II
                      А засуха ужасна и грозна,
                      И зной, скопясь, поднялся к небесам,
                      Я жертвы непрестанно возношу,
                      Переходя с мольбой из храма в храм.
                      Давно погребены мои дары
                      И небу, и земле, и всем богам,
                      Но Князь-Зерно помочь в беде не мог 38,
                      А царь небесный не снисходит и нам.
                      Чем видеть мор и гибель на земле,
                      Я кару принял бы за царство сам!

                                 III
                      А засуха ужасна и грозна!
                      Ее не отвратить, и смерть кругом,
                      И страхом я и ужасом объят,
                      Как будто надо мной грохочет гром.
                      О царство Чжоу, где же твой народ?
                      Калек, и тех не остается в нем!
                      Небес великих вышний государь,
                      Ужель царя ты не оставишь в нем?
                      О предки, как нам в трепет не прийти? --
                      Не станет жертв пред вашим алтарем! 39

                                  IV
                      А засуха ужасна и грозна!
                      Ее не угасить, и все в огне,
                      И все кругом покрыл палящий зной,
                      И места нет, куда б сокрыться мне.
                      Надежды нет, куда ни бросишь взор --
                      Судеб великих близится конец! 40
                      Я помощи не вижу от князей,
                      Издрвле правивших в моей стране...
                      Ужель вы не жалеете меня,
                      Отец и мать, и предки в вышине?

                                  V
                      А засуха ужасна и грозна!
                      Гора иссохла, и иссяк поток,
                      И всюду сеет пламя и пожар
                      Свирепый демон -- засух грозный бог.
                      Изнемогает сердце от жары --
                      Как бы огонь больное сердце сжег!.
                      Князья, что древле правили страной,
                      Не слышат нас (мой голос одинок),
                      Небес великих вышний государь,
                      О, если б я уйти в  мог!

                                  VI
                      А засуха ужасна и грозна!
                      В смятенье я -- бежать мешает страх,
                      И засухой, не знаю сам за что,
                      Наказан я, и этот край исчах!
                      У стран земли моля обильный год,
                      Я жертвы в срок вознес на алтарях 41.
                      Небес великих вышний государь,
                      Ужель забыл ты о моих мольбах?
                      Пресветлых духов чтил я -- не должны
                      Меня их гнев и ярость ввергнуть в прах.

                                 VII
                      А засуха ужасна и грозна!
                      Все разбрелись кругом, ослаб закон,
                      В беде правители моей страны,
                      Советник царский скорбью поражен.
                      Начальник стражи нашего дворца,
                      И конюший, и кравчий -- двух сторон
                      Вельможи -- все спешат помочь, никто
                      Не говорит, что неспособен он...
                      Я взор подъял к великим небесам:
                      Ужель удел мой только боль и стон? 42

                                 VIII
                      Я взор подъял к великим небесам --
                      Сверкают звезды, предвещая зной!
                      Мужи совета, доблести мужи,
                      Свершили все под светлой вышиной
                      Судеб великих близится конец --
                      Не оставляйте труд ваш!.. Я иной
                      Удел у неба не себе ищу,
                      А вам, что правите моей страной.
                      Я взор подъял к великим небесам:
                      Да будет милость их и мир со мной!"

                       ОДА ЦАРСКОМУ НАСТАВНИКУ
                          ЧЖУН ШАНЬ-ФУ (43)

                                  I
                      Небо, рождая на свет человеческий род,
                      Тело и правило жизни всем людям дает.
                      Люди, храня  этот вечный закон, хороши,
                      Любят и ценят прекрасную доблесть души 44.
                      Небо, державно взирая на чжоуский дом,
                      Землю внизу осветило горящим лучом,
                      И, чтобы сына небес не коснулося зло,
                      Небо в защиту ему Чжун Шань-фу родило 45.

                                  II
                      Доблестью духа был наш Чжун Шань-фу одарен,
                      Мягок, прекрасен, всегда почитал он закон,
                      Видом достойный и всем выраженьем лица,
                      Был осторожен, внимателен был до конца.
                      Древних реченья, как правила жизни, любил,
                      Вид величавый блюдя изо всех своих сил.
                      Сыну небес был послушен всегда и не раз
                      Всем возвещал он царский пресветлый приказ.

