мистером  Типтоном,  Монтрейль.  -  Его
длинные пальцы нервно  дернулись,  и  он  пригвоздил  креола  своим  ледяным
взглядом.
   - Мистер Типтон, - сказал Монтрейль на хорошем, без акцента,  английском.
Лицо креола слегка покраснело. За его спиной, вытянувшись в струнку,  стояли
два его спутника. - Я и раньше проигрывал  девушек  на  аукционе,  -  сказал
креол. - Хотя она и поражает воображение, я не считаю  ее  большой  потерей.
Меня оскорбила ваша манера ведения торга, мистер Типтон. Вы сделали из  меня
посмешище, подразнили победой и превратили в дурака.
   - Ну-ну, - сказал Мрачный Билли, - ну-ну.
   - Вы играете в опасную игру, - предупредил Монтрейль. - Вам известно, кто
я? Будь вы джентльменом, я бы вызвал вас на дуэль, сэр.
   - Дуэли запрещены, - заметил Билли. - Вы не слышали? А я не джентльмен. -
С  этими  словами  он  повернулся  к  квартеронке,  ожидавшей  его  у  стены
гостиницы, откуда она наблюдала за сценой.  -  Пойдем.  -  Билли  свернул  в
переулок, и девушка последовала за ним.
   - Вы за это ответите, месье! - крикнул ему вдогонку Монтрейль.
   Мрачный Билли не обратил на угрозу ни малейшего  внимания  и  свернул  за
угол. Двигался он быстро, и поступь его отличалась достоинством, которое  не
ощущалось внутри помещения Французской биржи. На этих улицах  Мрачный  Билли
чувствовал себя вполне уютно; здесь он вырос, здесь прошел науку  выживания.
Рабыня по имени Эмили, шлепая босыми ногами по каменной  мостовой,  семенила
за  ним  следом,  стараясь  не  отставать.  Вдоль  улиц  Вье-Карре  тянулись
кирпичные дома, некоторые были покрыты штукатуркой.  Над  узкими  тротуарами
нависали  красовавшиеся  на  каждом  доме  балкончики  с  изящными  коваными
перилами.  Но  сами  дороги  были  немощеными,  и  прошедшие  недавно  дожди
превратили их в грязное месиво. Вдоль тротуаров шли канавы, глубокие траншеи
со стоячей водой. Оттуда несло вонью разлагающихся отбросов.
   Они проходили мимо аккуратных маленьких магазинчиков и бараков для  рабов
с забранными тяжелыми решетками окнами, мимо элегантных отелей и прокуренных
лавок, торгующих спиртным, где толпились свободные  негры.  Мимо  тесных,  с
застоявшимся воздухом, проулков и просторных дворов с собственными колодцами
или фонтанами, мимо высокомерных креольских матрон, окруженных свитами  слуг
и компаньонок, мимо группы закованных в цепи и кандалы беглых рабов, которые
под пристальным наблюдением белого мужчины с холодным взглядом  и  кнутом  в
руках чистили сточные канавы.
   Вскоре Французский квартал остался позади, и  они  вошли  в  более  новый
район Нового Орлеана,  где  проживали  американцы.  Мрачный  Билли  оставлял
лошадь привязанной возле  питейной  лавки.  Вскочив  в  седло,  он  приказал
девушке идти рядом. Из города они двинулись в  южном  направлении  и  вскоре
покинули главную дорогу. Останавливался Мрачный Билли только раз, чтобы дать
отдых лошади и перекусить черствым хлебом и  сыром,  которые  он  извлек  из
притороченной к седлу сумки. Эмили он позволил напиться из ручья.
   - Вы мой новый масса, сэр? - спросила квартеронка на удивительно  хорошем
английском.
   -  Надсмотрщик,  -  ответил  Мрачный  Билли.   -   Сегодня   вечером   ты
познакомишься с Джулианом, девочка. Как  стемнеет.  -  Он  улыбнулся.  -  Ты
понравишься ему. - После этого он приказал ей замолчать.
