля.
   - Нет, - ответила Валерия. - Нет, нам просто  нужен  покой.  Прошу  тебя,
Деймон. Если мы все останемся, вскоре нас обнаружат, устроят охоту и  убьют.
Давай уйдем.
   - Ты так прекрасна, Валерия. Так изысканно прекрасна.
   - Прошу тебя, - трепеща повторила она. - Уйдем. Нам нужен покой.
   - Бедная маленькая Валерия, - проговорил Джулиан. - Покоя нет. Куда бы ты
ни  отправилась,  твоя  жажда  будет  преследовать  тебя  вечно.   Нет,   ты
останешься.
   - Умоляю тебя, - беззвучно прошептала она. - Мой господин.
   Темные глаза Деймона Джулиана слегка прищурились, и улыбка сошла с губ.
   - Раз ты так настаиваешь на своем уходе, возможно, будет  лучше,  если  я
тебе дам то, о чем ты просишь.
   Оба, Валерия и Жан, посмотрели на него с надеждой.
   - Очень может быть, что я и отошлю вас, - задумчиво произнес  Джулиан.  -
Но не вместе, нет.  Ты  так  прекрасна,  Валерия.  Ты  заслуживаешь  лучшего
избранника, чем Жан. Что скажешь, Билли?
   Мрачный Билли самодовольно усмехнулся.
   - Отошлите их всех, мистер Джулиан. Вам никто из них не нужен. У вас есть
я. Отправьте их всех, и вскоре они сами увидят, как им хорошо.
   - Интересно, - сказал Деймон Джулиан. - Я  подумаю  над  этим.  А  теперь
оставьте меня. Билли, отправляйся с лошадьми и продай  их.  И  переговори  с
Невиллем относительно земли.
   - Никакого обеда? - с облегчением спросил Мрачный Билли.
   - Никакого, - подтвердил Джулиан.
   Последним из двери выходил Мрачный Билли. Сразу  за  его  спиной  Джулиан
потушил свет, и комнату поглотила тьма.  На  пороге  Мрачный  Билли  немного
помешкал, потом снова обернулся.
   - Мистер Джулиан, - сказал он, - ваше обещание..,  уже  прошло  несколько
лет. Когда?
   - Когда я перестану в тебе нуждаться, Билли. Днем  ты  -  мои  глаза.  Ты
делаешь вещи, которые не могу  делать  я.  Как  я  могу  пожертвовать  тобой
сейчас? Не бойся,  осталось  недолго.  Когда  присоединишься  к  нам,  время
перестанет для тебя существовать. Годы или дни -  все  равно  для  тех,  чья
жизнь бесконечна.
   Обещание наполнило Мрачного Билли надеждой,  и  он  отправился  выполнять
поручение Деймона Джулиана.
   В ту ночь  ему  снился  сон.  Он  видел  себя  таким  же  темноволосым  и
грациозным, как Джулиан,  элегантным  и  кровожадным.  Действие  в  его  сне
происходило ночью. Он бродил по  улицам  Нового  Орлеана.  С  небес  светила
бледная полная луна.
   Люди наблюдали за ним из  своих  окон,  со  своих  ажурных  балконов.  Он
чувствовал на себе их взгляды. Мужчины боялись его, а женщин влекла  к  нему
какая-то непреодолимая темная сила. Скользя беззвучно по каменному тротуару,
он преследовал их в темноте,  слышал  лихорадочный  стук,  топот  их  шагов,
тяжелое дыхание. Под неверным светом уличного  масляного  фонаря  он  поймал
щеголеватого молодого человека и со смехом разорвал ему горло. Издали за ним
наблюдала креолка знойной красоты. Он начал преследовать ее. Она  бежала  по
темным аллеям и тесным дворикам. Наконец на одном дворе, освещенном  факелом
в изящной оправе, креолка остановилась  и  повернулась  к  нему  лицом.  Она
немного походила  на  Валерию.  Ее  фиалковые  глаза  были  полны  огня.  Он
приблизился к ней, опрокинул навзничь и взял ее. Кровь креолки была такой же
горячей и сытной, как и их пища. Ночь принадлежала ему, и все другие ночи  в
его вечной жизни. Отныне им владела жажда крови.
   Когда Мрачный Билли пробудился, то почувствовал, что горит, как  в  огне.
Он дрожал, и простыни его были мокрыми.
 