                                 III
                      Царь говорит: "Чжун Шань-фу, повеленью внемли:
                      Будь ты примером властителям нашей земли.
                      Предков своих продолжая заслуги и путь,
                      Царской особе ты телохранителем будь.
                      Царскую волю вещая и всюду творя,
                      Будешь ты сам языком и устами царя!
                      Наши решенья везде быть известны должны,
                      Их да исполнят четыре предела страны! "

                                  IV
                      Важными, важными были приказы царя:
                      Чжун исполняет их, царскую волю творя.
                      Был ли послушен иль был непокорен удел --
                      Светлым умом Чжун Шань-фу это все разумел,
                      Разума ясность и мудрость ему помогла
                      И самому оградиться от всякого зла.
                      Отдыха он не имеет ни в утро ни в ночь,
                      Чтоб одному человеку в правленье помочь 46.

                                  V
                      Мягкий кусочек легко принимают уста,
                      Твердый кусочек они изблюют изо рта --
                      Тоже сложил поговорку такую народ.
                      Но Чжун Шань-фу человек был, однако, не тот:
                      Мягкий кусочек его не глотали уста,
                      Твердый кусок не выплевывал он изо рта --
                      Не угнетал, как другие, он сирых и вдов,
                      Сильных отпора не труся, был с ними суров!

                                  VI
                      Доблесть души человека легка, точно пух,
                      Редкий поднять ее только найдет в себе дух --
                      Тоже сложил поговорку такую народ.
                      Я поразмыслил, подумал над нею, и вот
                      Только один Чжун Шань-фу и поднять ее мог,
                      Я, хоть люблю его, в этом ему не помог.
                      Царское платье с изъяном бывает, не зря
                      Лишь Чжун Шань-фу не боится поправить царя".47

                                 VII
                      Жертву приносит Чжун духам дороги: на ней
                      Крепких из крепких четверка могучих коней.
                      Быстрые, быстрые люди собрались в поход:
                      Думает каждый из них лишь, что он не дойдет.
                      Мощные, мощные кони четверкою в ряд,
                      Восемь на них колокольчиков звоном звенят.
                      Царь повеление дал Чжун Шань-фу, чтобы в срок
                      Крепость построить, он ехал теперь на восток.

                                 VIII
                      Сильными, сильными были четыре  коня,
                      Восемь бубенчиков брякают, звоном звеня:
                      В княжество Ци Чжун Шань-фу отправляется мой ".48
                      О, поскорей, поскорей возвращайся домой!
                      Цзи-фу хотел бы, тебе эту песню сложив,
                      Нежную песню, как чистого ветра порыв,
                      Чтоб, Чжун Шань-фу, среди долгих раздумий твоих,
                      Сердца коснувшись, печали утешал мой стих.

                           ЦАРЮ Ю-ВАНУ (49)

                                  I
                      Я взор подъемлю к небесам.
                      Но нет в них сожаленья к нам.
                      Давно уже покоя нет,
                      И непосильно бремя бед!
                      Где родины моей оплот?
                      Мы страждем, гибнет наш народ:
                      Как червь, его грызете вы,
                      Мученьям нет конца, увы!
                      Законов сеть и день и ночь
                      Ждет жертв -- и нечем им помочь!

                                  II
                      Имел сосед твой много нив --
                      Но ты их отнял, захватив;
                      Другой имел людей и слуг --
                      Ты силой их похитил вдруг;
                      Кто был безвинен, чист и прав,
                      Того схватил ты, в узы взяв;
                      А кто и впрямь закон попрал,
                      Того простил и обласкал.

                                 III
                      Мужчина град возвел -- умен,
                      Да женщиной разрушен он!
                      В жене прекрасной есть, увы,
                      Коварство злобное совы.
                      Коль с длинным языком жена,
                      Все беды к нам влечет она,
                      Не в небесах источник смут,
                      А в женщине причина тут.
                      Ни поучений, ни бесед
                      Для евнухов и женщин нет.

                                  VI
                      Пред ложью жен молчат мужи:
                      Лгут, отрекаяся от лжи!
                      Как скажешь: "Вам преграды нет!" --
                      "Что ж тут плохого?" -- их ответ.
                      Как благородным на базар
                      Сбывать за три цены товар, --
                      Так не к лицу жене твоей
                      Оставить кросна и червей!

                                  V
                      Зачем же неба грозный глас
                      И духи благ лишили нас?
                      Презрев набеги диких орд 50,
                      Ты лишь со мной гневлив и горд,
                      Перед несчастьем не скорбя!
                      И нет величья у тебя,
                      И верных нет людей -- и вот
                      Все царство и гибели идет!

                                  VI
                      Нам небо ныне беды шлет:
                      Увы, уж им потерян счет.
                      Нет праведных людей в стране --
                      Скорбь раздирает сердце мне.
                      А небеса нам беды шлют,
                      Они близки, они грядут.
                      Нет, нет людей, день ото дня
                      Печальней сердце у меня!