   Из-за того что девушка шла пешком,  двигались  они  медленно  и  достигли
плантации Джулиана только к сумеркам. Болотистая местность поросла испанским
мхом, идти по которому было тяжело. Дорога тянулась вдоль  ручья,  петляя  в
густой чаще. Они обогнули огромный высохший дуб "и  оказались  на  просторе.
Впереди простирались поля, окрашенные в розовые тона мягкой  вечерней  зари.
Тут же стоял дом.
   На берегу протоки ютились старая, полусгнившая пристань и  лесной  склад.
За большим домом сразу начинались лачуги  невольников.  Но  рабов  видно  не
было, и поля, похоже, несколько  лет  никто  не  обрабатывал.  Дом,  однако,
оказался не столь велик, какими обычно бывают дома плантаторов, и  не  столь
величествен.  Это  было  довольно  скучное  строение  квадратной  формы   из
почерневшего дерева. Краска кое-где обсыпалась. Глазу зацепиться было не  за
что, если не считать высокой башенки со стеклянной галереей вокруг.
   - Вот мы и дома, - пробормотал Мрачный Билли. Девушка спросила, нет ли  у
плантации своего имени.
   - Когда-то было, - ответил Мрачный Билли, - много лет назад, когда владел
ею Гару, но он заболел и умер, он  сам  и  все  его  распрекрасные  сыновья.
Теперь у нее нет имени. А пока закрой рот и поторапливайся.
   К дому он подвел девушку окольным путем,  остановился  у  своей  двери  с
висячим замком и отпер ее ключом,  который  держал  на  цепочке  на  шее.  В
распоряжении  Билли  имелось  три  комнаты  в  части  дома,  отведенной  для
прислуги. Он втолкнул Эмили в спальню.
   -  Снимай  одежку,  -  скомандовал  Мрачный  Билли.  Девушка  негнущимися
пальцами начала послушно расстегивать платье, в глазах ее светился страх.
   - Не смотри так. Ты принадлежишь Джулиану, и я не собираюсь тебя трогать.
Я нагрею воды. На кухне есть ванна. Смоешь с себя грязь и  переоденешься.  -
Он открыл деревянный шкаф с искусной  резьбой  и  извлек  оттуда  платье  из
темного бархата. - Думаю, подойдет.
   Девушка вскрикнула:
   - Я не могу надеть это! Такое носят только белые леди!
   - Закрой рот и делай, что  тебе  говорят,  -  рявкнул  Мрачный  Билли.  -
Джулиан хочет, чтобы ты выглядела шикарно, девочка. - Он оставил ее и прошел
на хозяйскую половину дома.
   Джулиан с бокалом бренди в руках тихо сидел в большом кожаном  кресле.  В
библиотеке было  сумеречно,  все  вокруг  покрывала  пыль.  Со  всех  сторон
Джулиана окружали книги, принадлежавшие Рене Гару и его сыновьям. За  многие
годы к ним никто  не  притронулся.  Деймон  Джулиан  к  числу  читателей  не
относился.
   Войдя, Мрачный Билли, не произнеся ни слова, остановился на  почтительном
расстоянии. Первым заговорил Джулиан.
   - Ну, что?
   - Четыре тысячи, - ответил Мрачный Билли, - но она придется вам по вкусу.
Юная, милая и нежная, красивая, по-настоящему красивая.
   - Другие вскоре придут. Алан и Жан уже здесь. У них руки  чешутся.  Когда
она будет готова, проводи ее в бальный зал.
   - Хорошо,  -  быстро  ответил  Мрачный  Билли.  -  На  аукционе  возникли
кое-какие проблемы, мистер Джулиан.
   - Проблемы?
   - Креольский мошенник по имени Монтрейль тоже хотел купить ее, и  ему  не
понравилось, как я его обставил. Боюсь,  как  бы  он  не  проявил  излишнего
любопытства. Он игрок и все время околачивается в игорных залах. Не нужно ли
мне позаботиться о нем как-нибудь темной ночкой?
