войны.
 
Глава 18 
 
Т - ТРЕЙС 
 
   Дар Минор, безжалостный снайпер морской пехоты, провел остаток пятницы  и
всю субботу за шитьем и разглядыванием журналов "Аркитекчерал дайджест".
   Несколько лет назад Лоуренс, копаясь в его книжных полках,  наткнулся  на
стопки старых журналов по дизайну помещений и удивился:
   - А это кто сюда притащил?
   Дар сделал ошибку, когда попытался объяснить, для чего  ему  понадобилось
хранить дома эти журналы; что мир без людей,  который  смотрит  со  страниц,
такой статичный, такой  совершенный,  такой..,  правильный...  Здесь  поэзия
навеки застывшего совершенства сочетается с прозой жизни, когда какая-нибудь
пара, гомосексуальная или обычная, поселяется в безвременной, безмятежной  и
упорядоченной вселенной. Ничто, кажется,  не  нарушает  вечной  гармонии  их
жилища, все подушки аккуратно взбиты,  все  предметы  обстановки  всегда  на
своем месте. А на самом деле очередной номер "Аркитекчерал дайджест" выходит
в свет всего за три месяца до того, как продюсер и кинозвезда, идеальный дом
которых  красуется  на  всех  иллюстрациях,  объявляют  о  разводе.  Дарвина
забавляла ирония ситуации - разница между совершенным дизайном  великолепных
интерьеров и хаосом настоящей жизни. К тому  же  эти  журналы  -  подходящее
чтиво перед сном или в ванной.
   - Ты псих, - сделал вывод Лоуренс.
 
*** 
 
   Дарвин листал журналы двухлетней давности в поисках одной статьи.
   Особняк Далласа Трейса, который стоил шесть миллионов, вознесся на  месте
старых домов у перекрестка Малхол-ланд-Драйв и Вэлли-Сайд. Прежние дома, как
узнал Дар, хотя в журнале об этом  не  было  и  строчки,  были  сравнительно
скромными коттеджами (каждый - около миллиона долларов) в стиле 60-х  годов.
Адвокат Трейс выкупил три из них, снес постройки бульдозером и нанял  одного
из  знаменитых  архитекторов-эмигрантов,  который  выстроил   ему   шикарное
постмодернистское.., нечто из бетона, ржавого железа и стекла. Особняк стоял
на вершине холма и возвышался над всеми окрестными домами и строениями.
   Дарвин  дважды  перечитал  статью,  внимательно  изучил  три  страницы  с
фотографиями и запомнил, какое окно  смотрит  из  какой  комнаты.  К  статье
прилагался небольшой снимок тонко усмехающегося  советника  Трейса,  который
сидел в своем неудобном с виду барселонском кресле.
   "Юридическая звезда мировой величины"  -  гласила  подпись.  Его  невеста
Иможена, двадцатитрехлетняя "мисс Бразилия" с пышным бюстом (занявшая в  том
году второе место  на  конкурсе  "Мисс  Вселенная"),  пристроилась  рядом  с
супругом на еще более неудобном с виду железном подлокотнике.
   Даллас Трейс заставил ее официально сменить имя на  Дестини  ,  поскольку
судьба ее была такая - выйти замуж за знаменитого адвоката.
 
