се как есть  и  позволить  рабочим  завершить  начатое,  чтобы  не
возбуждать подозрений у преступников. Быстро темнело.
   Один из рабочих службы подошел к входной двери дачи. Агенты,  засевшие  в
соседнем домике, расположенном в полумиле от этого загородного дома,  смогли
сделать четкую фотографию Павла Зуева. Зуев что-то  втолковывал  мексиканцу,
который в ответ быстро-быстро кивал. Русский закрыл дверь,  а  через  минуту
приоткрылись ворота гаража. Наблюдателям  удалось  разглядеть  большую  кипу
мешков с листвой и ветками, сложенных возле двух "Мерседесов".
   Рабочие спешили, поскольку становилось все темнее. Они скосили  траву  на
газоне, едва не наступив на снайпера в маскировочном костюме, который  лежал
ничком и не шевелился. После чего один из рабочих  остановил  газонокосилку,
пошарил по земле и поднял что-то вроде железной подковы.  Осмотрев  предмет,
он зашвырнул его в высокую траву, в которой прятались снайперы,  и  чуть  не
раскроил голову одному из стрелков.
   Уборка территории завершилась уже  в  полной  темноте.  Трое  мексиканцев
зашли в гараж, возились там с минуту,  после  чего  вышли,  волоча  объемные
мешки с листвой.
   - Сколько их? - спросил Уоррен по рации.
   - Мешков? - уточнил один непонятливый агент.
   - Рабочих, идиот! Их должно быть трое, не больше.
   - Так и есть, - подтвердили наблюдатели. Рабочие суетились возле фургона,
укладывая в мешки обломки деревца и скошенную траву и  собирая  оборудование
по уборке территории. Над крыльцом дома  зажглась  лампочка,  засветились  и
фонари у ворот. Когда фургон отъехал, в доме зажглось освещение.
   - Задержать их? - спросил агент из внешнего периметра наблюдения.
   -  Отставить,  -  отозвался  Уоррен.  -  Их  начальник  сказал,  что  они
задержались на работе и поедут прямо домой. Пускай себе едут.
   Снайперы вокруг  дома,  наблюдатели  в  соседних  домах  и  операторы  на
вертолетах   включили   приборы   ночного   видения.   Первоначально   арест
планировался на 3.30 утра, когда русские уже не будут держаться на ногах,  а
еще лучше - уснут как сурки. Но  поскольку  в  это  время  проходили  аресты
других подозреваемых, то решено было начать операцию не  раньше  5.00  утра.
Так меньше риска, что Даллас Трейс и прочие,  чьи  аресты  запланированы  на
утро, ничего не узнают из утренних "Новостей".
 
