я кофе из белой кружки Дара.
   - Похожа на ту, какой, кажется, пользуются наши  спецназовцы,  -  сказала
Сидни.
   - Можно проследить страну-изготовитель? - спросил капитан Фернандес.
   - Я узнал ее, - сказал Том Сантана. - Эта  модель  впервые  появилась  на
оружейной выставке в Сиэтле несколько лет назад. Это "Тикка-595  спортер"  с
оптическим прицелом "Уивер Т32".
   - На каком расстоянии находится крыша,  с  которой  стреляли?  -  спросил
капитан Саттон.
   - Почти семьсот ярдов к северу отсюда, - ответила  Сидни.  -  Я  заметила
вспышку первого выстрела и бросилась туда, прежде чем выстрелили  во  второй
раз. - Она кивнула на двух полицейских в форме, которые  пили  газировку  на
кухне. - Я находилась на холме возле дома,  поэтому  связалась  по  радио  с
патрульными в машине, чтобы они проверили, как тут доктор Минор, пока я буду
преследовать стрелявшего.
   - Но вы не знали о пожарной лестнице, - заметил спецагент Уоррен.
   - Нет, - сказала Сид. - Я поднялась наверх по главной лестнице и со  всех
ног бросилась на крышу. Я увидела подозреваемого на  пожарной  лестнице,  на
уровне второго этажа. Он  продолжал  спускаться.  Я  дважды  выстрелила,  но
промахнулась.
   - Надо полагать, первый выстрел был  предупредительный?  -  сухо  уточнил
капитан Фернандес.
   - Когда Сидни стала стрелять, подозреваемый  бросил  тяжелую  винтовку  в
мусорный бак под пожарной лестницей, - сказал Том Сантана.  -  Но  потом  он
добрался до своей машины  и  уехал  прежде,  чем  следователь  Олсон  успела
спуститься вниз.
   - Ты не заметила его машину, Сид? - поинтересовался капитан Фернандес.
   - Номеров я не видела. Машина - американского производства. Небольшая.  И
она уехала задолго до того, как я спустилась по пожарной лестнице.
   - Вы промахнулись, стреляя в него сверху через три  пролета  лестницы,  -
заметил капитан Саттон из отдела дорожно-транспортных происшествий. -  А  он
всадил две пули точно туда, куда целился, с расстояния  в  семьсот  ярдов..,
при том, что шел небольшой дождь. Невероятно!
   - Ничего странного в этом нет, - сказала Сидни. - Стрелок был на крыше не
один час, он ждал, когда доктор Минор включит свет. Он даже  затащил  наверх
два мешка с песком,  чтобы  поудобней  обустроить  позицию  для  стрельбы  и
подогнать приклад.
   - И никаких отпечатков пальцев, - сказал один из судебных экспертов.
   Сидни и другие только посмотрели на него.
   - А вы как думали? - устало ответил капитан Фернандес. - Мы имеем дело  с
настоящими профессионалами. Один из баллистиков подошел к винтовке.
   - Отличный выстрел -  с  расстояния  в  шестьсот  восемьдесят  ярдов.  Мы
просчитали, что первая пуля должна была попасть точно  в  сердце.  Пулю  уже
достали  -  она  застряла  в  задней  стенке  шкафа.  Он  стрелял  патронами
"винчестер-748", ручной зарядки...
   - Мы это знаем, - сказала Сид. - Когда  мы  нашли  винтовку,  в  магазине
оставалось еще три патрона, а рассчитан он на пять. На месте стрельбы  гильз
не обнаружено.
   - Ручная перезарядка, - продолжал баллистик, нисколько не  смутившись.  -
Стреляные гильзы от первых двух выстрелов он прятал в карман - и  все  равно
успел выстрелить во второй раз меньше чем через две  секунды  после  первого
выстрела. И вторая пуля попала бы доктору Минору точно в голову после  того,
как он упал, - если бы он находился там, где предполагал снайпер. И...
