переносится  на
сегодняшний вечер. Вас ждут к ужину в ?Сент-Луисе?, через час  после  захода
солнца, вас и капитана Йорка.
   - Я вас не знаю и знать не хочу, - сказал Марш. - И  ужинать  с  вами  не
собираюсь. Кроме того, ?Грезы Февра? сегодня вечером отчаливает.
   - Мне это известно. Более того, я знаю куда. Марш нахмурился.
   - Что такое?
   - Сразу видно, что  вы  не  знакомы  близко  с  неграми.  Черномазым  все
становится известно заранее, вы еще чихнуть не успели, а они  уже  знают  об
этом. А я умею слушать. Что вам за радость вести пароход  в  излучину  реки?
Могу поспорить, что вы беспокоитесь - вдруг зацепите брюхом за дно.  Я  могу
избавить вас от лишней головной боли. Понимаете, человек, которого вы ищете,
сам здесь и ждет вас. Так что, когда стемнеет, отправляйтесь и  доложите  об
этом своему господину. Передайте, что Деймон Джулиан ждет  его  в  гостинице
?Сент-Луис?.  Мистер  Джулиан  сгорает  от  нетерпения,  так   ему   хочется
познакомиться.
 
Глава 16 
 
Новый Орлеан 
Август 1857 года 
 
   В тот вечер  Мрачный  Билли  Типтон  вернулся  в  гостиницу  ?Сент-Луис?,
чувствуя себя более чем напуганным. Джулиану вряд  ли  понравится  известие,
которое он принес с ?Грез Февра?, а Джулиан опасен  и  непредсказуем,  когда
расстроен.
   В  темном  холле  их  роскошных  апартаментов  горела   одна-единственная
маленькая свеча. В глубоком бархатном кресле у окна, потягивая ликер,  сидел
Джулиан. В его черных глазах играло пламя. В комнате царила тишина.  Мрачный
Билли физически ощущал на себе груз устремленных на него взглядов.  Замок  в
двери за его спиной с тихим скрежетом повернулся, когда он прошел в комнату.
   - Ну что, Билли? - мягко спросил Деймон Джулиан.
   - Они не придут, мистер Джулиан, - сказал Мрачный Билли, пожалуй, слишком
поспешно и слишком нервничая. В тусклом  свете  он  не  мог  видеть  реакцию
Джулиана. - Он говорит, чтобы вы сами пришли к нему.
   - Он говорит, - повторил Джулиан. - Кто он. Билли?
   - Он, - сказал Мрачный Билли. - Второй повелитель крови. Он называет себя
Джошуа Йорк. Тот, о котором вам писал Раймон. Второй капитан, Марш,  толстяк
с бородавками и бакенбардами, тоже не придет. Хам и грубиян к тому же. Но  я
дождался темноты, когда поднялся повелитель крови. Меня  все-таки  отвели  к
нему.
   Мрачный Билли до сих пор не мог без  содрогания  вспоминать  о  том,  как
серые глаза Джошуа Йорка встретились с  его  собственными,  и  его  едва  не
засосал их омут. В них светилась такая  нескрываемая  ненависть,  что  Билли
немедленно отвел взгляд.
   - Скажи нам, Билли, - сказал Деймон Джулиан, - как тот, другой, выглядит?
Этот Джошуа Йорк, повелитель крови.
   - Он... - начал Билли и замолчал, подыскивая нужные слова, - он.., белый,
я хочу сказать, кожа у него по-настоящему бледна, и волосы у него бесцветны.
Он даже был в белом костюме, как какой-нибудь щеголь. И серебро, на  нем  до
черта серебра. А как он движется.., как эти чертовы креолы, мистер  Джулиан,
с благородством, как лорд. Он... Он, как вы, мистер Джулиан. Его глаза...
