их взгляды встретились. Ее голубые глаза светились умом  и
теплотой, что и привлекло Дарвина во время их первой встречи.
   - Собственно, я хотела не поговорить,  -  сказала  Сид,  -  а  предложить
кое-что.
   - Да?
   - Я хотела бы поехать с тобой в хижину в  эти  выходные.  Не  в  качестве
телохранителя и не ради очередного  совещания  по  поводу  расследования.  А
чтобы остаться с тобой наедине. Ты и я, и больше никого.
   Эти слова поразили Дарвина  в  самое  сердце.  Он  помедлил,  прежде  чем
ответить.
   - Это может быть опасно.., находиться рядом... -  начал  он  и  запнулся,
собравшись Договорить: "со мной", но сказал:
   - С хижиной.
   - Разве существует безопасное место, если они идут за нами по пятам, Дар?
- улыбнулась Сидни. - Если не хочешь ехать со мной вместе, ничего страшного.
Но в данную минуту ты в безопасности.
   Дарвин сообразил, что последняя фраза - с подтекстом, но каким  -  он  не
понял.
   - Нужно еще заехать в гостиницу за твоими вещами? - спросил он.
   Сид пнула ногой небольшую сумку, которую принесла с собой.
   - Я уже собралась.
 
*** 
 
   Они выехали из города на  "Лендкруизере",  нагруженном  старой  винтовкой
Дарвина, позаимствованным у капитана Батлера оружием и боезапасом,  укрытыми
брезентом,  и  кое-какими  продуктами  -  бутербродами,  зеленым  салатом  и
бутылкой вина.  Внезапно  Дарвину  пришла  в  голову  одна  мысль.  Довольно
нахальная, но если Сид подразумевала то, о чем  он  заподозрил,  то  она  не
собирается спать в пастушьем фургоне. "Черт, -  подумал  Дар,  -  надо  было
заскочить в аптеку на выезде из города!" И неожиданно залился румянцем.  Все
эти годы он хранил верность Барбаре, и после ее смерти у него больше  никого
не было.
   Сидни легонько коснулась его руки. Дар посмотрел на нее.
   - Ты веришь в телепатию? - снова улыбнувшись, спросила Сид.
   - Нет, - ответил Дарвин.
   - Я тоже, - сказала главный следователь. - Но можно я сделаю вид, что  на
минуточку поверила?
   - Конечно, - согласился Дар, впиваясь глазами в дорогу и надеясь, что его
шея и щеки не настолько красные, как ему кажется.
   - Перед нами стоит, возможно, одна и та же дилемма, Дар, - начала  Сидни.
- Мы не настолько молоды  и  стеснительны,  чтобы  обмениваться  намеками  и
ходить вокруг да около. Но ничего плохого в этом нет.
   Дар упорно не сводил взгляда с дороги.
   - До замужества у меня была довольно скучная жизнь, - призналась она. - И
мы с Кевином хранили верность друг другу. Просто мы были слишком  разные.  С
тех пор, по множеству причин, у меня никого не было.
   - У нас с Барбарой.., было то же самое, - сказал  Дарвин.  -  Я  не...  В
смысле, я решил больше не... Она снова коснулась его руки.
   - Не нужно ничего объяснять, Дар. Я просто хотела  сказать,  что  мы  оба
этого хотим. Мы не дети. И, возможно, наше дурацкое воздержание за  все  эти
годы позволит нам лучше понять и принять друг друга.
   Дар бросил на нее быстрый взгляд.
   - Если ты и дальше будешь угадывать мои мысли, - признался он, - я поверю
в телепатию.
 
*** 
 
   Они  подъехали  к  хижине  на  закате.  Золотой  свет  заходящего  солнца
пробивался через неплотно прикрытые ставни единственной жилой комнаты.
   - Хочешь сперва перекусить или чего-нибудь выпить? - спросил Дар.
   - Нет, - ответила Сидни.
   Она сняла кобуру с пояса,  отцепила  три  запасные  обоймы,  висевшие  на
изящном кожаном ремешке, и положила все это на кресло.
   Дарвин так давно не помогал женщине раздеваться, что успел подзабыть, что
пуговицы на женской одежде находятся с другой стороны. Оставшись  в  простых
трусиках и бюстгальтере, Сид предстала во всей красе - золото и белизна. Дар
наконец припомнил, как расстегиваются все эти крючки  и  застежки,  так  что
быстро помог ей избавиться от последних покровов. Груди Сид были  полными  и
тяжелыми, а бедра крепкими и широкими. Перед  ним  стояла  взрослая,  зрелая
женщина.