*** 
 
   У Дара этот дом вызывал неприязнь и даже отвращение. Его тошнило от  всех
этих постмодернистских приемов: ведущих  в  никуда  стен,  узких  кинжальных
карнизов,  претенциозных  потолков  высотой  в  сорок  футов,   промышленных
материалов, утыканных болтами, крюками и гайками, проржавевших металлических
"кулис", которые не поднимались и были  ни  к  чему  не  пригодны,  и  узких
ручейков-бассейнов, которые легко можно было перешагнуть.
   Зато Дарвина порадовали строчки  о  замысле  архитектора,  который  решил
"...отказаться от таких мещанских предметов  благоустройства,  как  шторы  и
ставни, чтобы  высокие  прекрасные  окна,  выходящие  на  простор  лощины  и
сходящиеся во многих местах под острыми углами, помогали стирать грань между
"снаружи" и "внутри" и впускали великолепные  пейзажи  в  каждую  светлую  и
просторную комнату".
   Дар  сверился  с  путеводителем  и  рельефными  картами  и  выяснил,  что
"великолепные пейзажи" находились  на  единственном  участке,  уцелевшем  от
бульдозеров.  Он  остался  нетронутым  по  двум  причинам:  во-первых,   там
раскопали индейское захоронение, а  во-вторых,  за  его  спасение  неустанно
боролись  самые  упрямые  соседи,  в  том  числе  актер  Леонард   Нимой   и
писатель-фантаст Харлан Эллисон.
   Пошить костюм Гилли не так-то просто. Дарвину пришлось взять  камуфляжную
форму - рубашку и штаны - большого размера, сделать из сетки выкройку по  ее
форме" укрепить переднюю часть костюма плотным полотном - тоже  раскрашенным
под камуфляж - и пришить куски брезента на локти и колени.
   Затем Дар достал из тюков кучу нарезанных из мешковины и дерюги  лоскутов
и кусочков не правильной формы и  "украсил"  ими  свой  костюм.  Семь  часов
кропотливого труда ушло на то,  чтобы  пришить  проклятые  клочки  к  каждой
ячейке сети, а потом нашить получившееся безобразие на костюм.  На  передней
части наряда лоскутов было не слишком много, зато на задней - на спине и  на
ногах - гораздо больше. В положении лежа эти лоскуты будут свисать до  земли
и делать фигуру притаившегося  человека  практически  незаметной.  Купленную
накануне шляпу с широкими  полями  Дар  тоже  обшил  кусочками  мешковины  и
пристрочил к  ней  противомоскитную  сетку,  которую  носят  жители  Аляски,
спасаясь от комаров и мошки.
   Готовясь к службе во Вьетнаме, Дарвин никогда не надевал и не шил костюма
Гилли. Морские пехотинцы прятались в джунглях и сражались  в  своей  зеленой
или камуфляжной форме, часто используя для маскировки зеленые ветки и траву,
или же  прикрывали  камуфляжем  так  называемые  поясные  окопы,  в  которых
поджидали врага. Костюм Гилли был слишком жарким и неуклюжим для сражения  в
джунглях.
   Но в середине семидесятых, в лагере "Пендлтон", неподалеку от  Сан-Диего,
Дар узнал историю костюма Гилли. Гилли называли шотландских егерей,  которые
примерно в 1800 году изобрели  этот  маскировочный  наряд,  чтобы  незаметно
подкрадываться к дичи или браконьерам. Немецкие  снайперы  во  время  Первой
мировой войны отказались от предписанных им громоздких и неудобных шинелей с
капюшоном и разработали  современный  вариант  костюма  Гилли,  чтобы  тайно
перебираться через нейтральную полосу.
   Вскоре они  открыли  преимущества  капюшона  из  камуфляжного  материала,
который скрывал лицо и оставлял открытыми только глаза. Еще снайперы узнали,
что человеческий глаз мгновенно схватывает и необычное движение -  например,
перемещение куста с места на место - и промельк белого лица. Блеск ружейного
ствола тоже привлекает внимание  солдата  или  вражеского  снайпера,  причем
очень быстро.
   Так и вышло, что старинные костюмы Гилли вырвались  в  этом  столетии  на
первое  место  среди   маскировочного   снаряжения,   пройдя   долгий   путь
естественного отбора.
   В настоящее время в снайперских школах, таких,  как  Королевская  морская
академия в Лимпстоне, графство Девоншир, или Школа снайперов морской  пехоты
в  Куантико,  штат  Виргиния,  или  лагерь  "Пендлтон",   часто   устраивают
показательный выход. Когда к ним на полевые  занятия  приезжают  офицеры  из
других служб, им читают лекцию о пользе камуфляжа в снайперском искусстве. В
конце лекции рядом с пораженными офицерами поднимаются от пяти  до  тридцати
пяти снайперов, обряженных  в  костюмы  Гилли.  Причем  все  они  ухитряются
подбираться на двадцать шагов, а ближайшие - на расстояние  вытянутой  руки.
Общее правило при изготовлении маскировочных костюмов таково - если человека
замечают прежде, чем на него наступят, костюм идет на доработку. В противном
случае его носитель может отправиться прямиком в могилу.
   Дарвин знал, что даже сейчас ученики снайперской школы обязаны  научиться
изготавливать такой костюм собственноручно в  свободное  от  занятий  время.
Некоторые результаты их трудов, насколько узнал  Дар  из  поездок  в  лагерь
"Пендлтон", выглядели довольно оригинально.
   "Кстати", - подумал он, выругался и  отложил  шитье.  Позвонив  в  лагерь
"Пендлтон", Дарвин оставил сообщение капитану Батлеру, чтобы тот ждал его во
вторник вечером. Вернувшись к своим трудам, Дарвин тихо порадовался, что ему
не придется выставлять  свой  костюм  Гилли  на  суд  специалистов.  Морские
пехотинцы никогда не отличались тактичностью.
   Он закончил свой маскировочный костюм к середине дня  и  начал  примерять
обновку. Влез в рубашку, натянул штаны, застегнулся, нахлобучил  широкополую
шляпу с кусками мешковины и трехфутовой антикомариной сеткой. И повернулся к
зеркалу, чтобы посмотреть, как он выглядит.
   Зеркало отсутствовало, осталась только рама и  два  пулевых  отверстия  в
дверце шкафа. Дар направился в ванную комнату. Встав у края  ванны,  оглядел
себя в маленьком зеркале над раковиной, в котором  он  отражался  только  до
пояса. Вид у Дарвина оказался такой глупый, что  ему  нестерпимо  захотелось
просто лечь в ванну, заснуть и проснуться только  тогда,  когда  все  это  -
включая Далласа Трейса, его "Альянс" и его  русских  боевиков  -  закончится
само собой.
   Дарвин решил, что в этом костюме он больше  всего  похож  на  монстра  из
низкобюджетного фильма ужасов годов этак шестидесятых: бесформенная куча  из
сотен коричневых, желтых и  светло-зеленых  кусочков  не  правильной  формы.
Сквозь антикомариную вуаль глаз не видать, руки скрыты длинными  рукавами  и
лоскутьями из мешковины.  Ничего  человеческого  в  его  облике  не  было  -
странная копна, больше похожая на огромное отрезанное ухо спаниеля.
   - У-у! - пугнул он свое отражение.
   Копна в зеркале никак не отреагировала.
 