   - Расскажи мне о нем, - велел Джулиан. Голос у него был тягучий, мягкий и
глубокий, чувственный, богатый оттенками, как хороший коньяк.
   - Молодой, смуглый,  с  черными  глазами  и  черными  волосами.  Высокий.
Говорят, дуэлянт. Крепкий мужчина. Сильный  и  худощавый,  но  со  смазливым
лицом, как у большинства из них.
   - Я сам позабочусь о нем, - сказал Джулиан.
   - Хорошо, сэр,  -  ответил  Мрачный  Билли  Типтон  и  удалился  на  свою
половину.
   Стоило Эмили облачиться в бархатный наряд, как она  сразу  преобразилась.
От рабыни и ребенка не осталось и следа; умытая и хорошо одетая,  она  стала
юной  женщиной  таинственной,  почти   неземной   красоты.   Мрачный   Билли
внимательно осмотрел ее.
   - Что ж, порядок, - сказал он. - Пойдем, ты отправляешься на бал.
   Бальный зал был самой  большой  и  величественной  из  комнат  дома.  Его
освещали три огромных хрустальных канделябра, в каждом из которых горело  не
менее  сотни  крошечных  свечей.  На  стенах  висели  колоритные  полотна  с
изображением местных пейзажей, написанные маслом. Красивые  деревянные  полы
сияли. В одном конце зала имелись широкие двустворчатые двери, открывающиеся
в холл. С  другой  стороны  поднималась  большая  лестница,  раздваивающаяся
наверху, перила ее тоже сияли.
   Когда Мрачный Билли ввел девушку, их уже ждали.
   Их было девять, включая и самого Джулиана: шесть мужчин, три женщины.  На
мужчинах темные  костюмы  европейского  покроя,  на  женщинах  -  платья  из
бледного шелка.  Все,  кроме  Джулиана,  почтительно  ожидали  на  лестнице,
неподвижные и молчаливые. Мрачный Билли их знал: бледные  женщины  именовали
себя Адрианна, Синтия и Валерия,  смуглый  красавец  Раймон  с  мальчишечьим
лицом, Курт с горящими, как уголья, глазами и прочие. Один из  них,  Жан,  в
ожидании слегка подрагивал. Его губы не в состоянии  были  прикрыть  длинные
белые зубы, кисть руки нервно трепетала. Обуреваемый жаждой, он  все  же  не
предпринимал никаких действий. Он  ждал  Деймона  Джулиана,  все  они  ждали
Деймона Джулиана.
   Джулиан пересек зал и приблизился к юной рабыне. Двигался он с  природной
грацией кота. Как лорд, как король.  Он  наступал,  как  наступает  ползущая
темнота, густая и неотвратимая. Джулиан казался смуглым, хотя его кожа  была
очень бледной; ее оттеняли черные вьющиеся волосы и траурный  костюм,  глаза
сверкали как алмазы.
   Он   остановился   напротив   рабыни   и   улыбнулся.   Джулиан   обладал
очаровательной улыбкой искушенного жизнью человека.
   - Изумительна, -  только  и  произнес  он.  Эмили  покрылась  румянцем  и
попыталась было что-то сказать.
   - Заткнись, - резко оборвал ее Мрачный Билли. - Не произноси ни слова  до
тех пор, пока мистер Джулиан не велит тебе.
   Джулиан провел пальцем по мягкой, смуглой щеке девушки.  Она  вздрогнула,
но усилием воли заставила  себя  стоять  спокойно.  Он  лениво  погладил  ее
волосы, потом приподнял ее лицо к своему и глазами словно вобрал  девушку  в
себя  всю,  без  остатка.  В  это  мгновение  Эмили  смутилась  и  испуганно
вскрикнула, однако Джулиан крепко держал ее лицо в своих  руках,  и  она  не
смогла отвести взгляда.