*** 
 
   Вечером в четверг Дарвин несколько  часов  практиковался  в  стрельбе  из
"легкой пятидесятки". Увлекательное занятие! К винтовке  прилагались  сошки,
но управляться с ней на весу было непросто. Попробуй удержи  эту  зверюгу  в
двадцать девять с половиной фунтов весом и длиной в пять  футов!  Добавив  к
этому прицел М-ЗА "ультра" и несколько магазинов с патронами,  Дарвин  сразу
же вспомнил, что слабоват в спине.
   В среду Дар поработал у себя на квартире, поболтал с Сидни  по  телефону,
вытащил из-под кровати дробовик "ремингтон" модели 870, затолкал  в  карманы
побольше патронов и перенес  сумку  с  вещами  и  оружием  в  "Лендкруизер".
Спустившись в гараж, Дар  внимательно  осмотрел  помещение  и  только  потом
подошел к машине. Было бы крайне досадно так  подготовиться  и  угодить  под
пулю русского стрелка в собственном гараже. Но все было спокойно.
   Он долго ехал по запруженному шоссе,  но  успел  добраться  к  хижине  до
темноты, как и  предполагал.  Остановившись  на  обочине  грунтовой  дороги,
Дарвин первым  делом  включил  все  видеокамеры  и  проверил,  нет  ли  кого
поблизости.
   Никого - ни на дороге впереди, ни возле хижины, ни в самом доме.
   Дарвин подъехал к дому, выгрузил оружие и продукты и приготовил ужин.  Он
решил было позвонить Сидни, но отказался от этой идеи - ведь она могла  весь
вечер просидеть на командном посту. "К черту, -  подумал  Дар.  -  Завтра  я
прочитаю обо всем в вечерних газетах или послушаю новости  по  радио.  -  Он
задумчиво отхлебнул кофе из чашки. - Надеюсь".
   К полуночи Дарвин дважды  проверил,  надежно  ли  заперта  входная  дверь
хижины и везде ли выключен свет. В камине догорал огонь,  отбрасывая  теплые
мерцающие отблески на стены комнаты. Еще он оставил гореть настольную  лампу
на кухне и ночник у кровати.
   Но ложиться в постель  он  не  стал.  Прихватив  дробовик  и  приемник  с
монитором, Дар приподнял край ковра, отомкнул крышку люка и  спустился  вниз
по лестнице. В подвале автоматически зажегся свет. Прислонив оружие к стене,
Дарвин отпер стальную дверь и направился к вентиляционной  решетке  в  конце
прохода. Отомкнув тяжелый висячий замок, он посветил в узкий ход  фонариком,
после чего пополз на четвереньках  вперед.  Ползти  пришлось  более  двухсот
футов, так что под конец путешествия Дарвин с неудовольствием  заметил,  что
начал задыхаться. Наконец он добрался до  второй  решетки.  Отперев  ее,  он
выбрался в старую золотую шахту. Там  он  отыскал  завернутую  в  полиэтилен
"М-40" и тяжелый рюкзак, которые припрятал здесь накануне.
   Дарвин достал из рюкзака бронежилет, забросил за спину тяжелый  рюкзак  и
повесил на правое плечо винтовку. Из  ствола  старой  шахты  сочилась  вода.
Повсюду стояли лужи, некоторые достигали в глубину шести дюймов.  Дар  пошел
вперед, разбрызгивая лужи  и  освещая  себе  путь  фонариком.  На  нем  были
водонепроницаемые  туристские  ботинки  и  широкие  зеленые  штаны.   Поверх
бронежилета он надел просторную камуфляжную рубашку. На поясе висели ножны с
ножом из черненой стали. В нагрудном кармане рубашки лежал сотовый  телефон,
но сейчас он был отключен.
   Добравшись к выходу из шахты, он выключил фонарик,  сунул  его  в  карман
рюкзака и достал инфракрасные очки.
   Луны не было, и овраг лежал в глубокой тени, но Дар нацепил очки, сдвинув
их на лоб и дал глазам  привыкнуть  к  темноте.  Выбравшись  из  оврага,  он
поднялся по узкой тропинке вдоль восточного склона  горы,  потом  свернул  в
сторону и начал взбираться вверх, до облюбованного накануне укрытия.
   Стояла чудесная ночь - почти безоблачная, немного прохладная для лета, но