*** 
 
   Лоуренс согласился отвезти его, когда стемнеет, к тому месту, откуда  Дар
отправится в поход с ночевкой. Костюм Гилли и все, что  по  идее  могло  ему
понадобиться, Дарвин сложил в свой самый большой рюкзак.
   Когда он позвонил Лоуренсу субботним  вечером  и  изложил  свою  просьбу,
Ларри сказал:
   - Ну конечно, я тебя отвезу. А что случилось с  "Лендкруизером"?  Сдается
мне, что эта машина была бы для твоих целей в самый раз.
   - Я не хочу оставлять машину на дороге возле того места, откуда собираюсь
отправиться, - честно признался Дар. -Я буду бояться за нее.
   Лоуренсу этого  объяснения  было  более  чем  достаточно.  Его  забота  о
собственных машинах давно  вошла  в  поговорку.  Труди  и  Дарвин  частенько
посмеивались  над  тем,  что  Лоуренс  пускался  на  любые   уловки,   чтобы
припарковать машину в самом дальнем углу стоянки, причем  так,  чтобы  ее  с
разных сторон защищал бордюр, дерево или кактус.  Он  делал  все  возможное,
чтобы никто не поцарапал его машину. Если машина все-таки получала  царапину
или вмятину, Лоуренс немедленно ее продавал.
   - Естественно, я тебя подкину, - согласился Лоуренс. - На сегодня у  меня
нет никаких планов. Только кино хотел посмотреть.
   - Какое?
   - "Эрнест едет в лагерь", - ответил Лоуренс. - Ничего  страшного,  я  его
уже видел.
   "Двести тридцать шесть раз", - подумал Дарвин. А вслух сказал:
   - Я не забуду твоей жертвы, Ларри.
   - Лоуренс, - машинально поправил его Лоуренс. - Ты  подъедешь  к  нам  на
своем "Лендкруизере" и оставишь его здесь или мне забрать тебя из дома?
   - Я подъеду к вам, - сказал Дар. Они выехали из  Эскондидо,  погрузив  на
заднее сиденье "Исудзу" туго набитый рюкзак Дара.
   - Куда едем? - поинтересовался Лоуренс. - В лес у  пустыни  Анзо-Боррего?
Или в Кливлендский национальный парк?  А  может,  ты  решил  забраться  куда
подальше?
   - На Малхолланд-Драйв, - ответил Дар. Лоуренс чуть не врезался  в  бордюр
тротуара.
   - Мал.., хол.., ланд... Драйв? Которая в Лос-Анджелесе?
   - Да.
   - С ночевкой? - прищурившись, спросил Лоуренс.
   - Ага, - спокойно ответил Дарвин. - Дня на два. Сотовый у меня  с  собой,
так что я потом позвоню, чтобы ты приехал и меня забрал.
   - Суббота, половина девятого вечера. Мы доберемся туда к полуночи,  а  ты
еще собираешься в поход по Малхолланд-Драйв!
   - Так и есть, - кивнул Дар. - А точнее, по бульвару  Беверли-Глен.  Лучше
подъехать не на Малхолланд, а на перекресток Беверли-Хиллз  и  Беверли-Глен,
как раз у склона горы.., со стороны долины.
   Лоуренс снова глянул на Дара прищурившись, потом  ударил  по  тормозам  и
начал разворачиваться.
   - Ты решил меня не подвозить? - спросил Дарвин.
   - Не бойся, подвезу, - проворчал друг. - Но я  не  собираюсь  переться  в
этот чертов Лос-Анджелес в субботнюю ночь, ехать через чертовы Беверли-Хиллз
и останавливаться на этой чертовой Малхолланд, пока не заверну  домой  и  не
прихвачу свою пушку.
   Он подозрительно покосился на Дарвина.
   - Ты вооружен?
   - Нет, - честно ответил тот.
   - Псих, - сказал Лоуренс.
 