                                 VII
                      Коль бьет и брызжет водный ток --
                      Тогда исток его глубок.
                      Коль в сердце горечь так сильна --
                      Сейчас ли началась она?
                      Зачем пришел не раньше нас,
                      Не позже этот скорбный час?
                      О небо! Так ли сильно зло,
                      Чтоб ты исправить не могло?!
                      На предков стыд не навлекай --
                      Своих потомков, царь, спасай!

                              <ШУ ЦЗИН>
     <Шу цзин>, или <Шан шу>, в русском переводов <Книга истории>, или
<Книга  документов>,принадлежит к так называемому конфуцианскому клас-
сическому <Тринадцатикнижию> -- собранию  самых  почитаемых  китайской
ортодоксальной традицией книг.
     По преданию, <Шу цзин> будто бы составил и подверг обработке Кон-
фуций (551 -- 479 гг.  до н.  э.). Какая в этом предании доля истины и
сколь большими были изменения, внесенные Конфуцием в <Шу цзин>, судить
трудно, ибо до наших дней не дошли ни первоначальный вариант, ни текст
времен Конфуция.  Во время сожжения книг в 213 г.  до н.  э. <Шу цзин>
также подверглась уничтожению. В 178 г. до н. э. она была частично ре-
конструирована  (29  глав) известным ученым Фу Шэном,  знавшим ее наи-
зусть,  и записана новым стилем иероглифического письма, который вошел
в употребление с начала династии Хань (конец 111 в.  до н. э.). Отсюда
она и получила название <<Шу цзин>,  записанная  новыми  иероглифами>.
Затем около 154 г.  до н.  э. были найдены части <Шу цзин>, записанные
иероглифами, которые использовались до сожжения книг. Один из потомков
Конфуция,  Кун Ань-го,  на основе дешифровки и сопоставления найденных
материалов с текстом Фу Шэна составил 25 глав  книги,  называемой  <Шу
цзин>,  записанная старыми иероглифами>, снабдив ее своим комментарием
(ок.  97 г. до н. э.). Обе версии были объединены и находились в обра-
щении как одна книга в течение двух-трех веков. Затем <Шу цзин> исчез-
ла и была снова опубликована ученым по имени Мэй Цзи, выдававшим,ее за
текст Кун Ань-го,  только в период правления Юань-ди (317 -- 322 гг.),
императора династии Восточная Цзинь.  Лишь в ХII в.  великий ученый  и
философ эпохи Сун -- Чжу Си (1130 -- 1200) впервые высказал мнения от-
носительно аутентичности текста, представленного Мэй Цзи. Исследования
китайских ученых династий Мин и Цин (ХХIV -- ХХ вв.  до н. э.) привели
их к убеждению, что та часть <Шу цзин>, которая относится к тексту,за-
писанному  старыми иероглифами,-- подделка Мэй Цзи,  а не оригинальный
текст Кун Ань-го; текст же, записанный новыми иероглифами, был признан
аутентичным и достоверным.
     В настоящее  время  <Шу цзин> содержит 58 глав,  охватывающих оба
текста.  Среди них 33 главы,  в том числе все три,  приведенные  ниже,
считаются  подлинными  и достоверными,  хотя их достоверность не может
быть понята буквально, применительно к каждому конкретному, содержаще-
муся в них факту.  <Шу цзин> освещает древнейший и древний периоды ки-
тайской истории примерно с ХХIV до VIII в. до н. э.
     <Шу цзин>,  как показывает уже само название, не философское про-
изведение,  поэтому  причислить  ее  к  какому-либо одному направлению
древнекитайской философии невозможно. К тому же при всех сложных пери-
петиях  этого  источника  нет  сомнения в том,  что значительные части
текста очень раннего происхождения. Предполагается, например, хотя это
и  вызывает  сомнения,  что глава <Пань-гэн> шанского (примерно ХIV --
ХII вв. до н. э.), а глава <Великий закон> -- западночжоуского времени
(У111 в. до н. э.), т. е. что созданы они были задолго до жизни первых
известных мыслителей -- Лао-цзы, Конфуция и др. Вышесказанное не озна-
чает, однако, что <Книга истории вообще не содержит -никаких философс-
ких воззрений.  Во-первых,  в ней нашли отражение те  религиозно-фило-
софские  представления,  которые  издревле бытовали в народе и которые
затем были восприняты и философски оформлены разными школами У1 --  1Y
вв.  до н. э. К ним принадлежат, например, культ предков, идея о влия-
нии неба на судьбы людей и государств,  теория взаимосвязи гармонии  в
обществе и гармонии природы и др. Во-вторых , вследствие того что пос-
ле Конфуция сам текст книги неоднократно подвергался обработке  учены-
ми,  идейно принадлежавшими к конфуцианской школе или очень близкими к
ней,  и затем был включен именно в конфуцианский канон,  то совершенно
ясно,  что  присутствие  конфуцианских  идей  ощущается при чтении <Шу
цзин> особенно сильно . И в-третьих, в настоящее время понимание <Кни-
ги истории> без учета комментариев немыслимо (и с комментариями понять
ее нелегко). Комментарии же писались тоже конфуцианскими учеными и по-
этому не свободны от точки зрения школы Конфуция,  даже если они имеют
чисто филологический характер,  а их авторы старались сохранить полный
научный объективизм. В результате <Книга истории> ближе всего к конфу-
цианству, хотя вряд ли было бы правильно видеть в ней отражение только
этого течения,  не замечая в ней присутствия и неконфуцианских или до-
конфуцианских идей.
     Переводы глав <Пань-ган> и в Великий законе выполнены С. Кучерой.
Перевод главы <Мудрейший Ши> выполнен М.  В. Крюиовым. За основу пере-
вода взят текст <Шан шу чжэн> ( Книга истории с филологическими  пояс-
нениями), издание <Ши-сань цэян чжу-шу> (<Тринадцатикнижие с коммента-
риями>), т. 3 - 4. Пекин -- Шанхай, 1957.
                                          С. Кучера