   - Вы не могли бы прекратить говорить о докторе Миноре в третьем  лице?  -
раздраженно сказал Дарвин. - Я, между прочим, еще не помер.
   Он сидел на своем имсовском стуле, закутавшись в зеленый купальный халат.
Из-под  халата  выглядывали  бинты  и  пластыри,  налепленные  медиками   на
многочисленные порезы от осколков стекла на груди и шее.
   - Помер бы, если бы снайпер целился в тебя самого, а не в твое  отражение
в зеркале, - заметила Сидни.
   - Значит, мне повезло, - пожал плечами Дар.
   - Это точно, черт возьми, тебе просто повезло! - разозлилась Сид. -  Если
бы в этот вечер не моросил дождь и с океана не принесло  туманную  дымку,  с
таким оптическим прицелом снайпер сумел бы отличить отражение в  зеркале  от
живого человека из плоти и крови и знал бы, куда целиться. Даже с расстояния
в полмили этот парень сумел бы всадить пулю точно тебе в сердце.
   - В зеркало, - уточнил Дар. - Парню не повезло. - Он  отхлебнул  горячего
чая и задержал взгляд на руке, в которой держал чашку. Рука мелко дрожала.
   "Забавно..." - подумал Дар, а вслух сказал:
   - А почему это вы сидели в засаде возле моего дома, следователь Олсон?
   - Просто потому, что я не собиралась оставлять тебя без защиты, даже если
ты и отказался помочь нам поймать  этих  ублюдков  -  Не  особенно  надежная
защита, вы не находите? -  заметил  Дар.  -  Этот  парень  успел  выстрелить
дважды... Кстати, вы уверены, что это был именно парень?
   - Он бежал, как  мужчина,  -  сказала  Сид.  -  Одет  был  в  ветровку  и
бейсбольную кепку. Рост - средний для мужчины. Телосложения среднего,  ближе
к худощавому. Его лица я не видела, и было слишком темно,  чтобы  определить
расу или национальность.
   Капитан Фернандес принес с кухни стул и поставил возле кофейного столика.
Он сел, подпер подбородок кулаком, и спросил:
   - Следователь Олсон, вы не скажете, у полицейских  из  прокуратуры  штата
принято преследовать убегающих  снайперов  в  одиночку,  не  подождав,  пока
прибудет подкрепление?
   Сидни улыбнулась.
   - Нет, капитан. Конечно же, нет. Но у меня было подкрепление  -  Том.  Мы
собирались подежурить здесь несколько ночей - по очереди. Я  не  сомневаюсь,
что начальство  из  Сакраменто  напомнит  нам  о  надлежащей  процедуре  для
подобных случаев.
   - Хорошо, - сказал Фернандес. - Итак, на чем мы остановились?
   Джим Уоррен из ФБР тоже сидел возле кофейного столика.
   - Ну что ж... У нас нет отпечатков пальцев снайпера, нет его описания, мы
не знаем номеров его машины - зато  у  нас  есть  его  винтовка.  Оптический
прицел "уивер" - не такая уж редкая вещь, но  вряд  ли  было  продано  много
экземпляров  самой  "Тикка-595".  Обычным  способом  на  трех  оставшихся  в
магазине патронах не было обнаружено никаких отпечатков, но есть  шанс,  что
эксперты  из  лаборатории  ФБР  смогут  что-нибудь  найти.  Обычно   у   них
получается.  И  мы  проследим,  откуда  взялись  патроны  ручной  набивки  -
"винчестер-748 мэтч-кинг"... Это вам не обычные патроны для дробовика.
   Разговаривали еще долго.  Дарвин  допил  свой  чай  и  почувствовал,  что
засыпает. Его здорово лихорадило от  противостолбнячной  сыворотки,  которую
ему вкололи, беспокоила боль от многочисленных порезов,  но  спать  хотелось
все сильнее.