*** 
 
   Дар попросил Лоуренса остановиться лишь один раз, на проспекте Вентура.
   За три минуты он  отыскал  в  Интернете  незарегистрированный  телефонный
номер Далласа Трейса и выскочил к автомату, чтобы позвонить. Ответил женский
голос с латиноамериканским акцентом - не страстный бразильский выговор, но и
не пресный говор американских домохозяек.
   - Мистер Джон Кокран желает поговорить с мистером Трейсом, -  мягко,  как
типичный секретарь, промурлыкал в трубку Дар.
   - Минуточку, -  сказала  женщина.  Через  мгновение  в  трубке  загремело
фальшивое техасское рычание Далласа Трейса.
   - Джонни! Что случилось, амиго?
   Настала очередь Дарвина подделывать акцент. Он  приложил  к  трубке  свою
красную бандану и зарычал с  дикими  обертонами  обычного  лос-анджелесского
бандита с восточной окраины:
   - Поворочай мозгами, и поймешь, что случилось, ты, гребаный кусок дерьма!
Ты что, ублюдок, думаешь, что убрал с дороги Эспозито и с нами покончено?  Я
говорю про твою гребаную русскую мафию, свинья! Мы знаем  про  Япончикова  и
Зуева и не собираемся подставлять свои задницы, понял? Эти  красные  сволочи
нас не запугают, мы идем по твою вонючую душу, скотина!
   Дар повесил трубку и вернулся в машину. Лоуренс  был  достаточно  близко,
чтобы услышать большую часть его монолога.
   - Звонил своей подружке? - полюбопытствовал начальник.
   - Ага.
   Лоуренс высадил Дарвина ярдах в двухстах от  перекрестка  Беверли-Глен  и
Малхолланд-Драйв. Они подождали, пока  проедут  машины  и  дорога  опустеет,
после чего Дар подхватил свой рюкзак и  быстро  сбежал  по  склону  холма  в
высокую придорожную траву. Больше  всего  ему  не  хотелось,  чтобы  полиция
Шерман-Оукс арестовала его в первые пять минут операции.
   Лоуренс уехал.
   Дарвин полез в рюкзак  и  достал  аккуратно  упакованный  прибор  ночного
видения и коробочку  с  маскировочным  гримом.  Костюм  Гилли  был  довольно
тяжелым,   но   большую   часть   веса   составляли   оптические    приборы,
предусмотрительно упакованные в мягкий пенопласт.
   Дарвин был одет в черные джинсы,  черные  ботинки  от  Мефисто  и  черную
льняную куртку. Включив питание прибора ночного видения, он  обнаружил,  что
стоит прямо перед  ограждением  из  колючей  проволоки.  Огни  Сан-Фернандо,
прятавшегося в долине, были такими яркими, что стоило  Дару  поднять  взгляд
выше кромки холмов, как перед глазами вспыхивало слепящее сияние.
   "Советник с женой построили дом с тем расчетом, чтобы оказаться в  ореоле
огней ночного города, - гласила статья в журнале. - Тот же вид вдохновил  их
бывшего   соседа   Стивена   на   создание    незабываемого    инопланетного
корабля-матки".  Дару  потребовалось  целых  двадцать  минут  на  то,  чтобы
сообразить, о чем идет речь. Прежде  неподалеку  проживал  Стивен  Спилберг,
который работал тогда над "Близкими  контактами  третьего  рода".  А  сейчас
цепочка огней в форме спилберговского  корабля-матки  или  просто  латинской
буквы V стала для Дара занозой в пятке - а точнее, бельмом в глазу.
   Дарвин снял очки ночного видения и принялся  разрисовывать  лицо  и  руки
гримом. Необходимо было высветлить те части лица, которые обычно  оставались
в тени - под скулами, подбородком и носом, - и затемнить выступающие части -
нос, скулы, челюсти и лоб. Главное - превратить открытые участки тела - руки
и лицо - в неравномерные  черно-белые  пятна,  чтобы  наблюдатель  не  сумел
составить из них на расстоянии привычные очертания рук и лица.
   Он перешел свой Рубикон. Если сейчас  патруль  Шерман-Оукс  случайно  его
засечет, то объяснить, почему он находится здесь с раскрашенной физиономией,
будет чрезвычайно трудно. Да и прибор  ночного  видения  вместе  с  костюмом