   - Бледный и сильный, - промурлыкала Синтия из дальнего угла комнаты. -  И
с вином, которое побеждает красную жажду. Это  он  и  есть,  Деймон?  Должно
быть. Должно быть, все правда. Валерия всегда  верила  в  эти  сказки,  а  я
смеялась над ней, но, наверное, все это правда. Он соберет нас всех вместе и
отведет в потерянный город, в город тьмы. Наше королевство, наше собственное
королевство. Ведь так, правда?  Он  повелитель  повелителей  крови,  король,
которого мы ждали.
   В ожидании ответа она  посмотрела  на  Деймона  Джулиана.  Тот  продолжал
потягивать свой ликер. На лице его промелькнула кривая коварная улыбка.
   - Король, - задумчиво произнес он вслух. - И что этот король сказал тебе,
Билли? Поведай нам.
   - Он сказал, чтобы вы пришли  на  пароход,  все.  Завтра  с  наступлением
темноты. На ужин. Он и Марш не придут сюда, как вы хотели, одни. Марш...  Он
сказал, что если они и придут к вам, то только вместе с остальными.
   - Король странным образом робок, - заметил Джулиан.
   - Убейте его! - вдруг вырвалось у Мрачного Билли. - Пойдите на тот чертов
корабль и убейте его, убейте всех их. Он не прав,  мистер  Джулиан.  У  него
глаза были, как у какого чертова креола, когда он  посмотрел  на  меня.  Как
будто я тля, пустое место, хотя я сказал, что пришел от вас. Он считает себя
лучше вас, и все другие тоже, этот их бородавчатый капитан и  его  проклятый
клерк, все они смотрели сверху вниз. Позвольте мне зарезать его, пустить ему
кровушку, чтобы залила его красивый костюмчик. Вы должны пойти туда и  убить
его!
   В комнате после взрыва Мрачного Билли повисла  тишина.  Джулиан  устремил
взгляд в непроницаемую ночь. Окна были раскрыты нараспашку, в ночной  тишине
занавески только слегка  колыхались.  Снизу  доносился  уличный  шум.  Глаза
Джулиана  с  полуприкрытыми  веками  оставались  в  тени.  Взгляд  его   был
сосредоточен на дальних огнях.
   Когда он наконец повернул голову, в  зрачках  отразилось  пламя  одинокой
свечи  и  застыло  там,  красное   и   подрагивающее.   Его   лицо   приняло
мрачно-зловещее выражение.
   - Питье, Билли, - подсказал он.
   - Он всех их заставляет пить его, - сказал Мрачный Билли, прислонившись к
двери и вытащив свой нож. С оружием в руке  он  чувствовал  себя  спокойнее.
Принявшись с помощью лезвия чистить ногти, он начал рассказывать:
   - Это не просто кровь, как сказала Кара. В его составе есть  еще  что-то,
что убивает жажду, во всяком случае, так они все утверждают.  Я  походил  по
кораблю, поговорил с Раймоном, и Жаном, и  Хорхе,  еще  с  двумя-тремя.  Все
говорили одно и то же. Жан все время тараторил об этом питье, что  оно  дает
такое облегчение, конечно, если вы можете поверить в это.
   - Жан, - с отвращением произнес Джулиан.
   - Значит, все правда, - сказала Синтия. - Он сильнее жажды.
   - Но это еще не все, - добавил Мрачный Билли. - Раймон говорит, что  Йорк
связался с Валерией.
   Холл заполнила звенящая от напряжения  тишина.  Курт  нахмурился.  Мишель
отвела глаза. Синтия отхлебнула из своего бокала. Все  знали,  что  Валерия,
прекрасная  Валерия,  была  любимицей  Джулиана;   все   бросали   на   него
настороженные взгляды. Джулиан как будто погрузился в раздумья.
   - Валерия? - произнес он. - Понятно.
   Длинные бледные пальцы барабанили по подлокотнику кресла.