Глава 7 
 
Сент-Луис 
Июль 1857 года 
 
   Пароход  ?Грезы  Февра?  оставался  пришвартованным   в   Сент-Луисе   на
протяжении двадцати дней.
   Для всей команды, за исключением Джошуа Йорка и его  странных  спутников,
наступило горячее время. С самого раннего утра Эбнер Марш  был  на  ногах  и
занимался делами. В десять часов он уже шагал по улицам  города,  заходил  к
грузоотправителям и владельцам отелей и рекламировал  свое  судно,  стараясь
заключить  сделку.  Он  получил  пачку  рекламных   листовок,   отпечатанных
специально для ?Грез Февра?, и нанял мальчишек, чтобы  те  расклеили  их  по
всему  городу.  Посещая  лучшие  закусочные  и   рестораны,   Марш   повсюду
рассказывал историю о том, как ?Грезы Февра? обставил  ?Южанина?.  Делал  он
это намеренно, чтобы заставить горожан  говорить  о  себе.  В  трех  местных
газетах капитан даже поместил рекламные объявления.
   Новые лоцманы, которых Эбнер Марш нанял для проведения судна  по  нижнему
участку реки, прибыли на ?Грезы Февра?, как только пароход пришвартовался  в
Сент-Луисе. Они потребовали, чтобы с ними рассчитались за то время, пока они
сидели сложа руки в ожидании его прихода. Рулевые  всегда  стоили  недешево,
особенно если речь шла о профессионалах такого класса, какими были эти двое.
   Но Эбнер Марш не пожалел на них денег, поскольку для своею  нового  судна
хотел самого лучшего.  Получив  жалованье,  новые  рулевые  продолжали  бить
баклуши; на реке существовал такой закон: рулевые получали полный  заработок
в течение всего срока найма, хотя пальцем не шевелили до тех пор, пока судно
не отправлялось в плавание. Выполнять какую-либо другую работу  они  считали
ниже своего достоинства.
   Однако те два рулевых, которых нанял Марш, отличались собственным  стилем
бить баклуши. Щеголеватого вида Дэн Олбрайт, чопорный и молчаливый, поднялся
на борт в первый же день, когда ?Грезы Февра?  вошел  в  порт.  Он  осмотрел
судно, ознакомился с машинным  отделением,  рулевой  рубкой.  Удовлетворенно
кивнув, Олбрайт тотчас удалился в предназначенную для него каюту и  принялся
там обустраиваться. Дни он проводил, читая книги из хорошо  укомплектованной
библиотеки парохода. Иногда в кают-компании на пару с Джонатаном  Джефферсом
он развлекался игрой в шахматы, хотя последний неизменно обыгрывал Олбрайта.
   Карла  Фрамма,  напротив,  всегда  можно  было  отыскать  в   биллиардной
где-нибудь на берегу реки. В  широкополой  фетровой  шляпе,  рулевой  широко
улыбался своей кривозубой улыбкой и хвастался, что он и  его  новый  корабль
обставят на реке всех и каждого. Репутация у  Фрамма  была  скандальная.  Он
любил шутить, что в Сент-Луисе у него одна жена, вторая - в Новом Орлеане  и
третья - в Натчезе-под-холмом.
   Времяпрепровождение рулевых  не  очень  занимало  Эбнера  Марша,  он  был
слишком занят то одним делом, то другим, чтобы  волноваться  на  этот  счет.
Марш почти не виделся ни с Джошуа Йорком, ни с его друзьями, хотя знал,  что
тот часто предпринимает  долгие  ночные  прогулки  в  город,  беря  с  собой
Саймона, молчаливого своего спутника. Саймон также учился смешивать напитки,
поскольку Йорк поделился с Маршем соображением, что по пути в  Новый  Орлеан
намерен использовать его в качестве ночного бармена.
   С партнером Марш регулярно встречался за ужином в большой  кают-компании,
где собирались и остальные офицеры. После этого Йорк  удалялся  к  себе  или
отправлялся  в  судовую  библиотеку,  где  его   ждали   газеты,   ежедневно
доставляемые увесистыми кипами с приходящих в порт пароходов.  Однажды  Йорк
объявил, что собирается пойти в город, чтобы послушать группу  исполнителей.
С собой он пригласил Эбнера Марша  и  других  офицеров,  но  Марш  от  столь
любезного  предложения  отказался,  и  Йорку  пришлось  идти  с   Джонатаном
Джефферсом. Отклонив предложение, Марш пробормотал Волосатому Майку Данну:
   - Стихи, пьесы.., а потом начинаешь  гадать:  куда  течет  эта  проклятая
река?
   Позже Джефферс начал учить Йорка играть в шахматы.
   - У него незаурядный ум, Эбнер, - через несколько дней  сообщил  Джефферс
Маршу. Было утро их восьмого дня в Сент-Луисе.
   - У кого?
   - Как у кого? У Джошуа Йорка, конечно.  Два  дня  назад  я  объяснил  ему
правила. Вчера вечером я застал его в салоне за  разбором  одной  из  партий
Морфи, которую он нашел  в  одной  из  своих  нью-йоркских  газет.  Странный
человек. Что тебе известно о нем?