   - Замечательно. Ты прекрасна, дитя. Мы все здесь умеем ценить красоту.
   Он отпустил лицо девушки, взял ее маленькую ручку в свои и,  склонившись,
запечатлел на внутренней стороне запястья поцелуй.
   Юная невольница все еще дрожала, но сопротивления не  оказывала.  Джулиан
слегка повернул ее и передал ее руку Мрачному Билли Типтону.
   - Не окажешь ли ты честь, Билли?
   Мрачный Билли отвел руку назад и вытащил нож, висевший в чехле у него  на
поясе. Глаза Эмили от ужаса расширились и,  казалось,  вот-вот  выскочат  из
орбит. Она попыталась вырваться, но Билли крепко держал ее, к тому же он был
проворен, очень проворен. Лезвие мелькнуло со  скоростью  молнии  и  тут  же
окрасилось кровью; один-единственный порез с внутренней стороны  запястья  в
том месте, где Джулиан  запечатлел  свой  поцелуй.  Кровь  из  раны  ударила
фонтаном и закапала на пол. В тишине  бального  зала  звук  падающих  капель
раздавался гулкими ударами.
   Девушка всхлипнула, однако прежде,  чем  она  осознала,  что  происходит.
Мрачный Билли уже спрятал свой нож в ножны и отступил в сторону,  а  Джулиан
снова взял ее руку в  свою.  Он  поднял  тонкую  руку  и,  припав  губами  к
запястью, начал сосать.
   Мрачный Билли удалился к двери. Остальные спустились с лестницы и подошли
ближе. Женские наряды издавали мягкое шуршание. Жадным кругом сомкнулись они
вокруг Джулиана и его жертвы. Их темные глаза горели. Когда  Эмили  потеряла
сознание, Мрачный Билли тотчас подскочил к ней и подхватил под  руки,  чтобы
рабыня не упала. Веса ее он почти не ощутил.
   - Такая красавица, - с улыбкой пробормотал Джулиан,  наконец  оторвавшись
от нее. Губы его блестели влагой, взгляд был тяжелым и сытым.
   - Пожалуйста, Деймон, - взмолился тот, которого звали Жан. Он дрожал так,
словно его била лихорадка.
   Кровь темной струйкой медленно текла по руке Эмили. Джулиан  смерил  Жана
холодным, зловещим взглядом.
   - Валерия, - произнес он, - твоя очередь.
   Вперед вышла бледная  молодая  женщина  с  фиалковыми  глазами  в  желтом
платье,  грациозно  опустилась  на  колени  и  принялась  лизать  жутковатую
струйку. Только после того,  как  рука  стала  чистой,  она  прижала  рот  к
открытой ране.
   Следующим, по велению Джулиана, наступил черед Рай-Мона, потом  Адрианны,
Хорхе. Только после того, как насытились все, Джулиан с улыбкой повернулся к
Жану и подал знак.  Тот  набросился  на  свою  жертву  с  едва  сдерживаемым
рыданием и, вырвав ее из рук Мрачного Билли,  зубами  начал  терзать  нежную
плоть шеи.
   Деймон Джулиан с отвращением поморщился.
   - Когда он насытится, - обратился хозяин к Мрачному Билли,  -  убери  тут
все.
 
Глава 3 
 
Нью-Олбани, Индиана 
Июнь 1857 года 
 
   На реке лежал плотный туман, воздух был  влажным  и  промозглым.  Стрелки
часов миновали полуночную отметку, когда на опустевшей судоверфи  Нью-Олбани
Джошуа Йорк, наконец вернувшийся из Сент-Луиса, встретился с Эбнером Маршем.
К тому времени как Йорк словно некое призрачное видение  возник  из  тумана,
Марш прождал его уже около получаса. Следом за  ним,  бесшумные,  как  тени,
вошли еще четверо.