   Мрачный Билли Типтон, довольный,  кончиком  ножа  принялся  ковыряться  в
зубах. Он предвидел, что сообщение о Валерии окажется  решающим.  У  Деймона
Джулиана имелись свои планы насчет Валерии, и Джулиан не  любил,  когда  его
планы рушились. Он  все  рассказал  Билли,  и  не  без  удовольствия,  когда
удивленный Билли поинтересовался, как он отважился отпустить ее.
   - Раймон молодой и сильный,  он  сможет  позаботиться  о  ней,  -  сказал
Джулиан. - Они будут одни вдвоем. Наедине друг с другом и со  своей  жаждой.
Романтическая картинка, тебе не кажется? Через годик, а может, два или пять,
Валерия понесет. Могу побиться об заклад, Билли.
   Тогда он рассмеялся своим мелодичным смехом... Сейчас Деймон не смеялся.
   - Что будем делать, Деймон? - спросил Курт. - Пойдем?
   - Еще спрашиваешь? Конечно, - сказал Джулиан. - Едва ли мы можем  устоять
против такого любезного приглашения, тем более что исходит  оно  от  короля.
Тебе разве не хочется отведать его вина? - Он по очереди заглянул каждому  в
лицо; никто не  осмелился  подать  голос.  -  Ах,  где  ваш  энтузиазм?  Жан
рекомендует нам этот напиток, и Валерия тоже, я ничуть не сомневаюсь.  Вино,
слаще крови, густой напиток жизни. Подумайте о покое, который оно сулит нам.
- Деймон улыбнулся. Все продолжали хранить молчание. Он ждал.  Когда  тишина
затянулась, Джулиан пожал плечами и сказал:
   - Что ж, надеюсь, король не станет о нас плохо думать,  если  мы  отдадим
предпочтение другому питью.
   - Но ведь всех остальных он заставляет пить его, - сказал Мрачный  Билли,
- независимо от того, хотят они этого или нет.
   - Деймон, - проговорила Синтия, - ты.., откажешь ему? Ты  не  можешь.  Мы
должны пойти к нему. Мы должны выполнить то, о чем он нас просит. Мы должны.
   Джулиан медленно повернул голову в ее сторону.
   - Ты и в самом деле так считаешь? -  спросил  он  с  легкой  усмешкой  на
губах.
   - Да, - еле слышно прошептала Синтия. - Мы должны. Он - повелитель крови.
- Она отвела взгляд в сторону.
   - Синтия, - повторил Деймон Джулиан, - посмотри на меня.
   Медленно, с явной неохотой она подняла голову и встретилась  с  Джулианом
взглядом.
   - Нет, - прошептала она. - Прошу тебя, о,  умоляю  тебя.  Деймон  Джулиан
ничего не сказал. Не отрывая от него взгляда, Синтия  сползла  с  кресла  и,
дрожа всем телом, упала перед ним на колени.  На  тонком  запястье  светился
золотой витой браслет, усеянный аметистами. Она сбросила его с руки, губы се
слегка приоткрылись. Поднеся руку ко рту, Синтия коснулась запястья  губами.
Потекла струйка крови.
   Джулиан молча ждал, пока она на коленях подползла к нему  и  протянула  в
знак повиновения руку. С  мрачным  торжеством  он  принял  предложенное  ему
подношение и начал пить, долго  и  жадно  Когда  Деймон  насытился,  Синтия,
пошатываясь, поднялась с ковра, но снова упала на одно колено.
   - Повелитель крови, - пробормотала она, - повелитель крови.
   Губы Деймона Джулиана были красными и мокрыми.  С  уголка  рта  сорвалась
вниз и скатилась крошечная алая бусинка. Джулиан достал из  кармана  носовой
платок и аккуратно промокнул с подбородка оставленный след.
   - Пароход большой, Билли? - спросил он. Мрачный  Билли  легким  движением
убрал нож в ножны. Рана на запястье Синтии, кровь на подбородке  Джулиана  -
все это горячило, возбуждало его. Ну, теперь Джулиан покажет этим  проклятым
людишкам на пароходе, подумал он.