   Около  двух  ночи  позвонили  Лоуренс  и  Труди  -  они  подключились   к
полицейской сети и узнали, что  случилось.  Дарвину  стоило  немалых  трудов
уговорить их не приезжать - здесь и  так  собралось  слишком  много  народу.
Последние полицейские в форме и ребята из отдела происшествий уехали  только
к  рассвету.  Возле  дома  Дарвина  остались  круглосуточно   дежурить   две
полицейские машины без обозначений, вокруг квартала ездила машина с бригадой
дорожного патруля, а на крыше дома, с которого стрелял снайпер, теперь стоял
на часах вооруженный полицейский. Дарвин разглядел его -  на  крыше  старого
склада в двух кварталах к северу отсюда. Сам Дарвин  не  думал,  что  убийцы
сегодня вернутся.
   Наконец у Дара остались только Сидни Олсон и Том Сантана.  Оба  выглядели
совершенно измотанными.
   - Дар! - позвала Сидни, положив ладонь Дарвину на колено.
   Дар резко проснулся. Он внезапно очень остро ощутил  тепло  ладони  Сидни
Олсон на своем колене, присутствие другого мужчины и  то,  что  до  прибытия
толпы полицейских он успел накинуть только купальный халат.
   - Что?
   - То, что случилось, ничего не меняет?
   - Когда в тебя стреляют - обязательно все меняется, - сказал Дар. -  Если
так будет продолжаться  и  дальше,  я,  наверное,  обращусь  в  какую-нибудь
религию.
   - Черт тебя  побери,  перестань  играть  словами!  Ты  не  передумал?  Ты
по-прежнему не хочешь нам помогать? Это единственный способ обеспечить  твою
безопасность и уничтожить этих проклятых ублюдков.
   - Всех? - спросил Дарвин. - Вы думаете, что сможете поймать их всех? Том,
сколько народу было в той вьетнамской банде, которую вы  раскрыли  несколько
лет назад? Всего - и главарей, и  их  подручных,  и  работников  клиники,  и
адвокатов?
   - Примерно сорок восемь человек, - сказал Том Сантана.
   - И сколько из них попало за решетку?
   - Семеро.
   - А скольких вы выслали?
   - Пятерых... Но среди этих пятерых - оба адвоката,  единственный  на  всю
банду настоящий врач и сам главарь.
   - И на сколько лет их выслали? На год? Два? Три?
   - Ненадолго, - согласился Том. - Но адвокаты лишились права вести частную
практику, доктор переехал в Мехико, а  главарь  до  сих  пор  освобожден  на
поруки. И они больше не занимаются преступными махинациями.
   - Да... Теперь этим занимается "Альянс" и  "Организация".  Игра  осталась
прежней... Сменились только игроки. Сантана пожал плечами и пошел к двери.
   - Не забудь закрыть дверь на цепочку, - напомнила  Сидни  и  повернулась,
чтобы идти за Томом Сантаной.
   Дарвин тронул ее за руку:
   - Сид... Спасибо тебе.
   - За что? - спросила она и заглянула ему в глаза. - За что?
   Сидни ушла, не дожидаясь ответа.
   В квартире было необычайно темно даже после восхода солнца - из-за  того,
что высокие окна были занавешены кусками холста. Дар взял это на  заметку  -
необходимо в самом ближайшем времени позаботиться о ставнях или  жалюзи.  Он
пошел в спальню, сбросил купальный халат и забрался под одеяло.  Дар  думал,
что заснет сразу же, но еще долго лежал  без  сна,  глядя  на  лучик  света,
ползущий по потолку.
   Со временем Дар все-таки уснул. Сны ему не снились.
 
Глава 14 
 
О - ОБСТРЕЛ ЦЫПЛЯТАМИ 
 
   В среду весь день прошел впустую. Дар спал всего несколько часов -  после
сна в дневное время он чувствовал себя усталым и разбитым.