                  ГЛАВА  <ПАНЬ-ГЭН>. ЧАСТЬ ВТОРАЯ "1
     Пань-ган принялся  за  [подготовку]  переправы через реку Хуанхэ,
чтобы переселить народ" 2.  И тогда он собрал народ ,  чтобы предосте-
речь [тех, кто] не желал [за ним] следовать [в Инь], и со всей искрен-
ностью обратился к ним с большой речью. Весь его многочисленный народ,
прибыв [послушать его] ,  не смел вести себя непристойно во дворце па-
на. Пань-ган появился на возвышении и повелел народу приблизиться.
     Он сказал:  <Выслушайте мои слова с пониманием и не делайте бесп-
лодных [попыток] уклониться от послушания моим приказам.  В древности,
среди  моих  предков -- мудрых правителей,  не было никого,  кто бы не
проявлял заботу о народе;  [народ же] охранял спокойствие правителя  и
разделял  его  заботы,  и редко [бывало так,  чтобы кто-то] действовал
вопреки [приказам правителя,  соответствующим]  естественным  временам
года.  [Когда небо] ниспосылало большие бедствия на [нашу страну] Инь,
то прежние правители тоже не оставались [на старых  местах].  То,  что
они предпринимали, они делали, имея в виду пользу для народа, и поэто-
му переселялись [на новые места].  Почему же вы не вспомните  то,  что
молва донесла до вас [о деяниях] моих древних предков-правителей? [Ны-
не я] беру на себя заботу о вас,  заставляю вас [переселиться  в  Инь]
только ради общего счастья и спокойствия" 3,  а не потому,  что вы со-
вершили какое-то преступление и должны понести наказание.
     Если я  призываю  [вас] с любовью относиться к этому новому месту
поселения,  то тоже [делаю это] исключительно для вашей же пользы, как
проявление великого следования вашей воле"4. Если я ныне пытаюсь пере-
селить вас,  [то делаю это для того], чтобы принести спокойствие нашей
стране и упрочить ее. Вас же не заботит то, что изнуряет мое сердце, и
никак не [хотите] раскрыть ваши сердца,  [не хотите] с уважением поду-
мать , чтобы вашей искренностью тронуть меня, одного человека. Вы сами
лишь истощаете [ваши силы] и причиняете себе страдания.  Ведь если вы,
плывя  на лодке,  не переплывете реку [в положенное время,  то только]
приведете ваш груз в негодность.  Ваша искренность не  отвечает  [моей
искренности] , это может привести только к тому, что все мы погибнем"5
.  Вы же не желаете вникнуть в это дело ,  сами в себе разжигаете гнев
-- разве от этого что-нибудь изменится к лучшему?
     Ваши помыслы недалекие, и поэтому вы неспособны подумать о бедах"
6.  Этим  вы  содействуете тому,  чтобы на вас обрушилось большое нес-
частье. Ныне у вас есть только сегодняшний день и нет будущего, как же
вы сможете сохранить жизнь, получению от неба? Сейчас я приказываю вам
быть едиными в ваших помыслах со мною и не проявлять дурных  мыслей  и
чувств,  чтобы не принести вреда самим себе.  Я боюсь ,  как бы другие
люди не ввели вас в заблуждение и не развратили ваши сер