   - Твоя очередь, - сказала она, помогая ему стянуть через голову футболку.
   Затем она взялась за его пояс.
   - Мне с самого начала было интересно, какое белье ты носишь -  в  обтяжку
или свободное, - прошептала она между поцелуями, прижимаясь полной грудью  к
его обнаженной груди.
   И расстегнула "молнию" на ширинке его хлопчатобумажных штанов.
   - Вот это да! - изумленно воскликнула Сид.
   - Привык за время службы во Вьетнаме, - признался Дарвин.  -  В  джунглях
никто не носит нижнее белье.
   - Как романтично, - промурлыкала Сид, улыбаясь.
   Она обняла его, потом ее рука скользнула ниже, еще ниже...
   Простыни были свежими и прохладными. Сид отбросила подушки в сторону.
   Дар целовал ее губы, пульсирующую жилку  у  основания  шеи,  ее  груди  и
твердые соски. Их пальцы переплелись еще до того, как они начали  заниматься
любовью.
   Сидни целовала его долго и нежно. Она закинула руки за голову, их  пальцы
тесно сплелись. Дар прижимался к ней всем телом, стремясь ощутить,  вжаться,
проникнуться ею еще сильнее, глубже, полнее.
   Они сели ужинать около одиннадцати вечера.  Дарвин,  в  одном  халате  на
голое тело, жарил на улице мясо на гриле, пока Сид  резала  салат  и  варила
картошку. Оба дружно решили, что печь картошку -  слишком  долго,  можно  не
дождаться  и  помереть  с  голоду.   На   столе   ждала   открытая   бутылка
каберне-совиньона. Когда они наконец сели за стол, Дар жадно  набросился  на
еду. Сидни ела с не меньшим аппетитом.
   Дарвин успел позабыть,  как  это  прекрасно.  Нет,  он,  конечно,  помнил
удовольствие от секса - такое не забывается, - но не  помнил  тысячу  мелких
удовольствий от близости  с  женщиной.  О  том,  как  приятно  лежать  рядом
обнаженными и болтать, пока снова не захлестнет новая, жаркая волна желания;
принимать вместе душ и превращать обычное мытье головы в настоящее  любовное
представление; смеяться, гуляя по зеленой траве босиком, в  банных  халатах;
проголодаться и готовить вместе ужин. И чувствовать себя счастливым.
   Сидни и Дар налили себе по стакану "Мак-Аллана" вместо десерта и  сели  у
камина. Ночь была теплой, но они все равно разожгли в нем огонь и  не  стали
закрывать ставни. В распахнутые окна  вливались  запахи  хвои,  шорох  леса,
одинокий щебет ночных птиц и далекий вой койота. Так и не допив  виски,  они
вернулись в постель и занялись любовью. На этот раз их  объятия  были  более
страстными и неистовыми, чем в предыдущий. И  они  вскрикнули  одновременно,
сливаясь в единое целое.
   Потом  они  лежали  на  мокрых  простынях,  гладя  друг  друга  и  вдыхая
смешавшиеся пряные ароматы собственных тел.
   - Итак, - мягко сказала Сидни, - самое время мне все рассказать.
   Дар приподнялся на локте.
   - Что рассказать? - спросил он.
   - Почему ты пошел в морскую пехоту и стал снайпером.  В  угасающем  свете
камина ее глаза загадочно мерцали. Дарвин  рассмеялся.  Он  ожидал  услышать
что-то более... романтичное, что ли.
   Сид снова заговорила - таким же мягким, но серьезным голосом.
   - Я хочу  понять,  почему  юный  Дарвин  Минор,  такой  интеллигентный  и
впечатлительный молодой человек, решился пойти  в  морскую  пехоту  и  стать
снайпером.
   Дар лег на спину и уставился в потолок. Странно, но ни сейчас, ни  прежде
он не был готов отвечать на этот вопрос. Он не рассказывал об  этом  никому,
даже Барбаре.
   - Я уже говорил тебе, что увлекался  спартанцами.  Но  так  и  не  сказал
почему, - начал он.
   Дарвин помолчал с минуту, прежде чем продолжить.
   - Мне было страшно, - наконец признался  он.  -  Я  был  очень  боязливым
ребенком. В семь лет... Я помню этот день, помню, что  сидел  на  бордюре  у
тротуара и вдруг так ясно осознал... В семь лет я  понял,  что  когда-нибудь
умру. Уже тогда я был атеистом. И знал, что загробной жизни не существует. И
эта мысль испугала меня до чертиков.
   - Все мы рано или поздно это осознаем,  -  прошептала  Сидни.  -  Правда,
обычно в более позднем возрасте. Дар покачал головой.