   Проснувшись, Дар отыскал среди объявлений  на  желтых  страницах  телефон
фирмы, которая в краткие  сроки  устанавливает  на  окна  жалюзи  и  ставни.
Ожидая, пока они приедут, Дарвин бесцельно бродил по квартире. Он не  боялся
выходить из дома - по крайней мере, ему казалось, что не боялся, - но лишний
раз выходить на улицу без особой надобности ему не хотелось.
   Около полудня приехал Лоуренс - он жаждал лично убедиться, что Дарвин  не
прячет под одеждой страшные раны. Лоуренс привез горячий обед на  двоих.  Он
сегодня "был в городе" - то есть работал в Сан-Диего и  скорее  всего  давал
показания во Дворце правосудия. Лоуренс сказал, что задержится  допоздна,  и
спросил, можно  ли  будет  переночевать  у  Дарвина  на  диване.  Дар  сразу
заподозрил, что Лоуренс хочет за ним присмотреть, но отказать все  равно  не
смог. Когда Лоуренс уехал, а рабочие установили венецианские жалюзи  и  тоже
ушли, Дарвин немного  поработал  над  неоконченными  случаями,  отправил  по
электронной почте свои шахматные ходы  всем  оппонентам,  кроме  Дмитрия  из
Москвы, а потом пошел в спальню.
   Он вытащил из-под кровати "Ремингтон-870"  и  коробку  патронов,  вставил
пять толстых патронов в магазин  и  сел  на  кровать,  положив  дробовик  на
колени.  На   левой   стороне   ружья,   повыше   и   немного   впереди   от
предохранительной  скобы  над  спусковым  крючком,  была   выбита   надпись:
"Ремингтон-870 Экспресс Магнум". Эта надпись означала, что дробовик  выпущен
позже 1955 года, когда "Ремингтон-870"  усовершенствовали  -  чтобы  к  нему
подходили и современные трехдюймовые патроны "магнум" двенадцатого  калибра,
и старые, длиной два и три четверти дюйма.
   Дар снял блокировку  с  тяг,  соединяющих  затвор  с  цевьем,  передернул
затвор... Синеватая сталь ствола и запах ружейного масла  вызвали  в  памяти
картины из далекого детства - как он вместе с отцом и дядей охотился на уток
и фазанов на юге Иллинойса... Прохладное осеннее утро,  под  ногами  хрустят
ломкие стебли кукурузы, позади  легкой  трусцой  бегут  послушные  охотничьи
собаки...
   Дарвин спрятал ружье обратно под кровать и закрыл глаза. Его преследовали
яркие видения, но не то, что он  видел  недавно,  не  разлетающиеся  осколки
зеркала... Перед глазами у него стояла другая картина  -  туфли  и  ботинки,
разбросанные по траве. Самые разные туфли и  ботинки  -  и  лаковые  мужские
туфли, и детские кроссовки, и женские босоножки. После каждой авиакатастрофы
первое, на что обращают внимание следователи, -  огромное  количество  самой
разной обуви,  разбросанной  вокруг  места  катастрофы.  Это  замечают  даже
раньше, чем запах авиационного горючего, куски покореженного  и  обожженного
металла, куски человеческих тел.
   Для Дарвина это всегда было показателем чудовищной кинетической  энергии,
которая выделяется при падении самолета, - она так велика, что  обувь,  даже
надежно застегнутая, почти никогда не остается на телах погибших.  Почему-то
это казалось Дарвину очень унизительным. Дар вспомнил о туфлях  в  случае  с
гибелью Ричарда Кодайка - или Ричарда Трейса.  Молодого  человека  буквально
выбросило из правой туфли, но туфля  оказалась  на  не  правильном  месте  -
Дженни Смайли сдала фургон назад слишком далеко, когда второй раз  переехала
Ричарда. "Парень не слишком крепко стоял на ногах..." Дар  живо  представил,
как Даллас Трейс говорит эту фразу  какому-нибудь  приятелю  из  загородного
клуба.