прекрасно подходящая для прогулок пешком.
 
*** 
 
   Штурмовая группа ФБР высадила входную  дверь  загородного  дома  ровно  в
5.00. Агенты забросили гранаты со  слезоточивым  газом  во  все  окна  дома.
Опергруппа ворвалась в гостиную. В дыму  замелькали  красные  лучи  лазерных
указателей цели.
   В гостиной - никого. Часть агентов поддерживала лестницы, пока  остальные
под прикрытием снайперов забирались по этим лестницам в  спальню  на  втором
этаже. В спальне - ни души.
   Специальный агент Уоррен повел штурмовую группу  по  комнатам  на  первом
этаже, а потом они поднялись на второй этаж.  Два  вертолета  опустились  на
лужайку перед домом, остальные два зависли над зданием,  заливая  все  ярким
светом  и  разгоняя  предрассветный  сумрак.  Агенты,  сидевшие  в   кабинах
вертолетов, забросили еще одну порцию гранат со слезоточивым  газом  в  окна
второго этажа.
   На втором этаже - пусто, на кухне - пусто, в подвале - пусто.
   По рации подала голос последняя штурмовая группа, ворвавшаяся  в  дом.  В
гараже найдены трупы.
   Уоррен  и  остальные,  неуклюже  переваливаясь  в  полных  бронекостюмах,
добежали туда за двадцать секунд.
   На полу гаража лежали трое мексиканцев, раздетых до белья. Все были убиты
выстрелом в голову.
   - Но в фургоне уехали всего трое... - начал молоденький агент.
   - Чертовы мешки с листьями! - прорычал Уоррен.
   - Расширить периметр? - спросил другой агент, в шлеме.
   Уоррен  прислонился  к  дверному  косяку  и  поставил  свою  "МР-10"   на
предохранитель.
   - Они могут быть уже в Мексике, - мрачно сказал он.
   Тем не менее Уоррен доложил обо всем  в  штаб-квартиру,  поднял  на  ноги
полицию и дорожный патруль и  направил  вертолеты  и  патрульные  машины  на
поиски фургона службы по благоустройству приусадебного  хозяйства.  Началась
облава.
   Из  Малибу,  где  содержались  детективы  Вентура  и  Фэйрчайлд,   пришло
сообщение. Оказалось,  что  Фэйрчайлду,  который  выразил  такую  готовность
помочь следствию, разрешили вчера выйти на прогулку вдоль берега. Агенты ФБР
не знали, что неподалеку  находился  телефон-автомат.  Фэйрчайлд  попросился
отойти в кустики, чтобы отлить. Ему  позволили.  А  сегодня  утром  один  из
агентов гулял по берегу и увидел этот телефон. Он сразу же проверил, не было
ли оттуда исходящих звонков.
   Оказалось, были. Вчера, в 16.40, продолжительностью 15 секунд. По  номеру
свояка детектива Фэйрчайлда, который  держал  химчистку  в  Пасадене.  "Твою
мать!" - сплюнул в сердцах один из агентов. "Его мать, - поправил другой.  -
И мать, и отца, и этого свояка".
   - А чтоб меня! - сокрушался спецагент Уоррен.  -  Бьюсь  об  заклад,  что
Фэйрчайлд получил больше денег, чем Вентура. Только спрятал их получше.
   - Стоит сообщать специальному агенту Фаберу и следователю  Олсон  о  том,
что русские сбежали? - спросил связист.
   Уоррен  посмотрел  на  часы:  5.22  утра.  Арест  Далласа  Трейса  должен
состояться примерно через девяносто минут.
   - Фабер и его люди приготовились к операции и отключили рации,  -  сказал
он. - Я сообщу Кассио, командиру опергруппы, которая защищает  здание  офиса
по периметру. И вышлю к нему на помощь еще десяток агентов.
   - Вы думаете, что русские попытаются спасти  Далласа  Трейса?  -  спросил
молоденький агент. Уоррен мрачно рассмеялся.
   - Черта с два! Эти ребята уже поняли, что корабль дал течь. И  не  станут
выбираться из одной засады, чтобы напороться на другую. Мы сообщим обо  всем
Фаберу, когда они закончат операцию.
   И Уоррен не подобающим фэбээровцу тоном добавил:
   - А этому патрульному... Фэйрчайлду.., я яйца отрежу!
 