   -  Больше,  чем  какой  бы  то  ни  было  пароход  на  реке,  к  тому  же
разукрашенный, все в серебре, зеркалах, мраморе, много витражей, ковры.  Вам
там понравится, мистер Джулиан.
   - Пароход, - задумчиво проговорил Деймон Джулиан. - Интересно, почему мне
и в голову не приходило устроиться на реке? Преимущества налицо.
   - Так, значит, идем? - спросил Курт.
   - Да, - ответил Джулиан. - О да. Как можно отказать, когда нас  призывает
повелитель крови. Король! - Откинув  назад  голову,  он  залился  смехом.  -
Король! - выкрикивал он между взрывами смеха. - Король! - Постепенно  начали
смеяться и все остальные.
   Джулиан внезапно поднялся, развернувшись, как складной  нож  на  пружине.
Его лицо вновь приняло скорбное выражение. Смех прекратился так же внезапно,
как начался.
   Джулиан устремил взгляд в темноту, на крыши домов.
   - Мы должны принести с собой подарок. К королю без подношения не ходят. -
Он повернулся к Мрачному Билли. - Завтра отправишься на улицу Моро, Билли, и
принесешь оттуда то, что я хотел бы получить. Маленький подарок  для  одного
бледного короля.
 
Глава 17 
 
На борту парохода ?Грезы Февра? 
Новый Орлеан, август 1857 года 
 
   Похоже, добрая половина пароходов, стоявших на пристани  Нового  Орлеана,
вдруг решили покинуть  причал  в  один  день,  думал  Эбнер  Марш,  стоя  на
штормовом мостике и наблюдая за их отплытием.
   - Для кораблей, идущих вверх по течению, традиционным  временем  отплытия
было пять часов вечера. В три часа дня в топках  разгорался  огонь,  оживали
паровые машины. Их жерла с жадностью поглощали сосновую смолу, обычные дрова
и уголь. Над соцветиями труб по очереди устремлялись к небу  высокие  столбы
горячего дыма, черные вымпелы прощального привета. Вереница пароходов длиной
в четыре мили, плотно стоящих  на  причале  у  берега,  способна  образовать
изрядное  количество  дыма.  Клубы  копоти  смешивались  и  превращались   в
гигантскую черную тучу, которая зависала над  рекой  на  высоте  пары  сотен
футов;  она  дрейфовала  по  ветру,  просыпаясь  черной  сажей   и   искрами
недогоревшей  золы.  Постепенно,  по  мере  того  как  к  отплытию   начинал
готовиться новый пароход, выбрасывая в воздух столбы  дыма,  она  разбухала,
без устали увеличиваясь  в  объеме.  Завеса  плотнела,  закрывала  солнце  и
начинала наползать на лик самого города.
   С выгодной для наблюдения  позиции  на  штормовом  мостике  Эбнеру  Маршу
казалось, что весь  Новый  Орлеан  объят  пламенем  и  дымом,  и  к  бегству
готовится вся флотилия. От этого делалось как-то не по себе, чудилось, будто
все капитаны знают нечто  такое,  что  ему,  Эбнеру  Маршу,  пока  неведомо.
Отчаянно хотелось подготовить ?Грезы Февра? к отплытию и,  не  откладывая  в
дальний ящик, отчалить.
   Маршу не терпелось покинуть город. Да, работа на маршрутах Нового Орлеана
сулила богатство и известность, и все же он скучал по рекам, которые  хорошо
знал: по верховью Миссисипи с крутыми берегами, густо поросшими  лесами,  по
неукротимой, грязной Миссури,  которая  истребляла  пароходы,  как  ни  одна
другая река, по узкому Иллинойсу  и  по  илистому,  бурному  Февру.  Пробное
путешествие  ?Грез  Февра?  вниз  по  Огайо  казалось   ему   теперь   почти
идиллическим воспоминанием о  лучших  днях.  С  тех  пор  как  они  оставили
Сент-Луис и направились вниз по реке, все словно пошло  наперекосяк.  И  чем
дальше на юг они углублялись, тем более трудным представлялось путешествие.