   - Этот страх не ушел. Мне стали сниться кошмары. Я мочился в  кровать.  Я
боялся оставаться один, без родителей, даже по дороге в  школу.  Потому  что
неожиданно понял, что умру не только я, но и они тоже. А  вдруг  они  умрут,
когда я буду сидеть в школе, в своем третьем классе, на занятиях мисс Хоул?
   Сид даже не улыбнулась. А через минуту сказала:
   - Значит, ты пошел в морскую пехоту, чтобы стать храбрым.., избавиться от
страха?
   - Нет, - ответил Дарвин. - Не совсем. Я рано закончил школу, за три  года
прошел колледж и получил степень по физике, но все  это  время  меня  больше
всего занимали смерть, страх и контроль.  Тогда  я  и  начал  интересоваться
спартанцами и их идеями о контроле над страхом.
   Он повернулся на бок и посмотрел на Сид.
   - А потом началась война во Вьетнаме...
   Она положила прохладную ладонь ему на грудь.
   - И поэтому морская пехота США, - тихо промолвила она.
   - Ну да, - ответил Дар, слегка пожав плечами.
   - Ты думал, что морские пехотинцы до сих пор владеют тайнами контроля над
страхом.
   - Что-то в этом роде, - неохотно признал Дарвин, понимая, как  глупо  это
звучит.
   - И как?
   Дар задумчиво пожевал нижнюю губу.
   - Нет, - наконец ответил он. - Они много позаимствовали  у  спартанцев..,
пытались  дотянуться  до  их  уровня...  Но  растеряли  суть  учения  и  всю
философию, на которых базировалось мировоззрение спартанцев.
   - Снайпер... - начала Сидни. - Я  знакома  с  несколькими  снайперами  из
оперативных групп ФБР, но они всегда держались особняком...
   - Это отдельная каста, - согласился Дар. - Видимо,  именно  поэтому  меня
тянуло к ним. Морских пехотинцев учат быть частью чего-то большего, армии, а
снайперы работают в одиночку.., или по двое. Учитываются  малейшие  факторы:
местность, скорость ветра, расстояние, освещенность..,  все.  Ничего  нельзя
упускать.
   - Я поняла, почему тебя к ним тянуло,  -  прошептала  Сид.  -  Постоянная
работа мысли.
   - Парня, который основал мою снайперскую школу, звали Джим Ленд, - сказал
Дарвин. - Уже после войны я  случайно  узнал,  что  Ленд  написал  небольшое
пособие для снайперов под названием "Один выстрел - смерть".  Хочешь  цитату
оттуда?
   - Да, - шепнула Сид. - И дословно, если можно. Я так люблю слушать всякие
нежные глупости в постели. Он улыбнулся.
   - Капитан Ленд писал: "Требуется определенное мужество, чтобы быть одному
- наедине со своими страхами, наедине со своими сомнениями. Не у кого  будет
черпать силы, кроме себя  самого.  Это  мужество  -  не  обычная  храбрость,
возникающая из-за  переизбытка  адреналина.  И  не  бравада,  вытекающая  из
страха, что другие сочтут тебя трусом".
   - Каталепсия, - тихо сказала Сидни. - Ты рассказывал мне об этом.
   - Да, - кивнул Дар и продолжил:
   - "У снайпера нет ненависти к врагу, только уважение к нему или к ней как
к противнику. Психологически единственное, что придает снайперу силы, -  это
знание, что он делает нужное дело, и уверенность, что он  наилучшим  образом
подходит для этого дела. На поле битвы ненависть уничтожит любого,  особенно
снайпера. Убийство из мести неизбежно исказит  его  разум".  Дарвин  перевел
дыхание и снова начал цитировать.
   - "Когда ты смотришь через прицел, первое, что ты видишь, это глаза. Есть
большая разница между выстрелом в тень, очертания фигуры, и выстрелом  прямо
в глаза. Может показаться странным, но первое, что привлекает  внимание  при
взгляде через прицел,  это  глаза.  Из-за  этого  многие  так  и  не  смогли
выстрелить..."
   - Но ты смог, - оборвала его Сидни.  -  В  Далате.  Ты  смотрел  в  глаза
другому человеку и все равно нажимал на спусковой крючок.  Это  и  был  твой
секрет выживания все эти годы.
   - Что именно? - не понял Дарвин.
   -  Контроль,  -  ответила  Сидни.  -  Постоянное  стремление  к   афобии,
стремление любой ценой избежать подчинения демонам.
   - Возможно, -  проворчал  Дар.  Ему  стало  крайне  неуютно  из-за  этого
психоанализа, и он уже жалел о том, что не сдержался и наболтал  лишнего.  -
Мне не всегда удавалось сохранять контроль.