   Марш в ухмылке обнажил зубы. - Джошуа,  -  сказал  он  и  любезно  кивнул
остальным. С ними капитан уже встречался в апреле в Сент-Луисе до того,  как
предпринял поездку в Нью-Олбани,  чтобы  полюбоваться  воплощением  в  жизнь
своей мечты. Все они были друзьями Йорка и его спутниками в путешествиях, но
более пестрой компании  Марш  еще  не  встречал.  Двое  оказались  мужчинами
неопределенного возраста с иностранными  именами,  которые  нельзя  было  ни
запомнить, ни произнести; к великому удовольствию Йорка, он называл их  Смит
и Браун. Они вечно препирались на каком-то заморском  наречии.  Третьим  был
уроженец  Восточного  побережья,  человек  с  ввалившимися  щеками,  который
одевался  как  гробовщик.  Звали  его  Саймон,  он  практически  никогда  не
разговаривал. Женщина по имени Кэтрин, похоже, была англичанкой.  Высокая  и
несколько сутуловатая, с  болезненным,  пустым  взглядом,  своим  видом  она
напоминала Маршу большого белого ястреба. Но она, как и все остальные,  тоже
относилась к числу друзей Йорка, а тот предупреждал капитана, что среди  его
друзей могут попадаться люди весьма своеобразные, так что Эбнер Марш  держал
язык за зубами.
   -  Добрый  вечер,  Эбнер,  -  сказал  Йорк.  Он  остановился  и  осмотрел
судоверфь, где в сером тумане просматривались силуэты многочисленных остовов
недостроенных пароходов. - Холодноватая ночка для июня, верно?
   - Ваша правда. Вы далеко остановились?
   - Я снял номер в Голт-Хаус в Луисвилле. Нам пришлось нанять лодку,  чтобы
перебраться на другой берег. - Его холодные серые глаза с  особым  интересом
осматривали пароход, находившийся ближе других. - Наш?
   Марш фыркнул.
   - Эта кроха? Конечно, нет. Это дешевое заднеколесное  суденышко,  которое
строится для торговли в Цинциннати. Полагаю, вам не могло прийти  в  голову,
что я поставлю на нашем судне гребное колесо сзади?
   Йорк улыбнулся.
   - Простите мне мою невежественность. Тогда где же наше детище?
   - Извольте идти за мной, - сказал Марш,  сопроводив  свои  слова  широким
взмахом трости. Они прошли половину верфи.
   - Вот, - наконец остановился Марш.
   Туман, словно по заказу, несколько развеялся, и глазам предстало гордое и
высокое судно, рядом с которым все остальные  казались  карликами.  Каюты  и
поручни сверкали свежей, белой как снег краской, которая  светилась  даже  в
сером мареве тумана.  Устремленная  к  звездам,  расположенная  на  палубной
надстройке рулевая рубка, казалось, мерцала;  стеклянный  храм  с  изысканно
убранным куполом украшала филигранно выполненная  резьба,  богатством  узора
напоминавшая ирландское кружево. Трубы -  двойные  колонны,  стоявшие  перед
палубной надстройкой - гордо вздымались вверх.
   В туманной ночи среди более мелких и простых судов этот  пароход  казался
видением, белым призраком из мечты речника. При виде его захватывало дух.
   Смит что-то протараторил, и Браун  ответил  ему  на  том  же  тарабарском
языке. Джошуа Йорк молча смотрел, затем кивнул.
   - Мы создали нечто прекрасное, Эбнер, - сказал он.
   Марш заулыбался.
   - Я не ожидал увидеть его почти готовым, - добавил Йорк.
   - Это Нью-Олбаии, - пояснил Марш. - Потому я и приехал сюда, вместо  того
чтобы заложить судно на верфях Сент-Луиса. Судостроением они занимались  еще
в те времена, когда я был мальчишкой. В прошлом году они построили  двадцать
два корабля. Вероятно, столько же сойдет на воду и в этом году. Я знал,  что
они нас не подведут.