   - Джошуа прав, - буркнул Марш себе под нос, глядя на Новый  Орлеан.  -  В
нем есть что-то гнилое.
   Слишком жарко, слишком влажно, слишком много насекомых,  отчего  человеку
начинало казаться, что на этом месте лежит Божье проклятие. Возможно,  не  в
последнюю очередь повинно в этом было рабство. В  последнем,  однако,  Эбнер
Марш не был уверен на сто процентов. Единственное, в  чем  он  абсолютно  не
сомневался, так это  в  своем  желании  приказать  Уайти  прибавить  пару  и
поставить Фрамма или Олбрайта в рулевой  рубке,  чтобы  сняться  с  якоря  и
направить пароход вверх по течению реки. Сейчас, до того, как сядет  солнце.
До того, как они придут.
   Эбнеру Маршу так нестерпимо хотелось отдать  этот  приказ,  что  он  даже
ощущал горечь прилипших к языку,  но  еще  не  произнесенных  слов.  Зная  о
предстоящем событии вечера, капитан испытывал  почти  суеверный  ужас,  хотя
снова и снова повторял себе, что совсем не суеверен.
   Небо было тяжелым, атмосфера удушливой,  на  западе  собиралась  гроза  и
обещала превратиться в ураган, как еще пару дней назад  и  предсказывал  Дэн
Олбрайт. Пароходы продолжали уходить один за другим. Они отходили десятками.
По мере того как Марш наблюдал  за  их  отплытием,  за  тем,  как  пароходы,
направляясь вверх по реке, по очереди растворяются в мерцающем мареве  жары,
он чувствовал себя все  более  и  более  одиноким,  словно  каждый  корабль,
исчезающий вдали, уносил с собой частицу его самого, частицу  его  мужества,
изрядную долю его уверенности, мечту или маленькую, прокопченную надежду.
   Каждый день Новый Орлеан покидает  масса  кораблей,  мысленно  успокаивал
себя Марш, и сегодняшний день не многим отличается  от  всех  других,  самый
обычный августовский день на реке, жаркий, подернутый дымкой, ленивый.  Люди
лениво переставляют ноги и  ждут,  что,  может  быть,  дохнет  откуда-нибудь
свежестью и прохладой или чистый свежий дождь смоет с неба копоть и дым.
   Но другая, более старая и мудрая половина души Марша знала, что ждут  они
не прохлады и чистоты, и ожидание не  сулит  избавления  от  жары,  сырости,
насекомых и страха.
   Внизу, угрожающе потрясая железной дубинкой, Волосатый Майк покрикивал на
подсобных рабочих, однако его крики тонули в доносящемся  с  пристани  шуме,
звуках склянок и гудков других пароходов. На набережной лежала  гора  груза,
почти тысяча тонн, полная  вместимость  ?Грез  Февра?.  По  шатким  мосткам,
проложенным на основную палубу,  пока  перетащили  едва  ли  четверть  всего
груза. Понадобится еще много часов, чтобы покончить с погрузкой. Марш,  даже
если бы очень захотел, не смог бы отдать приказ об отходе, во всяком  случае
сейчас, пока гора груза оставалась  почти  нетронутой.  В  противном  случае
Волосатый Майк и Джонатан Джефферс решили бы, что он свихнулся.
   Как хотелось Маршу рассказать  им  все,  как  он  и  намеревался  сделать
поначалу, чтобы вместе принять какое-то решение, но  времени  не  было,  все
закрутилось так  быстро,  и  сегодня  вечером  к  ужину  на  борту  парохода
ожидалось прибытие Деймона Джулиана. Времени на разговоры с Волосатым Майком
и Джонатаном Джефферсом не оставалось,  не  было  времени  на  объяснения  и
убеждения, на разрешение сомнений и ответы  на  вопросы,  которые  неминуемо
последовали  бы.  Так  что  вечер  Эбнеру  Маршу   предстояло   провести   в
одиночестве, почти в одиночестве. В комнате с ними, народом ночи,  будут  он
да Джошуа. Джошуа Марш не причислял к разряду всех остальных. Джошуа сказал,
что все пройдет отлично, у него при себе будет его напиток. Джошуа был полон
надежд и ожиданий. Но Эбнера Марша мучили сомнения.