   Марш нахмурился.  Ему  не  хотелось,  чтобы  команда  проявляла  излишний
интерес к персоне Джошуа Йорка; в этом состояла часть заключенной сделки.
   - Джошуа не слишком любит говорить о себе, да я и не расспрашиваю его.  Я
придерживаюсь мнения,  что  прошлое  человека  -  не  мое  дело.  Вам  нужно
относиться к этому так же, мистер Джефферс.
   Клерк удивленно приподнял тонкие темные брови.
   - Как скажете, капитан. - Но на его  губах  появилась  холодная  усмешка,
которая обеспокоила Эбнера Марша.
   Джефферс был не единственный, кто задавал вопросы. Как-то к нему  подошел
Волосатый Майк и сказал, что подсобные рабочие и кочегары  распространяют  о
Йорке и его гостях всякие сплетни. Он поинтересовался у Марша, не  нужно  ли
принять какие пресекающие меры.
   - Какие сплетни?
   Волосатый Майк многозначительно пожал плечами.
   - О том, что он выходит только по ночам. Да и о его  странных  приятелях.
Вы знаете Тома, который кочегарит у  топки  на  середине  левого  борта?  Он
рассказывает, что в ночь, когда мы  вышли  из  Луисвилла,  ну,  вы  помните,
сколько там было комарья над рекой, так  вот,  Том  рассказывает,  будто  бы
видел старину Саймона внизу на основной палубе. Тот просто бродил без  дела,
когда ему на руку опустился комар, тогда второй  рукой  он  прихлопнул  его.
Ясное дело, раздавил. Ну, вы себе  представляете,  какими  раздутыми  комары
иногда бывают - если их прихлопнешь, останется кровавое пятно. Том  говорит,
тот комар на руке Саймона оказался именно таким. Ну вот, говорит Том, Саймон
смотрел-смотрел на свою руку, а потом поднес ко рту и, - разрази меня  гром,
если говорю не правду, - облизал ее начисто. Эбнер Марш поморщился.
   - Скажи своему Тому, чтобы попридержал язык,  или  ему  придется  бросать
дрова в топку на каком другом судне.
   Волосатый Майк кивнул и, со  звучным  шлепком  перебросив  свою  железную
дубину в другую руку, собрался было уходить. Марш остановил его.
   - Нет, подожди.  Скажи  Тому,  пусть  не  болтает,  а  если  заметит  что
странное, пусть лучше расскажет об этом тебе или мне. Скажи, что за  это  мы
дадим ему полдоллара.
   - За полдоллара ему и соврать недолго.
   - Тогда забудем о деньгах, а насчет всего остального его предупреди.
   Чем больше Эбнер думал о рассказе Тома, тем больше беспокоился. Теперь он
был рад, что Джошуа Йорк решил сделать из Саймона бармена, таким образом  он
все время будет находиться на виду. Гробовщики никогда не нравились Маршу, а
Саймон по-прежнему непроизвольно напоминал ему человека этого рода  занятий.
Марш надеялся только, что в  баре,  обслуживая  пассажиров  первого  класса,
Саймон не станет лизать комаров. Подобное  поведение  в  один  миг  способно
испортить репутацию судна.
   Вскоре Марш забыл о происшедшем и с  головой  ушел  в  дела.  Но  в  ночь
накануне отъезда случилось нечто такое, что вновь завладело  его  вниманием.
Он зашел в каюту Джошуа Йорка, чтобы обсудить подробности их маршрута.  Йорк
сидел за письменным столом и своим изящным ножичком  с  ручкой  из  слоновой
кости вырезал из газеты  какую-то  статью.  Некоторое  время  они  с  Маршем
обсуждали предстоящее дело, и Марш уже собирался уходить, когда на глаза ему
попался экземпляр ?Демократа?, лежащий на столе Йорка.
   - Сегодня они должны были дать одно  из  наших  рекламных  объявлений,  -
заметил Марш и протянул руку  за  газетой.  -  Она  тебе  больше  не  нужна,
Джошуа?
   Йорк, махнув рукой, отдал газету.
   - Возьми, если надо.
   Эбнер  Марш  с   газетой   под   мышкой   отправился   в   кают-компанию.
Расположившись за столиком, он принялся листать ее, в то  время  как  Саймон
готовил  для  него  напиток.  Марш  был  разочарован,  потому  что  не  смог
обнаружить свое объявление. Но не  поместить  его  не  могли;  Йорк  вырезал
статью,  напечатанную  на  оборотной  стороне  страницы,   где   размещались
сообщения о перевозках. Дыра приходилась как  раз  по  центру.  Марш  осушил
стакан, свернул газету и пошел в корабельную контору.
   - У вас есть последний номер ?Демократа?? - спросил  он  у  Джефферса.  -
Боюсь, как бы чертов Блеар не выбросил мое объявление.
   - Вот лежит, - ответил Джефферс. - Только  вы  не  правы,  ничего  он  не
выбрасывал. Посмотрите на странице, где помещаются сообщения о перевозках.
   Точно, там оно и было. В прямоугольной рамочке в  центральной  колонке  с
аналогичными объявлениями:
 