   Я прибыл сюда с  одним  из  твоих  сундучков  с  золотом  и  вывалил  его
содержимое на стол управляющего, а потом сказал ему: ?Хочу, чтобы  для  меня
был построен пароход, хочу, чтобы построен он был срочно, еще я хочу,  чтобы
он был самым быстроходным, самым прекрасным и самым лучшим судном  из  всех,
которые вы когда-либо строили, понятно?  А  теперь  найдите  мне  механиков,
самых лучших. Хоть из-под земли достаньте, меня это не касается.  Но  видеть
их я хочу сегодня же, чтобы вечером мы могли  начать.  Также  достаньте  мне
лучших  плотников,  маляров  и  конструкторов  паровых   котлов   и   прочих
специалистов  самой  высшей  квалификации.  Если,  не  дай  бог,  среди  них
попадутся не самые лучшие, вы позавидуете мертвым?.  -  Марш  рассмеялся.  -
Нужно было видеть управляющего. Он не  знал,  то  ли  ему  смотреть  на  это
золото, то ли слушать меня. И то, и другое запугало его  до  полусмерти.  Но
свою службу он знает и выполнил то, чего мы от него ждали. - Марш  кивнул  в
сторону судна. - Конечно, оно не закончено. Еще не покрашены кромки. Я хочу,
чтобы их  выкрасили  в  голубой  и  серебряный  цвета,  чтобы  сочеталось  с
серебром, которым по твоему желанию  изобилует  салон.  Кроме  того,  мы  не
получили кое-что из причудливой мебели  и  зеркала,  которые  ты  заказал  в
Филадельфии, и тому подобные вещи. Но в основном пароход закончен, Джошуа, и
почти готов сойти со стапелей. Пойдемте, я покажу вам.
   На корме, на груде досок, рабочие оставили фонарь. Марш чиркнул спичкой о
сапог, зажег фонарь и передал Брауну.
   - Вот, понесете его, - коротко бросил он и, тяжело  ступая,  пошел  вдоль
длинного  борта  по  направлению  к  главной  палубе,  остальные   вереницей
последовали за ним. - Будьте осторожны, старайтесь ни к чему не прикасаться,
краска кое-где еще не высохла.
   Нижняя, или  главная,  палуба  была  сплошь  уставлена  машинами.  Фонарь
загорелся ровным ясным светом, но Браун постоянно  крутился,  так  что  тени
исполинских машин дергались и прыгали, как живые существа.
   - Послушайте, держите фонарь ровно, -  приказал  Марш.  Он  повернулся  к
Йорку и своей тростью из пекана, похожей на длинный палец, указал на паровые
котлы, огромные металлические цилиндры, идущие вдоль обеих  сторон  передней
части палубы.
   - Восемнадцать паровых котлов, на три больше,  чем  у  ?Эклипса?.  Каждый
тридцати восьми дюймов в диаметре, двадцати восьми футов длиной. - Он качнул
тростью. -  Все  топки  выложены  огнеупорным  кирпичом  и  обшиты  листовым
железом, установлены на консолях и  не  соприкасаются  с  палубой,  так  что
вероятность пожара сведена до минимума.  -  Далее  Марш  показал  на  трубы,
идущие от котлов к паровым машинам, и присутствующие повернулись  в  сторону
кормы.  -  Пароход  оснащен  тридцатишестидюймовыми  цилиндрами,  способными
выдерживать высокое давление, ход поршня равен одиннадцати  футам,  то  есть
такой же, как на ?Эклипсе?. Должен вам сказать, что это судно  будет  летать
по нашей старушке-реке как птичка.
   Браун снова что-то затараторил, Смит так же нечленораздельно ответил ему,
а Джошуа улыбнулся.
   - Пройдемте наверх, - предложил Марш. - Похоже, твоих друзей  не  слишком
интересует машинное отделение, но то, что они увидят наверху, им  непременно
понравится.
   Лестница была широкой, с богатой отделкой: полированный дуб с изящными, в
форме ножек бокалов, перилами. Она начиналась почти у самого  носа  корабля.