*** 
 
   Сидни получила сообщение на пейджер через восемь минут  после  того,  как
Далласа Трейса и его троих телохранителей рассадили по разным  машинам.  Она
стояла на улице, перед зданием адвокатской конторы, вытирая  пот  со  лба  и
расстегивая пряжки бронежилета. Увидев номер, с которого  пришло  сообщение,
она замерла.
   Уоррен в двух словах изложил ей ситуацию.
   - Дар! - закричала Сидни, бросив взгляд на часы.
   -  Следователь  Олсон,  -  сказал  Уоррен,  -  эти  русские  -  настоящие
профессионалы. Они опережают нас на десять часов. И не станут тратить  время
на какую-то глупую месть. Сейчас они, вероятно, уже в Мексике.
   Но Сид уже не слушала его.
   - Вышлите два вертолета с опергруппами к  хижине  Дара..,  немедленно!  -
закричала она.
   Сидни отключила телефон, подхватила  штурмовую  винтовку  и  бросилась  к
стоянке, где находился ее "Таурус". Она не знала, что батарейки в ее сотовом
сели и спецагент Уоррен не услышал ни единого слова.
 
Глава 23 
 
Ч - ЧАСЫ ОЖИДАНИЯ 
 
   Ночь тянулась бесконечно. Неудивительно, говорил себе Дарвин.  Просто  ты
не привык лежать всю ночь на холодных камнях и ждать, когда  прикатит  толпа
незнакомцев и попытается тебя прикончить. Нет, тут  же  одергивал  он  себя,
дело вовсе не в этом.
   Место для засады он  нашел  на  скалистом  выступе  у  восточного  склона
поросшего лесом оврага. Груда камней, за  которой  он  лежал,  находилась  в
двухстах  шестидесяти  ярдах  над  хижиной.  Отсюда  отлично  просматривался
подъезд с дороги и стоянка перед домом. И, самое главное,  оба  удобных  для
снайперской засады места, которые он приметил еще  раньше.  Каменная  плита,
которую Дарвин выбрал для засады  (хотя  слово  "плита"  ему  не  нравилось,
слишком напоминало могильную плиту),  располагалась  на  дне  узкой  щели  в
скале. Из нее вели две природные бойницы: одна  смотрела  на  стоянку  и  на
хижину, а вторая - на снайперские убежища. Плохо, что  камни  по  бокам  его
площадки поднимались выше края скалы и были слегка наклонены вперед. И  если
по нему начнут палить из снайперских укрытий, то возникнет серьезная  угроза
попасть под рикошет. Дарвин надеялся, что до этого не дойдет.
   В прошлый свой визит сюда Дар положил "легкую  пятидесятку"  в  выемку  в
скале и прикрыл брезентом. Теперь он лежал на этом брезенте, жалея,  что  не
притащил с собой  полиуретановый  туристский  коврик.  Бронежилет,  весивший
двадцать пять фунтов, был надежнее обычных полицейский жилетов  из  кевлара.
Он был сделан по заказу корпуса морской пехоты и защищен  впереди  нагрудной
пластиной из прочной керамики, которую не брали 7.62-мм пули, но из-за этого
он сделался громоздким и неудобным. "Старею", - подумал Дар.
   "Легкая пягидесятка" стояла на сошках на камне,  чуть  наклоненном  вниз.
Рядом лежали запасные магазины, бинокль "Лейка Геовид" и  стоял  приемник  с
монитором.  Старая  снайперская  винтовка  "М-40"  лежала  справа,  накрытая
камуфляжем и полиэтиленом - как раз под рукой, если ему придется вести огонь
по снайперским укрытиям.
   Дарвин пришел к выводу, что, если русские не приедут этой ночью,  они  не
приедут никогда.
   План был прост и не предполагал никакого героизма с его стороны Если  так
случится, что русские явятся  к  хижине  прежде,  чем  ФБР  их  схватит,  он
позвонит по сотовому Сидни и спецагенту Уоррену. Дар привык считать, что его
домик стоит на краю света, но он попадал в зону  действия  сотовой  сети,  и
связь здесь всегда была отличная. В конце концов, это же  Южная  Калифорния!
Никто из тех богачей, которые выстраивают себе дорогущие  дачи  и  хижины  в
лесу, не захочет быть отрезанным от мира даже на час.
   Дар искренне надеялся, что  стрелять  не  понадобится.  Он  просто  будет
тихо-мирно лежать в засаде, а  русские  будут  ждать,  когда  он  выйдет  из
домика.., пока не прилетят вертолеты ФБР с  настоящими  профессионалами.  Но
если его обнаружат, ему придется открыть  ответный  огонь,  чтобы  задержать
русских, пока не подоспеет кавалерия.
   Его укрытие было таким же надежным и защищенным, как реактор в Далате.  С
одной стороны - овраг, с другой - отвесная стена, по которой просто  так  не
залезешь.  С  запада  и  юга,  со  стороны  дороги  и  хижины,   подобраться
незамеченным практически невозможно. Дар прихватил с собой костюм Гилли - на
случай, если русские откроют по нему массированный ответный  огонь.  В  том,
что ответный огонь будет именно массированным, Дар  даже  не  сомневался.  В
таком случае он наденет маскировочный костюм и  уползет  в  лощину  за  теми
деревьями. Когда русские доберутся к его укрытию, он уже будет тихо лежать в
траве, и попробуй его найди. А там подоспеют ребята из ФБР.
   "Я настоящий параноик, - подумал Дарвин, когда его  ночная  вахта  только
началась. - Какого черта русским вообще понадобится снова ловить меня?"
   Но в глубине души он знал  ответ.  И  Юрий  Япончиков,  и  Павел  Зуев  -
профессиональные, опытные снайперы. Изо всех солдат на свете только снайперы
специально обучены сражаться с  личностью.  Морская  пехота  и  армия  могут
разбиться  на  небольшие  подразделения   и   сражаться   против   небольших