РЕКА ФЕВР 
 
   В четверг в Новый Орлеан, штат Луизиана, со всеми  основными  остановками
отправляется замечательный пароход ?Грезы Февра?. Укомплектованный  опытными
офицерами и матросами, в пункт назначения он придет в наикратчайший срок. По
поводу перевозки груза или приобретения пассажирских билетов  обращаться  на
судно или в контору компании, расположенную в начале Сосновой улицы.
   Эбнер Марш, президент
 
   Марш   изучил   объявление,   кивнул   и   перевернул    газету,    чтобы
полюбопытствовать, что  вызвало  интерес  Джошуа  Йорка.  Вырезанная  статья
оказалась перепечаткой  из  газетенки,  выпускаемой  в  низовьях  реки.  Там
говорилось о каком-то старике с лесного склада, который был найден мертвым в
своей хибаре на берегу реки севернее Нового Мадрида. Его обнаружил  помощник
капитана парохода, причалившего к складу, чтобы пополнить запас дров,  после
того,  как  на  их  сигнал   никто   не   откликнулся.   Высказывалось   два
предположения. Согласно  одному,  причиной  смерти  были  индейцы,  согласно
второму - волки, так как тело было разорвано на части и наполовину  съедено.
Других сведений в статье не было.
   - Что-то случилось, капитан Марш? - спросил Джефферс. - Вы переменились в
лице.
   Марш свернул конторский экземпляр ?Демократа? и вместе  с  номером  Йорка
сунул его под мышку.
   - Ничего особенного. Просто в чертовой газете два-три слова напечатали  с
орфографическими ошибками. Джефферс улыбнулся.
   - Вы уверены? Насколько  мне  известно,  орфография  -  не  ваша  стихия,
капитан.
   - Не смейте подшучивать надо мной, мистер Джефферс, или я выброшу вас  за
борт, - ответил Марш. - С вашего позволения, я возьму газету.
   - Ради Бога, - ответил Джефферс, - я уже ознакомился с ней.
   Вернувшись в бар, Марш  снова  перечитал  историю  о  складском  стороже.
Интересно, зачем Джошуа понадобилось  вырезать  историю  о  каком-то  старом
болване, растерзанном волками? Ответа на вопрос Марш не находил, и это очень
беспокоило его. Он поднял глаза и обнаружил на  себе  отраженный  в  большом
зеркале бака взгляд Саймона. Марш поспешил свернуть газету и  засунул  ее  в
карман.
   - Дайте мне стаканчик виски, - попросил он. Марш тут же залпом выпил  его
и продолжительно  крякнул.  Горячительный  напиток  приятным  теплом  согрел
грудь. В голове немного просветлело. В конце концов, не его ума дело,  какие
газетные истории любит читать Джошуа Йорк. Кроме того, он пообещал не совать
нос в дела Йорка, а Эбнер Марш считал себя человеком слова.
   Он решительно поставил на стол  стакан  и  вышел  из  бара.  По  большой,
сужающейся книзу лестнице Марш спустился на основную  палубу  и  бросил  обе
газеты в темное  жерло  одной  из  топок.  Подсобные  рабочие  с  удивлением
посмотрели на него, но у Марша тотчас отлегло от сердца. Не стоит  разжигать
недоверие к своему партнеру, особенно если им является такой великодушный  и
воспитанный человек, как Джошуа Йорк.
   - Ну, чего уставились? - рявкнул он чернорабочим. - Или у вас нет работы?
А то смотрите, позову Волосатого Майка, он живо найдет, чем вам заняться!
   Дело вмиг отыскалось. Эбнер Марш снова поднялся в кают-компанию и заказал
себе второй стакан.
 