   - Невыстреливший патрон, - вспомнила Сид.
   - Осечка, - кивнул Дарвин.  -  Через  одиннадцать  месяцев  после  смерти
Барбары и ребенка. Тогда это казалось.., логичным.
   - А сейчас?
   - Уже не кажется.
   Он обнял ее. Они поцеловались. Затем Сид отстранилась, чтобы  видеть  его
глаза.
   - Обещаешь завтра сделать кое-что для  меня,  Дар?  Кое-что  особенное..,
только для меня?
   - Да, - согласился он.
   - Возьмешь меня в полет?
   Дарвин снова пожевал нижнюю губу.
   - Ты уже летала, на планере Стива... Ты же знаешь,  что  мой  одноместный
и...
   - Ты возьмешь меня завтра в полет. Дар?
   - Да, - ответил он.
 
Глава 21 
 
Х - ХОРОШО ЛЕТАЕТ ТОТ, КТО ХОРОШО САДИТСЯ 
 
   Первоклассный  двухместный  "Твин-Астир",  словно  краснохвостый  ястреб,
бесшумно парил в небесах, стремительно набирая высоту в невидимых  воздушных
потоках.
   Во-первых, здесь было поразительно тихо. Единственным звуком,  нарушающим
полное безмолвие, был легкий шелест ветра. Это воздух мягко обтекал  планер.
Поднявшись на высоту восемь тысяч футов,  Дарвин  надел  кислородную  маску,
после чего дотянулся до Сидни и проверил, правильно ли она застегнула  свою.
С масками на лицах разговаривать затруднительно, поэтому они  молчали.  И  к
ласковому шороху воздуха за  колпаком  кабины  начало  примешиваться  легкое
шипение кислорода.
   Во-вторых, все вокруг было залито солнечным светом. День был  чудесный  -
теплый и ясный. И только несколько легких облачков висели  над  подветренной
стороной высоких гор. Видимость была прекрасная. Солнечные лучи  пронизывали
прозрачную пилотскую  кабину,  откуда,  с  высоты  двенадцать  тысяч  футов,
открывался отличный обзор на все 360 градусов. На западе, за горным хребтом,
рассеченным глубокими ущельями, мерцал Тихий океан. На юге  и  востоке  ярко
блестело  озеро   Солтон-Си.   На   севере   виднелись   восточные   окраины
Лос-Анджелеса, окутанные облаком смога. А дальше, за Тихуаной  и  Энсенадой,
катились красноватые воды Калифорнийского залива.
   В-третьих, они были невероятно близко друг от друга.  Если  бы  не  ремни
безопасности, Дарвин легко мог  бы  перегнуться  через  приборную  панель  и
обнять Сид. Дар чувствовал запах шампуня, которым этим утром собственноручно
вымыл ей волосы. Он помнил, как теплая вода и пена струились  по  обнаженным
плечам Сидни и в солнечном свете крохотные мыльные пузыри переливались всеми
цветами радуги на ее груди и круглых сосках...
   Дарвин тряхнул головой,  заставляя  себя  сосредоточиться  на  управлении
планером.
   Когда они приехали в Уорнер-Спрингс, Стив с радостью  и  немалой  толикой
удивления предоставил  Дару  свой  "Твин-Астир",  причем  деньги  возмущенно
отверг. А Кена просто сразил тот факт, что Дарвин Минор явился с женщиной.
   Дарвин долго и придирчиво осматривал перед  вылетом  двухместный  планер,
потом трижды проверил укладку обоих парашютов - и для себя, и для подруги.
   - А Стив не заставлял меня надевать парашют, - заметила Сид.
   - Знаю, - кивнул Дарвин. -  Но  поскольку  ты  летишь  со  мной,  ты  его
наденешь.
   Дарвин заранее приготовил для Сидни свой старый парашют  и  теперь  долго
подгонял его под ее фигуру, затягивал ремни, проверял надежность креплений.
   Утро постепенно переходило в день, становилось жарко, а Дарвин все не мог
успокоиться - он снова и снова рассказывал Сидни о том, как  выпрыгивать  из
планера, как  тянуть  за  красный  шнур,  как  управлять  стропами,  выбирая
направление полета, как сгибать колени при приземлении, и о множестве других
подробностей и мер предосторожности.
   Наконец Сид не выдержала:
   - Ты сам-то когда-нибудь прыгал из планера с парашютом?
   - Нет, - ответил Дарвин.
   - А вообще прыгал с парашютом?