   Когда совсем стемнело, Дарвин подошел к книжному шкафу  и  взял  с  полки
потрепанный том стоиков. Он начал с Эпиктета, но потом перелистал вперед, до
Марка Аврелия - "Размышления", книга двенадцатая. За  последние  десять  лет
Дарвин так часто читал и  перечитывал  эту  книгу,  что  некоторые  страницы
запомнил наизусть, и они звучали в его памяти как заклинание:
   "Три вещи, из которых ты состоишь:  тело,  дыханье,  ум.  Из  них  только
третье собственно твое, остальные твои лишь в той мере, в какой надо тебе  о
них заботиться. Если отделишь это от себя, то есть от своего разумения,  все
прочее, что они говорят или делают, или все, что ты сам сделал или сказал, и
все, что смущает тебя как грядущее, и все, что является без твоего выбора от
облекающего тебя тела или  прирожденного  ему  дыхания,  и  все,  что  извне
приносит вокруг тебя крутящийся водоворот, так чтобы изъятая  из-под  власти
судьбы  умственная  сила  жила  чисто  и   отрешенно   сама   собой,   творя
справедливость, желая того, что выпадает, и высказывая правду; если отделишь
- говорю я - от ведущего то, что  увязалось  за  ним  по  пристрастию,  а  в
отношении времени то, что будет и что уже было, и сделаешь себя  похожим  на
Эмпедоклов "сфер округленный, покоем своим и в  движении  гордый"  и  будешь
упражняться  единственно  в  том,  чтобы  жить  чем  живешь,  иначе  говоря,
настоящим,  -  тогда  хоть  оставшееся-то  тебе  до  смерти  можно   прожить
невозмутимо и смело, в мире со своим гением".
   Дар закрыл книгу. Эти строки - и множество других строк, похожих на  эти,
- помогли ему найти покой после того, как Барбара и маленький Дэвид  погибли
в авиакатастрофе в Колорадо, после того, как он сам чуть не сошел  с  ума  и
совершил попытку самоубийства.
   Дарвин отчетливо помнил короткий  сухой  щелчок,  когда  боек  отцовского
ружья ударил по капсюлю патрона - и он не выстрелил, не выстрелил... Это был
единственный случай, когда отцовское ружье дало осечку. Дар потом много  раз
просыпался  среди  ночи,  слыша  сухой  щелчок  этой  осечки,  -  и  находил
успокоение в благоразумии стоиков.
   Но в эту ночь и стоики не помогали.
   Дар убедился, что жалюзи закрыты, проверил, на месте ли дверная  цепочка.
Он очень устал за день - но спать не хотелось. Дарвин не доверял  снотворным
таблеткам - он видел слишком много несчастных случаев, связанных  с  приемом
снотворного, похожих на случай мистера Хаттона,  который  спросонья  схватил
пистолет вместо трубки, когда зазвонил телефон.
   Зато Дар знал, как прекрасно усыпляет чтение творений Эммануила Канта,  и
он читал Канта до тех пор, пока не начал засыпать.
   В  дверь  постучали.  Дар  уже  потянулся  за  спрятанным  под   кроватью
дробовиком, но стук был очень знакомым - так обычно стучал Лоуренс.
   Пришел действительно Лоуренс - помятый, взъерошенный и пропотевший  после
целого дня в суде. Пока Ларри мылся в душе, Дар еще немного  почитал  Канта.
Но вот Лоуренс вышел - в огромном банном халате, который  Дарвин  приберегал
специально для таких случаев.
   Лоуренс разложил на диване постель, взбил попышнее подушку. А Дарвин  все
это время рассматривал кобуру с  револьвером  "кольт"  0.38,  которую  Ларри
невозмутимо снял с плеча и повесил на спинку стула.