Гилли в рюкзаке едва ли помогут найти общий язык с полицией. Правда, пока он
не совершил ничего противозаконного.
   Все это пронеслось в голове у Дарвина, пока он перелезал через ограждение
и шагал по направлению к гребню горы. Он прошел  мимо  нескольких  деревьев,
росших вдоль Малхолланд, пробрался через кусты и высокую траву и оказался на
вершине. На обоих склонах горы -  каждый  примерно  двести  ярдов  длиной  -
стояли дома, освещенные фонарями у входа. В придачу к фонарям, луна  светила
ярко, так что Дар решил, что прибор ночного видения на данном этапе и  не  к
чему.
   Через десять  минут  Дарвин  оказался  прямо  напротив  особняка  Далласа
Трейса. Из "Аркитекчерал дайджест" он  знал,  что  фасад  дома  представляет
собой  глухую  неприступную  крепость:  высокие  стены  без  единого   окна,
подземный гараж с автоматическими воротами и никаких признаков  центрального
входа.
   Наверняка, подумалось Дару, для ФБР, следователей окружной прокуратуры  и
всех, кто пытается по долгу службы вести за Трейсом наблюдение, этот  дом  -
настоящая морока. Зато  внутренний  двор  особняка  купался  в  море  света.
Казалось, что горели все лампы в  каждой  комнате.  Дар  опустился  на  одно
колено, осторожно поставил рюкзак на землю и достал старый оптический прицел
"редфилд". Он давал только трех-, девятикратное увеличение, зато был проще в
обращении, чем бинокли, и одну пару линз во время дневного наблюдения  можно
было снять.
   Сомнений не оставалось, это тот самый особняк. Бассейн шириной  в  четыре
фута, выложенный алой плиткой, ярко сверкал при электрическом освещении.  За
бассейном  зеленел  тщательно  подстриженный  газон.  Дар  различил   забор,
увенчанный колючей проволокой, в двадцати ярдах ниже  по  склону.  В  свете,
льющемся из окон, Дарвин разглядел  на  ограждении  и  стенах  прожектора  с
детекторами, реагирующими на движение. Он нисколько  не  сомневался,  что  и
забор, и двери, и окна - все подключено  к  сигнализации.  Так  что  частная
охранная контора и полиция Шерман-Оукс мгновенно поднимется  в  ружье,  даже
если во внутренний двор особняка запрыгнет  самая  обыкновенная  белка.  Дом
мистера Далласа  Трейса  был  неприступен  для  ленивого  или  неосторожного
грабителя.
   Залитые светом комнаты  были  безлюдны,  никто  не  сидел  на  диванах  и
кушетках, даже кресло перед огромным включенным телевизором с  диагональю  в
шестьдесят четыре дюйма пустовало. Журнал не преувеличивал,  когда  рассыпал
восторги по поводу сорокафутовых потолков в комнатах на  первом  этаже.  Две
стены с высокими окнами сходились под острым углом  и  нависали  над  темным
склоном холма, как сверкающий  огнями  нос  большого  корабля.  Как  всегда,
сталкиваясь с подобной архитектурной гигантоманией, Дарвин подумал: "А  кто,
интересно, меняет перегоревшие лампочки и моет эти кошмарные окна?" И  нашел
успокоение в мысли, что в душе он был и остается практичным мещанином.
   В данную минуту его практичность напомнила, что пора подыскать подходящее
местечко, где он просидит следующие двадцать четыре часа.
   Снайпер, облаченный в костюм Гилли, не должен  шевелиться,  разве  что  в
самом крайнем случае. Он обязан лежать на месте целые сутки и наблюдать.  По
собственному опыту Дар знал, как это тяжело, если место выбрано  неудачно  -
на муравейнике, на кактусе, на россыпи камней  или  у  самой  норы  гремучей
змеи.
   Дарвин надел прибор ночного видения и начал выбирать подходящее  местечко
к северо-востоку от дома Трейса,  откуда  хорошо  просматривались  все  окна
особняка. И вскоре нашел  относительно  ровную  площадку  чуть  ниже  кромки
холма, между испанской юккой и большим квадратным валуном. Второй валун,  за
спиной, скроет его днем от глаз праздн