   - Один раз, лет десять назад, - сказал  Дар.  -  Просто  для  того,  чтоб
знать, что в случае необходимости я смогу это сделать.
   - Ну и как?
   - Перепугался до чертиков, - признался Дарвин  и  снова  начал  проверять
снаряжение.
   Затем они с Сидни поспорили, стоит  ли  брать  ее  пистолет  с  запасными
обоймами. Дар заявил, что в полете огнестрельное, да и любое  другое  оружие
совершенно лишнее, к тому же кобура и запасные обоймы  только  помешают  как
следует закрепить ремни безопасности и пояс парашюта. Сид ответила, что  она
- офицер и обязана всегда носить с собой  оружие.  После  чего  Дар  сдался,
предупредив, что уже через полчаса полета этот пистолет успеет намозолить ей
зад.
   Дарвин прихватил с собой кислород, потому что  Кен  и  Стив  с  восторгом
сулили ему целый день прекрасных полетов в  восходящих  потоках,  а  значит,
можно будет набрать хорошую высоту. Еще несколько  минут  ушло  на  обучение
Сидни правилам  пользования  кислородной  маской  и  условным  жестам,  если
необходимо что-то сообщить, когда ты уже надел  маску  и  не  можешь  ничего
сказать вслух.
   - Да, вот еще что, -  сказал  Дар,  когда  Кен  начал  разгонять  планер,
буксируя его на своем самолетике. - Если придется надеть маску, постарайся в
нее не наблевать.
   - А что же делать, если меня укачает?
   - Справа от сиденья лежит пакет. Снимаешь маску, блюешь в пакет  и  снова
надеваешь.
   - Великолепно, - усмехнулась Сидни, когда "Твин-Астир" поднялся в воздух.
- Ты так подробно и увлекательно все описал, что я жду не дождусь, когда  же
мы наконец полетим.
   В полете Сид чувствовала себя прекрасно.  Более  того,  она  с  восторгом
озиралась по сторонам, когда самолет-буксир начал поднимать планер в небо, к
неспешной карусели потоков теплого воздуха над разогретыми горными склонами.
Они пролетели между горами и стопками похожих на линзы облаков и  отцепились
от буксира над подветренными склонами горной гряды. Дарвин повел  машину  по
кругу, с каждым витком все выше поднимаясь на восходящих воздушных течениях,
как на невидимом лифте.
   Он заметил, что даже в такой прекрасный, погожий  день  вокруг  воздушной
карусели вовсе не так спокойно, как кажется, -  восходящие  потоки  окружала
зона турбулентных завихрений воздуха.
   - А с крыльями все в порядке? Они и  должны  так  дергаться?  -  спросила
Сидни, глядя, как вибрируют  крылья  планера  -  словно  у  домашнего  гуся,
который пытается взлететь.
   - Ничего страшного, - ответил Дар. - Если крылья не будут изгибаться,  то
сломаются. Пусть лучше гнутся.
   Определив, где проходит граница восходящих потоков, Дарвин  повел  планер
сквозь турбулентные завихрения, в самый центр. И сразу же стало тихо, планер
пошел легко и гладко, с захватывающей дух скоростью.
   - Господи! - воскликнула Сидни. - Прямо как в лифте!
   - Так и есть, - улыбнулся Дар.
   - Мне кажется, что мы совсем не движемся по отношению к земле, к горам, -
сказала Сид.
   - А мы сейчас и в самом деле не  движемся,  -  согласился  Дар.  -  Ветер
достаточно крепкий, чтобы поднимать нас вверх, но по отношению к земле  наша
скорость - нулевая. Потом мне придется сделать еще один разворот, иначе  нас
отнесет в сторону, к вон тем "линзам", и мы потеряем восходящий поток..,  но
пока мы прекрасно удерживаем равновесие.
   В ответ Сидни протянула руку. Дар замешкался лишь на мгновение,  а  потом
взял ее за руку и нежно пожал.
   На высоте восемь тысяч футов Дарвин решил, что пора надевать  кислородные
маски - на всякий случай. Они продолжали плавно подниматься ввысь, постоянно
поворачивая вправо, потом  зависли  на  месте,  словно  ястреб,  парящий  на
невидимой колонне восходящего  потока.  По  мере  того  как  планер  набирал
высоту, небо становилось все более  ярким,  пронзительно-синим,  а  горизонт
расступался в стороны.
   Дар  постоянно  держал  в  уме   трехмерную   карту   контролируемого   и
неконтролируемого воздушного пространства этой части Калифорнии, от класса А
до класса G, и знал, что сейчас "Твин-Астир" находится в зоне класса Е.  Это
означало, что они в контролируемом пространстве, но на большом отд