*** 
 
   На другое утро Марш  пошел  на  Сосновую  улицу,  в  главный  офис  своей
компании,  где  несколько  часов  занимался  Делами.  Обедал  он   в   ?Доме
переселенца? в окружении  старых  друзей  и  старых  соперников.  Чувствовал
капитан себя великолепно. Марш много и красноречиво  хвастал  новым  судном,
выслушивая в свою очередь панегирики Фаррелла  и  О'Брайена,  расточаемые  в
адрес своих кораблей, но все это было  в  порядке  вещей.  В  заключение  он
улыбнулся и сказал:
   - Ну что, ребята, даст Бог, свидимся на реке. Вот будет здорово!
   Никто и словом не обмолвился о его прежних несчастьях.  Потом  к  столику
Марша подошли три разных человека и спросили, не нужен  ли  ему  лоцман  для
нижнего течения Миссисипи. Словом, он славно провел пару часов.
   По дороге на судно Марш случайно наткнулся на пошивочную мастерскую. У ее
дверей он замешкался и принялся пощипывать себя  за  бороду,  размышляя  над
идеей, которая вдруг пришла ему в голову. Потом с  улыбкой  вошел  внутрь  и
заказал себе новый капитанский мундир. Белый,  с  двойным  рядом  серебряных
пуговиц, как у  Джошуа.  В  качестве  аванса  Марш  оставил  два  доллара  и
договорился, что заберет мундир, когда ?Грезы Февра? вернется  в  Сент-Луис.
Уходил он крайне довольный собой.
 
*** 
 
   Речную пристань  лихорадило.  Партия  сухого  груза  опоздала,  и  теперь
грузчики, обливаясь потом, спешили срочно переправить его на борт  парохода.
Уайти уже привел в действие паровые котлы. Из выпускных клапанов поднимались
высокие белые плюмажи  пара,  над  трубами  клубился  черный  дым.  Пароход,
стоявший по левому борту от  ?Грез  Февра?,  под  громкие  крики  отчаливал,
выпуская  тучи  дыма  и  подавая  пронзительные  гудки.  По  правому   борту
разгружалось  крупное  заднеколесное  судно.  Груз  укладывали  на  плавучую
пристань - старую, отслужившую свой век лоханку, пришвартованную к берегу.
   Вся береговая линия, насколько хватало глаз, в  обоих  направлениях  была
забита пароходами. Выше по течению реки стоял, принимая на борт  пассажиров,
роскошный трехпалубный  ?Джон  Симондс?.  Чуть  ниже  покачивался  на  водах
?Северный  Свет?  с  броским  изображением  Авроры  на  гребных  кожухах   -
новенький, с иголочки, пароход,  предназначенный  для  обслуживания  верхней
Миссисипи.  На  Северо-западном   маршруте   утверждали,   что   это   самое
быстроходное судно, когда-либо появлявшееся в тех водах. Ниже  стоял  ?Серый
орел?, потягаться с которым намеревался ?Северный  свет?.  Там  же  отдыхали
?Северянин?, и неповоротливый могучий заднеколесный ?Сен-Джо?, и ?Дай Вернон
II?, и ?Натчез?.
   Марш  разглядывал  всех  их  по  очереди,   всматриваясь   в   хитроумные
приспособления, свешивающиеся  с  труб,  ажурно  выполненную  резьбу,  яркую
краску, шипящие струи пара, мощь колесных лопастей. Потом он перевел  взгляд
на собственный корабль,  ?Грезы  Февра?,  белый  с  голубыми  и  серебряными
полосками. Маршу казалось, что его пар поднимается выше, чем у других, гудок
приятнее и чище по тону, краска ярче, а колеса - мощнее. И  посадка  у  него
выше, чем у остальных судов, за исключением трех-четырех  других,  и  корпус
длиннее.
   - Мы обставим их всех, - сказал себе Марш и направился к своему детищу.
 
Глава 8 
 
На борту парохода ?Грезы Февра? 
Река Миссисипи, июнь 1857 года 
 
   Эбнер Марш отрезал кусок от круга чеддера, аккуратно взгромоздил  его  на
оставшуюся часть яблочного пирога и быстрым движением большой  красной  руки
наколол все это на