   На ?Грезах Февра? было тихо и спокойно. Корабль выглядел почти покинутым.
Всех, кого можно,  Джошуа  отправил  на  берег.  Такое  положение  вещей  не
устраивало Эбнера Марша, однако  с  Джошуа  не  поспоришь,  если  он  принял
какое-то решение. Стол в кают-компании был накрыт. Дым, пар, сгущающиеся  на
горизонте тучи - все это способствовало тому, что льющийся в  главный  салон
через витражные стекла окон  в  потолке  свет  казался  тусклым,  мрачным  и
безрадостным. В салоне, да и на пароходе в  целом,  сумерки  уже  наступили.
Ковры выглядели почти черными, в зеркалах колыхались тени.
   За длинной стойкой бара из черного мрамора перемещалась фигура  человека,
занятого мытьем стаканов. Но даже он казался выгоревшим,  бестелесным.  Марш
тем не менее кивнул ему и  проследовал  на  камбуз,  расположенный  ближе  к
корме, непосредственно за рулевой рубкой. За ее дверью  кипела  работа.  Два
юных помощника Тоби помешивали что-то в больших медных чанах и утятницах,  в
то время как официанты слонялись без дела и подшучивали друг над другом.
   По запаху Марш определил, что в огромных духовках:  поспевают  пироги.  У
капитана тотчас потекли слюнки, однако он, полный решимости, прошел мимо.
   Тоби резал цыплят в правом отсеке камбуза, где вдоль стен стояли клетки с
курами, голубями, кроликами, утками  и  прочей  живностью.  Птицы  создавали
страшный гвалт. Когда Марш вошел, Тоби поднял голову. У его локтя лежало три
обезглавленные  тушки,  четвертого  цыпленка,  оказывавшего  ему   отчаянное
сопротивление, кок держал перед собой на колоде. В  другой  руке  он  сжимал
тесак.
   - Капитан Марш! - с улыбкой  воскликнул  Тоби  и  точным  ударом  опустил
тесак. Тот глухо стукнул. Брызнула кровь,  обезглавленная  курица  судорожно
соскочила с колоды, когда хватка кока ослабла. Его сильные черные руки  были
покрыты кровью. Он вытер их о передник. - Чем могу помочь?
   - Я просто хотел сказать, чтобы  сегодня,  когда  ужин  будет  готов,  ты
покинул пароход, - предупредил Марш. - Как только подашь нам  все,  уходи  и
уводи с собой своих поварят и официантов. Ты меня понял, да? Слышишь, что  я
говорю?
   - Конечно,  слышу,  капитан,  -  с  улыбкой  произнес  Тоби.  -  Конечно,
непременно. Хотите посидеть в тесном кругу?
   - Тебя это не касается, - отрезал Марш. - Как только закончишь  работу  -
сразу на берег.
   Он повернулся в сторону  носа  и  собирался  было  уже  уйти,  но  что-то
заставило его обернуться.
   - Тоби...
   - Да, сэр?
   - Ты знаешь, что рабство никогда мне не нравилось, хотя я открыто никогда
не  выступал  против.  Я  бы  подал  свой  голос  против,  если  бы  чертовы
аболиционисты не были такими набожными. Последнее время  я  много  думал  об
этом и теперь хочу сказать, что, похоже,  они  правы.  Нельзя  относиться  к
другим людям так, словно они не люди вовсе. Понимаешь, о  чем  я?  Рано  или
поздно это кончится. Было бы лучше, если бы все закончилось миром, но  пусть