   - Вы с Труди собираетесь завтра на обед в Лос-Анджелес? - спросил Дар.
   - Ты о чем это? - не понял  Лоуренс.  Он  уютно  устроился  на  диване  и
рассматривал иллюстрированный журнал для автолюбителей.
   - Ты обычно вооружаешься только тогда, когда едешь в город. -  Дар  знал,
что у его друга есть  разрешение  на  скрытое  ношение  оружия,  потому  что
инспектор страховой компании слишком часто  получал  угрозы  от  похитителей
машин и страховых мошенников, которые оказались за  решеткой  благодаря  его
показаниям в суде. Лоуренс хмыкнул.
   - Я взял револьвер потому, что шел к тебе в гости, - сказал  он.  -  Быть
рядом с тобой сейчас так же опасно, как рядом с  Шарлем  де  Голлем  в  "Дне
Шакала".
   - Только в первой версии, - заметил Дар. - В ремейке враг подкрадывался к
шефу ФБР, и это был не Эдвард Фоке, а Брюс Уиллис.
   - В ремейках всегда перегибают палку, - сказал Лоуренс. Он отложил журнал
и выключил лампу возле дивана.
   - Это точно, - согласился Дар. Он пошел к двери  и  проверил,  закрыт  ли
замок и на месте ли цепочка, потом посмотрел на  отвратительные,  но  плотно
закрытые жалюзи на высоких окнах. - Спокойной ночи, Ларри.
   Он ожидал, что Лоуренс, как обычно, поправит его, но  Лоуренс  уже  спал,
тихо похрапывая. Дарвин вернулся в спальню и  спустя  несколько  минут  тоже
заснул.
 
*** 
 
   Утром в четверг  Дарвин  проснулся  от  телефонного  звонка.  Он  схватил
трубку, лежавшую возле кровати,  но  из  трубки  раздавался  только  длинный
гудок. Дар вскочил  с  кровати  и  схватил  мобильник,  но  тот  вообще  был
выключен. Натягивая на ходу халат, Дарвин поспешил к факсу.  Но  и  туда  не
поступило никаких сообщений.
   Телефон зазвонил снова.
   Это был сотовый Лоуренса. Спросонья Дар позабыл, что друг ночует у  него.
Он сел на высокий табурет у кухонного стола, а Лоуренс ответил на  звонок  -
судя по всему, звонила Труди, если только Лоуренс не нашел себе  кого-нибудь
еще, кому мог говорить "моя лапочка".
   Дарвин включил кофеварку. Лоуренс сел на диване, зевнул, промычал  что-то
невразумительное, попытался прочистить горло, потер глаза, потер лицо, снова
что-то промычал, а потом снова принялся откашливаться - звучало это так, как
будто кто-то душил кота весом в центнер. "И  как  только  Труди  это  терпит
каждое утро?" - в который уже раз подумал Дарвин и спросил:
   - Кофе будет готов через пару минут. Хочешь тостов с беконом? Или  хватит
хлопьев?
   Лоуренс надел очки и улыбнулся.
   - Выключай свою кофеварку. Мы возьмем кофе и каких-нибудь гамбургеров  по
дороге. Мы едем смотреть новый случай - он тебе наверняка понравится.
   Дар посмотрел на часы. Уже полдевятого, но из-за плотно закрытых жалюзи в
квартире до сих пор слишком темно.
   - У меня накопилась куча дел, с которыми надо разобраться... - сказал он.
   Лоуренс решительно покачал головой:
   - Ерунда! Это всего в нескольких  милях  отсюда...  На  полпути  к  моему
дому... И ты возненавидишь себя, если пропустишь этот случай.
   - М-м-м...
   - Попытка монашкоубийства посредством цыплячьей пушки, - сказал Лоуренс.
   - Не понял... - Дарвин отключил кофеварку.
   - Попытка монашко