подразделений или даже одного-единственного Зрага. Но только снайпер  обучен
устраивать засаду и пускаться на  самые  изощренные  хитрости,  чтобы  убить
намеченную личность. И снайперы  всегда  мечтают  внести  в  свой  послужной
список самую опасную и заманчивую цель - вражеского снайпера.
   Дарвин не знал, раздобыли ли русские и  их  американские  наниматели  его
личное дело, но он не  хотел  рисковать,  полагаясь  на  их  неведение,  что
когда-то он был снайпером. Более того, Япончиков и Зуев трижды пытались  его
убить и трижды терпели поражение. И если Дарвин разбирался  в  мировоззрении
снайперов, а он разбирался, такой человек, как Япончиков, никогда не оставит
работу незавершенной. Это не в его правилах.
   Дар припомнил один мультфильм про какого-то короля. Король сидел на троне
и думал: "Я, конечно, подозрителен. Но достаточно ли я подозрителен?"
   Ночь тянулась медленно. Дарвин убедился, что свет монитора его не выдаст,
и начал  проверять  показания  видеокамер,  переключив  наружные  камеры  на
инфракрасное изображение. На дороге - никого. В открытом поле перед  хижиной
- никакого движения. По крайней мере, камеры ничего не зафиксировали. Никого
нет и в трехстах ярдах напротив,  в  снайперских  укрытиях.  В  домике  тоже
пусто, никаких незваных гостей.
   Дар поймал  себя  на  том,  что  его  мысли  потекли  в  совершенно  ином
направлении. И позволил себе думать о чем угодно, только бы не заснуть.
   Он вспомнил о философии стоиков, которую изучал  на  протяжении  стольких
лет. Дарвин знал, что о стоиках думает обычный человек - если  вообще  он  о
них думает. Средний человек считает  их  поборниками  девиза  "Выдерживай  и
воздерживайся!". Но средний человек понятия не имеет, что это значит. Они  с
Сид говорили об этом. Она понимает сложность философии стоиков - Эпиктета  и
Марка Аврелия. Она понимает, что  жизнь  делится  на  составляющие,  которые
никто не в состоянии контролировать (и здесь требуется все твое мужество), и
составляющие, которые можно и нужно контролировать (и здесь требуется особая
осмотрительность). Эта философия так долго была частью его жизни, что в  эту
ночь Дарвин впервые с изумлением перебирал привычные истины и  подвергал  их
сомнению.
   "Больше вообще не рассуждать, каков он  -  достойный  человек,  но  таким
быть", - писал Марк Аврелий . Дар пытался жить, следуя этому правилу.
   Чему еще учит Марк Аврелий? Цепкая, почти фотографическая память  Дарвина
услужливо подсунула ему новое изречение. "Не забывай, что этот  кусок  земли
таков же, как и любой другой; и что все здесь - такое же, как и  на  вершине
горы, и на берегу моря, и где угодно. И ты увидишь, что все совершенно  так,
как сказал Платон, и что жизнь в стенах города такова же, как  и  в  овечьем
загоне на горе".
   Что ж, так и есть - он в прямом смысле устроил себе загон на горе. Но что
касается чувства, которое выражают эти замечания Платона и Марка Аврелия, то
в глубине души он не был с ними согласен. После  смерти  Барбары  и  ребенка
Дарвин не мог больше жить в Колорадо. Как ни  странно,  но  эта  гора,  этот
город на побережье - они стали для него началом новой жизни.
   И вот все едва не закончилось. Неподалеку отсюда русские  пытались  убить
их с Сидни и сфотографировали его во всех местах, где он бывал.
   Дарвин не  чувствовал  ни  злости,  ни  приближающейся  каталепсии  -  он
похоронил эти чувства много лет назад. Лишь с иронией следил  за  неудачными
попытками загнать его в могилу, гнев больше не имел над Дарвином власти,  не
мог овладеть им. Но теперь, лежа на склоне горы, он вынужден был  признаться
самому себе в тайной надежде, что русские все-таки приедут за  ним.  Вопреки
логике и здравому смыслу, эта надежда продолжала гореть в его сердце.
   Каждый раз,  когда  Дарвин  исследовал  место  очередной  катастрофы,  он
вспоминал слова Эпиктета. "Скажи мне, где я могу избегнуть смерти: отыщи для
меня край, куда я должен пойти, покажи людей, к которым не приходит  смерть.
Придумай заклинание от смерти. Если не сумеешь, чего ты хочешь от меня? Я не
могу избегнуть смерти, но разве я умру, рыдая и  дрожа?..  Поэтому,  если  в
моих силах изменить обстоятельства, я  изменю  их;  но  если  нет,  я  готов
вырвать глаза тому, кто стоит у меня на пути" .
   Эпиктет наверняка написал это с тенью иронии, но Дарвин действительно был
готов вырвать глаза у русских,  если  они  снова  явятся  по  его  душу.  Он
потрогал нож, висевший на поясе. Прошлым вечером Дар целый  час  точил  его,
хотя от одной мысли о том, как холодная сталь входит  в  живое  человеческое
тело, ему становилось не по себе.
   "Но что же подобает  делать  настоящему  человеку?  -  А  на  это,  брат,
ответить можешь только ты сам. Спрошу и я у тебя: как  узнает  бык,  что  он
один так силен, что может защитить свое стадо от хищного зверя? И почему  он
бросается навстречу врагу, а не убегает прочь? "
   Черт бы побрал этого Эпиктета! Дарвин вовсе не считал  себя  храбрецом..,
или быком. И у него нет своего стада,  которое  нужно  защищать  от  хищного
зверя.
   "Сид", - пришла внезапная мысль. Н